Полное собрание стихотворений

Города молчанья

В одной из стран, где нет ни дня, ни ночи,Где ночь и день смешались навсегда,Где миг длинней, но век существ короче.Там небо – как вечерняя вода,Безжизненно, воздушно, безучастно,В стране, где спят немые города.Там все в своих отдельностях согласно,Глухие башни дремлют в вышине,И тени – люди движутся безгласно.Там все живут и чувствуют во сне,Стоят, сидят с закрытыми глазами,Проходят в беспредельной тишине.Узоры крыш немыми голосамиО чем-то позабытом говорят,Роса мерцает бледными слезами.Седые травы блеском их горят,И темные деревья, холодея,Раскинулись в неумолимый ряд.От города до города, желтея,Идут пути, и стройные стволыСтоят, как бы простором их владея.Все сковано в застывшем царстве мглы,Печальной сказкой выстроились зданья,Как западни – их темные углы.В стране, где спят восторги и страданья,Бывает праздник жертвы раз в году,Без слов, как здесь вне слова все мечтанья.Чтоб отвратить жестокую беду,Чтобы отвергнуть ужас пробужденья,Чтоб быть, как прежде, в мертвенном чаду.На ровном поле, где сошлись владеньяРазлично-спящих мирных городов,Растут толпою люди-привиденья.Они встают безбрежностью голов,С поникшими, как травы, волосами,И мысленный как будто слышат зов.Они глядят – закрытыми глазами,Сквозь тонкую преграду бледных векЖдет избранный немыми голосами.И вот выходит демон-человек,Взмахнул над изумленным глыбой стали,И голову безгласную отсек.И тени головами закачалиСемь темных духов к трупу подошли,И кровь его в кадильницы собрали.И вдоль путей, лоснящихся в пыли,Забывшие о пытке яркой боли,Виденья сонмы дымных свеч зажгли.Семь темных духов ходят в темном поле,Кадильницами черными кропят,Во имя снов, молчанья, и неволи.Деревья смотрят, выстроившись в ряд,На целый год закляты сновиденья,Вкруг жертвы их – светильники горят.Потухли Отдалилось пробужденье.Свои глаза сомкнувши навсегда,Проходят молча люди-привиденья.В стране, где спят немые города.

Осужденные

Он каждый день приходит к нам в тюрьму,В тот час, когда, достигнув до зенита,Ликует Солнце, предвкушая тьму.В его глазах вопросов столько слито,Что, в них взглянув, невольно мы дрожим,И помним то, что было позабыто.Он смотрит как печальный серафим,Он говорит бескровными устами,И мы как осужденные пред ним.Он говорит: «Вы были в стройном храме,Там сонмы ликов пели в светлой мгле,И в окнах Солнце искрилось над вами.Вы были как в спокойном корабле,Который тихо плыл к стране родимой,Зачем же изменили вы земле?Разрушив храм, в тоске неукротимой,Меняя направленье корабля,Вы плыли, плыли к точке еле зримой, —Как буравом равнину вод сверля,Но глубь, сверкнув, росла водоворотом,И точка не вставала как земля.Все к новым бедам, поискам, заботамОна вела вас беглым огоньком,И смерть была за каждым поворотом.Ваш ум жестоким был для вас врагом,Он вас завлек в безмерные пустыни,Где всюду только пропасти кругом.Вот почему вы прокляты отныне,Среди высоких плотных этих стен,С душою, полной мрака и гордыни.Века веков продлится этот плен.Припомните, как вы в тюрьму попали,Искатели великих перемен».И мы, как раздробленные скрижали,Свой смысл утратив, бледные, в пыли,Пред ним скорбим, и нет конца печали.Он снова речь ведет, – как бы вдали,Хотя пред нами взор его блестящий,В котором все созвездья свет зажгли.Он говорит: «Вы помните, вес чащеВам скучно становилось между вод,И смутно от дороги предстоящей.Но раз попали вы в водоворот,Вам нужно было все вперед стремиться,И так свершать круги из года в год.О, мука в беспредельности кружиться,Кончать, чтоб вновь к началу приходить,Желать, и никогда не насытиться!Все ж в самой жажде вам была хоть нить,Был хоть намек на сладость обладанья,Любовь была в желании любить.Но в повтореньи гаснут все мечтанья,И как ни жди, но, если тщетно ждешь,Есть роковой предел для ожиданья.Искать светил, и видеть только ложь,Носить в душе роскошный мир созвучий,И знать, что в яви к ним не подойдешь.У вас в душе свинцом нависли тучи,И стал ваш лозунг – Больше Никогда,И даль закрылась пеною летучей.«Куда ни глянешь – зыбкая вода,Куда ни ступишь – скрытое теченье,Вот почему вы мертвы навсегда».И вспомнив наши прежние мученья,Мы ждем, чтоб наш казнитель и судьяДал внешнее для них обозначенье.Он говорит: «В пустынях бытияВы были – ум до времени усталый,Не до конца лукавая змея.И демоны вас бросили на скалы,И ввергли вас в высокую тюрьму,Где только кровь как мак блистает алый, —А все другое слито в полутьму,Где, скукою объяты равнодушной,Вы молитесь убийству одному.Молитесь же!» И наш палач воздушный,Вдруг изменяя свой небесный вид,Встает как Дьявол, бледный и бездушный, —Того, другого между нас разит,Лишь манием руки, лишь острым взглядом,И алый мак цветет, горит, грозит.И мы, на миг живые – с трупом рядом,Дрожим, сознав, что мы осуждены,За то, что бросив Рай с безгрешным садом,Змеиные не полюбили сны.

