Выстрел в спину

– О, майн гот! – прошептал немец, прежде чем умереть от полученного ранения.

Услышав за спиной сухой щелчок взводимого затвора, лейтенант резко развернулся и метнул нож в вошедшего в комнату немца. Финка со свистом пролетела через спальню и последний из солдат, пытаясь остановить бьющую фонтаном из горла кровь, повалился в дверях на пол. Никитин подошел к убитому немцу, вытащил из его шеи нож и обтер его о китель гитлеровца. Он с нескрываемым удовольствием оглядел комнату.

«Неплохо, – отметил он про себя. – Прав был инструктор в школе НКВД, что руки всегда вспомнят то, чему ты их научил».

Еще раз, оглядев комнату, он направился к выходу. Лейтенант открыл дверь и вышел в сени. Там в полной темноте он налетел на солдата, который вошел с улицы. Они упали на пол и стали кататься по полу, стараясь, схватить друг друга за горло. Немец был человеком сильным, и в какой-то момент ему удалось подмять под себя Никитина. Его руки сомкнулись на шее лейтенанта. Перед глазами офицера поплыли радужные круги. Нащупав рукой упавший на пол металлический ковш, он с силой ударил им по голове немца. Раз, еще раз. Пальцы солдата разжались, он громко застонал и схватился за голову. Никитин нащупал у него на ремне штык-нож и нанес ему дар в шею. Кровь, хлынувшая из раны, залила лицо лейтенанта. Сбросив с себя обмякшее тело немецкого солдата, Никитин поднялся с пола.

«Повезло», – снова подумал он, выходя из хаты.

***

Через пять минут, Никитин повторил все то, что он уже сделал в соседней хате. Он уверено прошел в спальню. Она была пуста.

– Ушел! – произнес он вслух, подходя к открытому настежь окну.

Лейтенант выглянул в него в надежде рассмотреть скрывшегося, судя по висевшему на стуле кителю, от него офицера СС. На небольшом столике, стоявшем в углу комнаты, лежал томик Гетте. Никитин усмехнулся и повернулся к Ольге, которая от страха забилась в угол комнаты. Он подошел к ней и протянул ей руку. Она не сразу узнала в залитом кровью человеке лейтенанта Никитина.

– Вставай, Оля! Что не узнала? – произнес он и улыбнулся.

На залитом кровью лице сверкнули белые зубы.

– Нет? Теперь вот узнала, а сначала нет, – дорожащим от страха голосом, произнесла девушка.

– Что же трясешься. Все уже позади. Нет больше немцев, нет – это ты понимаешь?

– Да, я уж приготовилась умереть, – чуть слышно прошептала она и протянула ему руку.

– Ничего, Оля, прорвемся! – произнес лейтенант и нежно обнял ее за плечи. – Пойдем на улицу, здесь много крови…

Он вышел из дома и трижды мигнул фонарем. Через минут двадцать он заметил в темноте Маркелова и Клима. Они крепко обнялись, словно не виделись долгие годы и вместе направились в хату.

– Да, – тихо произнес Маркелов, разглядывая трупы немцев, – здорово ты их здесь покрошил. А где Ольга?

– Вон она стоит около дома.

Никитин достал из кармана серебряную монету 1924 года и бросил ее на пол.

– Сунь под тело немца пакет, – тихо произнес Никитин, обращаясь к Маркелову. – Вот-вот, правильно все – в кровь. Пусть подумают, что им удалось захватить в плен командира «золотого конвоя».

Они вышли из дома, и Никитин снова достал из кармана несколько серебряных монет, швырнул их к порогу.

– Клим! – подозвал он водителя. – Посмотри, что с машиной. Ты сможешь ее завести?

Водитель направился к машине, которая стояла рядом с соседним домом.

– Теперь о деле, Маркелов, – произнес Никитин. – Давай, зайдем в дом. Мне нужно умыться, я весь в крови.

Они вернулись в дом. Лейтенант, быстро умылся и вошел в комнату. Маркелов, достав из полевой сумки карту, расстелил ее на столе.

– Вот здесь, судя по карте, небольшой песчаный карьер. Можно до утра укрыться там с машиной. Есть и другой вариант, сжечь ее прямо здесь.

