Боги Иторы

На обратном пути Лиона задала ещё пару ничего не значащих вопросов, но всё больше молча присматривалась к девушке чужой расы – как та идёт, как поднимает голову, как держится, что пытается выразить своим немного странным лицом… Кстати, надо не забыть про клеймо, а то люди косятся, чего это невольница бродит по предместьям без знака Высокого Дома на шее. Лиона всегда считала, что во всём должен быть порядок.

Дома оказалось, что отец пригласил на ужин самого его величие Маршала Красного Царства Тория Норра, нужно было подготовиться, они с матерью вовсю дирижировали слугами, только бы не упасть в грязь лицом перед почётным гостем. О Литарни Лиона благополучно забыла, вспомнив в итоге при обстоятельствах, которые ей потом пришлось припомнить не один раз.

Накрытый стол по новой моде ломился от даров моря, приготовленных невольниками-поварами по экзотическим рецептам южного побережья. Маринованный угорь в вине и огромная бадья крабьей икры под фуктовым желе, салат из драгоценных серебряных водорослей, два десятка блюд всякой морской рыбы – сенатор мог позволить себе такую роскошь. Хозяева и гость с супругой под тихий аккомпанемент домашнего невольничьего оркестрика негромко обсуждали последние новости из метрополии, кое-какие свежие сплетни, когда же прошуршали с последней сменой блюд слуги, мужчины прихватили по бокалу вина и, посерьёзнев, удалились в нюхательную комнату разговаривать о своём. Лиона, которая считала себя достаточно просвещённой, чтобы участвовать в любом разговоре, проигнорировала строгий взгляд матери и последовала за ними. За спиной было слышно гневное контральто, привычно срывающее раздражение на невольниках и управляющем, который «распустил всех этих бездельников».

Временами мать становилась невыносима.

Лиона фыркнула и расчётливо пододвинула пустующее кресло аккурат между двух собеседников. Разговаривали, как всегда, о политике и смуте, но почему-то на этот раз подобная тематика Лиону отнюдь не заставила скучать.

– Слухи, кругом проклятые слухи, – Торий Норр говорил жёстко, с привычными интонациями военного, однако в его словах невнятно сквозила тонкая неуверенность. Он словно не знал, что в присутствии Лионы можно говорить, а что – нельзя. – Я каждый день пишу в метрополию – людишки засуетились, в нижнем городе всегда было тесно – шагу не ступить, до порта поди доберись, а сейчас всё словно повымерло. Нищенки попрятались, купцы нервничают. Что я должен объяснять наверху? Что я не понимаю ничего из происходящего?!

– Я нисколько не сомневаюсь, Маршал, в точности вашей оценки происходящего, однако так ли всё критично… судить только по смуте, которая зреет в плебеях…

– Не так, если бы чернь попросту подогревали разные баламуты, мы бы уж справились, не впервой, купцы первой гильдии тоже при желании могут собрать приличное ополчение милиции, торговля невольниками как-то держит всех в постоянном напряжении, не даёт расслабляться… Да вы сами знаете, Илий, не мальчик. Люди будто сами собой боятся чего-то, вот в чём проблема, а тут ещё эти загадочные таинственные корабли…

Лиона подпрыгнула от неожиданности на кресле – позади них что-то с громким металлическим звоном покатилось по мраморному полу. Все резко обернулись: в дверях окаменела с распахнутыми глазами Литарни, у её ног громыхал, вращаясь, поднос, по полу разлетелись хрустальные осколки, измазав его красным. Лиона услышала, как соседнее кресло скрипнуло, выпуская из своих объятий Маршала.

– Что она тут делает… – его голос словно потерял способность издавать звуки, таким сдавленным он был. Ответом ему была ошарашенная тишина. – Сенатор, я призываю вас к благоразумности, вы купили самойи? Боги мои, зачем?

– Гм. Лиона меня попросила.

Маршал повернулся к ней, помолчал.

– Да, то было моё желание. А чего такого? Ну, что вы молчите?!

Торий Норр уселся обратно в кресло, одним глотком выпил вино из своего бокала, через плечо поглядывая, как Литарни засуетилась, опустилась на колени, начала тщательно убирать учинённый ею беспорядок.

