– Так вы и сейчас видитесь?
– Ну да. Райский, в общем-то, парень неплохой, не жадный. Деньжат подкидывает, когда они у него есть… Останови у киоска, я бутылку куплю и закусить…
Суворов дал ей деньги, и вскоре Рита вернулась с пакетом в руках.
Машина наконец выехала за город. Замелькали дачные постройки, крошечные прудики, непонятные сооружения не то промышленного, не то военного назначения. Начинало смеркаться. Небеса порозовели, края облаков пылали, словно обведенные неоновым контуром. В распахнутые окна врывались ароматы лета.
– Хорошо! – потянувшись, воскликнула Рита. – Люблю по вечерам на машине кататься.
– А Райский тебя часто катал?
– Какое там… У него собственной тачки не имелось. На кой она ему… Но иногда нанимал, и мчались мы, куда глаза глядят. Чаще всего они глядели именно туда, куда сейчас едем.
– Чем он все-таки занимается, твой Райский? Вот говоришь: деньги у него водятся. Откуда? Он что, с криминалом связан?
– Может, и с криминалом. О работе никогда не говорил. Ясно было только одно: помогал ему в деле компьютер. А как, в этом не разбираюсь.
– Ходили к нему заказчики?
– Я лично никого не видела. Звонили часто. Он всегда сам брал трубку, но из разговоров нельзя было понять, что к чему. А вообще, ты слишком много вопросов задаешь…
Уже достаточно стемнело. Суворов включил фары, и машина медленно двинулась по кочковатой колее. Было не похоже, что здесь часто ездили. Еще сильнее запахло травами, болотом, ночной свежестью. К этим ароматам примешивался горьковатый привкус горящего где-то костра.
– Твой дружок посреди леса живет?
– Нет, в дачном поселке, но дом стоит на отшибе, и подъехать удобнее с этой стороны. Да вот, собственно, и он.
Суворов глянул вперед, но ничего не увидел. Машина прошла еще немного и уткнулась в высоченный забор, в котором имелась небольшая калитка.
– Так, – сказал Суворов, – приехали! А дальше что?
– Пойдем в дом.
– Думаешь, нас ждут?
– Здесь по-простому, без церемоний… К тому же, раз прибыли, деваться некуда.
Суворов вслед за Ритой вышел из машины и толкнул калитку, издавшую болезненный стон. Темная громада здания выросла перед ними. Против ожиданий, дом оказался значительно больше, чем он себе представлял, или, возможно, тьма увеличивала размеры. Над входом горела тусклая лампочка, при ее свете можно было различить высокое крыльцо, кусок двора с валяющимся среди зарослей бурьяна непонятным хламом.
В одном из окон дома горел свет, и данное обстоятельство несколько успокаивало: хозяин дома, значит, не зря ехали.
Рита уверенно поднялась на крыльцо, отворила незапертую дверь и, обернувшись, призывно махнула рукой: мол, следуй за мной. Не слишком ли самоуверенно ведет себя эта странноватая дамочка? Суворов прошмыгнул в распахнутую дверь. Довольно просторная прихожая, освещенная люминесцентной лампой, оказалась донельзя загроможденной допотопными вешалками, на которых болтались невероятных фасонов плащи и пальто, висевшие здесь, должно быть, не один десяток лет и выглядевшие, словно театральная бутафория. Столь же бутафорски смотрелись и огромные лосиные рога, на отростках которых покоилось несколько головных уборов, тоже довольно нелепого вида. Суворов заметил, что его спутница куда-то пропала. Он недоуменно покрутил головой, отворил дверь и очутился в полной темноте.
– Есть тут кто-нибудь? – крикнул он во тьму, но ответа не получил. – Рита! – позвал вновь, но и на этот раз никто не откликнулся. Все происходящее выглядело довольно нелепо. Куда делась эта идиотка? Суворов решительно двинулся вперед, наткнулся на невидимую преграду, должно быть, стул, с грохотом уронил его, чертыхнулся, потер ушибленное колено и вновь остановился. Тут он вспомнил: ведь в кармане имеется фонарик, небольшой, но достаточно мощный.
