Дрожь земли

Какого черта! Напарники Ипата уже должны быть здесь, ведь его охота – это слаженная командная игра, а не схватка с жертвой один на один. И тем не менее никто до сих пор не пришел моему противнику на помощь. Очень и очень странно. Про бота молчу – возможно, обвал засыпал его сильнее, чем мне показалось. Но братья мнемотехника по Ордену не могли допустить того, что здесь происходило. Никак не могли. Я неплохо изучил порядки узловиков и могу со всей уверенностью сказать: они бы не оставили своего командира в такой беде.

А вот разгильдяйство Жорика, чья подмога пришлась бы мне сейчас весьма кстати, напротив, меня не удивляло. У подножия холма сверкали лазеры, брызгал кипящий металл и трещали, раскалываясь, камни, а от Дюймового ни слуху ни духу. Уж не мертв ли он случаем? И такое не исключено. После нашей утренней встречи с Ипатом у узловика было много времени, чтобы подняться на метеостанцию и устроить там себе наблюдательный пост. И если при этом охотник застал моего напарника спящим, вряд ли тот успел оказать хоть какое-то сопротивление. Да и бодрствующий Черный Джордж был для своего бывшего командира не противник. Как ни горько это признавать, но, кажется, наша недолгая дружба с Жориком подошла к концу. И вполне закономерному, если учесть, сколько моих советов по выживанию в Зоне он пропустил мимо ушей…

Мы с Ипатом бились, словно дикие звери: с утробным рычанием, без пощады, прямо-таки упиваясь нашей обоюдной ненавистью. Разве что зубами друг друга не рвали. Хотя, уверен, дошел бы черед и до зубов, продлись наша возня еще минуту-другую. Но, как часто бывает в жизни, исход поединка равных по силе противников решили не стойкость и мастерство кого-либо из них, а Его Величество Случай. И сегодня он, увы, благоволил не мне.

Сброшенный на землю в пятый раз, я мгновенно вскочил и снова кинулся на рыцаря, дабы не дать тому воспользоваться армганом. Здесь и постигла меня фатальная неудача. Развезенная нашим барахтаньем глина стала склизкой и, ошметками вылетев у меня из-под подошв, сорвала мне эту атаку. Я плюхнулся мордой в грязь, будто пьяница, хотя последние водочные пары выветрились из меня еще пару часов назад. Плюхнулся и, даже не утерев лицо, попытался немедля встать, чтобы возобновить бой. Однако не тут-то было. Короткая задержка обернулась для меня утратой инициативы, которую тут же перехватил Ипат.

Я не простоял на ногах и секунды, как снова полетел в грязь. Только уже не ниц, а навзничь. А уложивший меня одним пинком узловик уперся мне в грудь коленом и, приставив излучатель к моему лбу, нажал на спусковой сенсор…

Это был не самый удачный и чистый способ убийства человека, из тела которого следовало затем вырезать драгоценные камни. Обращенная лазерным импульсом в прожаренный гуляш, моя голова разлетелась бы вперемешку со спекшейся глиной, и ищи потом в этой мешанине те алмазы, что торчали у меня в левой глазнице и шее. Впрочем, Ипата подобное не слишком заботило. Уставший от многомесячной охоты, узловик был рад любой возможности умертвить скользкую, будто угорь, жертву. Даже если победа над ней будет сопряжена с вышеописанными трудностями…

Ипат выстрелил, не раздумывая. После чего разразился потоками грязной брани, в сравнении с которой даже покрывающая нас с ног до головы глина казалась чуть ли не гелем для душа. По идее, всего этого я – обезглавленный – уже не должен был ни слышать, ни видеть. Однако вопреки ожиданиям моя голова по-прежнему оставалась на плечах. Что и повергло в неописуемый гнев несогласного с данным обстоятельством Ипата.

Ничего экстраординарного не произошло, и многие из вас уже догадались, что случилось с армганом рыцаря. Все время, пока мы боролись, я и мой вредоносный симбионт находились с тесном контакте с его оружием. А поскольку лазерный излучатель – штуковина высокотехнологичная, то и из строя он вышел за считаные минуты. И – что немаловажно! – без шанса на восстановление.

Мне удалось отсрочить свою гибель, но это ни на йоту не улучшило незавидное положение, в каком я находился. Крепко придавленный к земле, я не мог вывернуться, поэтому попытался вонзить нож рыцарю в бедро. Но Ипат вовремя подставил под удар армган, пригодный отныне, пожалуй, лишь для подобного использования. Клинок угодил между деталями излучателя и застрял, а противник сразу же резко крутанул его в сторону. Дабы не вывернуть кисть, мне пришлось разжать пальцы и выпустить рукоять ножа, который узловик мигом отбросил на безопасное расстояние.