Черный и белый

Шумящий день умчался к дням отшедшим.И снова ночь. Который в мире раз?Не думай – или станешь сумасшедшим.Я твой опять, я твой, полночный час.О таинствах мы сговорились оба,И нет того, кто б мог расторгнуть нас.Подвластный дух, восстань скорей из гроба,Раскрыв ресницы, снова их смежи,Забудь, что нас разъединяла злоба.Сплетенье страсти, замыслов, и лжи,Покорное и хитрое созданье,Скорей мне праздник чувства покажи.О, что за боль в минуте ожиданья!О, что за блеск в расширенных зрачках!Ко мне! Скорее! Ждут мои мечтанья!И вот на запредельных берегахЗажглись влиянья черной благодати,И ты со мной, мой блеск, мой сон, мой страх.Ты, incubus таинственных зачатий,Ты, succubus, меняющий свой лик,Ты, первый звук в моем глухом набате.Подай мне краски, верный мой двойник.Вот так. Зажжем теперь большие свечи.Побудь со мной. Диктуй свой тайный крик.Ты наклоняешь девственные плечи.Что ж написать? Ты говоришь: весну.Весенний день и радость первой встречи.Да, любят все. Любили в старину.Наложим краски зелени победной,Изобразим расцвет и тишину.Но зелень трав глядит насмешкой бледной.В ночных лучах скелетствует весна,И закисью цветы мерцают медной.Во все оттенки вторглась желтизна,Могильной сказкой смотрит сон мгновенья,Он – бледный труп, и бледный труп – она.Но не в любви единой откровенье,Изобразим убийство и мечту,Багряность маков, алый блеск забвенья.Захватим сновиденья налету,Замкнем их в наши белые полотна,Войну как сон, и сон как красоту.Но красный цвет нам служит неохотно,Встают цветы, красивые на вид,Ложатся трупы, так правдиво-плотно, —Но вспыхнет день, и нас разоблачит,Осенний желтоцвет вольется в алостьИ прочь жизнеподобие умчит.На всем мелькнет убогая усталость,В оттенках – полуглупый смех шута,В движеньях – неумелость, запоздалость.Во всем нам изменяет красота,Везде мы попадаем в паутину,Мы поздние, в чьем сердце – пустота.Отбросим же фальшивую картину,Неверны мы друг другу навсегда,Как в разореньи слуги господину.Мой succubus, что ж делать нам тогда?Теперь-то и подвластны нам стихии,Земля, огонь, и воздух, и вода.Мы поняли запреты роковые,Так вступим в царство верных двух тонов.Нам черный с белым – вестники живые.И днем и ночью – в них правдивость снов,В одном всех красок скрытое убранство,В другом – вся отрешенность от цветов.Как странно их немое постоянство,Как рвутся черно-белые цветы,Отсюда – в междузвездное пространство.Там дышит идеальность черноты,Здесь – втайне – -блеск оттенков беспредельных,И слышен гимн двух гениев мечты:«Как жадным душам двух врагов смертельных,Как любящим, в чьем сердце глубина,Как бешенству двух линий параллельных, —«Для встречи бесконечность нам нужна».

