Владыка Острова

– Я сейчас занят.

Тийритэ выглядела крайне недовольно, но ему было не до объяснений. Красноволосая девушка ступила с моста на землю и, оборачиваясь, спросила:

– Куда теперь, Владыка Риевир?

– Прямо идём.

Он указал рукой в нужном направлении и ускорил шаг. Однако, не удержался и обернулся на ходу. Тийритэ продолжала стоять на том же месте, как будто до этого никуда не собиралась идти. Её поза говорила об откровенном возмущении.

«И чего она только?» – успел вскользь подумать он, прежде чем его мысли вернулись к другой девушке.

Вести странную девицу в кафе Риевир давно передумал. В его голове сформировалось некое предположение, пока не имеющее окончательного словесного выражения, но оно послужило причиной тому, что он пошёл напролом к Небесной Галерее. Риевир был так сосредоточен на своих мыслях, что едва вспомнил, что следует продолжать «беззаботную» беседу.

– Хм, а отчего тебе так Инга интересна?

– Из-за этого, – девушка снова показала свою ладонь, и он мягко напомнил:

– Такое мне не прочитать, я уже говорил.

– Ты, наверное, как Пророк. Он знает все-все древние руны, но на обычном языке писала для него всегда я. Ему почему-то не нравилась обычная письменность. Ты поэтому грамоте не научился?

– Именно, – не стал разубеждать её он, и девушка, подумав, продолжила:

– На моей ладони написано имя. Один человек сказал мне, что оно моё истинное имя. Не помню, где и когда это было, да и кем он был, но на тот момент это была правда. Очень важная правда. А теперь она утратила смысл. И всё же мне до сих пор почему-то тяжело стереть имя «Инга» с ладони. Приходит ощущение вины.

– М-да, – недовольно промычал Риевир, не зная, как иначе сдержать все те горячие слова, что так хотели сорваться с его языка. – Вину чувствует она.

– Разрыв действительно изменил основы, – нахмурилась девушка, как если бы не распознала сарказм, а затем даже разозлилась отчего-то. – Я могу перечить, могу решать за себя, могу испытывать…

– Дай мне руку! – сурово потребовал он, перебивая.

Они уже подошли к Небесной Галерее. Ширина этого моста была значительно больше, нежели у Шуршащего, а потому ему хотелось быть уверенным, что его спутница перейдёт на другую сторону любой ценой. Девушка между тем послушно протянула к нему ладонь, но с такой опаской воззрилась на протирающийся внизу город, что, казалось, оцепенела. Риевир крепко сжал её пальцы.

– Погоди, то место, куда ты меня ведёшь, находится внизу? – вдруг испуганно воскликнула она и постаралась вырваться. – Туда же нельзя! Нельзя!

– О чём ты? Всё хорошо. Там же целый город! Видишь? – постарался успокоить её он, но, видимо для положительного эффекта слов следовало оставить девицу в покое, а не настойчиво тянуть её вперёд за собой.

– Нас поглотят воды! Никто не возвращается в Поднебесье со Дна!

Риевир, плюнув на прежнюю осторожность, крепко скрутил девушке руки за спиной и потащил её силой. Та извивалась, как могла, но, пожалуй, её сопротивление ни к чему бы ни привело, если бы её тело не становилось всё прозрачнее. Риевир просто-напросто не мог удержать призрака! Девушка, или вернее едва различимый для глаз мираж, вырвалась и устремилась обратно. При этом материальность возвращалась к ней. Красные волосы развевались в такт движениям приподнятого платья.

– Стой! – завопил он и бросился следом, хотя понимал, что ни за что не сможет догнать эту девицу.

Сложно удержать в руках ветер.

… Особенно тот, что занесло в твой дом из другого мира.

Едва красноволосая девушка исчезла по ту сторону Шуршащего моста, Риевир остановился и устало согнулся пополам. Он упёрся ладонями о колени и никак не мог отдышаться. Тийритэ, которая продолжала стоять у перил, свысока наблюдала за ним.

«Да чего ей вообще здесь понадобилось?» – вмиг разозлился он, но, отдышавшись, подошёл ближе.

– Не вздумай никому о ней рассказывать. Даже Владыкам! – непривычно холодно приказал он.

Тийритэ обиженно поджала нижнюю губу, и тем довела его до ярости. Он ухватил её за плечи и тряханул.