– Ничего… всё нормально… чего уж тут, невольница как невольница…

Он подождал, пока служанка выйдет вон, потом налил себе, не дожидаясь слугу, полный бокал чёрного и снова одним глотком его осушил, чуть погодя добавив:

– Только я, сенатор, на вашем месте был поосторожнее с такими покупками.

Дальше разговор как-то замялся, Маршал помрачнел и разговаривать расхотел вовсе, он постарался выдержать минимально приличествующую паузу, чтобы удалиться, после чего распрощался и вместе с супругой удалился в своём великолепном паланкине.

Лиона ничегошеньки из его слов не поняла, однако поддалась общему настроению и ходила мрачная. Это был первый день, когда Литарни была у них дома, но уже такого срока хватило, чтобы окружить её образ непонятными смутными символами и недосказанностями, к которым юная представительница высшего общества Царства вовсе не привыкла. Тем более под крышей родного дома.

Отвлёкшись, наконец, от своих навязчивых мыслей, девушка обнаружила, что было уже весьма поздно, и, погружённая в раздумье, поспешила удалиться к себе в спальню, по дороге на мгновение задержавшись подле управляющего имением, чтобы лично попросить того «устроить новую служанку поближе к моим покоям и не мешкать». Управляющий недоумённо проводил Лиону взглядом, но ничего не сказал.

Проснулась Лиона почти к обеду, оставшись под впечатлением почти свинцовой тяжести сна, из которого она могла припомнить разве что отрывочные образы теней, крадущихся у самого края зрения, пугающих, несущих мучительную в своей неясности угрозу.

Освободиться от давящих воспоминаний девушке удалось, лишь посетив туалетную комнату, где она приняла восхитительный ледяной душ и позволила невольнику-иронцу умаслить себя дорогими благовониями, доставленными из самого сердца Средины, из дальних южных провинций Империи. Нежный аромат, наполнивший её дыхание, и мягкий свет, льющийся в окна, избавили Лиону, наконец, от мрачных мыслей.

День обещал быть удачным, небольшие облака то и дело закрывали жаркую Кзарру, дул прохладный ветерок, обычно душный Сонтис омылся от пыли ночным дождиком, аромат выступившего на стволах пальмового масла ласкал ноздри своим сладким привкусом. Сегодня замечательный день, чтобы отправиться в гости к Мелиссе, старой кормилице Лионы, у которой девушка не была вот уже полгода.

Лиона нашла Литарни на заднем дворе, та механическими движениями вытряхивала гобелен, целая куча таких же лежала у её ног. Лиона живо оторвала её от этого занятия, пусть собирается тоже. Девушка не знала, что ещё мог удумать отец относительно пребывания самойи в доме, ей не хотелось вернуться домой и быть поставленной перед фактом, что новую служанку в срочном порядке отправили работать на плантацию под лучи палящей Кзарры.

Литарни, услышав, к кому они направляются, как показалось Лионе, впервые искренне заинтересовалась окружающей действительностью. Пока лёгкий прогулочный паланкин доставлял их на место, служанка сперва молчала, но потом начала задавать неожиданные вопросы.

– Почему вы назвали эту женщину мамушкой, ваша мама – не госпожа?

– Литарни, ты не понимаешь, настоящая моя мать – из высшего общества, ей не положено возиться с маленькими детьми! И потом, она что, должна была кормить меня грудью, менять мне пелёнки, лечить от всякой детской ерунды?

– И всё это делала другая, мамушка.

– Да, её зовут Мелисса, она из вольноотпущенников. Кажется, её родителей привезли в пределы Царства ещё детьми, они ходили в нашей семье по дому, получили вольную от моего деда, их же дочь стала мамушкой нашей семьи, выкормив меня и двух моих старших братьев.

– Вам нравится с ней видеться, госпожа?

– Да, ты знаешь, ведь что и говорить, лет до восьми я и знать не знала, что у меня есть настоящая мать.

Но кто сказал, что это была не она.

– Что?

Лиона пристально посмотрела на глядящую в пол служанку-невольницу. Ей показалось, или то действительно были её слова? Или всё-таки лишь отголосок её собственных мыслей?

– Я ничего не говорила, госпожа… простите…

Лиона нахмурилась, но ничего не сказала, лишь перевела свой взор на вершины деревьев, что проплывали мимо.

К небольшому строению, укрытому в тени густой листвы, в котором жила Мелисса, они подъехали, когда голубоватая полуденная Кзарра уже сияла в самом зените. Дом ничуть не изменился с тех ещё пор, когда маленькая Лиона бегала тут между деревьев. Вот вдали виднеются старые, потрескавшиеся её качели, как же хорошо она их помнила.