Вечерний час

Волшебный час вечерней тишины,Исполненный невидимых внушений,В моей душе расцвечивает сны.В вечерних водах много отражений,В них дышит Солнце, ветви, облака,Немые знаки зреющих решений.А между тем широкая рекаСтремит вперед свободное теченье,Своею скрытой жизнью глубока.Минувшие незнанья и мученьяМерцают бледнолицею толпой,И я к ним полон странного влеченья.Мне снится сумрак бледно-голубой,Мне снятся дни невинности воздушной,Когда я не был – для других – судьбой.Теперь, толпою властвуя послушной,Я для нее – палач и божество,Картинность дум – в их смене равнодушной.Но не всегда для сердца моегоБыл так отвратен образ человека,Не вечно сердце было так мертво.Мыслитель, соблазнитель, и калека,Я более не полюблю людей,Хотя бы прожил век Мельхиседека.О, светлый май, с блаженством без страстей!О, ландыши, с их свежестью истомной!О, воздух утра, воздух-чародей!Усадьба. Сад с беседкою укромной.Безгрешные деревья и цветы.Луна весны в лазури полутемной.Все памятно. Но Гений КрасотыС Колдуньей Знанья, страшные два духа,Закляли сон младенческой мечты.Колдунья Знанья, жадная старуха,Дух Красоты, неуловимый змей,Шептали что-то вкрадчиво и глухо.И проклял я невинность первых дней,И проходя уклонными путями,Вкусил всего, чтоб все постичь ясней.Миры, века – насыщены страстями.Ты хочешь быть бессмертным, мировым?Промчись, как гром, с пожаром и с дождями.Восторжествуй над мертвым и живым,Люби себя – бездонно, ненасытно,Пусть будет символ твой – огонь и дым.В борьбе стихий содружество их слитно,Соедини их двойственность в себе,И будет тень твоя в веках гранитна.Поняв Судьбу, я равен стал Судьбе,В моей душе равны лучи и тени,И я молюсь – покою и борьбе.Но все ж балкон и ветхие ступениМилее мне, чем пышность гордых снов,И я миры отдам за куст сирени.Порой-порой! весь мир так свеж и нов,И все влечет, все близко без изъятья,И свист стрижей, и звон колоколов,Покой могил, незримые зачатья,Печальный свет слабеющих лучей,Правдивость слов молитвы и проклятья, —О, все поет и блещет как ручей,И сладко знать, что ты как звон мгновенья,Что ты живешь, но ты ничей, ничейОбъятый безызмерностью забвенья,Ты святость и преступность победил,В блаженстве мирового единенья.Туман лугов, как тихий дым кадил,Встает хвалой гармонии безбрежной,И смыслы слов ясней в словах светилКакой восторг – вернуться к грусти нежной,Скорбеть, как полусломанный цветок,В сознании печали безнадежной.Я счастлив, грустен, светел, одинок,Я тень в воде, отброшенная ивой,Я целен весь, иным я быть не мог.Не так ли предок мои вольнолюбивый,Ниспавший светоч ангельских систем,Проникся вдруг печальностью красивой, —Когда, войдя лукавостью в Эдем,Он поразился блеском мирозданья,И замер, светел, холоден, и нем.О, свет вечерний! Позднее страданье!

