Капитал. Том первый

270

Противоположность между властью земельной собственности, покоящейся на отношениях личного подчинения и господства, и безличной властью денег хорошо схвачена в двух французских поговорках: «Nulle terre sans seigneur». – «L'argent n'a pas de maître» [ «Нет земли без господина». – «Деньги не имеют хозяина»].

271

«На деньги покупают товар и на товар покупают деньги» (Mercier de la Rivière. «L' ordre naturel et essentiel des sociétés poliliques», p. 543).

272

«Когда покупают какую-либо вещь с целью перепродажи, то употреблённая при этом сумма называется авансированными деньгами; если же вещь покупается не для перепродажи, то можно сказать, что деньги были истрачены» (James Steuart. «Works» etc., edited by General Sir James Steuart, his son, London, 1805, v. I, p. 274).

273

«Деньги не меняют на деньги», – восклицает Мерсье де ля Ривьер по адресу меркантилистов (Mercier de la Rivière, цит. соч., стр. 486). В одном сочинении, которое специально трактует о «торговле» и «спекуляции», мы читаем: «Всякая торговля заключается в обмене разнородных вещей; и выгода» (для купца?) «возникает именно вследствие этой разнородности. Обмен одного фунта хлеба на один фунт хлеба не принёс бы ни малейшей выгоды… отсюда выгодный контраст между торговлей и игрой, которая представляет собой лишь обмен денег на деньги» (Th. Corbet. «An Inquiry into the Causes and Modes of the Wealth of Individuals; or the Principles of Trade and Speculation explained». London, 1841, p. 5). Хотя Корбет не замечает, что Д – Д, обмен денег на деньги, есть форма обращения, характерная не только для торгового капитала, но и для всякого капитала вообще, он, по крайней мере, признаёт, что эта форма одного из видов торговли, а именно спекуляции, совпадает с игрой; но вот является Мак-Куллох и находит, что всякая купля для продажи есть спекуляция, и, таким образом, разница между спекуляцией и торговлей совершенно исчезает. «Всякая сделка, при которой один индивидуум покупает продукт с той целью, чтобы снова продать его, фактически есть спекуляция» (MacCulloch. «A Dictionary Practical etc. of Commerce». London, 1847 p. 1009). Гораздо наивнее Пинто – Пиндар амстердамской биржи: «Торговля есть игра» (это положение он заимствует у Локка) «и, конечно, играя с тем, у кого ничего нет, нельзя выиграть. Поэтому, если бы кто-нибудь в течение долгого времени всегда и у всех выигрывал, ему пришлось бы добровольно возвратить бо́льшую часть своего барыша, чтобы начать игру снова» (Pinto. «Traité de la Circulation et du Crédit». Amsterdam, 1771, p. 231).

274

«Капитал… делится на первоначальный капитал и на прибыль, прирост капитала… хотя практика тотчас же снова присоединяет эту прибыль к капиталу и вместе с ним пускает в оборот» (Ф. Энгельс. «Наброски к критике политической экономии» в журнале «Deutsch-Französische Jahrbücher», издаваемом Арнольдом Руге и Карлом Марксом. Париж, 1844, стр. 99 [см. Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, 2 изд., т. 1, с. 557]).