Бывать здесь слишком часто дочери сенатора Менса не было положено по статусу, да и судите сами, узнай кто-нибудь в свете, что девушка искренне любит свою мамушку, ей не миновать толков, подобные странности в привычках благородной леди были непростительны. Однако, прибывая сюда в закрытом паланкине и не чаще чем раз в сезон, Лиона каждый раз уходила в собственных мыслях далеко в прошлое, в те полумистические образы, что несли в себе воспоминания детства.

Остановились. Пока носильщики устраивались в тени и доставали из-за пазухи свои лепёшки, Лиона молча смотрела куда-то в видимое лишь одной ей пространство. Очнулась она, только уловив пристальный взгляд Литарни, однако стоило ей пошевелиться, как невольница тут же опустила глаза, так что и не поймёшь – не оставить ли этот взгляд на шалости собственного воображения.

Лиона чуть кашлянула, и тут же Литарни, как образцовая служанка, выскочила из паланкина, чтобы подать госпоже руку. Лиона потянулась, подставляя лицо лёгкому ветерку, неожиданное ощущение, будто ей только что удалось сладко выспаться. Да, ей были определенно рады, гневливая богиня Истрата здесь словно умерила своё жаркое дыхание, природа была тиха, покойна и ласкова – очень несвойственное для неё качество в обыкновенно душных предместьях Сонтиса.

Внутрь пошли вдвоём, и cам факт, что Лиона поманила невольницу, совершенно чужое ей существо другой расы с собой, уже был чем-то выходящим за рамки разумно объяснимого. Это могло статься её капризом, поиграть в такую игру, поиграть и выбросить… Могло быть также и едва заметным страшным наитием из тех, что вспоминаешь потом всю жизнь. Лиона сама в тот момент о подобных вещах не задумывалась, но – что случилось, то случилось.

Кормилица встретила Лиону так, как встречают не гостя, пусть и важного, а исключительно человека родного, которого любишь всей душой, но которого так редко видишь.

– Лиона, девочка моя, ты всё хорошеешь! Ксер не видывал такой красавицы, как ты!

Это было как вихрь, как неудержимый ветер, Мелисса, постаревшая простолюдинка, обретала при ней невыразимую энергию любви и ласки, какой не найдёшь во взгляде и сотни знатных дам. Она усадила «свою девочку» в лучшее плетёное кресло под традиционным венком Риоли, засуетилась, извлекла откуда-то с полок бутыль столового вина, которое, по всей видимости, хоронила с прошлой их встречи, засыпала её вопросами…

Литарни она заметила лишь спустя некоторое время. Заметила и сочувственно покачала головой.

– Ты, верно, новая служанка Лионы… погоди, не вздумай кланяться, я некогда была такой же, как и ты.

– Мелисса, прекрати с ней разговаривать, где твои приличия!

– О, Лиона, девочка моя, я знаю их нормы гораздо лучше, чем ты думаешь, ведь это я учила тебя всему, что нужно знать настоящей леди.

– Да, я помню это, Мелисса, однако оставь мою служанку, и, быть может, у тебя останется больше времени для того, чтобы поговорить со мной!

Лиона уже корила себя за то, что вообще уговорила отца купить эту невольницу. Но Мелисса не стала продолжать этот разговор, со всевозможной поспешностью уступив.

– Да, конечно, я просто удивилась, что в такие времена…

Лионе показалось, или кормилица действительно при этом прошептала про себя «самойи»… впрочем, она тут же поспешила эту мысль выбросить из головы.

– Скажи лучше, моя девочка, как ты добралась?

– Спасибо, Мелисса, путь был необременительный. К тому же, ты знаешь, любая дорога краше, если она ведёт тебя к любимому человеку, сама мне всё время повторяла эту присказку!

Кормилица широко улыбнулась, кивнула, на её лице отразилось то выражение, что должно сопутствовать искренней любви к человеку, который вырос на твоих глазах, и пусть в дальнейшем его воспитанием занялись другие, всё равно ты продолжаешь видеть в нём образ маленькой девочки, что не могла без тебя жить.