Камень скал

Как выступы седых прибрежных скалИсточены повторногтью прилива,Что столько раз враждебно набегал, —В моей душе, где было все красиво,Изменены заветные черты,В ней многое как бы ответно криво.Из царства вневременной темнотыК нам рвутся извращенные мечтанья,Во всем величьи дикой наготы.Побыть в стихийной вспышке возрастанья,Глядеть, как пенно высится вода,Понять, что хаос – утро мирозданья!Быть может, не вернется никогдаВот эта радость дум о необычном,Хоть ропот волн о них поет всегда.И сладко встать высоко над привычным,Соделаться – велением Судьбы —К своей судьбе стихийно-безразличным.Но что мы можем, бледные рабы!Набег страстей шатнулся, отступает,Как войско, вняв отбойный зов трубы.Волна, достигши высшего, вскипает,Меняет цвет зелено-голубой,Ломается, блестит, и погибает.Отпрянул неустойчивый прибой;Бежит назад в безбрежные пустыни,Чтоб в новый миг затеять новый бой.И так же ветер, с первых дней донынеТаящийся в горах с их влажной тьмой,На краткий миг бросает их твердыни, —Промчит грозу равниною немой,Случайно изумит людей циклоном,И вновь спешит, к ущельям гор, домой.А я иным покорствую законам,По воле изменяться мне нельзя,Я камень скал, с их вынужденным стоном.Во мне блуждают отклики, скользя,Недвижно я меняюсь, еле зримо,А если двинусь – гибелью грозя.Бледнеет все, бежит неудержимо,Измены дней отпечатлели след,Все тени мира здесь проходят мимо,Но в смене волн для камня счастья нет.

Освобождение

Закрыв глаза, я слушаю безгласно,Как гаснет шум смолкающего дня,В моей душе торжественно и ясно.Последний свет закатного огня,В окно входя цветною полосою,Ласкательно баюкает меня.Опустошенный творческой грозою,Блаженно стынет нежащийся дух,Как стебли трав, забытые косою,Я весь преображаюсь в чуткий слух,И внемлю чье-то дальнее рыданье,И близкое ко мне жужжанье мух.Я замер в сладкой дреме ожиданья,Вот-вот кругом сольется все в одно,Я в музыке всемирного мечтанья.Все то, что во Вселенной рождено,Куда-то в пропасть мчится по уклонам,Как мертвый камень падает на дно.Один – светло смеясь, другой – со стоном,Все падают, как звуки с тонких струн,И мир объят красиво скорбным звоном.Я вижу много дальних снежных лун,Я вижу изумрудные планеты,По их морям не пенится бурун.На них иные призраки и светы.И я в безмолвном счастьи сознаю,Что для меня не все созвучья спеты.Я радуюсь иному бытию,Гармонию планет воспринимаю,И сам – в дворце души своей – пою.Просторам звезд ни грани нет, ни краю.Пространства звонов полны торжеством,И, все поняв, я смыслы их впиваю.Исходный луч в сплетеньи мировом,Мой разум слит с безбрежностью блаженства,Поющего о мертвом и живом.Да будут пытки! В этом совершенство.Да будет боль стремлений без конца!От рабства мглы – до яркого главенства!Мы звенья вкруг созвездного кольца,Прогалины среди ветвей сплетенных,Мы светотень разумного лица.Лучами наших снов освобожденныхМы тянемся к безмерной КрасотеВ морях сознанья, звонких и бездонных.Мы каждый миг – и те же и не те,Великая расторгнута завеса,Мы быстро мчимся к сказочной черте, —Как наши звезды к звездам Геркулеса.

Только любовь

Семицветник

Эта книга возникла на берегу Балтийского моря, в Мерреклюле, в летние дни и ночи 1903-го года. Появляется вновь без изменений в тексте. Да живут созвучья Янтарного моря.

Цветные ткани

Гимн Солнцу

1

Жизни податель,Светлый создатель,Солнце, тебя я пою!Пусть хоть несчастнойСделай, но страстной,Жаркой и властнойДушу мою!Жизни податель,Бог и Создатель,Страшный сжигающий Свет!Дай мне – на пиреЗвуком быть в лире, —Лучшею в МиреСчастия нет!