275

Аристотель противопоставляет хрематистике экономику. Он исходит из экономики. Поскольку последняя представляет собой искусство приобретения, она ограиичивается приобретением благ, необходимых для жизни или полезных для дома и государства. «Истинное богатство (ό άληθινός πλόϋτός) состоит из таких потребительных стоимостей; ибо количество собственности этого рода, необходимое для хорошей жизни, не безгранично. Существует, однако, искусство приобретения иного рода, которое обыкновенно и совершенно правильно называется хрематистикой; для последней не существует, по-видимому, границ богатства и собственности. Товарная торговля» («ή καπηλική» значит буквально розничная торговля, и Аристотель берёт эту форму потому, что в ней решающую роль играет потребительная стоимость) «по природе своей не принадлежит к хрематистике, так как здесь обмен распространяется лишь на предметы, необходимые для них самих» (покупателей в продавцов). Поэтому, – говорит он дальше, – первоначальной формой товарной торговли была меновая торговля, но с её расширением необходимо возникают деньги. С изобретением денег меновая торговля неизбежно должна была развиться в καπηλική, в товарную торговлю, а эта последняя, в противоречии с её первоначальной тенденцией, превратилась в хрематистику, в искусство делать деньги. Хрематистика, далее, отличается от экономики тем, что «для неё обращение есть источник богатства (ποιιητική χρημάτων…διά χημάων μεταβολής). Βся она построена на деньгах, ибо деньги суть начало и конец этого рода обмена (τό γάρ νόμισμα στοιχετον και πέρας τής άλλαγής έστίν). Поэтому-то и богатство, к которому стремится хрематистика, безгранично. Подобно тому, как безгранично в своём стремлении то искусство, для которого его цель означает не средство, а последнюю конечную цель, так как такое искусство стремится всё ближе и ближе подойти к этой цели, – тогда как те искусства, которые преследуют лишь отыскание средства для известной цели, не безграничны, ибо сама цель полагает им границы, – подобно этому и хрематистика не знает границ для своей цели, её цель есть абсолютное обогащение. Экономика, а не хрематистика, имеет границу… первая ставит своей целью нечто отличное от самих денег, вторая стремится лишь к их увеличению… Смешение этих двух форм, переходящих одна в другую, дало некоторым повод рассматривать сохранение денег и увеличение их количества до бесконечности как конечную цель экономики» (Aristoteles. «De Republica», edit. Bekker, кн. I, гл. 8 и 9, в разных местах).

276

«Не товар» (тут в смысле потребительной стоимости) «имеет определяющее значение для промышленного капиталиста… деньги его конечная цель» (Th. Chalmers. «On Political Economy etc.», 2nd edit. Glasgow, 1832, p. 165, 166).

277

«Купец почти ни во что не ценит уже полученную прибыль, но всегда стремится к новой» (A. Genovesi. «Lezioni di Economia Civile» (1765), издание Кустоди сочинений итальянских экономистов, Parte Moderna, t. VIII, р. 139).

278

«Неутолимая страсть к прибыли, auri sacra fames [священная жажда золота] всегда определяет деятельность капиталистов» (MacCulloch. «The Principles of Political Economy». London, 1830, p. 179). Само собой разумеется, эта точка зрения ничуть не мешает Мак-Куллоху и K° при теоретических затруднениях, например, при рассмотрении перепроизводства, превратить того же самого капиталиста в доброго бюргера, которому нужны только потребительные стоимости, которого мучит поистине волчий аппетит к сапогам, шляпам, яйцам, ситцу и другим потребительным стоимостям, имеющим весьма непосредственное отношение к семейному очагу.

279

«Σώζειν» [ «спасать»] – характерное выражение греков для обозначения накопления сокровищ. Равным образом, по-английски «to save» значит и «спасать» и «сберегать».

280

«Та бесконечность, которой вещи не достигают, двигаясь в одном направлении, достигается ими путём кругообращения» (Galiani [цит. соч., стр. 156]).

281

«Не сама по себе данная материя составляет капитал, а стоимость этой материи» (J.B. Say. «Traité d'Économie Politique», 3ème éd. Paris, 1817, t. II, р. 429).

282

«Обращающиеся деньги [currency] (!), употреблённые с производительной целью, суть капитал» (Macleod. «The Theory and Practice of Banking». London, 1855, v. I, ch. 1, P. 55). «Капитал – это товары» (James Mill. «Elements of Political Economy». London. 1821. p. 74).

283

«Капитал… непрерывно умножающая себя стоимость» (Sismondi. «Nouveaux Principes d'Économie Politique», т. I, p. 89).

284

«Обмен есть чудесная сделка, в которой оба контрагента выигрывают – всегда» (!) (Destutt de Tracy. «Traité de la Volonté et de ses Effets». Paris, 1826, p. 68). Та же самая книга выходила под заглавием «Traité d'Économie Politique»

285

Mercier de la Rivière, цит. соч., стр. 544.

286

«Само по себе совершенно безразлично, будет ли одна из этих двух стоимостей деньгами или обе они суть обыкновенные товары» (Mercier de la Rivière, цит. соч., стр. 543).

287

«Не контрагенты определяют стоимость; последняя определена раньше, чем они вступили в сделку» (Le Trosne, цит. соч., стр. 906).