Я тоже утратил свое единственное оружие и за неимением иных боевых аргументов принялся отчаянно лягаться и махать кулаками. Со стороны мое брыкание смотрелось, наверное, весьма жалко. Жалок был и эффект, которого я им добился. Отбив руки и колени о рыцарскую броню, я еще глубже увяз спиной в грязи, но упрямо не желал признавать свое очевидное поражение.

– Ну вот и все удовольствие! – хрипло прорычал Ипат, извлекая из притороченных к доспехам ножен внушительный тесак, которым он мог отсечь мне голову с одного удара. – Веришь – нет, а мне даже жаль, что ты подох так мерзко – в грязи, будто бродячая собака. Впрочем, утешься тем, что твои алмазы достанутся не вшивым наемникам, которые недостойны и тысячной их доли, а Ордену Священного Узла. Посему говорю тебе спасибо от Командора и моих братьев! Ты оказал всем нам громадную услугу, и мы это запомним. А теперь прощай! Что ни говори, а без тебя в Пятизонье будет уже не так весело.

И, прижав мне голову к земле железной хваткой, занес тесак над моей шеей…

С тех пор как судьба накрепко связала меня с Зоной, я часто балансировал на грани смерти и переживал ее в мыслях, представляя, какими могут быть финальные мгновения моей жизни. Уготованная мне Ипатом погибель не являлась чересчур экзотичной, и мне, естественно, приходил на ум подобный вариант собственной кончины. Но как бы то ни было, наяву он выглядел совсем иначе. И потому мое сознание наотрез отказывалось мириться с тем, что видели мои глаза и чувствовало втоптанное в грязь тело.

Я оцепенел и не мог отвести взора от вражеского тесака – блеклого, исцарапанного и отнявшего явно не одну сталкерскую жизнь. За те мгновения, что он маячил надо мной, я, кажется, пересчитал на нем все до единой зазубринки, потертости и пятнышки. Изучил и запомнил их, как будто в Чистилище меня ожидал экзамен, одним из вопросов которого будет подробное описание орудия моей смерти. Чудилось, что даже время замедлило свой ход, даруя мне возможность подготовиться к этому ответственному испытанию…

И, как и в прошлые разы, когда надо мной нависала тень Старухи с Косой, мне опять почему-то не желали являться образы моих оставшихся за Барьером жены и дочери. Не желали и всё, хоть ты тресни! Это была вопиющая, прямо-таки вселенская несправедливость! Вместо мысленного прощания с родными я таращился на всякую ерунду и – что гораздо хуже – думал об этой ерунде! Так, словно в ней и нигде больше заключался пресловутый смысл жизни, который, согласно многим поверьям, открывается нам за миг до отхода в мир иной…

Какой великий тайный смысл зашифрован в тесаке Ипата, я не разгадал. Но не потому, что был плохим толкователем мистических знаков – я им вообще не являлся! Просто звезды в эту минуту сложились на небе так, что мое свидание со смертью опять не состоялось. А ее послание, которое несло в себе орудие рыцарского возмездия, не дошло до адресата и было уничтожено. Жаль только, не вместе с «почтальоном»…

Прошло, наверное, секунд десять, прежде чем я понял, что с нами произошло. Маячивший над головой тесак вдруг исчез, словно его ветром сдуло. Раздался металлический звон, а затем в груди, на которую усиленно давило колено узловика, появилась приятная легкость. И лишь потом я осознал, что наседавший на меня Ипат исчез, а я лежу в грязи, никем больше не удерживаемый.

Вот те раз! Превозмогая боль и слабость, я поднялся на ноги так быстро, как только мог. Ага! Стоя вникнуть в случившееся было куда проще. Никуда мой противник не исчез. Он лежал в двух шагах от места моей несостоявшейся казни и, к моему огромному сожалению, был жив. И не только жив, но и боеспособен настолько, что тоже готовился вот-вот вскочить и продолжить схватку. Но уже без тесака, разлетевшиеся осколки которого торчали из глины позади Ипата, а у него в кулаке осталась лишь рукоять. Лишенная клинка, она еще могла послужить в качестве кастета, но назвать это оружие серьезным было, конечно, нельзя.

Зато мой отобранный и отброшенный мнемотехником нож лежал неподалеку совершенно целехонек. К нему-то я и кинулся, суматошно гадая, что за неведомая сила вмешалась в наш конфликт и отвела от моей шеи оружие противника.

Загадка эта вскоре получила кое-какое объяснение. Далеко не исчерпывающее, но по крайней мере завеса тайны над ней была приподнята.

Подобрав нож, я развернулся, готовясь отразить очередную атаку противника. Или, наоборот, атаковать его, безоружного, если он вдруг решит уйти в оборону. Пока я повторно вооружался, Ипат поднялся и принял боевую стойку, но его планы были еще не ясны. Он морщился и все время разминал правую кисть. Похоже, сила, разбившая тесак, заодно травмировала мнемотехнику руку. Великолепно! Значит, перво-наперво атакую – или контратакую – врага с правого бока, который ему будет труднее защитить.