2

О, как, должно быть, было это УтроЕдинственно в величии своем,Когда в рубинах, в неге перламутра,Зажглось ты первым творческим лучом.Над Хаосом, где каждая возможностьПредчувствовала первый свой расцвет,Во всем была живая полносложность,Все было «Да», не возникало «Нет».В ликующем и пьяном ОкеанеТьмы тем очей глубоких ты зажгло,И не было нигде для счастья грани,Любились все, так жадно и светло.Действительность была равна с мечтою,И так же близь была светла, как даль.Чтоб песни трепетали красотою,Не надо было в них влагать печаль.Все было многолико и едино,Все нежило и чаровало взгляд,Когда из перламутра и рубинаВ то Утро ты соткало свой наряд.Потом, вспоив столетья, миллионыГорячих, огнецветных, страстных дней,Ты жизнь вело чрез выси и уклоны,Но в каждый взор вливало блеск огней.И много раз лик Мира изменялся,И много протекло могучих рек,Но громко голос Солнца раздавался,И песню крови слышал человек.«О, дети Солнца, как они прекрасны!» —Тот возглас перешел из уст в уста.В те дни лобзанья вечно были страстны,В лице красива каждая черта.То в Мексике, где в таинствах жестокихЦвели так страшно красные цветы, —То в Индии, где в душах светлоокихСложился блеск ума и красоты, —То там, где Апис, весь согретый кровью,Склонив чело, на нем являл звезду,И, с ним любя бесстрашною любовью,Лобзались люди в храмах, как в бреду, —То между снов пластической Эллады,Где Дионис царил и Аполлон, —Везде ты лило блеск в людские взгляды,И разум Мира в Солнце был влюблен.Как не любить светило золотое,Надежду запредельную Земли.О, вечное, высокое, святое,Созвучью нежных строк моих внемли!

3

Я все в тебе люблю Ты нам даешь цветы,Гвоздики алые, и губы роз, и маки,Из безразличья темнотыВыводишь Мир, томившийся во мраке,К красивой цельности отдельной красоты,И в слитном Хаосе являются черты,Во мгле, что пред тобой, вдруг дрогнув, подается,Встают они и мы, глядят – и я и ты,Растет, поет, сверкает, и смеется,Ликует празднично все то,В чем луч горячей крови бьется,Что ночью было как ничто.Без Солнца были бы мы темными рабами,Вне понимания, что есть лучистый день,Но самоцветными камнямиТеперь мечты горят, нам зримы свет и тень.Без Солнца облака – тяжелые, густые,Недвижно-мрачные, как тягостный утес,Но только ты взойдешь, – воздушно-золотые,Они воздушней детских грез,Нежней, чем мысли молодые.Ты не взойдешь еще, а Мир уже поет,Над соснами гудит звенящий ветер Мая,И влагой синею поишь ты небосвод,Всю мглу Безбрежности лучами обнимая.И вот твой яркий диск на Небеса взошел,Превыше вечных гор, горишь ты над богами,И люди Солнце пьют, ты льешь вино струями,Но страшно ты для глаз, привыкших видеть дол,На Солнце лишь глядит орел,Когда летит над облакамиНо, не глядя на лик, что ослепляет всех,Мы чувствуем тебя в громах, в немой былинке, —Когда, желанный нам, услышим звонкий смех,Когда увидим луч, средь чащи, на тропинке.Мы чувствуем тебя в реке полночных звезд,И в глыбах темных туч, разорванных грозою,Когда меж них горит, манящей полосою,Воздушный семицветный мост.Тебя мы чувствуем во всем, в чем блеск алмазный,В чем свет коралловый, жемчужный иль инойБез Солнца наша жизнь была б однообразной,Теперь же мы живем мечтою вечноразной,Но более всего ласкаешь ты – весной

4

Свежей веснойВсе озаряющее,Нас опьяняющееЦветом, лучом, новизной, —Слабые стебли для жизни прямой укрепляющее, —Ты, пребывающееС ним, неизвестным, с тобою, любовь, и со мной!Ты теплое в радостно-грустном Апреле,Когда на зареИграют свирели,Горячее в летней поре,В палящем Июле,Родящем зернистый и сочный приливВ колосьях желтеющих нив,Что в свете лучей утонули.Ты жгучее в Африке, свет твой горитСмертельно, в час полдня, вблизи Пирамид,И в зыбях песчаных Сахары.Ты страшное в нашей России лесной,Когда, воспринявши палящий твой зной,Рокочут лесные пожарыТы в отблесках мертвых, в пределах тех стран,Где белою смертью одет Океан,Что люди зовут Ледовитым, —Где стелются версты и версты водыИ вечно звенят и ломаются льды,Белея под ветром сердитымВ Норвегии бледной – полночное ты,Сияньем полярным глядишь с высоты,Горишь в сочетаньях нежданных.Ты тусклое там, где взрастают лишь мхи,Цепляются в тундрах, глядят как грехи,В краях для тебя нежеланных.Но Солнцу и в тундрах предельности нет,Они получают зловещий твой свет,И, если есть черные страны,Где люди в бреду и в виденьях весь год,Там день есть меж днями, когда небосводМиг правды дает за обманы,И тот, кто томился весь год без лучей,В миг правды богаче избранников дней.