288

«Dove è eguaglità, non è lucre» (Galiani. «Delia Moneta», т. IV издания Кустоди, Parte Moderna, стр. 244).

289

«Обмен становится невыгодным для одной на сторон, когда какое либо постороннее обстоятельство уменьшает или завышает цену: тогда равенство нарушается, но вследствие этой посторонней причины, а не вследствие самого обмена» (Le Trosne, цит. соч., стр. 904).

290

«Обмен по самой своей природе есть договор равенства, по которому стоимость отдаётся за равную стоимость. Следовательно, это не есть средство обогащения, так как здесь дают ровно столько, сколько получают» (Le Trosne, там же, стр. 903).

291

Condillac. «Le Commerce et le Gouvernement» (1776), в книге: «Mélanges d'Économie Politique». Paris, 1847, p. 267, 290–291, издание Дэра и Молинари.

292

Поэтому Ле Трон совершенно правильно отвечает другу своему Кондильяку: «В обществе, вполне сформировавшемся, вообще нет избытка какого-либо рода» [Le Trosne, цит. соч., стр. 907]. В то же время он поддразнивает его замечанием, что «если оба контрагента получают одинаковый плюс по сравнению с тем, что они дают, то оба они получают поровну». Именно потому, что Кондильяк не имеет ещё ни малейшего представления о природе меновой стоимости, он оказывается самым подходящим наставником для г-на профессора Вильгельма Рошера при созидании последним своих собственных детских понятий. См. его «Die Grundlagen der Nationalökonomie». Dritte Auflage, 1858.

293

S. Ph. Newman. «Elements of Political Economy», Andover and New York, 1835, p. 175.

294

«При увеличении номинальной стоимости продукта… продавцы не обогащаются… ибо ровно столько, сколько они выигрывают как продавцы, они теряют в качестве покупателей» ([J. Gray.] «The Essential Principles of the Wealth of Nations etc.». London, 1797, p. 66).

295

«Если бы продавцы были вынуждены уступить за 18 ливров такое количество продуктов, которое стоит 24 ливра, то как только они употребили бы вырученные деньги для покупок, они, в свою очередь, приобрели бы за 18 ливров то, за что следовало бы заплатить 24 ливра» (Le Trosne, цит. соч., стр. 897).

296

«Никакой продавец не может постоянно удорожать свои товары, не подвергаясь необходимости столь же постоянно платить дороже за товары других продавцов; по той же самой причине никакой потребитель не может платить дешевле за всё вообще, что он покупает, не подвергая себя необходимости уменьшать соответственно цену тех вещей, которые он продаёт» (Mercier de la Rivière, цит. соч., стр. 555).

297

R. Torrens. «An Essay on the Production of Wealth». London, 1821, p. 349.

298

«Мысль, что прибыль выплачивается потребителями, без сомнения, совершенно абсурдна. Кто такие эти потребители?» (G. Ramsay. «An Essay on the Distribution of Wealth». Edinburgh, 1836, p. 183).

299

«Если кто-либо страдает от недостаточного спроса, посоветует ли ему г-н Мальтус дать деньги другому лицу с тем, чтобы это последнее купило у него товары?» – спрашивает негодующий рикардианец у Мальтуса, который, как и его ученик, поп Чалмерс, возвеличивает экономическое значение класса чистых покупателей, или потребителей. См. «An Inquiry into those Principles, respecting the Nature of Demand and the Necessity of Consumption, lately advocated by Mr. Malthus etc.». London, 1821, p. 55.

300

Дестют де Траси, несмотря на то, а может быть, именно потому, что он член Института (Имеется в виду Институт Франции – высшее научное учреждение, состоящее из нескольких отделений, или академий; существует с 1795 года. Дестют де Траси был членом Академии моральных и политических наук.), придерживался противоположного взгляда. Промышленные капиталисты, говорит он, получают прибыль благодаря тому, что «они все товары продают дороже, чем стоит их производство. Кому же продают они их? Во-первых, друг другу» (Destutt de Tracy, цит. соч., стр. 239).