– А до Васильково сколько?

Маркелов внимательно посмотрел на карту.

– Километров пятнадцать – семнадцать.

– Далеко. Давай, сожжем мотоциклы и машину и пойдем пешком, так легче укрыться …

– Наверное, ты прав, – согласился Никитин с Маркеловым. – Что будем делать с Ольгой? Может, предложим ей идти отдельно от нас?

Маркелов задумался и посмотрел на девушку, которая словно догадавшись, что речь шла о ней, поднялась с завалинки.

– Товарищи командиры! – обратилась она к ним, – я сильная, я все смогу, только не бросайте меня здесь одну…. Товарищ лейтенант! Вы помните приказ капитана Наумова?

– Помню, Ольга, помню, – произнес он, обращаясь к Маркелову.

– Хорошо, пусть идет с нами – я не против этого.

Клим по-хозяйски облил машину бензином и чиркнул спичкой. Яркое и жаркое пламя стало быстро поглощать автомобиль и мотоциклы. Они вышли из деревни, оставив в ней горящую немецкую технику

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Гауптштурмфюрер СС Вальтер Вагнер прислушивался к звукам, которые доносились с улицы. Теперь он понял, кто напал на его охрану этой ночью – это были люди из сопровождения «золотого конвоя».

«Интересно получилось, я неделю гоняюсь за ними, а они вдруг взяли и сами меня нашли», – размышлял он, боясь пошевелиться.

Звуки в ночи то пропадали, то снова становились четкими и ясными.

«Что я скажу Кальтенбрунеру? Что какой-то лейтенант уничтожил несколько человек из охраны и чуть не захватил меня в плен, – подумал он. – Ведь это же прямая дорога на фронт».

Где-то недалеко за его спиной ярким пламенем горели мотоциклы и его любимая автомашина «Майбах», которой он так гордился раньше, ведь этот автомобиль ему вручил сам Кальтенбрунер. Несмотря на все это, его мало интересовала судьба солдат, которых, похоже, уничтожили эти русские варвары. Вагнер до сих пор никак не мог понять, как им удалось незаметно для часовых проникнуть в деревню. Гауптштурмфюрер до сих пор не мог без содрогания вспомнить, как проснулся от грохота падения человеческого тела на пол. То, что это упало тело, он не сомневался. Услышав у двери чьи-то легкие шаги, он привычно потянулся за кобурой. Однако, не обнаружив ее, он моментально вспомнил, что оставил ремень и кобуру в машине. Холодный испарина, покрыла его спину. Недолго думая, Вагнер открыл окно и быстро скрылся в темноте двора. Сильная боль в раненной руке заставила его вскрикнуть, но русский не услышал этого крика. На рубашке появилось темное кровавое пятно.

Прошло минут пять, прежде чем он стал осторожно выбираться из кустарника. Не останавливаясь, гауптштурмфюрер бросился бежать через поле, не обращая внимания на боль в стопах ног, ведь он совершал этот марш-бросок босиком.

«Откуда в деревне могли оказаться русские? – в который раз подумал Вагнер. – А, может, они не знали, что деревню заняли мы и двинулись через нее? Тогда почему никто из солдат не стрелял? Впрочем, что за глупые вопросы. Главное, они сумели перебить всех его людей и уйти».

Вагнеру послышался шум работающего автомобильного двигателя. Звук то затихал, то усиливался.

«Неужели это остатки русской колонны? – первое, что пришло ему в голову. – Не может быть, у них уже нет ни одной машины».

Где-то вдали мелькнул еле заметный огонек. Вагнер залег в высокой траве, от которой так приятно пахло разноцветьем. Этот запах невольно напомнил Вагнеру детство, а если сказать вернее, хутор, на котором проживала его бабушка.

«Нет, это – не русские, – подумал он. – Они – не самоубийцы, чтобы разъезжать в тылу наших войск с включенными фарами. Это, наверняка, наши солдаты».