Луч вырвал из мрака угол стола, покрытого плюшевой скатертью, потом переместился на столь же архаичный диван с мутным зеркалом и полочкой на спинке. На полочке покоились семь мраморных слоников, якобы приносящих счастье. Подобных слоников Суворов последний раз созерцал лет тридцать назад. Кроме всего прочего, в комнате имелись два облезлых шифоньера, кресло-качалка и громадная люстра, подобная тем, что некогда украшали интерьеры ресторанов средней руки. Несмотря на обилие антиквариата, в комнате, видимо, давным-давно никто не обитал, поскольку пахло только пылью и сухим деревом. Суворов решил вернуться на исходную позицию и снова очутился в прихожей. За другой дверью оказался длинный темный коридор, в конце которого брезжил слабый свет. Он двинулся туда. Коридор был необычно длинным и почему-то извилистым. Наконец он закончился просторной комнатой. Обстановка здесь выглядела значительно проще, чем в первой, и состояла из большой, небрежно заправленной никелированной кровати и огромного письменного стола, заваленного бумагами и книгами. Кроме того, на столе стоял компьютер с принтером и прочие электронные штучки. Освещала спартанское убранство комнаты настольная лампа. Но в комнате тоже никого не было. Ситуация начинала надоедать. Суворов присел на стоящее перед столом вертящееся кресло. Компьютер был включен, на дисплее вспыхивали и гасли звезды.
– Есть кто дома? – заорал он во весь голос.
– Чего ты кричишь? – услышал Суворов за спиной и обернулся. Рита стояла в дверях и насмешливо улыбалась.
– А где хозяин?
– Я и сама хотела бы знать. Все обшарила, нигде нет. Свет горит… Значит, дома. Только кричать не надо.
– Почему не надо? Что, собственно, происходит? Мы сюда зачем приехали? Или забыла? Я хочу найти твоего бывшего мужа… Время позднее…
– Погоди, не тарахти! – бесцеремонно оборвала его Рита. – Найдется он… Куда спешить, давай-ка лучше выпьем.
– Вот уж не собираюсь! – разозлился Суворов. – И тебе не дам, пока хозяина не разыщешь.
Возможно, строгий тон произвел впечатление, а может, даме просто необходим был собутыльник, но она безропотно двинулась на поиски. Через некоторое время внутри дома послышался грохот, словно со стены свалилось жестяное корыто, потом раздалось невнятное бурчание, и Рита появилась вновь. Выглядела она несколько помятой. Суворов понял – похоже, уже приложилась к бутылке.
– Нашла?
– Ну чего ты орешь? Не нашла! Тут столько дряни по углам наставлено, и темень к тому же…
– А говорила с кем?
– Да ни с кем я не говорила! Никого тут нет!
– Как нет! Ты же утверждала, что есть. Рудик этот твой… Где он? Компьютер включен… И свет… Значит, в доме прячется.
– Зачем ему прятаться? Он нормальный мужик, не такой зануда, как ты. Пошел, может, погулять… Вернется рано или поздно…
– Поздно! Именно поздно! Кончай придуриваться, пошли!
Рита неохотно поднялась с кровати, на которую успела улечься. Ухватившись за рукав куртки Суворова, она потащилась следом. Они двигались по каким-то коридорам, заглядывали в темные комнаты и чуланы. Дом казался бесконечным. Время от времени Суворов выкрикивал: «Есть кто-нибудь?» Все было бесполезно.
– Нужно возвращаться, – наконец сказал он. – Искать больше не имеет смысла, никого тут нет!
– Постой! – Рита дернула его за рукав. – Чуешь, что-то варится? У него на кухне… Давай посмотрим.