5

Я тебя воспеваю, о, яркое жаркое Солнце,Но хоть знаю, что я и красиво и нежно пою,И хоть струны Поэта звончей золотого червонца,Я не в силах исчерпать всю властность, всючару твою.Если б я родился не Певцом, истомленным тоскою,Если б был я звенящей блестящей свободнойволной,Я украсил бы берег жемчужиной искрой морскою —Но не знал бы я, сколько сокрыто их всехглубиной.Если б я родился не стремящимся жадным Поэтом,Я расцвел бы как ландыш, как белый влюбленныйцветок,Но не знал бы я, сколько цветов раскрывается летом,И душистые сны сосчитать я никак бы не мог.Так, тебя воспевая, о, счастье, о, Солнце святое,Я лишь частию слышу ликующий жизненный смех,Все люблю я в тебе, ты во всем и всегда – молодое,Но сильнее всего то, что в жизни горишь ты —для всех.

6

Люблю в тебе, что ты, согрев Франциска,Воспевшего тебя, как я пою,Ласкаешь тем же светом василиска,Лелеешь нежных птичек и змею.Меняешь бесконечно сочетаньяЛюдей, зверей, планет, ночей, и дней,И нас ведешь дорогами страданья,Но нас ведешь к Бессмертию Огней.Люблю, что тот же самый свет могучий,Что нас ведет к немеркнущему Дню,Струить дожди, порвавши сумрак тучи,И приобщает нежных дев к огню.Но, если, озаряя и целуя,Касаешься ты мыслей, губ, и плеч,В тебе всего сильнее то люблю я,Что можешь ты своим сияньем – сжечь.Ты явственно на стоны отвечаешь,Что выбор есть меж сумраком и днем,И ты невесту с пламенем венчаешь,Когда в душе горишь своим огнем.В тот яркий день, когда владыки РимаВ последний раз вступили в Карфаген,Они на пире пламени и дымаРазрушили оплот высоких стен,Но гордая супруга Газдрубала,Наперекор победному врагу,Взглянув на Солнце, про себя сказала«Еще теперь я победить могу!»И, окружив себя людьми, конями,Как на престол взошедши на костер,Она слилась с блестящими огнями,И был триумф – несбывшийся позор.И вспыхнуло не то же ли сияньеДля двух, чья страсть была сильней, чем Мир,В любовниках, чьи жаркие лобзаньяЧерез века почувствовал Шекспир.Пленительна, как солнечная сила,Та Клеопатра, с пламенем в крови,Пленителен, пред этой Змейкой Нила,Антоний, сжегший ум в огне любви.Полубогам великого ЗакатаТы вспыхнуло в веках пурпурным днем,Как нам теперь, закатностью богато,Сияешь алым красочным огнем.Ты их сожгло Но в светлой мгле забвеньяЗемле сказало «Снова жизнь готовь!» —Над их могилой легкий звон мгновенья,Пылают маки, красные, как кровь.И как в великой грезе МакедонцаЦарил над всей Землею ум один,Так ты одно царишь над Миром, Солнце,О, мировой закатный наш рубин!И в этот час, когда я в нежном звонеСлагаю песнь высокому Царю,Ты жжешь костры в глубоком небосклоне,И я светло, сжигая жизнь, горю!

7

О, Мироздатель,Жизнеподатель,Солнце, тебя я пою!Ты в полногласнойСказке прекраснойСделало страстнойДушу мою!Жизни податель,Бог и Создатель,Мудро сжигающий – Свет!Рад я на пиреЗвуком быть в лире, —Лучшего в МиреСчастия нет!

Солнечный луч

Свои мозг пронзил я солнечным лучом.Гляжу на Мир Не помню ни о чем.Я вижу свет, и цветовой туман.Мой дух влюблен. Он упоен. Он пьян.Как луч горит на пальцах у меня!Как сладко мне присутствие огня!Смешалось все. Людское я забыл.Я в мировом. Я в центре вечных сил.Как радостно быть жарким и сверкать!Как весело мгновения сжигать!Со светлыми я светом говорю.Я царствую. Блаженствую. Горю.