Из-за поворота дороги показался грузовик. Он ехал довольно медленно, аккуратно лавируя между воронок, которыми была усыпана дорога, водитель явно боялся мин, которые могли находиться на дороге. Гауптштурмфюрер поднялся с земли и вышел на дорогу. Его появление на дороге было столь неожиданным для водителя, что тот не смог справиться с управлением машины и та передним колесом залетела в глубокую яму, наполненную водой. Посреди дороги стоял мужчина в белом нижнем белье с раскинутыми в разные стороны руками. Сидевший рядом с водителем солдат передернул затвор автомата и открыл дверь грузовика.

– Не стреляйте! Не стреляйте! – закричал мужчина. – Я – гауптштурмфюрер СС Вагнер!

Солдат спрыгнул на землю и, направив в его сторону свой автомат, сделал несколько неуверенных шагов. Он явно боялся засады и поэтому с недоверием смотрел на мужчину в нательном белье.

– Кто вы и как оказались здесь на дороге в таком виде?

– Я – гауптштурмфюрер СС Вальтер Вагнер! На нас напали русские. Вон там, в деревне догорают наши машины. Мне одному удалось спастись. Кто вы?

– Я – интендант, 129 танкового полка, господин гауптштурмфюрер.

Солдат повернулся лицом к водителю и попросил его принести шинель. Тот нехотя вылез из кабины и протянул гауптштурмфюреру свою шинель. Вагнер быстро накинул на плечи солдатскую шинель и направился к машине.

– Господин гауптштурмфюрер? Вам куда?

– Туда, куда и вам, – ответил он грубо.

Вагнер снова чувствовал себя настоящим офицером СС, а не человеком в белом нательном белье на забытой Богом русской дороге.

***

Никитин остановился.

– Опускаем, – произнес он и они с Маркеловым стали медленно опускать самодельные носилки, на которых лежал Клим.

– Ну, как ты? – спросил лейтенант водителя.

– Вы же сами видите, товарищ лейтенант, – ответила за него Ольга. – Плохо ему…

Ночью, когда они переходили поле, Клим наскочил на противопехотную мину. Взрыв в метрах пяти от него, опрокинул водителя на землю. Взрывом мины ему оторвало правую стопу.

– Оставьте меня, – еле шевеля губами, попросил он Никитина. – Я все равно – не жилец.

– Потерпи, Клим, вот выйдем к своим, там тебя залатают….

Ольга достала из сумки жгут и в очередной раз перетянула ему культю. Боль была настолько сильной, что раненый потерял сознание.

– Никитин, что будем делать? – обратился к нему Маркелов. – Мы его не донесем. Разве ты не видишь, что он умирает!

Никитин оторвал свой взгляд от лица Клима и посмотрел на младшего лейтенанта.

– Я что-то тебя не понял, Маркелов! Ты что предлагаешь бросить нашего товарища умирать в лесу? А если бы ты оказался на его месте? Что молчишь? Жить хочется, а он, ты думаешь, не хочет! Его дома ждет жена, детишки… Ты о них подумал!?

Это было сказано так жестко, что Маркелов даже отшатнулся в сторону.

– Ты меня неправильно понял, товарищ лейтенант! Может, удастся выйти к деревне, там и оставим.

– Я тебя понял!… Пока есть силы будем нести!

Маркелов тяжело вздохнул и посмотрел на Ольгу, которая присела на поваленное дерево. Где-то вдали послышался лай собак. Все словно по чьей-то команде поднялись на ноги и, подняв носилки, двинулись вперед.

– Лейтенант! Ты слышишь? – спросил его Маркелов. – Это, наверняка, погоня за нами.

Никитин промолчал и только ускорил шаг.

– Командир! Ты слышишь меня? – еле слышно произнес очнувшийся Клим. – Оставьте меня здесь, а иначе вам не уйти!

– Мы тебя не бросим! – ответил лейтенант. – Пока можем, будем нести!

– Командир! Уходите! Я все равно не выживу. Я не хочу, чтобы вы погибли из-за меня!

– Прекрати, Клим!

Лай собак становился все отчетливей и громче.

– Командир! Оставьте мне гранату и пистолет. Живым я им не дамся!

Никитин, молча, достал из кобуры пистолет и положил его рядом с Климом.

– Вот возьми гранату…

Клим протянул ему руку и крепко сжал его ладонь.