301

«Обмен двух равных стоимостей не увеличивает и не уменьшает общей массы стоимостей, имеющихся в обществе. Обмен неравных стоимостей… также ничуть не изменяет суммы общественных… стоимостей, а лишь прибавляет к имуществу одного то, что берёт из имущества другого» (J. B. Say. «Traité d'Économie Politique», 3ème éd., Paris, 1817, t. II, p. 443, 444). Сэй почти дословно заимствует это положение у физиократов, причём, конечно, ничуть не думая о вытекающих из него выводах. Насколько основательно эксплуатировал он для увеличения своей собственной «стоимости» сочинения физиократов, в его время почти совершенно забытые, явствует из следующего примера. «Знаменитое» положение г-на Сэя: «Продукты покупаются только на продукты» (там же, т. II, стр. 441), в оригинале у физиократа (Le Trosne, цит. соч., стр. 899) гласит: «Продукты оплачиваются только продуктами».

302

«Обмен вообще не придаёт никакой стоимости продуктам» (F. Wayland. «The Elements of Political Economy». Boston, 1843, p. 169).

303

«При господстве неизменных эквивалентов торговля была бы невозможной» (G. Opdyke. «A Treatise on Political Economy». New York, 1851, p. 66–69). «В основе различия между реальной стоимостью и меновой стоимостью лежит тот именно факт, что стоимость вещи отлична от так называемого эквивалента, даваемого за неё в торговле т. е. что этот эквивалент не является эквивалентом» (Ф. Энгельс. «Наброски к критике политической экономии» в журнале «Deutsch-Französische Jahrbücher», издаваемом Арнольдом Руге и Карлом Марксом. Париж, 1844, стр. 95, 96 [см. Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, 2 изд., т. 1, с. 553]).

304

Benjamin Franklin. «Works», vol. II, edit. Sparks, in «Positions to be examined, concerning National Wealth», p. 376.

305

Aristoteles. «De Republica», кн. I, гл. 10 [стр. 17].

306

«Прибыль при обычных условиях рынка не создаётся обменом. Если бы она не существовала раньше, она не могла бы существовать и после этой сделки» (Ramsay, цит. соч., стр. 184).

307

После всего вышеизложенного читатель понимает, конечно, что это означает лишь одно: образование капитала должно оказаться возможным и в том случае, когда цепы товаров равны их стоимостям. Его нельзя объяснить из отклонений товарных цен от товарных стоимостей. Если цены действительно отклоняются от стоимостей, то необходимо их сначала свести к последним, т. е. отвлечься от этого обстоятельства как совершенно случайного, чтобы иметь перед собой в чистом виде явление образования капитала на почве товарного обмена и при исследовании его не дать ввести себя в заблуждение побочными обстоятельствами, затемняющими истинный ход процесса. Известно, впрочем, что такое сведение отнюдь не является одним только научным, методологическим приёмом. Постоянные колебания рыночных цен, их повышение и понижение, компенсируются, взаимно уничтожаются и сами собой сводятся к средней цене, как своей внутренней норме. Средняя цена является путеводной звездой, например, для купца или промышленника во всяком предприятии, рассчитанном на более или менее продолжительное время. Следовательно, товаровладелец знает, что, если рассматривать достаточно большой период в целом, товары действительно продаются не ниже и не выше, а как раз по своим средним ценам. Если бы незаинтересованное мышление было вообще в его интересах, то он должен был бы поставить проблему образования капитала следующим образом: как может возникнуть капитал при регулировании цен средней ценой, т. е. в конечном счёте стоимостью товара? Я говорю «в конечном счёте», потому что средние цены прямо не совпадают с величинами стоимости товаров, как думали А. Смит, Рикардо и т. д.

308

Hic Rhodus, hic salta! (Здесь Родос, здесь и прыгай! – В переносном смысле: Здесь и покажи, на что ты способен!) – слова, обращённые к хвастуну (из басни Эзопа «Хвастун»), утверждавшему, что на острове Родос он совершал огромные прыжки.

309

«В форме денег… капитал не производит никакой прибыли» (Ricardo. «Principles of politica1 Economy», 3 ed. London, 1821, p. 267).

310

В реальных энциклопедиях по классической древности можно встретить нелепое утверждение, что в античном мире капитал был вполне развит, – «не хватало только свободного рабочего и кредитных учреждений». Г-н Моммзен в своей «Römische Geschichte» тоже совершает одну quid pro quo [нелепость] за другой.

