Полная версия
Но разговор оказался короче, чем можно было предположить. Доктор осмотрел малыша тут же, в кабинете. При этом он ничем не выдал своего удивления, увидев поросшую густой шерстью спину ребенка, за что Анна была ему крайне признательна. Вряд ли врачу приходилось часто сталкиваться с подобными случаями, но он тактично молчал во время осмотра, заговорив только после того, как попросил мальчика выйти в коридор «посмотреть на золотых рыбок в вестибюле». Ники еще по дороге сюда обратил внимание на красиво оформленный фонтанчик с рыбками и теперь с удовольствием выскочил за дверь, чтобы рассмотреть их поближе. Удивительным образом после общения с доктором Нортоном страх малыша исчез, и Анна даже опасалась, что Ники попытается поудить в фонтане рыбу. По этой причине во время серьезного разговора с врачом она все время прислушивалась к происходящему за дверью, что не мешало ей со знанием дела обсуждать со специалистом вопрос о помещении мальчика в клинику. Привыкшая к нашей вечной российской волоките, Аня предполагала, что выяснение формальностей займет по меньшей мере неделю, и была поражена, когда врач предложил оставить Ники в клинике прямо сегодня, пообещав, что уже завтра с утра они начнут проводить обследование и готовить маленького пациента к операции.
Во всей этой истории ее поверг в шок лишь названный размер гонорара. Когда доктор назвал цифру, Анне стоило немалых усилий сохранить на лице невозмутимое выражение. Торговаться в подобном месте было бессмысленно, а названная сумма съедала почти все, что было у нее, а это – без малого восемьдесят тысяч долларов. Оставалась какая-то мелочь на билеты, но на то, чтобы обеспечить малыша всем необходимым на время восстановительного периода, денег уже не хватало. И тем не менее Анна дала свое согласие, не решившись искушать судьбу, которая могла отнять у них этот единственный, последний шанс. А деньги она как-нибудь раздобудет. У нее впереди целых две недели – именно столько придется провести Ники в стационаре.
Доктор вызвался сам оповестить миссис Клэрксон о сроках проведения операции и оформить с ней все формальности, включая официально заверенное согласие на использование ее в качестве донора, но Анна попросила разрешения сообщить об исходе переговоров женщине лично и доставить ее в больницу завтра с утра.
Ники услышал, как хлопнула дверь кабинета, и бросился к Ане, собираясь показать ей забавных рыбок, но, увидев выражение ее лица, затормозил на полпути, испуганно переводя глаза с нее на доктора Нортона. Доктор ободряюще похлопал Анну по плечу и отошел в сторону, предоставив ей возможность сообщить малышу новость.
– Нам с тобой повезло, солнышко, – проговорила Аня, стараясь удержаться от слез, – всего через несколько дней мы избавим тебя от… от этой болезни. Ты ведь не будешь бояться, правда?
Она заглянула ему в лицо и встретилась с его грустными, не по-детски серьезными глазами.
– Аня, не плачь, – прошептал Ники и погладил ее по голове. – Я ни капельки не боюсь. Правда-правда! Пойдем к доктору.
Ники ухватил ее за руку и потянул за собой. Анна пошла за ним, украдкой, вытирая слезы. Ей не хотелось оставлять Ники одного в этой огромной больнице, и одновременно она жаждала, чтобы он побыстрее вернулся к нормальной жизни. Эти два желания никак не соединялись в единое целое, и ее сердце разрывалось на части, как в том страшном сне. Впервые за долгие годы она боялась довериться своей интуиции. Точнее, интуиция молчала, оставляя Анну в неведении относительно исхода операции. Невероятно! Впервые ей хотелось заглянуть в будущее, а оно упорно пряталось за плотной серой пеленой, пугая и мучая ее неизвестностью.
Вид чистенькой светлой и уютной палаты, куда Анну и мальчика проводила приветливая медсестра, немного успокоил ее. Эта комната совсем не походила на больничное помещение. На окнах висели веселые занавески с детским рисунком, в углу, на тумбочке, стоял телевизор, а возле удобной постели с подвижным подголовником – мягкое пузатое кресло.
Ники изо всех сил старался делать вид, что ему не страшно. Он даже попытался улыбнуться, когда Анна собралась уходить. Выйдя из больницы, она отыскала глазами окно его палаты и увидела своего Ники. Малыш взобрался на подоконник и прижался лицом к оконному стеклу. Аня всхлипнула и помахала ему рукой. Он помахал в ответ, и махал до тех пор, пока она не села в машину.