– Прости, если что не так…

– Вот передай жене, если дойдешь, – прошептал раненый и, расстегнув карман гимнастерки, достал аккуратно сложенный листок. – Передай…

Попрощавшись с Климом, они ускорили шаг.

***

Рано утром взвод немецкий фельджандармерии на мотоциклах и машинах осторожно вошел в деревню. По приказу офицера жандармы рассыпались по деревне, а вернее, по тому, что от нее осталось, в поисках красноармейцев. Гауптштурмфюрер СС Вагнер вышел из машины и в сопровождении унтер-офицера и двух солдат охраны сразу же направился к избе, из которой ночью он позорно бежал. Вагнер осторожно вошел в дом и остановился у порога. В нос ударил едкий запах крови, от которого у него слегка закружилась голова. Поперек комнаты лежал его ординарец с перерезанным горлом. На полу – лужа уже запекшейся крови, а в воздухе армада толстых зеленых мух.

« О, майн гот!» – подумал офицер.

Он взглянул на кровать и мысленно представил свое мертвое тело, кровь на подушке и простыне. Перешагнув через тело, он направился к столу, на котором лежали забытые им бумаги. Взяв их в руки, он с облегчением вздохнул. Это был его отчет перед обергруппенфюрером СС Кальтенбрунером. Около порога что-то блеснуло. Это была серебряная монета 1924 года выпуска, которая лежала под табуретом. Он нагнулся и поднял монету.

В другой комнате лежал его личный водитель, широко разбросав свои руки.

– Вынесите тело во двор! – приказал он солдатам.

Ему почему-то не хотелось перешагивать через тело водителя. Схватив убитого за ноги, солдаты волокли тело в сени.

– Погодите! Что у него в руке? – произнес гауптштурмфюрер, указав пальцем на большой пакет, скрепленный печатями, который был весь в запекшейся крови.

Солдаты перевернули труп. В закоченевших пальцах убитого был крепко сжат серый пакет.

– Подайте его мне! – приказал он.

Один из солдат протянул ему конверт. Гауптштурмфюрер брезгливо взял его в руки и передал унтер-офицеру.

– Вскройте!

Унтер-офицер осторожно сломал печати из сургуча. В пакете находилась ведомость перемещаемых ценностей. На лице Вагнера вновь заиграла улыбка. Теперь он уже не сомневался в том, что все эти дни он сидел на пятках именно у того самого конвоя, который перевозил ценности из Минска в Смоленск.

– Штурмфюрер! Прочешите все в радиусе десяти километров! – приказал он офицеру, командовавшему жандармами. – Транспорт с золотом где-то здесь, а это – немного не мало, около двух тонн золота. И еще, где ваши собаки?

Офицер вытянулся в струнку и, выбросив правую руку вперед, буквально вылетел из дома.

***

Никитин шел молча. Он по-прежнему думал об оставленном ими Климе. До его слуха донеслось несколько выстрелов, а затем раздался глухой взрыв, который, словно жирная точка, перечеркнул жизнь Клима. В том, что водитель погиб, Никитин не сомневался. Клим был из тех преданных Родине людей, которые, не задумываясь, готовы были погибнуть, но не сдаться врагу.

– Никитин! Ну что, ты молчишь? Ты думаешь, нам с Маркеловым легко? – неожиданно спросила его девушка.

Лейтенант вздрогнул и посмотрел на Лаврову. Его взгляд был каким-то неестественным, каким бывает взгляд мужчины после сильного похмелья.

– Никитин! Ты слышишь шум моторов? – спросил его Маркелов. – Похоже, что где-то рядом проходит дорога.

Они вовремя «нырнули» в кусты. По дороге промчались три мотоцикла и два грузовика. Сидевший в люльке переднего мотоцикла унтер-офицер клевал носом. На его груди сверкала металлическая бляха с орлом. Похоже, он плохо накануне выспался и, несмотря на ухабы проселочной дороги, дремал, покачиваясь на рытвинах. Проводив их взглядом, Никитин посмотрел на Маркелова, который лежал рядом с ним. Неожиданно для них машины с немцами остановились. Послышалась гортанная команда и из грузовиков, словно горох, посыпались солдаты. Они сгрудились около машин – кто-то пытался закурить, другие о чем-то шумно разговаривали. Снова прозвучала команда и солдаты, выстроившись в цепь, медленно двинулись в глубину леса, туда, откуда только что вышли Никитин, Маркелов и Ольга. Когда немцы скрылись в глубине леса, все перевели дыхание.