311

Поэтому различные законодательства определяют максимальный срок рабочего договора. У народов, у которых труд свободен, законодательство всегда устанавливает условия расторжения договора о найме. В некоторых странах, особенно в Мексике (до Гражданской войны в Америке также и на территориях, отвоёванных у Мексики, а по существу дела и в Дунайских провинциях до переворота Кузы)(Упоминаемый Марксом «переворот Кузы» является важным событием в истории Румынии. В январе 1859 г. произошло избрание видного общественного и политического деятеля Александру Куза господарем сначала Молдавии, а затем и Валахии. Объединением этих двух Дунайских княжеств, находившихся долгое время в вассальной зависимости от Оттоманской империи, были заложены основы единого румынского государства. Придя к власти, Куза задался целью осуществить ряд буржуазно-демократических реформ. Однако его политика встретила серьёзное сопротивление со стороны помещиков и известной части буржуазии. После того, как Национальным собранием, в котором преобладали представители землевладельцев (бояр), был отвергнут предложенный правительством проект аграрной реформы, Куза предпринял в 1864 г. государственный переворот, приведший к роспуску реакционного Национального собрания, обнародованию новой конституции, расширению круга избирателей и усилению роли правительства. Принятая в этой новой политической обстановке аграрная реформа предусматривала отмену крепостного права и наделение крестьян землёй на основе выкупных платежей.), рабство существует в скрытой форме, в виде так называемого «пеонажа». Посредством ссуд, которые должны быть отработаны и обязательства по которым переходят из поколения в поколение, не только отдельный рабочий, но и вся его семья становится фактически собственностью другого лица и его семьи. Хуарес отменил «пеонаж». Так называемый император Максимилиан снова ввёл его декретом, который в палате представителей в Вашингтоне правильно был заклеймён как декрет, восстанавливающий рабство в Мексике. «Мои особенные, телесные и духовные умения и мои возможности деятельности и ограниченное во времени пользование ими я могу отчудить другому лицу, так как они вследствие этого ограничения получают внешнее отношение к моей целостности и всеобщности. Но если бы я отчудил всё моё время, становящееся конкретным в процессе труда, если бы я отчудил мою производственную деятельность как целое, то я сделал бы собственностыо другого самую сущность этой деятельности, мою всеобщую деятельность и действительность, мою личность». (Hegel. «Philosophie des Rechts», Berlin, 1840, S. 104, § 67).

312

Характерной особенностью капиталистической эпохи является тот факт, что рабочая сила для самого рабочего принимает форму принадлежащего ему товара, а потому его труд принимает форму наёмного труда. С другой стороны, лишь начиная с этого момента, товарная форма продуктов труда приобретает всеобщий характер.

313

«Стоимость, или ценность, человека, как и всех других вещей, есть его цена, т. е. она составляет столько, сколько может быть получено за пользование его силой» (Th. Hobbes. «Leviathan», in «Works», edit. Molesworlh. London, 1839–1844, v. III, p. 76).

314

Древнеримский villicus, эконом, стоявший во главе сельскохозяйственных рабов, «поскольку на нём лежал менее тяжёлый труд, чем на чернорабочих, меньше и получал» (Th. Mommsen. «Römische Geschichte», 1856, S. 810).

315

Ср. W. Th. Thornton. «Overpopulation and its Remedy». London, 1846.

316

Петти.

317

«Естественная цена труда… соответствует такому количеству предметов необходимости и жизненных удобств, которое по условиям климата я по жизненным привычкам данной страны необходимо для поддержания самого рабочего и для того, чтобы дать ему возможность содержать такую семью, которая способна обеспечить неослабевающее предложение труда на рынке» (R. Torrens. «An Essay on the external Corn Trade». London, 1815, p. 62). Здесь неправильно употреблено слово «труд» вместо «рабочая сила».

318

Rossi. «Cours d'Économie Politique». Bruxelles, 1843, p. 370, 371.

319

Sismondi. «Nouveaux Principes d'Économie Politique», t. I, p. 113.

320

«Всякий труд оплачивается лишь по его окончании» («An Inquiry into those Principles, respecting the Nature of Demand etc.», p. 104). «Начало коммерческого кредита должно быть отнесено к тому моменту, когда рабочий – первоисточник всякого производства – получил возможность благодаря своим сбережениям ожидать платы за свой труд до конца недельного, двухнедельного, месячного, трёхмесячного и т. д. срока» (Ch. Ganilh. «Des Systèmes d'Économie Politique», 2ème édit. Paris, 1821, t. II. p. 150).

