Голограм

Вернувшись обратно, Фомин застал Олега, рассматривающего скомканный ватман, лежащий у дома.

– «Смерть живодерам», – прочитал Фатрушев. – Вчера этого вроде не было.

– Водолазы уже на месте, – сообщил Фомин. – Ты с участковым вчера общался? – спросил Егор.

– Да, он присутствовал при осмотре. Сказал – скандальный дом, вечно у них что-то случалось.

Забор, ограждающий участок вокруг дома, был сделан из красного кирпича, с вставкой из широких, металлических ворот.

Фатрушев указал на дверь справа. Фомин нажал на звонок. Через секунду из микрофона послышался женский голос:

– Вам кого?

– Полянского Александра Яковлевича.

Шорох, звук шагов и снова вопрос, уже мужским голосом:

– Вы кто?

– Сотрудники Управления по расследованию особо важных преступлений.

Домофон затих, но раздался щелчок открывшейся двери.

Фомин и Фатрушев прошли на территорию и огляделись. Красивый, ухоженный участок. Кованые скамейки, альпийские горки и много цветов в больших вазонах.

Дверь дома открылась, и на пороге появился мужчина среднего роста. Его фигура была далека от идеальной, но общий вид создавал приятное впечатление. У него были карие, слегка на выкате глаза, яркие губы и чисто выбритые пухлые щеки. Волнистые волосы красиво уложены, одет продуманно и со вкусом. На белоснежную рубашку с аккуратно отогнутыми манжетами накинут джинсовый жилет. Отутюженные серые брюки, галстук и бархатные красные мокасины демонстрировали выверенный стиль владельца.

Егор представился.

– Полянский. Александр, – произнес мужчина в ответ и манерно повел рукой, приглашая войти в дом.

Указав на машинку с бахилами, он добавил:

– Можете воспользоваться.

В большой гостиной с витражными мозаичными окнами, пропускавшими немного света, царил идеальный порядок. Даже человеку, не сильно осведомленному в интерьерных вопросах, было ясно, что владельцы дома сильно тяготели к английскому стилю. Но опытный дизайнер сразу бы отметил, что стилевой завершенности во время ремонта достичь, все-таки, не удалось. Много мрамора и натурального дерева, но плинтуса выполнены из пластика, а ткань на стенах с традиционным английским рисунком выглядела дешево и сильно морщинила в углах. Много лепнины, но не гипсовой, как полагается, а из более дешевого полиуретана. Высокие потолки отделаны дорогой мозаикой, но балки в перекрытиях – не деревянные, а из прессованного картона. Портьеры, которые должны быть выполнены из тяжелых, солидных материалов, явно грешили в сторону более облегченных заменителей.

Вот на мебель хозяева не скупились. Деревянные стулья с высокими спинками красиво обрамляли огромный стол на кованых ногах, сделанный в едином стиле с перилами мраморной лестницы, ведущей на второй этаж. Правда, на диване, похоже, снова сэкономили. Из-под парчового чехла предательски выглядывала дешевая плюшевая обивка.

Полянский развел руки в стороны и горько вздохнул.

– Вот, собственно, так. Такая, короче, у нас беда…

Он растерянно смотрел на непрошеных гостей.

– Вы позволите нам осмотреть дом? – спросил Фомин.

– Смотрите, раз надо. А, может быть, сначала кофе или чай? – вежливо предложил Полянский.

– Кофе – это хорошо, – громко произнес Фатрушев, с размаху бесцеремонно плюхнувшись на пышный диван.

Полянский вопросительно взглянул на Фомина.

– Спасибо, – произнес Егор.

– Спасибо – да, или…? – уточнил хозяин дома.

– Да, – ответил Фомин.

Полянский прошел в кухню, соединенную с гостиной раздвижной дверью и включил кофе-машину.

Оглядевшись, Фомин подошел к высокому камину, на котором выстроились статуэтки, мраморный бюст английской королевы и несколько шкатулок. В центре – большое фото, на котором Лера Полянская в полный рост застыла у пальмы в акробатической позе головой вниз. В углу рамы, инкрустированной стразами, неловко пристроилась тонкая черная ленточка, напоминающая о печальном событии.

«Странный выбор для ритуального фото», – подумал Фомин.