– Что скажешь? – спросил лейтенант Маркелова. – Молчишь? Это они нас разыскивают, а иначе, что им делать в этом лесу. Они сейчас как граблями будут прочесывать весь лес пока не найдут нас.

Никитин посмотрел на Ольгу, которая крепко сжимала в руках немецкий автомат. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Заметив его пристальный взгляд, девушка натянуто улыбнулась.

– Ты прав, лейтенант. Пусть думают, что мы передвигаемся на машине, которая до сих пор забита золотом, – ответил Маркелов и засмеялся.

– Нет, Маркелов, немцы, наверняка, уже давно знают, что у нас больше нет машин. Сейчас мы им нужны живыми, чтобы от нас узнать, где мы спрятали золото. Немцы – не дураки. Скоро они вернутся и пойдут в противоположную сторону, поэтому нам нужно как можно быстрее уходить отсюда.

– Куда уходить? – спросил его Маркелов. – Кругом немцы, до линии фронта далеко.

– Не знаю, но нужно срочно уходить.

Они поднялись с земли и направились вглубь леса. Они шли быстро, иногда переходя на легкий бег. Наконец, они выбились из сил, и устало повалились на землю.

– Отдыхай, Маркелов, – посоветовал ему Никитин. – С темнотой двинемся.

– А, ты куда, лейтенант?

– А я, пойду, «понюхаю» немного, – произнес он, засовывая за ремень две немецкие гранаты. – Пойду, поищу еду, а вдруг повезет.

Ольга взглянула на Никитина и хотела направиться вслед за ним, но он остановил ее жестом руки.

– Осторожней, лейтенант, не рискуй, – посоветовал ему Маркелов. – А почему бы нам не пойти всем вместе или ты, Никитин, решил нас бросить?

Никитин сначала покраснел словно школьник, а затем в его глазах загорелось какое-то адское пламя.

– Я думаю, что рисковать всем нам не стоит, – ответил он и в очередной раз посмотрел на Ольгу, словно ожидая от нее какой-то поддержки, но девушка молчала.

– Я тоже согласна с Маркеловым. Ты, похоже, нам не доверяешь лейтенант? Что пришло время, и сейчас каждый спасается, как может?

– Я этого не говорил и не предлагал разойтись в разные стороны, – парировал выпад Ольги Никитин. – Я не против этого, пошли все вместе.

Через минуту-другую группа Никитина исчезла среди деревьев.

***

Они прошли около километра, прежде чем Никитин поднял руку вверх. Впереди послышался натруженный шум автомобильного мотора, двигатель явно не хотел заводиться. Они моментально рассыпались по поляне и прижались к стволам деревьев. Никитин передернул затвор автомата. Впереди были немцы и сколько их, никто не знал.

«Как бы, не нарваться на засаду», – подумал Никитин и лег на землю.

Его примеру последовали Ольга и Маркелов. Лейтенант, ловко работая локтями, пополз через поляну. В метрах тридцати впереди он увидел трех немецких солдат, которые сидели около небольшого костра. Четвертый немец копался в двигателе грузового автомобиля. Похоже, что у них что-то случилось с машиной, и они были вынуждены остановиться среди леса. Водитель грузовика периодически запускал движок, но тот упорно не хотел заводиться.

Никитин посмотрел на Маркелова и на пальцах указал тому, что он берет на себя трех немецких солдат, а тому оставляет водителя грузовика. Маркелов, молча, кивнул ему головой и, лавируя среди кустов, пополз по-пластунски вправо. Ольга лежала в высокой траве и страховала офицеров.