Дальнейший разговор мог и не нести в себе никакого содержания – тот контакт двух близких людей, что возникает в более тонких мирах, нежели наш, грубый, физический, однажды воспылав, способен освещать лица многие дни. Литарни не слушала слова чужого языка, но цепкими своими глазами следила за деталями. Ладонь в другой ладони, влага радостных глаз, черты прошлого, мелькающие в мыслях, радость нового узнавания… всё – так же, как у всех, только чуточку проще, чуточку свободнее от установок, чуточку иначе.

День промелькнул незаметно, великосветская леди радовалась общению с простой женщиной, заменившей ей мать, стареющая кормилица не могла найти себе места под взглядом девушки, которая была любимейшей из её детей. Литарни удалось спрятаться, стать незаметной для этих двух людей, несмотря на все привнесённые категории, наблюдая картину, достойную куда более понимающего зрителя.

Обратно отправились уже под вечер, Лиона заметно утомилась, её неисчерпаемая энергия, растраченная за день, оставила после себя усталость на лице и в голосе. Прощалась с Мелиссой она уже на грани апатии, немного прохладное получилось расставание. А кормилица махала им вслед платком уже почти в слезах. Они так редко могли видеться.

Литарни, молча смотревшая в пол и ни разу даже не вздохнувшая, пока паланкин не свернул на большую дорогу, вдруг дрогнула всем телом, подняла голову и спросила:

– Госпожа, вы доставили этой женщине столько радости.

Лиона оторвалась от медленно движущегося пейзажа, с недоумением посмотрела на служанку.

– Что ты такое говоришь?

– Она так смотрит на вас, что кажется, будто она для вас готова на всё.

Недоумение сошло с лица Лионы.

– Да… Да. В самом деле… Тебя это удивляет?

Литарни продолжала, не отрываясь, смотреть Лионе в глаза.

– Я видела вашу семью, я видела ваших гостей. Остальное. Почему же с этой женщиной всё не так, что есть между вами такого, чего нет у других?

Дочь сенатора Царства хотела было поддаться естественному порыву и отхлестать зарвавшуюся невольницу по щекам, да как она смеет задавать ей, своей госпоже, какие-то вопросы! Но что-то в выражении этого лица её остановило.

– Знаешь… помню тот давний день, я была маленькая, когда меня увезли из дома мамушки Мелиссы. Он был прохладным, пропахшим свежей весенней листвой, ароматами цветов, наполненный жужжанием пчёл. Замечательный день, который я вспоминаю, как самый тягостный, жуткий и ненастный в моей жизни. Меня увезли из моего личного царства, где я была королевой, окружили чужими мне людьми в хаосе пустых комнат. Пустым мой новый дом казался потому, что там не было Мелиссы.

Сказав так, Лиона снова замолчала, уже не сдерживая раздражения по поводу того, что простая служанка заставила её сказать вслух то, что ей так долго удавалось скрывать. Девушка приказала намазать ей пару булочек маслом, поскольку успела изрядно проголодаться, сама же, сжав губы, вновь уставилась наружу.

Путешествие продолжилось в общем напряжении. Лиона нервно постукивала каблучком по полу паланкина, Литарни молчала, выражая всевозможную покорность. Или изображая. Её раскосые глаза то и дело сверкали белками исподлобья, вновь исчезая под чёлкой.

– Сто-ой!

Лиона выглянула из окна, высматривая что-то впереди.

– Эй, почтенный человек, что происходит?

– Дак я ж не знаю, милостивая госпожа, там женщина чего-то гоношит, исступляется вся…

Лиона фыркнула в ответ на грубую речь, повернулась и решительно поглядела на служанку.

– Пошли!

Они выбрались из паланкина, Лиона внимательно на носильщиков и их надсмотрщика-слугу, что топтались поодаль, крякнула возмущённо каким-то своим мыслям, махнула невольнице следовать за ней.

Шагах в сорока впереди уже собиралась небольшая толпа зевак. Подойдя к ним, Лиона прикрикнула на одного-другого, а когда те расступились, с надменно закинутой головой проследовала в самую середину. Там стояли двое караульных, и какая-то женщина из разночинцев им о чём-то причитала. Те внимали.

– Что случилось?

Трое повернулись и удивлённо уставились на невесть откуда появившуюся высокородную.

– Э-э, моя госпожа, эта женщина сама не знает, что хочет сказать… – старший караульный недоумённо похлопал глазами да потащил с головы колпак. Его примеру последовала и часть наиболее сообразительных из числа случайных зрителей.

