Агасфер. Старьевщик

Собственно, в таланте Зыбина он не сомневался. Агенты тоже оказались на высоте: сумели добыть не только почти полный «исходник» газетной статьи, но и перечень книг из номера Люциуса, которые могли служить ключами к кодам шифров. Зыбин подтвердил, что одна из книг действительно была использована для шифровки. И, что представлялось директору самым ценным, участники операции не «нашумели» при этом! Значит, велик шанс, что немцы не всполошатся, не сменят коды, и Петербург по-прежнему будет в курсе того, что и откуда «сливается». А это уже немало!

Перечень информации, укрытой в статье Полли-Полячека, позволит аккуратно навести нужные справки – откуда немецкая агентура черпает нужные ей сведения. Дело это, разумеется, не быстрое – но тут поможет сам характер информации. Относительно той же электротехники и средств связи для кораблей – наверняка (слава русской бюрократии!) существует список групп допуска к тем или иным секретным материалам. Вот и «пошерстить» осторожненько электротехников. А там, глядишь, и таинственный «мистер Р.» всплывет! То же самое касательно и «мистера Б.» – очень может быть, что буквы указывают на имена агентов!

Сложнее с «Гертрудой»: тут надо бы посоветоваться и с Заварзиным, и с Архиповым. Не столь давно в одном из рапортов упоминалось о предателе, начавшем торговать секретами отчизны ради некой взбалмошной красавицы – то ли жены, то ли любовницы.

Однако имя женщины было незнакомым. Кстати говоря, в разведке давно стало общепринятым ради маскировки именовать агентов вымышленными именами, инициалами и даже давать агентам-мужчинам имена женские. И наоборот, женщинам – мужские. Черт бы побрал эту разведку вместе с контрразведкой и их спецификой! Где их взять, специалистов по этой части?! Ну не на порученца же из присутствия возлагать поиски петербургской Гертруды, или этих «Бэ» и «эР»!

Филеры для наружного наблюдения неоценимы. Кому мордасы начистить – тоже долго искать не надобно. А вот языков, почитай, никто и не знает, кроме матерного. Господи, почему же ты, Расеюшка, невезучая-то такая? Критиков и ниспровергателей – пруд пруди, из бомбистов батальоны сформировать можно. Доносчиков и шептунов – хоть делись с кем, а вот разведчиков-профессионалов, тех, кто способен иностранным шпионам противостоять – кот наплакал! Ну не ему же, директору Департамента полиции, лично воевать с ними!

Вошедшему с озабоченной физиономией и новой порцией бумаг порученцу директор велел немедленно протелефонировать Архипову, напомнить, чтобы ждал к завтраку. Ну разве что припозднится немного – так ведь служба, служба прежде. А уж «пустячки» – потом!

Приблизительно год назад директор Департамента получил из «заслуживающих доверие источников» информацию о существовании в Главном штабе группы «инакомыслящих». Все, вроде, было ясно: опять «окопались» возле трона злыдни с планами ниспровержения, или бог еще знает чего – мало ли социалистов всех мастей развелось нынче. От сопливых недоучек-гимназистов до вполне солидных с виду людей. Хотя этим-то, при хороших должностях, при чинах, наградах и эполетах – им-то, господи, чего еще от жизни не хватает?!

Донос на «инакомыслящих» потребовал всего-то двух дней проверки и выявил полную абсурдность обвинений, выдвинутых против уважаемых в обществе людей. С ними даже профилактическая беседа, по разумению директора, не требовалась – как это обычно практиковалось. Скорее уж, наоборот: кое-какие документики из числа «программных» вызвали у Зволянского целый ряд вопросов. В общем, в очередной «четверг», захватив супругу с «выводком» дочерей, он без приглашения нагрянул к Архипову с визитом.

Думал, чего уж там, тихую панику его неожиданный визит вызовет. Не вызвал – будто давно поджидали директора Департамента «заговорщики». Наверняка поджидали! И переглянулись они весьма многозначительно, а тонкий слух директора уловил еле слышное: «Я ж тебе говорил – придет!»