Ну, держись, паскудная тварь! Это без Мангуста в Зоне станет невесело, а твоя смерть, уверен, обрадует не один десяток обиженных тобой сталкеров!..

Ипат понял, что я почуял его слабость и намерен отыграться, поэтому он и бросился на меня первым, яростно зарычав и сжав кулаки. Но едва рыцарь рванулся с места, как перед ним взметнулись три высоких фонтана из ошметков глины. Не успев разогнаться, он мгновенно остановился и отшатнулся. Я тоже замер от неожиданности, хотя еще не сделал ни шагу. А когда спустя секунду с холма донеслись резкие и свистящие, напоминающие удары плетью по воздуху звуки, сразу стало понятно, что это за фонтаны и каким образом мой враг был обезоружен.

С нами развлекался – а иного слова не подберешь – залегший на холме снайпер. И, бесспорно, очень хороший снайпер. Это его меткий выстрел выбил из руки Ипата тесак, а следующие три пули удержали узловика на месте (свист первой пули я в горячке попросту не расслышал). Где располагалась снайперская позиция, мы вряд ли вычислим, но подозрительное исчезновение Жорика было явно на совести этого стрелка. В том, что стрелок – не Жорик, я даже не усомнился. С меткостью у Дюймового всегда были большие проблемы, как ни бахвалился он на словах, что шутя бьет из «карташа» муху в глаз и белку влет… Или наоборот? Впрочем, сейчас это не имело значения.

Хотелось бы знать, на чьей стороне воюет загадочный снайпер. На моей? Тогда почему он не убил моего врага? На стороне Ипата? Но ведь и я до сих пор жив. Стрелок не поддерживает никого из нас? Больше похоже на это. Но тогда с какой стати он вообще вмешался в наш поединок? Лежал бы себе тихонько в своем укрытии и ждал, чем все закончится.

Загадки, сплошные загадки…

Ладно, раз наш снайпер-затейник не собирается никого убивать, но дает понять Ипату, чтобы тот не дергался, может быть, это намек мне? В смысле, мол, давай, Мангуст, кончай орденского ублюдка, ведь стрельба по узловикам издали – это так скучно!..

Ха! Да запросто! И не говори потом, кем бы ты ни был, что я не понимаю намеков!..

Шлеп! Шлеп! Шлеп! Три фонтана из грязевых ошметков преграждают мне путь, едва я делаю шаг к топчущемуся в дюжине метров от меня мнемотехнику.

Та-а-ак, а это что за миротворческие фокусы? Ни вашим, блин, ни нашим! Выходит, насчет понимания намеков я себя перехвалил, и мне тоже запрещено кидаться в драку. Ну и чего же ты, сукин сын с винтовкой, в таком случае добиваешься?

– Похоже, тебе опять повезло, прыгучий уродец! – прокричал мне с досадой разминающий ушибленную руку Ипат.

– Или тебе, дрессировщик безмозглых железяк! – ответствовал я, с опаской косясь на вершину холма. – Ты определенно нравишься нашему рефери! Правда, делить с тобой мою шкуру он все равно вряд ли станет. Видишь, дает тебе понять: дескать, проваливай отсюда, неудачник, ни хрена тебе тут не обломится! Готов поспорить: это кто-то из твоих старых друзей! Тот, кого ты отлично знаешь! То есть это ты думал, что знаешь, а на самом деле он вовсе не прочь обуть тебя на этой охоте по-крупному!

– Заткни пасть, бриллиантовая гнида! – огрызнулся мнемотехник. Я определенно угодил своим предположением в точку и фактически прочел обуревающие узловика мысли. – Ты знаешь, что для нас с тобой это еще не конец! Я поймал тебя сегодня и поймаю завтра, вот увидишь! Потому что это гораздо проще, чем всем кажется! А снайпер… если он – тот, о ком я думаю… поаккуратнее с ним, Мангуст! Позарится он на твои алмазы или нет, но добра от него не жди. Тот еще фрукт. Ни себе, ни людям – разве это справедливо?

– По мне, очень даже справедливо, – возразил я, шаг за шагом пятясь к холму. Раз прикончить Ипата не судьба, незачем дожидаться, когда к нему присоединится Ползун. Однако позволит ли мне «рефери» беспрепятственно покинуть арену? Проверять это придется экспериментальным путем. – С чего это вдруг моя шкура должна достаться Ордену? Перебьетесь! Я уж лучше нашему другу-стрелку ее завещаю. За то, что он не дал тебе устроить победную пляску с моей отрубленной головой… Ладно, неудачник, счастливо оставаться! И мой тебе совет: не ходи за мной! А лучше прямо сейчас найди веревку и вздернись, потому что черта с два ты исполнишь свою клятву Командору!