Действительно, Суворов явственно уловил запах варящегося мяса. На кухне, как и всюду, было темно, лишь пламя газовой горелки освещало небольшой участок плиты. Луч фонарика заметался по стенам, наткнулся на выключатель. Вспыхнул свет. На плите стояла большая кастрюля, в которой кипело какое-то варево.
– Ну и что? – рявкнул Суворов.
– Как что? А это?
– Что это? Варится суп или, не знаю… холодец… Нам-то какое дело! Варится и пусть варится!
– Нет, погоди! – Рита подошла к плите, подняла крышку. – Что, интересно, он готовит, не пойму. Иди-ка сюда…
Суворов нехотя приблизился и заглянул в кастрюлю. В ней плавала некая масса. Рита взяла со стола нож и ткнула в содержимое. Непонятный предмет медленно повернулся, и Суворов увидел, что в кастрюле варится человеческая голова.
– Ой! – взвизгнула Рита. – Ой, ой, ой!
Белые сварившиеся глаза бессмысленно уставились на Суворова. От головы поднимался пар. Разинутый в крике мертвый рот хлюпнул, и голова вновь погрузилась в бульон. Видавший виды Суворов несколько опешил от неожиданности, такого поворота событий он никак не ожидал. С минуту он в изумлении взирал на кастрюлю с ужасным содержимым, потом обернулся к своей спутнице. Бледная как мел, та судорожно зевала. Потом ее вырвало. От всего увиденного желудок Суворова тоже подпрыгнул вверх, но ему удалось преодолеть рвотный спазм. Он глубоко втянул воздух, перевел дыхание и только после этого строго обратился к Рите:
– Чья это голова?
Рита издала бессмысленное мычание, потом выдохнула:
– Пойдем отсюда на воздух.
– Сейчас пойдем. Скажи сначала, кому принадлежит голова?
– Я не знаю…
– Рудику?
– Отстань!
– А может, Райскому?
– Ради бога…
– Мне нужно знать! Посмотри еще раз!
– Ни за что на свете! Можешь убивать, но больше нет сил глядеть на этот ужас!
Суворов понял, что уговаривать бесполезно.
– Иди на улицу, но сначала выпей немного, должно полегчать.
Рита молча замотала головой и медленно вышла из кухни. Суворов вновь подошел к плите, зачем-то выключил газ, жидкость в кастрюле перестала булькать. Запах от бульона шел вполне съедобный. Суворов сплюнул, потом, превозмогая отвращение, с помощью ножа и половника извлек голову и положил ее на стол. Пар поднимался над головой, слипшиеся волосы полностью закрывали низкий лоб. Голова была аккуратно, видимо, чем-то очень острым, отделена от тела. На вид жертве было лет тридцать – тридцать пять. Суворов попытался вспомнить черты лица Райского. В данной ситуации это плохо удалось, однако, похоже, голова принадлежит другому человеку. Кому? Хозяину дома? Как бы заставить Риту вернуться на кухню и опознать убитого? Впрочем, какая разница, кто перед ним. Главное, не Райский, а там пускай разбираются те, кому полагается по должности. Однако все происходящее нравилось ему все меньше и меньше.
Суворов вновь взглянул на голову, соображая, что делать дальше. Потом вернул страшный предмет в кастрюлю, валявшейся тут же тряпкой вытер рукоятку ножа и ручку половника и пошел прочь.
На дворе стояла глубокая ночь. Рядом прокричал филин. Суворов усмехнулся – весьма подходящая декорация для ужастика.
– Эй ты! – крикнул он. – Как там тебя… Маргарита! Куда запропастилась? Иди сюда!
От угла дома отделилась тень и нерешительно двинулась к Суворову.
– Поедем скорее домой, – попросила женщина.