– Не реви, – строго сказала Нурия, впихивая в крепко стиснутые пальцы подруги чистый носовой платок. – Чего сырость развела? Думаешь, ему с шерстяной спиной-то лучше будет? Подумай об этом. И в следующий раз никаких истерик. Ты ему должна всем своим видом показывать, что все делается правильно. Он же тебе верит, а когда видит, что ты ревешь, как маленькая, то только еще больше расстраивается.
– Нуриюшка, он же такой маленький! – всхлипнула Анна. – И он там совсем один!
– Не один, а в руках опытных врачей, которые знают свое дело и смогут ему помочь, – отрезала Нурия, вдавливая в пол педаль газа почти до упора. Машина взревела, почти заглушив ее следующие слова, но Анна расслышала тихое:
– Если у него хватило духу пережить то, что проделал с ним этот изверг в джунглях, то он выдержит. Поверь мне. Тогда он был совсем один, на его глазах убили родителей, а теперь рядом с ним ты. Вот и помоги ему.
– Спасибо, Нурия. Я все поняла. Просто у меня никогда не было детей, не было никого, кто бы так сильно зависел от меня, как зависит Ники. Я чувствую свою ответственность за него и боюсь совершить ошибку.
– А ты не бойся! – улыбнулась Нурия, тряхнув темными кудрями. – Ты и так сделала почти невозможное. Остальное само пойдет. Увидишь!
Глава 6
Нурия обладала удивительным талантом успокаивать. К тому моменту, когда старенький «Форд» плавно затормозил у дома, Анна почти пришла в себя. Но даже рассудительность подруги дала трещину, когда, открыв входную дверь, они обнаружили, что в доме все перевернуто вверх дном. Нет, ничего не было сломано, если не считать отвалившейся скобы на двери, ведущей в подвал, но кто-то основательно покопался во всех вещах, включая и чемодан Анны. В центре комнаты, посреди разбросанных вещей сидел Каспер, презрительно щуря глаза на яркий свет.
– Мда, и что все это, черт возьми, значит? – спросила Нурия, обессиленно опускаясь на табуретку, почему-то оказавшуюся в прихожей, когда они закончили осмотр дома и обнаружили, что незваный гость или гости благополучно скрылись до их прихода.
– Каспер мог бы рассказать, но, увы, он не умеет разговаривать, – хмыкнула Анна, внимательно осмотрев дверь в подвал, и добавила: – Мы их спугнули. В подвал они войти не успели. А, судя по тому, что потратили уйму времени на то, чтобы сломать этот замок, очень стремились туда попасть.
– Это надо понимать, как намек на то, что они могут вернуться? – уточнила Нурия.
Анна кивнула.
– Он или они – не знаю, но я бы на их месте вернулась. Сейчас мне гораздо интереснее знать, что они искали?
– Может, уже нашли? – с надеждой посмотрела на нее Нурия.
– Не-а. Если бы нашли то, что искали, в доме, то не стали бы ломать дверь в подвал. Интересно, что им было нужно? Ты не знаешь?
– Господи, да что у нас можно украсть? – всплеснула руками Нурия. – Денег так мало, что я всегда держу их при себе. А вещи… – Она обвела вокруг себя рукой: – Ну кому может понадобиться этот хлам?
– Вообще-то ты права, – согласилась Аня, по-прежнему не сводя глаз с двери в подвал, откуда совершенно невыносимо несло сыростью и затхлостью. – Не похоже, чтобы они хотели тебя напугать. Но, тем не менее, ответь: у тебя есть здесь враги?
– Нет. И друзей тоже. Здесь никто никому не интересен, особенно какие-то иностранцы. Леля подружилась с Керри, еще с несколькими ребятами. Но они тесно общаются лишь в колледже, а я все время дома одна. Поэтому меня, по-моему, просто не замечают.
Нурия сказала это спокойно, но Ане передалась ее внутренняя обида на незаслуженное равнодушие соседей, и она вдруг опомнилась:
– Слушай, а где же Лелька?
– Не волнуйся. Они с Керри договорились сегодня поехать на фестиваль клубники в Плант-сити, вернутся только завтра к вечеру. Так что ее здесь не было, слава богу. Ох, про клубнику вспомнила и поняла, что здорово проголодалась. Пошли сообразим что-нибудь на ужин. Насколько я могу понять, воры ничего не взяли! – крикнула Нурия уже из кухни, хлопая дверцей холодильника. – Продукты, по крайней мере, на месте.