Зволянский даже охнул мысленно: заманили! Сами, поди, донос и написали на себя… Обошли, обошли, стратеги! Ну что ж, раз заманили – и поговорим!

Разговор, правда, получился нелегким. И покричать друг на друга пришлось, и поспорить, «пошвырять» друг в друга статистическими данными – из открытых и закрытых источников.

Ехал к Архипову Зволянский с твердым намерением объяснить «заговорщикам», что главе полицейской службы империи и без иностранных шпионов дел невпроворот. Зарубежные охранные отделения создавать приходится для борьбы с внутренней социалистической заразой. А вы, господа, как дети малые – в «сыщиков-разбойников» играть изволите! Под ногами путаетесь…

Но вышло совсем наоборот: Ванновский и Архипов с «бумажными» аргументами в руках довольно скоро сумели «завербовать» директора полицейского Департамента, покладистостью характера и умением дать себя переубедить в том, в чем уверен, никогда не отличавшегося. Чтобы «не сдаваться» сразу, Зволянский (больше из принципиальных соображений, конечно!) выговорил условия сотрудничества. Вы мне не мешаете, я – вам!

Не успел нынче «разгрести» и половину накопившихся бумаг, как в кабинете возник порученец-адъютант. Хотел было на него Зволянский рыкнуть, да уж больно физиономия у порученца испуганной была.

– Чего у тебя? – буркнул директор Департамента. – Что опять стряслось?

– Начальник вокзала телефонирует. Спрашивает: к которому часу прикажете литерный экспресс подавать? Телеграмма-то под грифом «Срочная»…

Из Ливадии все срочное нынче! – вздохнул Зволянский. Он, разумеется, знал, что государь несколько дней назад отправился в Ливадию прямо с охоты, которую он позволил себе из-за оптимистичного диагноза профессора Захарьина, одного из лучших терапевтов России. Император не очень верил врачебным диагнозам – тем более диагнозам докторов еврейского происхождения. А тот, вызванный из Москвы, выходит, подыграл: ничего, мол, серьезного, но желательно на некоторое время сменить здешний гнилой климат на что-нибудь потеплее и посуше.

Обрадованный временным улучшением самочувствия, Александр III объявил семье и всем соратникам по охоте свою волю: так и быть, из «гнилых мест» уедем, да только не в Крым. В Беловежье желаю!

Самодержец пожелал – все и поехали! Александр был весел, подшучивал над егерями и близкими. Обещал угостить вместо пахнущих болотом и рыбой уток зайчатиной, свежениной оленей и косуль…

Однако перемена климата привела к ухудшению самочувствия самодержца. Неукоснительно соблюдая все правила охоты, он, как и все, вставал ни свет ни заря, часами сидел в скрадках на куропаток и зайцев, мерз у разведенных в поле костров и даже самолично мыл в холодной воде своего коня-тяжеловоза. Результат не замедлил сказаться: в Беловежье был срочно вызван профессор Лейден из Германии.

Что он сказал по поводу диагноза своего московского коллеги – история умалчивает, только прямо в день визита немецкого диагноста, определившего нефрит, царский кортеж, как мог быстро, двинулся на юг. 21 сентября яхта «Орел» перевезла самодержца из Севастополя в Ливадию. Правда, было, наверное, уже поздно: в довершение к нефриту государь сильно простудился и день и ночь надсадно кашлял.

– Так как прикажете, ваше превосходительство? – кашлянул порученец. – К семи часам? К восьми?

Зволянский побарабанил пальцами по столу, глянул на часы – раньше чем завтра днем в Ливадию не попадешь – и велел порученцу приготовить персональный салон-вагон и мощный локомотив к двум часам пополудни.