– Как это поедем?! – стараясь говорить как можно строже, произнес Суворов. – В доме совершено преступление, да не какое-нибудь, а тягчайшее. Я вызову милицию, а ты пока карауль… Прибудут органы – разберутся! Мы с тобой – свидетели. А значит, придется дожидаться. Сама же меня сюда затащила…
– Я тебя умоляю, поедем!
– А если нас вычислят? Ты тут неоднократно бывала, да и сейчас оставила отпечатки пальцев, хотя бы вот на дверной ручке. Нынче сыскари ушлые, мигом раскопают. А там… Могут обвинить в соучастии, а то и виновниками изобразить. С них станется! Так что лучше подождать милицию. Коли уж вляпались, не стоит и дальше вести себя по-глупому. Будем ждать.
– Послушай, давай исчезнем. Найдут – не найдут – там видно будет. Если ты увезешь меня отсюда, я все расскажу… что про Юрку знаю. Чем он на самом деле занимался.
– Точно?
– Сыном клянусь… Борькой… Пожалуйста, поехали!
– Ладно, будь по-твоему. Только потом не обижайся и на меня не сваливай, мол, первый побежал. Иди, садись.
Рита бегом бросилась со двора. Суворов помедлил, ему очень хотелось вернуться и обыскать дом по-настоящему. Он чувствовал, место действительно очень интересное, сулящее много неожиданностей. Однако осторожность подсказывала: беги отсюда как можно быстрей. Так он и сделал. Машина почему-то долго не желала заводиться, хотя обычно включалась с пол-оборота ключа. Наконец мотор заработал. Суворов кое-как развернулся и рванул вперед.
Начинало светать, клочья тумана висели над дорогой, и следопыту казалось, вот сейчас из утренней мглы выйдет нечто невыразимо ужасное, и его, Суворова, участь будет предрешена. Странствия и потрясения давали себя знать. Он едва держал голову, поминутно встряхивая ею, гоня наваливающийся сон. Рита и вовсе спала, привалившись к стеклу и не обращая внимания на толчки. Губы ее были полураскрыты, струйка слюны стекала из уголка рта. Она похрапывала и время от времени смешно морщила нос.
Суворов понял, что вот-вот уснет. Он остановил машину, вышел из нее, немного побегал, зачерпнул из придорожной канавы, пахнувшей соляркой, воду и кое-как умылся. Сон на время отступил. Теперь главное – без приключений добраться до кровати, подумал он и вновь завел двигатель.
Глава 4
Оставим пока Суворова отсыпаться после ночных приключений и вернемся к Толе Бенову, которому также было поручено разыскать пропавшего Райского.
Получив часть гонорара за поиски, он некоторое время пребывал в недоумении, но позже решил отметить свое приобщение к когорте великих сыщиков. Сотня баксов была разменяна на рубли. Ноги сами понесли к ближайшей забегаловке, где он в одиночестве выпил кружку светлого пива, но очень скоро повстречал двух приятелей и продолжил возлияния в компании уже более крепкими напитками.
Расставшись с сотоварищами, Толя присел на скамейку в сквере и принялся обдумывать ход дальнейших действий. Выходило все весьма просто: нужно пойти по адресу, где обитал исчезнувший, опросить соседей по лестничной площадке, пенсионеров возле подъезда, словом, свидетелей. Глядишь, события и прояснятся. Он двинулся на задание. До Пречистенки было не особенно далеко, и Толя решил не пользоваться общественным транспортом, а малость прогуляться и заодно освежиться. Очередная кружка пива подняла его настроение до невозможных высот. Жизнь наполнилась неведомым доселе смыслом, июньское утро блистало в каждом бутылочном осколке, в каждой высыхающей на глазах луже. Толя ускорил шаг и скоро подошел к нужному дому.