– Уже плюс. А что это за фестиваль клубники? – Анна постаралась перевести разговор на другую тему. Что толку переживать, если воры убежали, ничего не пропало – строго говоря и пропадать-то было особенно нечему – и никто не пострадал? Анна подумала, что, скорее всего, в дом забрались дети, да и то не ради кражи, а просто ради баловства. Такая постановка вопроса успокаивала. Нурия занялась приготовлением ужина, а Анна, чтобы скоротать время, бродила по первому этажу, попутно собирая разбросанные повсюду вещи.
– Фестиваль клубники – это фруктово-ягодный базар, – рассказывала тем временем Нурия, доставая из холодильника запеленутого в прозрачную пленку фаршированного цыпленка. – Сейчас как раз убирают клубнику и проводят ярмарку. Во время нее не только продают ягоды всем желающим, а еще устраивают аттракционы, ковбойские базары, продают сувениры, играет кантри-музыка – без нее ну просто никак, американцы на ней помешаны. Ну и, конечно, всюду клубника, крупная, чистая, не чета нашей, можешь мне поверить. И стоит копейки.
– На чем же они деньги зарабатывают? – удивилась Анна.
– Ой, да на всем. Еду всякую продают, опять же – аттракционы для детей… Да еще парковка платная, а это, учитывая большой наплыв посетителей, куча денег.
Нурия уже успела разогреть духовку и засунула туда цыпленка, предусмотрительно помещенного в специальный жаропрочный лоточек, пояснив:
– Сейчас попробуешь настоящую американскую еду.
– А что она собой представляет? – полюбопытствовала Аня, пытаясь прочесть на смятой этикетке, валяющейся на краю кухонного стола, название блюда.
– Да ничего особенного: курица, фаршированная хлебом, луком, яйцами и всякими специями. Не бог весть что, но голод утолить можно. Кстати, на фестивале продают кучу всяких вкусностей, в том числе печеные яблоки, облитые карамелью, и фадж.
– Это еще что за зверь?
– Что-то вроде шербета, но…
Договорить Нурия не успела, наверху, в одной из спален, раздался оглушительный стук и звон бьющегося стекла.
Подруги испуганно переглянулись и, не сговариваясь, бросились по лестнице на второй этаж. Анна по пути прихватила сковородку, а Нурия вооружилась ножом для резки хлеба, который на вид выглядел весьма угрожающе.
На цыпочках, друг за другом они поднялись наверх, трясясь от страха и прислушиваясь к каждому шороху. Свет они включать побоялись, темнота давала хоть какое-то преимущество.
В спальне Лельки гулял сквозняк, тонкие занавески трепетали, подхваченные ветром с улицы. В полумраке они были похожи на привидения, парящие в воздухе над узкой кроватью. Осколки стекла поблескивали в лунном свете на полу возле распахнутого настежь окна. Но в комнате никого не было. В соседней, там где разместилась Анна, тоже.
– Ничего не понимаю, – все еще шепотом сказала Анна. – Почему разбилось окно? Ты думаешь, здесь кто-то побывал? Может, те воры? Но где они прятались? Вроде мы все осмотрели…
Нурия не спешила с ответом, задумчиво хмуря брови. Анна могла бы поклясться, что у подруги есть какое-то объяснение случившемуся, но она почему-то не спешит поделиться им с ней.
– Мне кажется, окно разбилось само, – произнесла наконец Нурия. Голос ее при этом звучал не слишком убедительно. – Видишь, шпингалет был закрыт неплотно, оно распахнулось, рама ударилась о стену, и стекло от удара треснуло.
– Ты сама-то в это веришь? – усмехнулась Анна.
– А что мне еще остается? – пожала та плечами.
– Ладно, пусть будет шпингалет, – покорно согласилась Анна. – Пойдем вниз. Все равно здесь нет никого, кому пригодилась бы моя сковородка.
– И слава богу.
Они закрыли окно, тщательно заперев его, собрали осколки и стали спускаться на первый этаж.
Где-то на середине лестницы внезапно погас свет во всем доме.
– Что за шутки?! – рявкнула Нурия, и Анна услышала, как осколки, которые подруга несла в совке, угрожающе зазвенели.
– Осторожно! – вскрикнула она. – Не рассыпь стекло – порежешься. Лучше оставайся здесь, а я спущусь вниз и попробую воспользоваться свечами. У тебя есть свечи?