– И не смотри на меня так, а лучше давай еще стакан чаю! Бумаг-то сколько натаскал!.. Ладно, что не успею до отъезда отработать – пусть Заварзин решения принимает. Когда в Петербург вернусь, сам, братец, не ведаю, – заключил директор и снова углубился в изучение бумаг.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Задумавшись, Архипов не сразу обратил внимание на тихий короткий скрип кожаного кресла по соседству: там устраивался поудобнее Куропаткин, его давний боевой товарищ. Если бы Архипова попросили составить список наиболее доверенных лиц, Алексей Николаевич Куропаткин, безусловно, занял бы там почетное первое место.

Оба родились в семье мелкопоместных дворян, у одного отец – капитан, у другого – майор в отставке. Оба воспитывались в 1-м кадетском корпусе, а в 1864 году, сговорившись, поступили в 1-е военное Павловское училище, которое и закончили в 1866 году. Назначения, правда, после окончания получили разные. Куропаткин был произведен в поручики в 1-й Туркестанский стрелковый батальон и практически сразу попал на театр военных действий. Воевал против бухарцев, участвовал в штурме Самаркандских высот. Военная карьера Архипова, хотя он тоже успел основательно нюхнуть пороху, дала небольшой сбой. Будучи тяжело ранен в одном из боев, он почти 8 месяцев провалялся в госпиталях и уже в 1869 году с завистью читал письма товарища о том, что тот назначен ротным командиром, а в августе 1870 года за отличие по службе досрочно получил штабс-капитана.

В 1871 году Куропаткин поступил в Николаевскую академию Генштаба, которую закончил в 1874 году, и был отправлен в научную командировку в Германию, Францию и Алжир. Находясь в Алжире, участвовал во французской экспедиции в Сахару. Зная страсть старого друга к путешествиям, Алексей Николаевич добился включения в состав экспедиции и Архипова. Потом их пути снова разошлись: возвратившись в Россию в конце 1875 года, Куропаткин был экстренно переведен в Генеральный штаб, где годом спустя… снова встретился с Архиповым. Впрочем, ненадолго: вскоре Куропаткин получил назначение в штаб Туркестанского военного округа, а Архипов, как ни старался, так и не смог вырваться из порядком надоевшего ему Петербурга.

Архипов ревниво следил за карьерой друга, часто получал от него короткие письма из Кокандского похода. И уже из газет узнал, что при взятии Уч-Кургана Алексей Николаевич первым ворвался в крепость, командуя всего полуротой охотников и сотней казаков, за что был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени.

В начале 1877 года Куропаткин недолгое время был прикомандирован к Главному штабу, а в июле 1877 был назначен обер-офицером для поручений при его императорском величестве.

Потом было назначение заведующим Азиатской частью главного штаба, командующим Туркестанской стрелковой бригадой. В Ахал-Текинской экспедиции он уже начальник авангарда Кульджинского отряда, потом начальник Туркестанского отряда. Совершив тяжелый 18-дневный переход в 500 верст через пустыню, он присоединился к войскам генерала Скобелева, действовавшим против Геок-Тепе. При штурме этой крепости 12 января 1881 года Куропаткин, командуя главной штурмовой колонной, ворвался по минному обвалу в крепость, положив основание полной победе русских войск. За это он был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени, а чуть позже произведен в генерал-майоры.

В 1890 году Архипов поздравил друга с производством в генерал-лейтенанты и тут же проводил в Закаспийскую область, откуда Куропаткина с маловразумительной формулировкой неожиданно отозвали в Северную столицу, по которой поползли слухи о его скором назначении военным министром.

Архипов был единственным человеком, с которым Алексей Николаевич Куропаткин был совершенно откровенен. В том числе и относительно перспектив своего назначения. Он хорошо помнил пророческие слова «белого генерала»: «Помни, ты очень хорош на вторые роли. И упаси тебя боже взять когда-нибудь на себя роль главного начальника! Тебе не хватает ни решимости, ни силы воли!»