– Ты поняла? Поняла меня?!

– Да поняла я тебя! – Тийритэ, видимо, тоже рассвирепела. – Так что не переживай. Оставь себе все свои секреты!

День одиннадцатый. Раннее утро по местному времени

Уже прошло более суток с момента как она в последний раз спала, а потому Инга ощущала себя разбитой. Будь её воля, она бы переночевала в каком-нибудь отеле и только потом продолжила путь домой, однако корпорация организовала перелёт без таких удобств. Чтобы вышло быстрее, в Европе пришлось делать даже две пересадки. И можно было хотя бы чуток подремать в зале ожидания или в самолёте, но Инге хотелось именно выспаться. Причём в нормальной постели. Она желала уткнуться носом в свежее бельё, вытянуть ноги, а не довольствоваться «перекусом на ходу».

Организм с таким вот желанием не особо соглашался. Однако, быстро полученный багаж и сразу же по выходу в зал замеченная ею родня послужили вторым дыханием. Инга прислонила картину Арьнена к стене.

«Ух и достала ты меня!» – подумала она при этом вскользь. Несмотря на то, что таможенники ни в одной стране до картины не докапывались, полотно было слишком большим, чтобы его было удобно перевозить и переносить. Обхватить картину двумя руками можно было только если по максимуму развести руки в стороны.

Проверив, что подарок Арьнена стоит крепко, Инга привстала на цыпочки и, улыбаясь во весь рот, приветственно замахала родне рукой. Углядев её, мама не удержалась и, разрыдавшись, обняла отца. Видимо, переживания за дочь достигли своего пика, и теперь, когда Инга стояла перед ней живая и здоровая, бедная женщина наконец-то дала волю чувствам. Антон вот вёл себя более сдержанно, но по его торопливым шагам уже было всё понятно. Инга даже приготовилась услышать фразу: «Я так скучал по тебе, родная!». Слова словно звучали у неё в голове, а потому, когда чей-то сухой голос рядом произнёс иное, она непонимающе моргнула и переспросила:

– Что? Что вы сказали?

– Вы Ильина Инга Валерьевна?

– Хм. Ну да, – неуверенно подтвердила она, и поглядела настороженным взглядом на двух мощных мужчин в костюмах. Глаза мужа оглядывали незнакомцев с тем же удивлением и тревогой.

– Пройдёмте.

– Нет уж, простите! – проявляя несвойственную ему смелость, возмутился Антон. – Но это моя жена и я бы. Это. Против.

Под конец голос подвёл супруга. На него уставились так, что тщедушный педиатр ощутимо сник. Инга вмиг ощутила себя беспомощной. Она растерялась. Как ей что-то возражать, если даже муж затих?

– В этот нет ничего такого, что не предполагалось бы рабочим контрактом, – стараясь воспроизвести хоть сколько-нибудь дружелюбный тон, произнёс один из громил и достал пугающее удостоверение. – Мы из службы внутренней безопасности Stellimber Incorporated1. До разрешения руководством некоторых моментов Инге Валерьевне придётся погодить с возвращением домой.

– Это беспредел какой-то, – простонала подошедшая к ним мама и скрестила руки на груди.

Кажется, ещё немного и возник бы грандиозный скандал. Инга знала, что её мать способна устроить истерику даже на ровном месте и без веского повода. А потому она обняла встревоженную женщину и, стараясь смягчить ситуацию, сказала:

– Ничего. Ещё несколько часов затрачу на отчётность, но зато потом никто не помешает нам радоваться встрече.

Мама всхлипнула, но всё же промолчала. Инга выждала ещё несколько секунд, чтобы убедиться в спокойствии близких, а затем расцепила объятия и поочередно расцеловала каждого в щёки. Папа при этом не удержался и потрепал её по волосам, словно маленькую девочку.

– Вещи мои домой заберите, – попросила она.

– Хорошо.

Сумка с рабочим ноутбуком висела у неё на плече, а одежда вряд ли была интересна Stellimber Incorporated. Во всяком случае, так думала Инга. Громилы так отнюдь не считали.

– Да нет, мы поможем, – один из сотрудников уверенно поднял её чемодан.

Инга тут же почувствовала раздражение, но перечить было глупо. Она, не зная куда деть руки, всего-то подняла замотанную в бумагу картину и выставила её на пол перед собой, как щит.