Строение, возведенное, по-видимому, в конце пятидесятых, ничем особенным не выделялось, разве только тем, что находилось в глубине дворов. Толя достал из кармана бумажку с адресом и вошел в подъезд, прохладный и сумрачный, словно пещера. Вот и нужная дверь. Он некоторое время постоял перед ней, размышляя, как себя вести дальше, потом нажал на кнопку звонка. Где-то в глубине квартиры послышались мелодичные трели. Толя прислушался – тишина! Он вновь бессмысленно вдавил палец в эбонитовый кружок.
Рядом щелкнул замок, соседняя дверь распахнулась, на пороге появился мужчина неопределенных лет в застиранной черной майке и спортивных штанах с малиновыми генеральскими лампасами.
– Чего надо? – несколько грубовато поинтересовался он.
– А тебе какое дело? – не растерялся Толя.
Гражданин оглядел Толю с ног до головы, видимо, прикидывая соотношение сил, а также социальный статус нахала. Почуяв своего, подобрел, лицо обмякло, в глазах собачья тоска сменилась надеждой.
– Ты кто?
– В гости пришел, – сообщил Толя почти доброжелательно.
– К Юрке, что ли?
– Ну!
– Что-то я тебя ни разу не видел.
– Мамаша его послала…
– Капитолина Ивановна?
– Она. Давно не видела, волнуется… Я, понимаешь, племянник… В гости вот пожаловал… из Костромы.
– Ага. Въехал! Юркин племяш, что ли?
– Его двоюродный брат… Приехал вот тетку повидать, она и говорит: смотайся к брату, навести, а то давно не звонит. Вот и явился.
– Понятно. А что, племяш, может, мы того…
– А чего желаете?
Мужчина разинул рот в немом изумлении, потом поднял заплывшие глазки к небесам, словно вознося неслышимую молитву.
– Чего?! Водяры если… Нет! Тяжело будет. Винца? Может, портвешка? Ты как?
– А мотор не заклинит?
– Нет, братан! – вскричал мужчина. – Прорвемся! Давай вина! Сейчас оденусь, сгоняем…
– Да не стоит суетиться, я сам схожу.
– Нет, браток, так не полагается… – Мужчина распахнул дверь своей квартиры на всю возможную ширину. – Давай хоть познакомимся. Шурик!
– Анатолий.
– Толян! Рад, рад… Умираю, понимаешь.
– Так сиди, сбегаю.
– Нет, не полагается… Покандехаем вместе.
Новый знакомый поспешно оделся и, подталкивая Толю в спину, покинул квартиру.
Толя купил три бутылки недорогого портвейна, справедливо предчувствуя, что двух окажется недостаточно, и они вернулись в обитель Шурика – двухкомнатную квартирку, обстановка которой свидетельствовала, что женская нога если и ступает здесь, то весьма нерегулярно. Человеку, чьи страдания пытался облегчить Толя, на вид можно было дать лет сорок пять. По всему чувствовалась его принадлежность к могучей кучке российских рок-деятелей. Как потом выяснилось, в какой-то там группе барабанил на ударнике. Стены увешаны плакатами и фотографиями рок-музыкантов с дарственными надписями.
Шурик сходил на кухню, принес два залапанных стакана и две конфетки и поспешно разлил портвейн.
– За взаимовыручку, – пробормотал он скороговоркой и, не чокаясь, выхлестал свой стакан.
– Я тебя выручил, помоги и ты мне. С Райским… как его отыскать? – поинтересовался Толя.
– Юрку-то? Странно, что его нет дома. Обычно днями безвылазно торчал. Все с этим компьютером. Поверишь ли, сутками за ним мог сидеть. Правда, время от времени отъезжал… В основном, за границу. Но если уехал, я бы знал, он мне всегда сообщал о своих отлучках.
– А может, он у бабы? – предположил Толя.
– У бабы? Юрка? Чушь! Он по дамской линии не больно… Правда, три раза женат был… Хотя, может, ты и прав. Время от времени он навещает своих жен. С первой я не знаком, последнюю видел всего несколько раз, а вторую знаю неплохо. Так вот, Юрка чаще всего к ней наведывается.