Эта оценка Скобелева[21], данная Куропаткину как будто бы с глазу на глаз, вскоре перестала быть тайной и облетела весь Петербург. Пожалуй, Куропаткин был единственным человеком, не досадовавшим на столь нелицеприятную оценку старого товарища. Свои решения, включая военные, он всегда тщательно обдумывал, прикидывал все за и против, позволяя себе лишь в кругу самых близких друзей беспомощно разводить руками: ну такой я человек! Таким сделала меня Природа, и здесь бессильны и насмешки, и понукания.

Между тем скорое и вполне очевидное назначение военным министром не могло не беспокоить Алексея Николаевича. Одно дело – высокий военный пост, пусть и командармовский. И совсем другое – военный министр, отвечающий за судьбу империи. Министру потомки не простят того, что могли бы простить любому генералу.

– Андрей, а ведь мне и отказаться никак невозможно, – вздохнул Куропаткин, машинально поигрывая попавшейся под руку безделушкой – изящной поделкой слоновой кости, внутри которой был «втиснут» еще один слон, поменьше.

Архипов бросил на друга взгляд, полный сочувствия. Он знал, что сейчас любые слова, сказанные им, пролетят мимо сознания товарища, не будут им восприняты.

– Давно хочу у тебя про этого твоего нового помощника поподробнее порасспросить, Андрей Андреич. Что за Агасфер такой? – решил сменить тему генерал-лейтенант. – Мы же вроде договаривались, Андрей, что лишние люди нам в твоем доме не нужны… Германцы с австрияками спят и видят, как бы своего человечка к тебе сюда подсадить. Вот и Зволянский что-то насчет него подозревает…

– Да нет, тут другое, Алексей Николаевич, – покачал головой Архипов и вкратце рассказал о появлении у него в доме Агасфера, о его инвалидности и об удивительных способностях и о рекомендации аббата Девэ – несколько странной, конечно, но заслуживающей полного доверия.

– Полякам я вообще не слишком доверяю, – буркнул Куропаткин. – Но аббат, конечно, на особом положении. Ладно, поглядим на твоего Агасфера… Говоришь, какие-то необыкновенные способности он выказал едва ли не в первый день своего появления в Петербурге?

– Совершенно верно, Алексей Николаевич! Я отправил его с Терентьевым прогуляться, чтобы к людям заново начал привыкать. И вот по возвращении из города Терентьев доложил мне об удивительной памяти Агасфера, способного с ходу запоминать огромные тексты…

– Любопытно, любопытно! А куда, ежели не военная тайна, Зволянский нынче исчез, Андрей Андреевич?

– Сам не ведаю, – вздохнул Архипов. – Обещался вернуться через полтора-два часа, а вместо себя казачка прислал с запискою. Неотложные дела-с! Просит только самым убедительнейшим образом за стол без него завтра не садиться. Уезжает днем куда-то, хочет что-то важное сказать. Вас, Алексей Николаич, упоминал. Почтите своим присутствием, надеюсь? Не откажетесь?

– А куда мы с этой лодки, дружище? – вздохнул Куропаткин. – Вы в семь завтракаете? Подойду-с.

* * *

Проснулся Агасфер около семи утра. Умывшись и одевшись, он несколько раз с удивлением поглядел на часы: обычно в это время дворецкий Кузьма оповещал о завтраке. Но нынче ставшего уже привычным шарканья ног и скрипа паркетин не было слышно – никак дают выспаться будущему герою сегодняшнего дня? – усмехнулся он про себя.

Шарканье раздалось лишь в половине восьмого. Однако и тут не обошлось без новшеств: Кузьма предупредил, что завтрак нынче будет подан позднее, поскольку ожидается прибытие господина директора Департамента полиции. Он-де просил непременно его дождаться.

– Я в мастерских тогда, если что, – предупредил дворецкого Агасфер и пошел разыскивать «золотых дел мастера на все руки», как иногда именовал Архипов старого слесаря Тимофея.

– Выброшенный из путиловских цехов по причине преклонного возраста и частого увлечения горячительным, Тимофей был действительно незаменимым помощником Архипова. Под его корявыми, с изломанными ногтями пальцами оживали и крохотные детальки старых игрушек, и многопудовые станки, начинавшие время от времени капризничать.