– Есть, – проворчала Нурия. – Но ты не найдешь, тем более в темноте. Держи совок. Я сама спущусь. Заодно и пробки проверю.
Анна поддержала предложение, хотя ей и не хотелось отпускать подругу одну бродить по ставшему вдруг опасным дому. Через некоторое время она увидела внизу слабый огонек свечи, освещающий встревоженное лицо подруги.
Спустившись, Анна первым делом высыпала осколки в мусорное ведро рядом с плитой, а потом подозрительно принюхалась.
– Слушай, а мы, случайно, не горим? – спросила она удивленно. – Только пожара не хватало!
– Мне тоже кажется, что пахнет дымом! – крикнула Нурия из коридора, где возилась с распределительным щитком.
Вспыхнул свет. Нурия вошла в кухню, держа в руках сразу три перегоревшие пробки, и застала Анну за странным занятием: та стояла на коленях, пытаясь открыть дверцу духовки, которую почему-то заклинило. Из духовки валил черный дым.
– Мать моя женщина! – Нурия бросилась на подмогу. Вдвоем они справились со злополучной дверцей, но только для того, чтобы увидеть основательно обгоревшие останки фаршированной курицы «по-американски». Кухню окончательно заволокло дымом.
– Открой окна, пожалуйста! – кашляя от едкого дыма, взмолилась Нурия.
Пока Анна выполняла ее просьбу, Нурия, обжигаясь и изрыгая проклятия, выволокла поддон с почерневшей птичкой и помчалась во двор, к выгребной яме, где намеревалась похоронить погибший ужин со всеми почестями. Когда она вернулась через пару минут, в кухне уже можно было дышать, правда, с трудом.
– Как это могло случиться? – с порога начала Нурия.
– Ну, ты, наверное, включила слишком сильный огонь… – попробовала Анна выдвинуть версию, но была остановлена возмущенным окриком:
– Анька! Мне сорок лет! Из них лет тридцать я готовлю. Если собрать всех кур, которых я за это время зажарила, то наберется небольшая птицеферма! И ни разу – ты слышишь? – ни разу я не сожгла ни единого паршивого цыпленка. Посмотри на плиту! Видишь?
– Ну? – Анна послушно уставилась на белый рычажок «Индезита» и разинула рот: он был вывернут на самый максимум, то есть на триста градусов, тогда как для приготовления цыпленка было достаточно и двухсот. Ошибиться на четыре деления подруга не могла, даже будучи в невменяемом состоянии. Тогда что же произошло?
– Дошло до тебя? – спросила Нурия, глядя на Анну почти с испугом.
– Дошло-то оно дошло, – кивнула Анна, – но что все это значит?
– Понятия не имею. Чертовщина какая-то.
– А раньше что-нибудь подобное бывало?
– Никогда, – уверенно ответила Нурия. – Хотя готовить дома я стала значительно реже. Если честно, то пристрастилась к пагубной привычке обедать в ресторане почти каждый день. Не думай, это не от больших денег, – поспешно добавила она, заметив удивленно округлившиеся глаза Анны.
– Здесь все так делают. Это даже более экономно. Продукты в магазине все равно надо покупать, потом их надо готовить. Купить и приготовить я могу, но из того, что лежит у них на прилавке, получается то, что есть потом совершенно не хочется. Как будто не то и не тем посыпано. Вроде все, как обычно: соль, сахар, перец с чесноком, а душа не лежит это вилкой внутрь заправлять. У них продукты какие-то особенные. Ненатуральные, что ли, по крайней мере те, что мне по карману. Я тут недавно случайно наткнулась на свою кулинарную книгу, которую тащила из самой России…
– И что? – Так смеялась, читая ее, что Лелька не выдержала и спросила: «Мать, ты в курсе, что это сборник «Татарская кулинария», а не подшивка анекдотов?»
– А чего ты смеялась?
– Ну как же, вот, например, «Яичница с колбасой»: порежьте колбасу ломтиками и обжарьте на сковороде в кипящем масле… – Нурия не удержалась и хихикнула.
– И что тут смешного? – нахмурилась Анна.
– Как ты не понимаешь? Тутошнюю колбасу нельзя обжарить!
– Почему?
– Потому, что она просто расплавится и испарится.
– Совсем?
– Ага.
– Ты пробовала?