– А она что за человек?
– Трудно сказать. Непонятная для меня личность. Иногда кажется – чокнутая, а иной раз – вполне нормальная тетка. Звать ее Алевтина – Аля. Почему они разбежались, не знаю. А чокнутая потому, что разной чертовщиной увлекается. Знаешь, сейчас модно верить во всякую чушь… пришельцы, общение с Космосом, медитации разные… Словом, бред! Вот и Алевтина повернута на этих вывертах. Колдовство, черная магия… Ну, ты понимаешь… А так, ничего бабенка, справная.
Толя поморщился:
– При чем тут черная магия? Мне нужно найти Райского – кровь из носу! И я его найду! Ты знаешь, где живет Алевтина?
Шурик развел руками:
– Увы, мой новый друг, увы. Зато я знаю, где она трудится. В кукольном театре работает…
– На Садово-Самотечной?
– Да нет… Маленький такой театрик. Прямо крошечный.
– Где он находится?
– Сам не отыщешь.
– Ну понятно, – саркастически заметил Толя. – Теперь ты у меня будешь вроде розыскной собаки. С особо развитым нюхом. Где театр?
– Нужно ехать по Филевской линии. На «Багратионовской» сойти и двигать в сторону Горбушки. Пройдешь Горбушку, не помню, как улица называется… Вот там и находится театрик этот… В подвале.
– Где уверенность, что мы ее застанем? Может, дамочка дома сидит?
– Полную уверенность может дать только страховой полис, – изрек Шурик, демонстрируя некоторую начитанность. – Она в театре день-деньской околачивается, а бывает, и по ночам. Куколок мастерит. Алевтина – мастер по изготовлению марионеток. Специальность, понимаешь, такая. Много странных профессий на свете, – хрипло пропел Шурик. – Короче, если хочешь ее найти, без меня не обойдешься. Решай, командир. А я пока еще малость хлебну, чего добру пропадать.
До места добирались примерно час. День поблек. Сверкающий глянец, которым отливал каждый листок, каждая жестянка из-под пива, куда-то пропал. Настроение тоже переместилось к отметке «пасмурно». Были ли тому причиной присутствие полупьяного барабанщика или последствия принятия некоторого количества дрянного портвейна, собственно, не имело никакого значения.
– Я в разных там ведьм не верю, – разглагольствовал барабанщик в вагоне метро. – Однако Алька явно из этой породы. Имеется в ней нечто. А от Юрки она сама ушла. Почему – не знаю, но факт остается фактом. Он ей ни в чем не перечил, можно сказать, на руках носил. Но, правда, потом, когда ушла, не шибко расстраивался. Общаться ведь продолжали… Что их связывало, никогда не понимал…
Пока шли от остановки метро, барабанщик несколько примолк и только часто протяжно вздыхал, точно больная собака. Очевидно, его мучила жажда.
Через некоторое время они очутились перед неприметным входом в торце огромного здания. Весьма скромная, чуть ли не самодельная табличка гласила: «Театр марионеток «Коломбина». На дверях висел солидный амбарный замок. Тут же имелось написанное от руки объявление: «Театр уехал на гастроли в Потьму».
– Прибыли, – сообщил барабанщик. – Открывай портвейн.
– Какой, к чертовой матери, портвейн? – разъярился Толя. – Ты что, не видишь, закрыто! Куда привел? Где твоя ведьма?!
– Не ори, – осадил его Шурик. – Будет тебе и ведьма, будут и чудеса… Замок здесь висит для отмазки. Внутри обязательно кто-нибудь есть.
– Да как же туда попасть? – Толя подергал замок. – Ломать, что ли?
– Ничего ломать не нужно, – спокойно заметил Шурик. – Просто имеется еще один вход, которым пользуются знающие люди. Пойдем!