Поначалу Тимофей приходил в мастерские Архипова лишь по субботам – чтоб не лишиться работы в цеху и будущего пенсиона. Однако, получив «полную отставку» от заводских дел, попросился к Архипову на постоянный «постой».

– Дом у тебя агромадный, мастерские большие. Мне много-то и не надо – позволь, Андрей Андреич, где-нибудь поближе к кузне, к теплу обосноваться. И мне хорошо, и тебе по кабакам меня разыскивать по срочной нужде не придется. Объесть я тебя навряд ли смогу, а два полуштофа[22] в неделю – нешто обеднеешь?

На том и ударили по рукам: Архипов хорошо знал привычки старого слесаря и пьяного буйства не опасался. Не согласился он только со скудными «пищевыми запросами» работника, поставил его, выражаясь военным языком, на пищевое довольствие и положил старику денежную оплату, и выдал ему серенькую книжечку сберегательной кассы, которой тот чрезвычайно гордился.

Когда в архиповском доме появился Агасфер, Тимофей немедленно взял что-то вроде шефства над его протезами. Работу монахов он в целом одобрил, но посулил сделать такой протез, какой и на выставку не стыдно выставить будет.

Старика отчего-то коробило имя молодого «подшефного». Слыша его, он всякий раз хмурился, а если полагал, что никто не видит, так и торопливо крестился. И по прозвищу он его упорно не звал – обходился уклончивыми окликами «Эй, молодой», или «Молодой-красивый!», а то и просто: «Барин!»

Тимофея Агасфер нашел там, где и предполагал – в крошечной ювелирке, где исполнялась самая мелкая и ответственная работа. Под потолком сияли две сильные лампы, на верстаке были закреплены крошечные тиски, а над ними – огромная настольная лупа на шарнире. Пыхтя и тихо матерясь, старик, зажмурив один глаз, делал что-то настолько мелкое, что с двух шагов и не различить было.

– Ти-ха! – рявкнул Тимофей, не оборачиваясь и еще не видя, кто вошел. – Не дыши, человече! Ежели оно, проклятое, опять из зажима вырвется, у меня терпения не хватит снова два часа гнездить его, так раз-так-перетак! Молчи себе в углу, пока не зашиб!

Агасфер, как ему было велено, тихонько опустился на лавку в углу и замер.

Посопев еще несколько минут, Тимофей бережно отнял руки от тисочков, внимательно вгляделся в свою поделку и удовлетворенно выматерился:

– От-так-то! Я ж сколько раз Андреичу твердил, что соединю крылышки, а ен одно только и бормочет, – Тимофей передразнил: – «Площадь соприкосновения недостаточна, дурило старое!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Мнемотехника – совокупность специальных приемов и знаний, облегчающих запоминание нужной информации.

2

Сервиты – один из нищенствующих орденов Девы Марии, основанный в 1233 году во Флоренции. Сервиты работают в приходских общинах, занимаются преподавательской деятельностью и миссионерством.

3

Император Александр III действительно скончался в ноябре 1894 года в Ливадии.

4

Согласно городским правилам, извозчикам запрещалось привязывать лошадей к каменным тумбам, расставленным вдоль большинства улиц Петербурга.

5

Rittmeiser (нем.) – начальник рыцарей – ротмистр, военный чин VIII класса в кавалерийских частях русской армии, соответствовал капитану сухопутных частей

6

Грохот – старательский инструмент для просеивания сыпучих материалов и разделения на фракции горных пород. В золотодобыче – для отделения золотого песка от пустой породы.

7

Объявления в газетах того времени занимали до половины газетной площади.

8

Г. фон Люциус осуществлял в те годы общее руководство военным шпионажем Германии в России. Он занимался сбором военно-промышленной информации и курировал канал передачи важной стратегической информации практически открыто, через статьи, которые лично, пользуясь особым шифром, надиктовывал германским журналистам. Таким образом, под видом «невинных зарисовок о российской действительности» газета осведомляла свое руководство в Германии о самых секретных мероприятиях государства.