– А это что? Тоже ваше? – удивились громилы настолько, что даже переглянулись.

– Моё. Это сувенир. Наконец-то нашла то, что над диваном будет смотреться, – сообщила Инга и, увидев, что на картину смотрят как-то непонятно, осведомилась. – Эм-м, посмотреть, что ли, хотите?

– Если не сложно, то да. В салоне такое везти неудобно, а в багажник уже не влезет.

«Это что там у вас в багажнике? Труп?» – очень хотелось осведомиться Инге, но она промолала.

Шпагат пришлось резать, зато осмотр картины сотрудников Stellimber Inc. удовлетворил. Не заметив и не нащупав ничего подозрительного, они дозволили передать имущество в руки родни. Картиной вынужденно занялся папа. Антон, растерянно хлопая ресницами, до последнего продолжал пялиться на полотно, то ли поражаясь, как супруга посчитала подобное достойной заменой висящим на стене семейным фотографиям, то ли раздумывая, что с таким багажом его ни одно такси не возьмёт. Разве что грузовое. Но истинные мысли Антона так и остались для неё загадкой, так как вскоре Инга села в чёрный автомобиль и уставилась за окно, размышляя о своём. Тонированные окна меняли привычные столичные улицы до неузнаваемости. В свете пока ещё не погасших фонарей они стали казаться мрачными. Наверное, так выходило ещё из-за немногочисленных прохожих. Было слишком рано, чтобы все начали суетиться и спешить.

С сожалением Инга проводила взглядом быстро промелькнувшую многоэтажку, где находилась их с мужем скромная квартира. На двоих однушки им хватало, но Антон нет да нет, а начинал сводить разговоры к ипотеке, стараясь лишить её тем последнего аргумента для отказа от беременности. Он не понимал, что категоричный отказ никак не связан с отсутствием свободной комнаты. Инге элементарно было страшно представлять, что в доме появится маленькая копия мужа, которую она будет вынуждена любить.

… Вот если бы речь шла о сероглазом да черноволосом сорванце.

Девушка протянула руки к дорожной сумке и, немного пошарив по отделениям, вытащила платок Риевира. Не то, чтобы у неё возникла необходимость вытереть слёзы или высморкаться. Нет. Ей просто пришло в голову, что так платок будет в большей сохранности. Этот сувенир был ей дороже всех картин мира.

– Приехали. Выходите.

Впервые Инге довелось войти в здание офиса не через общую проходную, раздражающую тем, что там действовал контроль по отпечаткам пальцев. Специальное устройство считывало рисунок подушечек с переменным успехом. Зачастую некоторые не могли попасть внутрь даже с третьей попытки. Техника настойчиво твердила исключительно вежливым голосом: «Пожалуйста, попробуйте ещё раз». Собирающаяся при этом очередь старалась похохотать, высказывая различные предположения. Кто-то подмечал, что виной нерабочая карма. Кто-то предлагал, руки помыть. В один день шутники и вовсе положили рядышком бубен, призванный послужить нетонким намёком, что пришло время для танцев. Музыкальный инструмент охранник с проходной убрал быстро, но о нём вспоминали месяцами, потому что услышать из динамика только: «Спасибо, проходите» никак не получалось. Наверное, так было потому, что для обычных трудяг не использовались те же технологии, что для входа руководства и службы безопасности. Здесь уже шло сканирование сетчатки глаза, отпечатки пальцев распознавала сама дверная ручка.

– Круто, – не удержалась от восторга Инга, но… коридор за дверью ничем не отличался от общего интерьера здания. Стены были выкрашены в тот же скучный серый цвет, прорезиненное напольное покрытие не скользило. Встроенные светильники освещали пространство тем же нейтральным светом. Если бы не заботливо расставленные искуственные растения и развешанные повсюду фотографии да схемы, то всё выглядело бы строго, дорого, но… чрезвычайно уныло.

– Добрый день, Инга Валерьевна. Мы вас очень-с ждали, – поприветствовал её старенький доктор с блёклыми синими глазами и дружески протянул руку. – Я Олег Юрьевич Кузнецов.

– Приятно, – улыбнулась она ему и пожала ладонь.