Они завернули за угол. Толя увидел сверкающий фасад огромного универсама и покосился на своего спутника: куда это он, интересно, ведет? Барабанщик уверенно вошел в универсам, проследовал через почти пустой зал, шмыгнул в какую-то неприметную дверцу. Все происходило без разговоров, в несколько повышенном темпе. Толя старался не отставать. Они спустились по лестнице и оказались в просторном зале, видимо, на складе. Людей почему-то не наблюдалось. Барабанщик проследовал через зал и свернул в узкий полутемный коридор. Он шел так быстро и уверенно, что невольно создавалось впечатление – мужик бывал здесь не один раз. Дальше барабанщик повел себя еще более странно. Он остановился перед металлической дверью с массивной никелированной ручкой, какие бывают у промышленных холодильников. Толя напрягся. Похоже, его дурачат. Шурик распахнул дверь, за которой действительно оказался холодильник.
– Ты куда меня привел? – заорал Толя. Но барабанщик не стал ничего объяснять, лишь таинственно махнул рукой, призывая идти за собой.
В холодильнике, как и следовало ожидать, стоял лютый холод. Изо рта вырывался пар. При скудном освещении можно было разобрать висевшие на крюках ряды мясных туш. Если сейчас выкинет какой-нибудь трюк, на ходу раздумывал Толя, набью ему морду, и дело с концом. Пройдя через холодильник, они оказались в узком предбанничке, где стояла лишь одинокая кушетка.
– Передохнем, – неожиданно заговорил Шурик и уселся на кушетку.
– Объясни, где мы находимся? – проявил любознательность Толя.
– Как где? Куда шли.
– Я не просил отвести меня в магазин!
– Почему ты все время орешь? Нервный, что ли? Мы шли в кукольный театр, так он и находится за этой дверью. Задний проход, неужели никогда не слышал?
– Никогда не слышал, чтобы в театр ходили через магазины, тем более через холодильники.
– Ничего удивительного. Хозяин магазина по совместительству владелец театра, или, как сейчас выражаются, спонсор. Он, видишь ли, большой ценитель кукольного искусства, вот и помогает… чем может. Помещение выделил, реквизит кое-какой приобрел.
– Откуда ты все это знаешь?
– Я же рассказывал: бываю здесь иной раз. К Алевтине в гости захожу, она меня и посвятила в обстоятельства.
– Ты вроде дрожишь?
– Замерз в холодильнике. Сейчас самый раз выпить. И место подходящее.
– Мы же договорились, пока не увижу Алевтину, бутылку не дам. Где она?
– Ну раз ты настаиваешь, пошли.
Дверь скрипнула, Толя осторожно ступил следом за барабанщиком, и они оказались в небольшом зале с рядами кресел и сценой. Несмотря на малые размеры зала, его убранство выглядело богато, даже роскошно: кресла обтянуты материалом под бархат, стены отделаны тоже чем-то подобным, ноги утопали в мягком ковре, и Толе невольно захотелось разуться. Но самое сильное впечатление производил занавес. На черном полотнище выткан желтый круг, видимо, символизировавший ночное светило, который перечеркивал силуэт летучей мыши. Исполнено на редкость искусно – луна, казалось, излучала сияние, а нетопырь едва заметно трепетал крыльями. Подобную иллюзию, наверное, создавал слабый поток воздуха, чуть колебавший занавес. Выглядело все довольно мрачновато. Впечатление усиливало цветовое решение интерьера зала: кроваво-красные стены и фиолетовые кресла.
– Ну как? – спросил барабанщик. – Впечатляет?
– Н-да! Здорово! Только как-то жутко.
Они поднялись на сцену и двинулись за кулисы. Еще несколько десятков шагов, барабанщик толкнул новую дверь, и Толя наконец-то обнаружил во мраке живого человека. За большим столом, заваленным лоскутами разноцветной материи, кусками поролона, пластика, коробками с красками и пластилином, сидела женщина и что-то мастерила.