Он взглянул на балкон второго этажа, пытаясь определить, где находится обладатель женского голоса. Фатрушев, перехватив его взгляд, поднялся с дивана и принялся неслышно подниматься по лестнице.

Егор тихо прошел к кухонной зоне и остановился у входа, незамеченный хозяином дома. Полянский, аккуратно скрутив валиком алые салфетки, положил их на край стола и принялся расставлять на подносе фарфоровые чашки. Сделав шаг назад, он задумчиво взглянул на композицию и, подумав, добавил плетеную вазочку с разноцветными пирожными.

Егор легонько постучал по красному дереву, которым была обита стена кухни. Полянский вздрогнул.

– Не помешал? – улыбнувшись, поинтересовался Фомин.

– Да нет, у меня уже все готово. Вот только сахар найду. Вы же, наверное, с обычным пьете? – Решил уточнить он.

– А бывает не обычный? – улыбнулся Фомин.

– Дааа! Масса!

Полянский принялся на иностранный манер – не загибать, а отгибать пухлые пальцы.

– И тростниковый, и стеклянный, и заменители: фруктоза и дынный сахар, ксилит и сорбит…

Заметив на лице Фомина признаки скуки, Полянский остановил перечисление.

– Короче, я все рецепты делаю на заменителях. И обычный сахар мы не держим. У нас его никто не употребляет, – говорил Полянский, продолжая копаться в ящиках.

Фомин наблюдал за движениями хозяина дома.

Вдруг Полянский громко воскликнул:

– Нашел!

Он достал бумажный пакет, ловко отсыпал белый песок в сахарницу и удачно пристроил ее на поднос. Егору подумалось, что вся эта возня с кофейной сервировкой Полянскому намного важнее, чем трагическое событие, по поводу которого он сейчас вынужден принимать гостей.

Александр подхватил широкий серебряный поднос и направился в гостиную. Егор вежливо уступил ему дорогу, пропустив вперед.

– Расскажите, пожалуйста, еще раз: с момента, как Вы подъехали к поселку, что происходило? – попросил Фомин, следуя за хозяином дома.

– С момента, как проехал шлагбаум? – уточнил Полянский.

– Да. Постарайтесь вспомнить, может, что-то подозрительное показалось Вам возле дома и в самом доме. И далее: что Вы видели-слышали, когда вошли в дом и как обнаружили труп.

На слове труп Полянский начал икать и кашлять и едва не упустил из рук поднос. Егору захотелось постучать по его круглой, немного сутулой спине, но он воздержался.

– Я же вчера все рассказал Вашему коллеге, – произнес он голосом, готовым сорваться на слезы. – Зачем вы меня мучаете?

– Извините, такая работа, – сказал Егор, на ходу открывая папку с протоколом.

Полянский повернулся, покосился на записи и, вздохнув, почти слово в слово повторил вчерашние показания.

– Ясно, – произнес Фомин. – А какие у Вас отношения с родителями жены?

Полянский, не повернувшись, быстро ответил:

– Вообще никаких. Они умерли несколько лет назад. Спились. Там, короче, почти все пьют в этой глубинке.

– Глубинка – это где? – поинтересовался Егор, следуя за ним.

– Под Самарой. Поселок Волжский… или Заволжский. Простите, не помню. Мне это незачем.

– То есть вы с ними знакомы не были?

– Нет, не был, – сказал Полянский, входя в гостиную.

Оглядевшись, он застыл с подносом в руках, не обнаружив присутствия второго гостя. С обиженным выражением лица Полянский поставил поднос на стол и принялся перекладывать сначала салфетки, а следом аккуратно переставлять кофейные пары.

– Мой коллега пошел на поиски туалета, – пояснил Фомин.

– Могли бы просто спросить, кто еще в доме, – проворчал Полянский.

– Кто еще в доме? – дружелюбно улыбнулся Фомин.

– Няня. Наверху, в детской укладывает детей.

– Когда она вернулась в дом?

– Сегодня утром, на такси, – ответил Полянский.

– Вы ночью с ней созванивались?

Полянский секунду помедлил и ответил:

– Конечно. Она спросила, надо ли ей приехать? Я сказал, не надо, детям тут сейчас не место.

Он снова прошел в кухню и вернулся, держа в руках красивый кофейник с длинным носиком.