Лично Олега Юрьевича Инга не знала. Однако, Павел в том году, когда приехал в Москву по делам, едва увидел старичка в общей столовой, как тут же бросился с ним здороваться. В результате Инге пришлось обедать в одиночестве, но она не особо обиделась. После тех отзывов, что она услышала, Павел, можно сказать, встретил легенду.

– Вы уж простите, что мне придётся вас так сразу в оборот взять, – извинился доктор, – но переданных с Острова документов о состоянии вашего здоровья нашему руководству мало. Так что вам предстоит небольшое обследование пройти. Анализы сдать, МРТ сделать. Ещё кое-чего по мелочи.

– Никаких проблем, – обречённо согласилась Инга и подумала, что отныне из гусеницы превратилась бабочку… являющуюся эксклюзивным материалом для исследований.

– Вот и хорошо. Приятно-с, когда человек перед тобой всё понимающий, – старичок добродушно улыбнулся, и ей показалось, что подумай она хоть о каком-то сопротивлении, как вокруг запястий появились бы крепко-накрепко приковывающие к лабораторному столу ремни. – Чем быстрее закончим, тем быстрее ответы будут. Тем быстрее с руководством переговорите и, соответственно, домой вернётесь.

День одиннадцатый. Полдень

Разговор с Шейтенором, что состоялся поутру, дал понять, что до следующего дозора ему следует забыть о свободном передвижении по Поднебесью раз и навсегда. И пусть, как Владыка, Риевир мог смело плевать на такой запрет (всё же это был общепринятый порядок), но именно от Шейтенора зависело произойдёт ли изменение состава отряда. И раз этот Владыка поставил условием месяц испытательного срока, то Риевиру следовало проявить послушание. Хотя бы временное. Однако, вот те на, его (не ставшего ничего и никому озвучивать про встреченную им загадочную особу) нынче небесные острова так и манили. А потому с самого утра Риевир время от времени грустно вздыхал, но продолжал с несвойственным ему смирением разбирать кипу транспортных документов.

И всё же вся печаль Риевира вмиг испарилась, едва ему довелось наткнуться на списки туристов, покинувших Остров на последних рейсах. Само собой, место таким бумагам надлежало занять в архиве, но, прежде чем направить их туда, он нашёл в перечне знакомое имя и переписал контактную информацию в блокнот. Сердце Риевира при этом застучало несколько быстрее, как если бы им стало совершено нечто преступное, хотя недозволенное только-только собиралось произойти.

Пользоваться интернетом в личных целях на Острове не дозволялось. Как Владыка, Риевир прекрасно понимал – запрет происходил из факта, что ценности большого мира совсем не подходили островитянам. Происходило, по сути, ограждение молодёжи и недалёких взрослых от соблазнительного и вместе с тем нисколько невозможного для них будущего. Также, низводилась на нет возможная утечка информации. Да и других причин с лихвой хватало.

Вот, в частности, не имей он возможности связаться с Ингой, то разве строчилось бы сейчас письмо для неё? Но нет. Старательно подобранные слова складывались в предложения, стирались, а затем снова появлялись в другом контексте. От усердия в создании текста (который бы выразил его желание общаться и вместе с тем не выходил бы за рамки официальности), Риевир аж высунул кончик языка. Наконец, после битого часа стараний у него получилось уместить результат в пару строчек.

«Добрый день!

Я сожалею, что не смог сдержать своё слово и не проводил тебя на корабль. Это не очень повлияло на твоё отношение к Острову?

В. Р.»

Писал он не с рабочей почты само собой. Специально зарегистрировал новый адрес и даже подписался таким образом, чтобы только посвящённый человек смог разобраться, кто же отправитель. А после, довольный собой, нажал на кнопку «отправить» и с замиранием сердца продолжил заниматься прочими делами.

Сначала Риевир проверил, пришёл ли ответ, по прошествии часа. Затем трижды каждые полчаса. А под конец приступил к обновлению страницы каждые десять минут. Уведомление показывало, что письмо стало прочитано практически сразу после отправки, но… ответа всё не появлялось.

Глава вторая

Знаешь, потеря головы – это очень серьезная потеря!

Льюис Кэрролл "Алиса в Зазеркалье"

День одиннадцатый. Полдень по местному времени

– Так что вот так, – донёсся из телефона злющий голос жены.

– Ясно. Я понял.