Сигурд

Когда Сигурд отведал кровиУбитого Фафнира,Весь Мир ему открылся вновь,Узнал он утро МираОн увидал рожденье грома,Проник в язык он птиц,И все, что было так знакомо,Оделось в блеск зарниц.Певец, что был лицом прекрасен,И был в словах разумен,Узнал, как смысл явлений ясен,Как хор их многошумен.Он был избранником для пира,Прочь то, что нас гневит,Он звал соперником Фафнира,Соперник был убит.Сигурд, Сигурд, ты был властитель,Возлюбленный Судьбою,Да будет славен победитель,Ты взял добычу с бою.Сигурд, Сигурд, ты звался Чудом,Ты смело в Мире шел,Ты видел Землю изумрудом,И пел тебе орел.«Возьми», он пел напевом властным,«Запястья золотые,В них день горит, с отливом красным,В них звезды молодые.Налей свой кубок, в блеске пира,Забудь, что было встарь,Тебе открыто утро Мира,И ты в том Мире – Царь».

Что мне нравится

Что мне больше нравится в безднах мировых,И кого отметил я между всех живых?Альбатроса, коршуна, тигра, и коня,Жаворонка, бабочку, и цветы огня.Альбатрос мне нравится тем, что он крылат,Тем, что он врезается в грозовой раскатВ коршуне мне нравится то, что он могуч,И, как камень, падает из высоких туч.В тигре то, что с яростью мягкость сочетал,И не знал раскаянья, Бога не видал.И в других желанно мне то, что – их вполне,Нравятся отдельностью все созданья мнеЖаворонок – пением, быстротою – конь,Бабочка – воздушностью, красотой – огонь.Да, огонь красивее всех иных живых,В искрах – ликование духов мировых.И крылат и властен он, в быстроте могуч,И поет дождями он из громовых туч.По земле он ластится, жаждет высоты,В красные слагается страстные цветы.Да, огонь красивее между всех живых,В искрах ликование духов мировых.В пламени ликующем – самый яркий цвет.В жизни – смерть, и в смерти – жизнь Всем живым —привет!

Мои звери

Мой зверь – не лев, излюбленный толпою,Мне кажется, что он лишь крупный пес.Нет, желтый тигр, с бесшумною стопоюВо мне рождает больше странных грез.И символ Вакха, – быстрый, сладострастный,Как бы из стали, меткий леопард,Он весь как гений вымысла прекрасный,Отец легенд, зверь-бог, колдун и бард.Еще люблю я черную пантеру,Когда она глядит перед собойВ какую-то внежизненную сферу,Как страшный Сфинкс в пустыне голубой.Но, если от Азийских, АфриканскихСвятых пустынь мечту я оторву,Средь наших дней, и плоских, и мещанских,Моей желанной – кошку назову.Она в себе, в изящной миньятюре,Соединила этих трех зверей.Есть искры у нее в лоснистой шкуре,У ней в крови – бродячий хмель страстейОна проходит в комнатах бесшумно,Всегда свою преследуя мечту,Влюбляется внезапно и безумно,И любит ведьм и любит темноту.В ее зрачках непознанная чара,В них фосфор и круги нездешних сфер,Она пленила страшного Эдгара,Ей был пленен трагический Бодлер.Два гения, влюбленные в мечтанья,Мои два брата в бездне мировой,Где нам даны безмерные страданьяИ беспредельность музыки живой.

Жар-птица

То, что люди называли по наивности любовью,То, чего они искали, мир не раз окрасив кровью,Эту чудную Жар-Птицу я в руках своих держу,Как поймал ее, я знаю, но другим не расскажу.Что другие, что мне люди! Пусть они идутпо краю,Я за край взглянуть умею и свою бездонность знаю.То, что в пропастях и безднах, мне известнонавсегда,Мне смеется там блаженство, где другим грозит беда.День мой ярче для земного, ночь моя не ночь людская,Мысль моя дрожит безбрежно, в запредельность убегая.И меня поймут лишь души, что похожи на меня,Люди с волей, люди с кровью, духи страсти и огня!