– Послушайте, – произнес он недовольным голосом, – полночи ваши коллеги находились здесь, все осмотрели. Вы, что, не можете свои следственные эксперименты проводить не в нашем доме и не при моих детях?

– Не эксперименты, а следственные мероприятия, – поправил его Фомин и добавил, – к сожалению, не можем. Нам не хотелось сегодня вызывать вас в отдел, учитывая ситуацию. Но понадобилось еще раз осмотреть место преступления. Для прояснения дополнительных обстоятельств.

На последнем слове Полянский округлил и без того крупные глаза:

– Каких обстоятельств?

– Дополнительных, – коротко ответил Фомин.

– Да, пожалуйста, я готов, если надо. Только я почти ничего не помню, – развел руками Полянский.

– Со вчерашнего дня забыли?

– Так бывает. От шока. Короче, когда сильно расстраиваюсь я потом плохо все помню.

Фомин смотрел на него и думал: играет или правда такой летящий?

– Кофе мы выпьем чуть позже, а сейчас будьте добры, покажите и расскажите, что заметили, когда вошли в дом.

– Так остынет же, – искренне удивился Полянский.

– Простите? – не понял Фомин.

– Так кофе… остынет же, – пояснил Александр.

– Не страшно, – сказал Егор. – Что заметили, входя в дом?

– Что дверь была открыта. Уходя, я запирал ее на ключ.

Егор сделал отметку в протоколе.

– Дальше.

– Дальше я прошел на кухню, надел фартук.

– Какие-то необычные звуки в доме, слышали?

– Было слышно, что играет музыка. Негромко.

– Как Вы поняли, что с женой случилась беда?

– Мне позвонила Марон. Марина Миронова, подруга Леры.

– Что она сказала? Постарайтесь дословно.

Полянский задумчиво прихватил двумя пальцами подбородок и ответил:

– Она спросила: «Шурик, это что – такой розыгрыш»? Я сначала не понял. Тогда она задала другой вопрос: «А где Лера?». Я ответил: «Наверное, в ванной, проводит розыгрыш». И тогда Марон замолчала.

Егор попросил Полянского открыть в смартфоне журнал звонков. Время входящего от абонента «Марон» совпадало с его показаниями.

– Правильно я Вас понимаю, что реакция Марины Мироновой была спокойной?

– Ну, как сказать. Минуту она молчала, потом сказала, чтобы я прошел в ванную. Тревожно так сказала.

– И…?

– И я пошел.

– Покажите, как Вы шли к ванной комнате, – попросил Егор.

– Той самой? – почти шепотом уточнил Полянский.

– Той самой, – в тон ему ответил Егор. – У вас их сколько?

– Ванных комнат у нас пять, – продолжал полушепотом говорить Полянский. – Одна из них здесь, на первом этаже. Та самая.

Александр указал на широкую дверь красного дерева, ведущую из гостиной. Теперь он пропустил вперед Фомина, словно не желал прикасаться к опечатанной двери, за которой накануне убили его жену.

Пот тонкими струйками тек по полным щекам Полянского, но сейчас он не замечал этого. По его глазам было видно, что он заново переживает события вчерашнего вечера. Руки его дрожали, а уголки губ медленно ползли вниз.

Егор уверенным движением оторвал бумагу с печатью и нажал на массивную ручку из желтого металла. Перед ним открылась огромная ванная комната, в которой витал горький запах жженой кожи.

Стены, нетрадиционно для мокрого помещения, были обиты корабельной доской. Лишь пространство вокруг самой ванной отделано плиткой в цвет желтого золота.

Все оставалось на тех же местах, как было описано в протоколе. В воде грязно-серого цвета, плавал черный лепесток. Егор пригляделся.

– Это патч, – пояснил Александр, продолжая стоять возле двери.

– Что? – не понял Фомин.

– Патч, – повторил Полянский. – Под глаза. Чтобы не было отеков.

– Ясно. – Произнес Егор.

Полянский добавил:

– Лера здесь часто снимала свои глоги, ей очень нравился чудесный вид на сад.

Фомин присел перед ванной, пытаясь понять, что будет видно, исходя из этого положения. На чугунной глади джакузи он заметил след от круглого предмета. Егор заглянул в протокол.

«На углу ванной стоит бокал с красной жидкостью».