321

«Рабочий… ссужает свою производительную силу», говорит Шторх, но, добавляет он лукаво, он «не рискует ничем», кроме «потери своего заработка… так как рабочий не вносит в производство ничего материального» (Storch. «Cours d'Économie Politique». Pétersbourg, 1815, t. II. p. 36. 37).

322

Вот пример. В Лондоне существуют двоякого рода булочники: «full priced», продающие хлеб по его полной стоимости, и «undersellers», продающие его ниже стоимости. Последняя категория булочников составляет около ¾ общего их числа (стр. XXXII в «Report» правительственного комиссара Х. С. Трименхира относительно «Grievances complained of by the journeymen bakers etc.». London, 1862). Эти undersellers продают почти исключительно хлеб с примесями квасцов, мыла, поташа, извести, дербиширской каменной муки и другими столь же приятными питательными и здоровыми ингредиентами. (См. цитированную выше Синюю книгу, а также отчёт «Committee of 1855 on the Adulteration of Bread» и сочинение доктора Хасселла «Adulterations Detected», 2nd edit. London, 1861.) Сэр Джон Гордон заявил в своих показаниях перед комитетом 1855 г., что «вследствие такой фальсификации бедняк, дневное пропитание которого составляют два фунта хлеба, в действительности не получает теперь и четвёртой части питательных веществ, содержащихся в таком же количестве нефальсифицированного хлеба, не говоря уже о вредности примесей для его здоровья». На вопрос, почему же «значительная часть рабочего класса», будучи прекрасно осведомлена относительно этой фальсификации, всё же покупает квасцы, каменную муку и т. д., Трименхир (вышеупомянутый «Report», стр. XLVIII) отвечает, что рабочие «вынуждены брать у своего пекаря или в своей „chandler's shop“ [ „лавочке“] такой хлеб, какой соблаговолят им предложить». Так как труд их оплачивается лишь в конце рабочей недели, то в они, в свою очередь, «лишь в конце недели могут оплатить хлеб, потреблённый их семьями в течение недели», и, добавляет Трименхир, подтверждая это свидетельскими показаниями, «несомненно установлено, что хлеб с такими примесями изготовляется специально для покупателей этого рода» («It is notorious that bread composed of those mixtures, is made expressly for sale in this manner»). «Во многих сельскохозяйственных округах Англии» (и особенно Шотландии) «заработная плата выплачивается раз в две недели и даже раз в месяц. Сельскохозяйственный рабочий вынужден при таких продолжительных сроках уплаты покупать себе товары в кредит… Ему приходится платить повышенные цены, и он фактически привязан к тому лавочнику, который даёт ему в долг. Так, например, в Хорнингсеме в Уилтсе, где заработная плата выдаётся раз в месяц, ему обходится в 2 шилл. 4 пенса стон такой же самой муки, которую он в другом месте мог бы купить по 1 шилл. 10 пенсов за стон» («Sixth Report» on «Public Health» by «The Medical Officer of the Privy Council etc.», 1864, p. 264). «Ручные набойщики ситца в Пейсли и Килмарноке» (Западная Шотландия) «добились в 1853 г. при помощи стачки сокращения срока выплаты с одного месяца до 14 дней» («Reports of the Inspectors of Factories for 31st October 1853», p. 34). Как дальнейший ловкий шаг в развитии кредита, оказываемого рабочим капиталисту, можно рассматривать метод многих английских углепромышленников, которые платят рабочему по истечении месяца, а до получки дают ему ссуды, зачастую товарами, за которые рабочий вынужден платить выше их рыночной цены (Trucksystem). «Среди углепромышленников вошло в обыкновение платить раз в месяц и давать рабочим ссуды в конце каждой недели. Ссуда выдаётся в лавке» (а именно в tommy-shop, т. е. в лавке, принадлежащей самому хозяину предприятия); «рабочие получают деньги в одном углу её и тотчас же отдают их в другом» («Children's Eniployment Commission, 3rd Report». London, 1864, p. 38, № 192).