– Говори ты, – Лиона ткнула пальцем в разночинку.

– О, госпожа, эти дурни не хотят мне верить, а ведь я говорю правду, всю правду! Сидела я на веранде, где попрохладнее, вы же знаете, как…

– Не задерживай нас, женщина, говори короче.

– Ну, я же и говорю… я вот стою… в общем, а тут из-за вон того забора выглядывает страшная такая рожа! И мне…

Лиона пару секунд спокойно выслушивала излияния словоохотливой, но косноязычной женщины, польщённой к тому же таким высоким вниманием. Потом резко ту оборвала, повернувшись к караульным.

– Что она такое говорит?

– Ну… – старший заметно мялся, словно не зная, стоит ли вообще что-то говорить. – Если верить её словам… я понимаю, что это глупость… да и откуда…

– Что именно? Кто это был?

– Знаете, мне в молодости довелось служить во флоте… эта женщина говорит, что она видела бойца самойи. Но этого не может…

И тут он словно проглотил язык, увидев Литарни.

Лиона нахмурилась, косо глянула на служанку, ни говоря ни слова выбралась из толпы и направилась к паланкину. Всю обратную дорогу и остаток дня она о чём-то размышляла, не обменявшись с близкими и десятком слов, Литарни же не услышала в свою сторону вообще ни единого.

Перед самым сном Лиона вспомнила, что забыла про клеймо. Управляющий в ответ на напоминание коротко кивнул и удалился.

Утро было на редкость жарким, с юго-востока дул иссушающий ветер пустыни, узкие улочки Сонтиса к полудню словно погрузились в раскалённое горнило. Лиона лениво потягивалась в постели, проснувшись от того гвалта, что могут устроить только два десятка невольников, которых отправили под самыми окнами постригать кусты. От вчерашних мрачных мыслей осталась небольшая головная боль, но усталости как не бывало, так что Лиона решила не сдаваться и продолжить сегодня попытки сделать из самойи хорошую служанку. Зачем это ей понадобилось, она не задумывалась, в этом уже была солидная доля простого азарта, так что, морщась от неловких движений домовой невольницы, которая расчёсывала ей волосы, и непрекращающихся криков челяди за окном, Лиона ещё раз тщательно продумала план на день. Судя по всё усиливавшейся жаре, прогулки на сегодня были противопоказаны, так что культурная программа виделась исключительно камерной, однако и в этом была своя польза.

Отказавшись от предложенного ей завтрака, девушка побежала вниз. Найти Литарни оказалось непросто, управляющий живо воспользовался видимым охлаждением молодой хозяйки к новой служанке и услал ту на задний двор, где дал задание чистить к обеду варёных рачков – занятие на такой жаре весьма неприятное. Лиона не обратила на его неодобрительное качание головой ровным счётом никакого внимания, буквально втащив невольницу в дом. Лиона с удовлетворением заметила намазанный жиром свежий ожог клейма под левым ухом. Ага.

Пока инородица мыла руки и переодевалась в домашнее, Лиона принялась воплощать в жизнь задуманный план. Когда Литарни прибежала в комнату госпожи, та предстала перед ней восседающей в кресле с книгой в руках. Казалось, она была настолько увлечена чтением, что даже не заметила появления служанки. Однако только Литарни покойно сложила ладони на животе и замерла в обычном для слуг оцепенении, Лиона подняла глаза и повелительно произнесла:

– Ну, подойди.

– Да, госпожа.

– Литарни, я хочу, чтобы мои слуги разделяли со мной мои увлечения. Я не хочу всю жизнь находиться в обществе малограмотных неучей.

– Я с вами совсем согласная, такое окружение не доставит вам удовольствия.

Лиона силилась услышать в ответе хоть одну оспаривающую нотку, но ничего подобного не было и в помине.

– Так вот, знаешь ли ты, что это такое? – И она указала на раскрытый на коленях том.

– Это кодекс… рукописная книга в переплёте, моя госпожа.

– Славно, так может, ты и грамоте обучена?

Повисла пауза. Литарни медлила с ответом, Лиона её разгадывала.

– Нет, госпожа, ваши письмена мне не известны. У нас это делается иначе.

Лиона снова не сдержалась и возмущённо фыркнула в ответ.