Сказав это, я развернулся и припустил вдоль подножия холма. Сначала осторожно, с оглядкой, а затем все быстрее и быстрее. Выстрелов не последовало. Неизвестный миротворец разрешал мне улизнуть и от рыцаря, и из-под своего прицела.

Что ж, выходит, стрелок не развлекался, а действительно стремился погасить наш конфликт бескровным способом. Но вряд ли из гуманистических побуждений. Даже самые известные здешние миролюбцы Мерлин и Механик отродясь не разнимали дерущихся сталкеров просто так, без какой-либо личной выгоды. Любая конфронтация в Зоне сходила на нет лишь после того, как один противник уничтожал другого. Обычно под корень, дабы избежать в будущем возобновления войны и порождаемых ею проблем. И я не сомневался, что за сегодняшнее мое спасение мне также в скором времени будет выписан счет. Причем наверняка не маленький.

Я не побежал прямиком к метеостанции. Незачем было показывать Ипату и снайперу, что у меня остались на холме кое-какие дела. Маловероятно, но вдруг все-таки Жорик, никем не замеченный, попросту дрыхнет сейчас средь руин беззаботным сном младенца? Прежде чем выяснить это, мне требовалось обогнуть возвышенность и взобраться на ее вершину по противоположному склону.

Отступая, я продолжал следить за мнемотехником: а вдруг, вопреки моему совету, он рванет за мной по пятам? Но безоружный враг не горел желанием пускаться в погоню. По крайней мере не прикупив себе на Обочине новый армган или «карташ».

Расшвыряв в сердцах поврежденный излучатель и рукоятку от тесака, Ипат погрозил мне вслед кулаком, затем красноречиво провел большим пальцем по горлу, сплюнул и зашагал к буераку, в котором мы недавно воевали с Ползуном. Мудрое решение. Давай, беги, откапывай свою зверушку и не маячь у меня над душой! А заодно охолонись и обдумай хорошенько совет насчет веревки – авось на трезвую голову он покажется тебе здравым и практичным.

Ну, ладно, что сделано, то сделано. Прошлого не воротишь, и бой с Ипатом заново не переиграешь. Самое время и мне успокоиться, взять себя в руки и выяснить судьбу Черного Джорджа. Печально, если придется справлять по нему панихиду. При всех своих недостатках он был неплохим, бесхитростным парнем и надежным товарищем. Но гораздо хуже его смерти – да простит мне Жорик мой бездушный прагматизм – было то, что при нем остались мои оружие и вещи. Их потеря станет для меня серьезным препятствием и фактически поставит крест на нашем расследовании, успех которого и без того находился под большим вопросом…

Глава 5

В руинах метеостанции что-то происходило – я понял это, когда поднимался по склону на вершину холма. Кажется, там тоже шла борьба, но не яростная, а какая-то вялотекущая, словно дерущиеся были вконец измотаны. До моих ушей доносилось приглушенное мычанье и топанье – так, будто один из противников зажимал другому рот, а второй из последних сил отбрыкивался.

Первым моим побуждением было поскорее броситься на помощь Жорику, чей голос явственно угадывался в сдавленном крике. Однако я воздержался от благородного товарищеского порыва. Виной тому была хроническая мания преследования, которая денно и нощно тяготела над моим рассудком и держала в узде все мои помыслы и устремления. Ослушаться собственной паранойи я никак не мог. Разве это не она ежедневно спасала мою алмазную шкуру, ограждая от нежелательных поступков и излишнего в моем положении доверия к людям?

Вот и сейчас я первым делом прислушался к своей паранойе, протестующей против моего желания спасти Жорика, ответил ей: «Как прикажешь, моя госпожа!» – и затаился в зарослях автонов, продолжая внимать подозрительным звукам.

Они раздавались откуда-то из центра руинных нагромождений, то ненадолго затихая, то начинаясь вновь. Нет, пожалуй, борьба там не происходила, поскольку монотонный характер шума не менялся. И чем дольше я к нему прислушивался, тем отчетливее представлял, что происходит за полуразрушенными стенами метеостанции.

Жорик был жив и, судя по интонации его криков, даже не ранен. В его голосе звучали обида и злоба, но не боль. А неразборчив этот голос был из-за того, что во рту у Дюймового, похоже, торчал кляп. Отсюда следовало, что мой напарник вдобавок связан или скован наручниками. Он не лежал на земле – в этом случае кроме топанья слышалась бы еще возня, – а значит, его подвесили за связанные запястья на какой-нибудь стене. Помнится, я даже видел на одной из них железный крюк, вбитый в кирпичную кладку. И если прикинуть на слух, откуда исходит шум, получалось, что, скорее всего, на том крюку Черный Джордж и болтается.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.