А что ещё оставалось ответить? У них в гостях сидели его и её родители, а также общие друзья. Все они сначала украдкой пощипывали угощения с накрытого стола, но затем голод вынудил нормально разложить еду по тарелкам. Началось активное застолье, омрачённое только поведением мамы Инги. Людмила Анатольевна часто выбегала на балкон и нервно курила сигарету за сигаретой.

– Но завтра-то точно будешь? – с надеждой уточнил Антон и аж вздрогнул. Любимая супруга прямо-таки озверела.

– Если только мой организм абсолютно всю гадость из себя вывел! Насколько я понимаю, все старания направлены на выявление некоего вещества в моём организме и…

– Зай. Ты чего так напрямую-то? – искренне перепугался Антон.

– Да, я знаю, знаю, что нас подслушивают. Вот пусть им всем совестно станет за такие издевательства! Я на одном из обследований на полчаса от усталости вырубилась даже. Хорошо хоть будить никто не стал, пока не возникла необходимость моё тело в другие руки передать.

Не зная, как ему ещё успокоить жену, Антон сглотнул слюну и сказал:

– А я твою картину повесил. Как ты и хотела. Над диваном.

Повисшая в трубке тишина заставила его на миг подумать, что он сделал что-то не так. Наверное, ему и правда надо было сперва дождаться Ингу, но до прихода гостей (визит которых было решено не отменять) ему было слишком тяжело бездеятельно сидеть на диване и развлекать показным энтузиазмом Людмилу Анатольевну – родители Инги из аэропорта поехали вместе с ним. Поэтому, благо в доме как раз присутствовал тесть, обладающий воистину золотыми руками, им было сделано решение изменить интерьер. Но перемена создавшуюся тяжёлую атмосферу не разрядила. Скорее наоборот. От полотна веяло болью, грустью и обречённостью. Глядя на холст, всеми ими ощущались невыносимые для человеческого существа страдания… И, если честно, Антону было тошно представлять, что такая гадость останется «украшать» стену надолго.

«Надо брать ипотеку, – пришло к нему твёрдое решение. – Во время переезда картина может «нечаянно повредиться» или ещё с ней чего-нибудь произойдёт».

– Молодец, – наконец-то отозвалась супруга. Довольно.

Мужчина ощутил неподдельное облегчение, так как с Ингой каждый день был как на войне, где ему отводилась роль носителя белого флага. Несомненно, подобное тяжело давалось его самолюбию, однако Антон искренне любил жену. Увидел её впервые и сразу понял, что не сможет прожить и дня без такой девушки.

«Вот родится ребёнок, она сразу станет спокойнее. А то всё мечется из стороны в сторону», – в очередной раз подумал Антон, но вслух произнёс:

– А фотографии куда теперь?

– Вытащи из рамок и вложи в какой-нибудь альбом.

– Там рамки с ножками. Может, на стеллаже перед книгами поставить?

Ему нравились эти совместные фото. Их исчезновение со стены ассоциировалось у него только с уходом Инги из его жизни.

– Поставь, если хочешь. А меня тут всё, на очередную выкачку крови вызывают. Вампиры!

– Ладно. Давай… Хотя, стой! – вспомнил он о подзабытом им обстоятельстве, но жена, не став дослушивать до конца, тут же процедила:

– Даже не вздумай передавать трубку маме. Как бы она ни просила, нет. Её дотошных расспросов я уже не переживу.

– Нет, тут другое. На почту, которую мы для подписок используем, письмо пришло. Оно вроде как не спам и тебе адресовано.

– Хорошо. Посмотрю, как будет время. Пока.

С этими словами звонок прекратился. Антон положил трубку и повернулся лицом к затихарившимся гостям. Все они, несомненно, волновались. Да и сидеть впустую мало кому нравилось. Маша всё время посматривала на часы, ей уже следовало отпускать няню. Вероника с Игнатом, которые ради встречи отпросились с работы, выглядели совсем угрюмыми. Сергей от выпитого уже раскраснелся, его девушка всё чаще пихала его в бок, чтобы прекращал…

– Что там? Скоро она? – не выдержала Людмила Анатольевна.

– Отбой. Раньше, чем завтра после обеда не вернётся. Доктора там что-то на посев взяли, так что, пока микроорганизмы не вырастут, никто её домой не отпустит.

– Нелюди! Девочка и так столько пережила, вся группа погибла. А они ещё и издеваются. Гады! Фашисты!