– А то нет. – Нурия грустно вздохнула и добавила, так как любила во всем справедливость: – Есть у них, конечно, и нормальная колбаса, но она слишком дорогая. В общем, едим, что бог послал, в основном фрукты, хлеб, овощи, консервы. Иногда бог забывает послать, и тогда я варю яйца. Они, к счастью, точно такие же, как в России, их подделывать еще не научились. Сейчас яйца, как нарочно, кончились, курица сгорела, так что собирайся, ужинать пойдем в ресторан. Там готовить не просят, и стоит не так уж дорого.
– Слушай, может, не надо? Одеваться надо, краситься… – попыталась заартачиться Анна.
На самом деле ей очень не нравилось то, что произошло только что в этом доме. Она подозревала, что все это было проделано как раз для того, чтобы выманить их подальше, а Анна не привыкла поступать так, как хочется кому-то, тем более если этот «кто-то» имеет явно преступные замыслы и обладает болезненной изобретательностью.
Но Нурия ее не поддержала, а на попытку заявить о своих намерениях прямым текстом, ответила с удивительным хладнокровием:
– Ну и пусть берут все, что им понравится. Ты же видишь – они не отстанут, а если мы будем им мешать, то могут в следующий раз придумать что-нибудь похлеще. Бог с ними, пускай ищут в свое удовольствие, пока детей нет, а то завтра Лелька вернется.
– Кстати, здесь к ресторанам относятся совсем не так, как у нас, – продолжала Нурия уже по пути к машине. – У нас посещение ресторана обязательно должно быть «по поводу». День рождения там или свадьба. Надо пить водку, влезать в дорогие шмотки, танцевать… – Не замолкая ни на минуту, подруга вырулила на дорогу и на малой скорости покатила по тихой пустынной улице. – Здесь все по-другому: пришел, куртку под стол запихнул и жди, когда тебя обслужат.
– Подожди, а зачем пальто под стол? – удивилась Аня.
– А здесь так принято. Полы у них чистейшие, а гардеробы есть не во всех ресторанах.
– Ага, – глубокомысленно произнесла Анна, не переставая удивляться местным обычаям.
Тем временем они за несколько минут добрались до ближайшего ресторанчика, который, как не замедлила прокомментировать Нурия, относился к разряду «крутых». Анна особой крутизны не заметила, разве что на каждом столе в специальной мисочке плавала свечка и стоял букетик живых цветов. Впрочем, здесь было вполне уютно, и гардероб, как ни странно, присутствовал. Правда, из-за жары сдавать туда было нечего – обе подруги были в легких кофточках и джинсах. Анна заметила, что маленький чернокожий официант у входа приветливо кивнул Нурие как постоянной посетительнице и проводил их к столику на двоих в самом углу зала. На их более чем демократичную форму одежды он и внимания не обратил, так что Анна совсем успокоилась, тем более что люди вокруг были одеты так же просто.
В ожидании меню Аня развлекалась тем, что глазела по сторонам, разглядывая жителей Дэнверса. Она пыталась составить собственное мнение о жителях этого города, один из которых устроил сегодня погром у ее подруги. Она подумала, что если их и в самом деле пытались вытурить из дома, то кто-то обязательно должен был проследить за ними, и следить до тех пор, пока они не захотят вернуться, чтобы вовремя предупредить тех, кто будет – если будет! – продолжать поиски во время их отсутствия.
На первый взгляд ничего подозрительного она не обнаружила. Народ вокруг сидел смирный, говорил тихо, и трудно было понять, о чем так интеллигентно они там шептались. Ее интерес не прошел незамеченным. Парочка за соседним столиком приняла ее любопытство на свой счет. Они почему-то напряглись и, вытащив из-под стола младенца в переносной люльке – он у них там отдыхал, – собрались по-быстрому и свалили, не переставая всю дорогу оглядываться. Анна поняла, что следует вести себя осторожнее, по сторонам глядеть аккуратнее, а то и вовсе прекратить свои изыскания, но в тот самый момент, когда она приняла это разумное со всех точек зрения решение, на место пугливых молодоженов пришла Пиковая Дама, и явно не в духе. Колоритная леди заказала себе большой стакан вина и, уставив на Анну тяжелый мутный взгляд, стала это вино потихоньку в себя всасывать. Ане стало не по себе и захотелось сказать ей: «Тройка, семерка, туз, и иди с богом, бабка». Ничего этого она, разумеется, вслух произносить не стала, тем более что леди, думающая, что ей по-прежнему двадцать, на «бабку» могла и обидеться. Она наклонилась к подруге через стол и полюбопытствовала, что это за дамочка наблюдает за ней.