– «У вас». Мало ли, что у вас. Запомни, я не потерплю возле себя некультурную деревенщину. Хорошая служанка в доме должна быть наравне с хозяйкой. Так вот, я тебя буду сейчас учить, как ты выразилась, «нашим письменам», а ты знай слушай. Поняла?

Помедли Литарни с ответом хоть на миг дольше, Лиона снова заподозрила бы в служанке что-то… неладное. Но глаза были опущены долу, и голос был так же полон смирения и послушания:

– Да, госпожа, это слишком большая честь для меня.

Сомневаться не приходилось. Все эти невероятные слухи о самойи были чистой воды бредом полоумных матросов. Как вообще можно такому верить!

– Смотри сюда, да запоминай покрепче! Вот это прописная литера «ар», а это – «вы», видишь?

Лиона наблюдала за выражением лица служанки, вглядывающейся в незнакомые символы и всё ждала, ждала, когда же на этом лице проступит выражение непонимания, отупелого безразличия, замешанного на тяжёлых буднях невольницы. Но нет. Литарни смотрела прямо, её глаза были спокойны и осмысленны. Да-а…

Не так уж она проста, эта инородица, и не зря Лиона затеяла весь этот театр.

Над книгой они просидели две битых однёшки, уж жара спала, но действо не прекращалось – то ли ученица попалась не бесталанная, то ли «письмена» старого Царства действительно были простыми в изучении, запоминание литер перешло в чтение книги (то оказалась «Красная плакида» Это Лорессы, сказителя, невероятно популярного в высшем свете Сонтиса), Лиона вслух и с выражением декламировала чарующие периоды, Литарни слушала. Потом как-то само собой они перешли к обсуждению какого-то особо тонкого места, Лиона не заметила, как принялась спорить со своей собственной невольницей о том, как следует его трактовать…

Девушка тряхнула головой. Или ей всё это только показалось? Литарни молча держала в руках книгу и тихо, чуть шевеля губами, водила пальцем по строчкам, сим видом в меру таланта изображая усердие.

«Почудится же такое!»

Лиона осторожно встала, отошла в другой угол комнаты, в задумчивости поводила пальцами по краю книжной полки, но ничего так и не выбрала.

– Ладно.

Литарни вскочила, каким-то судорожным движением спрятала книгу за спиной, мелко, каким-то неловким движением поклонилась.

– Да, госпожа.

– Хватит на сегодня. Иди, работа не ждёт!

Литарни сделала движение положить книгу обратно на кресло, но потом повернулась к хозяйке и тихо-тихо попросила:

– А можно… я это пока… оставлю у себя?

Лиона снова фыркнула, но почему-то не последовала первому порыву и не выгнала, как собиралась, служанку вон.

– Ладно. И вот что… я сейчас отправляюсь в город, а ты пока оставайся. Посиди тут… почитай.

Лиона не расслышала ответа, она уже была занята своими мыслями и выглядела чем-то страшно заинтересовавшейся.

Её появление было настолько неожиданным, что управляющий, которого оторвали от ужина, не скрываясь, таращился на неё выпученными глазами. Лиона подозревала, что её вояж по невольничьему рынку без отца может вызвать подобную реакцию, но ей было всё равно, что скажут другие. Её уже захватил азарт.

Разговор с управляющим получился странным, он больше походил на допрос, пришлось его даже припугнуть отцом. Казалось, одно упоминание самойи подействовало на него, как захлопнувшийся на ноге капкан. Его глаза стали потерянными, забитыми. Кто из них был чьим тюремщиком?!

– Замечал ли ты какие-нибудь ещё странности в её поведении?

– Что? … Госпожа, я не… я не понимаю.

Лиона потратила на этого олуха чуть не три двушки, даже взмокла от возмущения. Из него следовало бы вытягивать слова раскалёнными клещами, думала она, пытаясь поправить окончательно испорченную во всей этой беготне причёску. Толку почти никакого, но она узнала главное – название корабля.

День обещал оказаться очень долгим. Но девушка не позволяла себе расслабляться, завтра у неё может не хватить настойчивости, сегодняшнее же раздражение – только ей на пользу.

Путь от невольничьих помостов через беднейшие районы Сонтиса в порт занял все пол-однёшки, так что Лиона вдосталь успела наглотаться уличной пыли. Жара угнездилась под платьем раскалённой топкой, лай собак звенел в ушах, гортанные крики погонщиков не давали думать. Но не возвращаться же.