Худощавая женщина скривилась, затем добавила несколько матерных слов, никак не подходящих образу интеллигентной дамы, который она страрательно блюла, и снова убежала на балкон курить.

– В конце концов, если искать позитивные стороны, то можно порадоваться, что такое доскональное обследование бесплатно проводят, – рассудил весёлым голосом Сергей и залпом выпил очередную рюмку водки. – Вдруг там последствия какие-нибудь опасные? Всё-таки совершенно другая среда на этом Острове, и островитяне хоть и люди, а иммунитет у нас с ними разный.

– Это-то верно, – вздыхая, согласился Антон. – Только у неё после всей этой медицины должен разговор с руководством корпорации состояться. Серьёзный.

– Если посмеют претензии предъявить, то можно смело увольняться из этой Stellimber Incorporated ко всем чертям. За преждевременный разрыв контракта взыскивать они ничего не станут. По соглашению такие меры за нематериальные правонарушения не предусмотрены, – подала голос Маша.

– Да?

– Угу. Я это хорошо помню, хотя даже испытательный срок у них не доработала до конца. Сразу поняла, что бежать оттуда надо сломя голову.

– А увольнение не так страшно, пусть Инга семьёй займётся. Может, хоть внуками наконец-то порадуете, – проворчала мама Антона. И хотя сам Антон мысленно был с нею согласен на все сто, он всё равно возмущённо воскликнул:

– Мама!

– Потому что если и вешать над диваном картину, то семейный портрет с детьми, а не вот это убожество, – упрямо продолжила та, и обычно молчаливый отец Инги поддержал:

– Вот здесь даже я соглашусь.

– Зря вы так, – покачал головой Игнат. – Мне подпись автора не разобрать, но художник определённо талантлив. Перед вами шедевр. Посмотрите на мазки, как прорисовано всё – чётко, досконально. Как наложены друг на друга цвета! Видно даже напряжение мышц шеи мужчины. Всё в этом полотне дышит жизнью. Создаётся впечатление, что стоит задержать взгляд на несколько мгновений дольше, и этот человек обернётся.

– Я ему обернусь, и так пугает, – пригрозил картине отец Антона и, окидывая холст пристальным взглядом, задумчиво подметил. – Как Инга вообще такую громадину на самолётах до Москвы довезла?

– Ох, и была у меня история! – тут же воскликнул, хлопая себя по коленям, развеселившийся Сергей. – Летел из Мексики. Туром. То есть орда нас русских.

– Уже как начало анекдота, – вздохнула Маша, начиная ненароком проверять, все ли её вещи в сумочке. Она определённо намеревалась вот-вот уйти.

– Так и было бы, не будь я сам свидетелем.

– Мне вот пока вообще не смешно, – вставила своё слово Вероника, супруга Игната.

– А ты вот скажи, что такого из Мексики специфичного привезти можно? Чтоб сразу было понятно – сувенир из этой страны.

– Даже не знаю, – задумалась та. – Сомбреро, наверно?

– Тютелька в тютельку! – Сергей даже щёлкнул пальцами. – А в багаж-то такие шляпы никуда не лезут. Вот все как один их на головы и нацепили. И взрослые, и дети.

Раздался дружный смех. Антон и сам улыбнулся.

– Но прикол даже не в том, что стюардесса спокойно по проходу пройти не могла. Рейса прямого не было. Двойная пересадка. И вот эта орда сомбреро прилетает в…

– Ой, прекрати! – схватилась за живот Маша, так как, видимо, представила себе уйму забавных туристов в какой-либо чинной Германии.

День двенадцатый. Время неизвестно

Инге казалось, что она уже никогда не выберется на волю. Её не отпустили домой даже на ночь, аргументируя запрет неким карантином.

Что же, как выяснилось, были в крыле офиса своеобразные «гостевые». Очутиться во второй раз в такой белоснежной комнате в белой сорочке, едва держащейся на завязочках, девушка определённо желанием не горела. Ей чудилось, что в аскетичную палату (надо называть вещи своими именами!) вот‑вот подадут какой-либо газ. Такой, после которого все органы и ткани её организма найдут места на полочках лаборатории. Нехорошее подозрение вышло настолько сильным, что Инга даже долго не засыпала, хотя не только вымоталась, но и заняться ей было нечем. Ноутбук, как и все вещи, забрали, ибо должна была соблюдаться «стерильность».