– Какая? – оживилась подруга. – Ах, эта! Здравствуйте, мисс Спарк. – Расплылась она в улыбке и добавила в сторону с сердцем:
– Вот ведь принесла нелегкая.
– Кто она такая? – одними губами спросила Анна, стараясь, чтобы Пиковая Дама не видела ее лица.
Нурия не ответила, быстро достала из сумочки ручку с блокнотом, что-то черкнула в нем и сунула под нос Анне. Та прочла: «Мисс Дороти Спарк, директриса колледжа Святой Елены. Будь осторожна – дама с амбициями».
Анну так и подмывало спросить: «Почему?», но она сообразила, что все разговоры на эту тему лучше отложить на потом. Вряд ли директриса уважаемого заведения могла иметь отношение к ворам, которые так занимали Анну, поэтому она с легким сердцем перестала обращать на нее внимание. Ну или почти с легким сердцем.
К тому времени и официант подоспел. Нурия с разрешения Анны сделала заказ за двоих и быстро что-то сказала официанту, несколько раз повторив последнюю фразу. Когда он упорхнул в сторону кухни, она пояснила:
– Я заказала нам по отбивной на косточке. Наученная горьким опытом, теперь, заказывая мясо, я прошу его приготовить, прежде чем подавать на стол.
– В каком смысле?
– Ну, если специально не скажешь, каким ты хочешь видеть это мясо, принесут сырое. Это у них называется «Бифштекс с кровью». А сырое мясо я и в магазине могу купить и съесть, верно?
– Можешь, – кивнула Анна, – но мне бы не хотелось…
– Вот поэтому я и сказала ему, чтобы прожарил его как следует. Что там еще? Ах да, салат. Я заказала салат. Этот, как его, органический.
– Искусственный, что ли?
– Нет, наоборот! У них «органика» – любимое слово, то есть без пестицидов и клопомора. В смысле: гадила на него настоящая корова, а не завод в Техасе.
– Господи, Нурия, ты меня с ума сведешь, – засмеялась Анна. – Тебя послушать, так в этой Америке не жизнь, а сплошной кошмар.
– Можно подумать, я спорю, – фыркнула Нурия. – Поначалу сама обжигалась на каждом шагу. Кстати, я во всю эту ерунду с органикой не верю. Когда, например, вижу клубнику размером с кулак, то начинаю думать, что если простой, пардон, навоз и может привести к таким впечатляющим результатам, то только в том случае, если соединит свои усилия с ядерным реактором. Я ж полжизни на собственном огороде кверху попой провела, знаю, что да как растет. А эти умники для того, чтобы вырастить большую тыкву, делают бедняге уколы, представляешь?
– Ненавижу уколы.
– Можно подумать, что тыква от них тащится.
После таких комментариев содержимое собственной тарелки стало казаться Анне весьма подозрительным, но есть все-таки очень хотелось, и она решила, что от одной порции радиоактивных овощей не умрет. Очистив совесть таким образом, она с аппетитом слопала все до последней крошки, надо сказать, не без удовольствия.
Глава 7
– А теперь расскажи наконец, чего ты так боишься? – потребовала Анна тоном, не терпящим возражения.
Нурия возражать и не собиралась. Она сидела на стуле возле камина, опустив голову, избегая настойчивого, пристального взгляда подруги. Возвращение домой преподнесло им сюрприз, гораздо более неожиданный, чем тот, к которому они готовились. Они ожидали обнаружить следы повторного визита настойчивых гостей, но не обнаружили ровным счетом ничего. К дому никто не приближался, и это произвело гораздо более неприятное впечатление, чем пропажа каких-либо вещей, ибо в этом случае таинственные манипуляции со светом и сгоревшим ужином не имели объяснения. А что может быть более пугающим, чем неизвестность?
– Я жду, – напомнила Анна, поудобнее устраиваясь на своем стуле и давая понять, что не сдвинется с места, пока не получит объяснений.
И Нурия сдалась.
– Понимаешь, я не хочу верить в это, все это просто чушь какая-то несусветная, – промямлила подруга.
– А ты и не верь, – отрезала Анна. – Просто расскажи то, что знаешь. Потом вместе решим, стоит принимать это всерьез или нет. Идет?
– Хорошо. Тебе виднее…