Вид на сад был действительно великолепен. Широкие стеклянные двери открывали большую часть территории участка и калитку, встроенную в забор. Со стороны озера Фомин ее не заметил.

Он попытался нажать на ручку двери, но безуспешно.

– Как это работает? – спросил он Полянского.

– Длинным нажатием и резким движением в правую сторону, – ответил Александр, по-прежнему не желая проходить дальше.

– Двери открываются только с этой стороны?

– Если захлопнуть, то только с этой. Короче, если не захлопнуто, то можно войти и со стороны сада.

Несмотря на лощеный вид и попытки выглядеть и вести себя аристократично, слова паразиты сыпались из него как горох из рваного мешка, выдавая отсутствие всякой связи с аристократией.

Егор пробежал глазами по записям в протоколе.

– Итак, продолжим, – сказал он. – Вы подошли к двери в ванную. Она была открытой?

– Да, – слегка осипшим голосом ответил Полянский.

– Сейчас, пожалуйста, соберитесь, Александр.

Полянский, следуя просьбе Фомина, выпрямил спину и втянул живот.

– Что в этот момент бросилось Вам в глаза в первую очередь? Прямо сразу, как только Вы вошли и до того момента, как увидели тело жены, – задал следующий вопрос Егор, гуманно заменив слово труп.

Полянский устремил глаза в потолок, потом прикрыл их на пару секунд и ответил:

– Перед входом я ничего необычного не заметил. Ну, разве что, свет был выключен. Потом, как оказалось, выбило пробки на этом участке. А когда я вошел…. сначала увидел пустой штатив. На нем не было ни телефона, ни камеры. А потом…, потом я увидел Леру…

На этих словах Полянский потерял самообладание и принялся сначала тихо всхлипывать, постепенно переходя на рыдания. Он, то закрывал руками все лицо, то прикрывал только рот, то запускал пальцы в волосы, зажимая виски.

Егор хладнокровно наблюдал за ним, пытаясь отыскать ноты фальши, о которых на оперативке говорил Фатрушев.

Полянский с трудом успокоился, но его пальцы и губы продолжали подрагивать.

– Извините, что мне приходится снова заставлять Вас переживать увиденное, но наша задача найти убийцу, и я очень надеюсь, что Вы нам поможете.

Александр всхлипнул и согласно кивнул головой.

– Пожалуйста, продолжайте, – попросил Егор.

– Потом я увидел Леру, – высморкавшись в бумажный носовой платок, продолжил Александр. – Она не двигалась. Мне стало страшно. Я понял, что произошло что-то ужасное. Мой телефон уже разрывался от сообщений и звонков. Мне было очень страшно.

– Вам было страшно, – повторил Егор, – это я понял. А дальше что?

– Я подошел к ней, дотронулся до руки и она съехала. Соскользнула с края ванны и повисла плетью… И она была совсем безжизненной…

Глаза Полянского снова наполнились слезами.

– О чем Вы подумали в этот момент?– спросил Егор.

– Я подумал, что это несчастный случай, что она случайно разбила фен и схватилась за оголенный провод….

– Самоубийство? – подсказал Фомин.

– Так я подумал вначале. Но потом открыл Голограм, посмотрел ее прямой эфир и все понял…

– Поняли что?

– Что она не сама, что это убийство, и убийца, возможно, еще находится в доме.

– А за окнами в этот момент происходило что-то необычное? Какое-то движение?

– Движения не было, – неожиданно твердо произнес Полянский.

– Вчера при первом осмотре Вы сказали, что двери в сад были закрыты. Подтверждаете сказанное?

– Не совсем, – ответил он, задумчиво. – Вчера я был, как бы уверен, что все двери и окна были закрыты, а сегодня вспомнил, что вот эта дверь справа, вроде была приоткрыта…

– Вот эта? – указал Фомин рукой.

– Да! – оживился Полянский, – точно. Я вспомнил! Мне стало дурно от запаха, ну Вы понимаете, я подошел, хотел впустить воздуха и позвать на помощь, а дверь уже была приоткрыта….

– Вчера не помнили, а сегодня вспомнили?

– Да, – Полянский развел руки в стороны. – Просто я вспомнил, что вчера она как-то легко подалась, когда я хотел ее открыть…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.