9

Дукат – венгерская золотая монета весом 3,5 г, получившая широкое распространение в Европе. Наполеондор – французская золотая монета достоинством в 20 франков, чеканившаяся с 1803 года и имеющая хождение до сей поры.

10

Александр Штиглиц – один из самых известных банкиров и предпринимателей Санкт-Петербурга XIX века, был неоднократно избираем председателем Биржевого комитета, получил назначение председателя Коммерческого совета Министерства финансов. А его Коммерческий банк особым Указом Александра II получил статус Государственного. Любопытно, что, будучи вполне независимым человеком, чьи капиталы охотно принимались в самых разных странах, Штиглиц всегда отдавал предпочтение русским фондам. А на упреки в неосторожном доверии к русским капиталам всегда отвечал: «Я нажил свое состояние в России и готов потерять свою состоятельность вместе с ней!»

11

Запасно-отпускные билеты выдавались всем офицерам русской армии, увольняемым в запас. Других документов от офицеров, даже в случае их проверок, не требовалось.

12

Велъбицкий К. Э. – начальник Охранного отделения Санкт-Петербурга в описываемое время. Охранное отделение – структурное подразделение Департамента полиции Министерства внутренних дел.

13

Почтительно сообщаю, что в доме полковника А. сегодня появился новый субъект. Судя по всему – бывший или действующий офицер, калека – нет левой руки. Мадьяр? Жду дальнейших распоряжений. Н. (иск. нем.)

14

От французского «taper» – букв, «стучать, хлопать» – так в начале XX века называли музыкантов, преимущественно пианистов, сопровождавших своей игрой танцы, немые фильмы и т. д.

15

Данными по этому вопросу, добытыми оперативным путем, Россия не располагает до сей поры.

16

Дворянская конспиративная организация, созданная по инициативе С. Ю. Витте для охраны государя-императора и борьбы с революционерами их же методами.

17

На самом деле, возмущенный убийством императора Александра II, С. Ю. Витте на писал своему дяде, генералу Р. А. Фадееву весьма сумбурное письмо, был вызван из Киева в Петербург к министру двора и уделов графу И. И. Воронцову-Дашкову и флигель-адъютанту графу П. П. Шувалову, которому и дал клятву на Евангелии в верности новому обществу.

18

По некоторым источникам, жандармский штаб-ротмистр Мясоедов был осведомителем германской разведки. Несмотря на то что расследование о его причастности к германскому шпионажу вели три независимых серьезных органа, выявить компрометирующие данные так и не удалось. Пойман с поличным Мясоедов был в 1912 году, однако его шпионская деятельность началась много раньше, в упоминаемое Архиповым время.

19

Александр увлекался охотой и рыбалкой. Часто летом царская семья уезжала в финские шхеры. Любимым местом охоты императора была Беловежская пуща. Иногда императорская семья вместо отдыха в шхерах уезжала в Польшу, в Ловическое княжество, и там с азартом предавалась охотничьим забавам, особенно охоте на оленей. Обычно в охотничьих забавах царя по его личному приглашению принимали участие и его ближайшие министры, чем немало гордились.

20

Тайный советник И. О. Велио в 1866 году был назначен начальником исполнительной полиции.

21

Генерал-адъютант М. Д. Скобелев, герой среднеазиатских побед России, прозванный в народе «белым генералом», был необычайно популярен. Долгое время А. Н. Куропаткин воевал под его началом (был начальником штаба). Скобелев никогда не стеснялся в выражениях и мог сказать правду в лицо любому собеседнику, включая монарха. Таинственная и скоропостижная смерть «белого генерала» породила множество слухов, догадок и версий – от «заговора Бисмарка» до тайного приказа Александра III, который, по слухам, очень боялся популярности Скобелева в народе и верил в его «заговор» против своей особы. Тайна эта не разгадана до сих пор.

22

Полуштоф – старинная русская водочная мера, равная 0,6–0,7 л.