Вскоре Никитин увидел Маркелова, тот добрался до поваленного дерева и укрылся за его толстым стволом. Лейтенант выскочил на поляну с ножом в руке. Его появление было столь неожиданным для немцев, что они не сразу поняли, что произошло. Никитину удалось дважды нанести удар в спину, сидевшему к нему спиной гитлеровцу. Тот захрипел и повалился лицом в костер. Второй немец попытался схватить в руки винтовку, но лейтенант толчком ноги отбросил ее в сторону. Сильный удар ножа пришелся немцу в живот. Гитлеровец упал на землю и истошно завизжал от боли. Третий солдат никак не мог нащупать упавшие в траву очки. Он не оказал никакого сопротивления и умер сразу от удара ножом в горло.

Водитель грузовика успел схватить в руки автомат и нажал на курок. Короткая очередь разорвала тишину леса. Пули прошли над головой Никитина, срубив и швырнув под его ноги ветки дерева. Немец еще раз нажал на спусковой крючок автомата, но тот, вместо того, чтобы прошить тело лейтенанта свинцом, сухо щелкнул. В магазине автомата закончились патроны. Гитлеровец схватил автомат за ствол и, размахивая им, как дубиной, двинулся на Никитина. Неожиданно, он словно споткнулся о что-то невидимое. Голова его дернулась несколько раз и он, выронив из рук автомат, сначала встал на колени, а затем повалился лицом в траву. Его светлые волосы окрасились в алый цвет. За спиной упавшего немца стоял Маркелов, сжимая в руке окровавленную винтовку.

– Кажется, я вовремя, – произнес он и посмотрел на Никитина.

– Спасибо за помощь, – ответил Никитин. – Давай, оттащим трупы в кусты.

Они быстро перетащили трупы в кусты и снова вернулись на поляну.

– Ты что понимаешь в машинах? Посмотри. Если не сможешь отремонтировать, сожги.

Из кустов вышла Ольга и направилась к грузовику. Отстранив рукой Маркелова в сторону, она закинула за спину автомат и нагнулась над двигателем.

Пока Ольга возился с двигателем грузовика, Никитин собрал оружие и сел под дерево.

– Ну что, получается? – поинтересовался он у девушки и, увидев на лице Ольги улыбку, направился к ней.

– Вот и все, товарищ лейтенант, можно двигаться, – произнесла девушка. – Да не глядите так на меня. У моего отца была машина, и я научилась не только водить ее, но и разбираться с мотором.

Маркелов и Никитин забросили в кузов грузовика оружие.

– Погоди, я сейчас, – произнес Никитин и скрылся в кустах.

Достав из кармана гимнастерки серебряную монету, он бросил ее рядом с трупами немцев.

«Вот теперь все», – с облегчением подумал он, направляясь к машине.

***

Грузовик медленно ехал по лесной дороге. Стояла глубокая летняя ночь. Темно. Никаких огней. Небо темное, почти черное, бархатное, на нем россыпь звезд. Над деревьями взошла луна, да такая большая и яркая, словно медный таз. Вся округа: деревья, кусты и дорога залиты таинственным серебристым светом. Лес темный, немного страшный, но манит к себе какой-то волшебной таинственностью. Где-то слева, между деревьев блестит неподвижная гладь реки. А по реке, словно по стеклу, бежит радостная лунная дорожка, словно и нет войны, нет крови и человеческого горя.

Рядом с Никитиным мирно посапывал Маркелов. Напряженность последних дней сморила младшего лейтенанта и он, подложив под голову вещевой мешок, сладко шлепал во сне губами. Никитин, стараясь не задремать, то и дело приподнимался над бортом машины и смотрел на дорогу. Придорожные кусты превратились в какую-то сплошную загадочную тень. Неожиданно машина несколько раз дернулась и остановилась. Ольга выбралась из кабины и открыла капот. Осмотрев двигатель в свете фонарика, она повернулась к офицерам и отчаянно махнула рукой.

– Все, приехали, товарищ лейтенант, – произнесла девушка. – Похоже, движок «стуканул»…

– В каком смысле «стуканул»? – спросил ее Никитин.

– Такое бывает, товарищ лейтенант, когда из мотора вытекает масло. Видно, наехали в темноте на пенек и пробили картер.

Мужчины с неохотой выбрались из кузова машины. Все они отлично понимали, что в любом случае двигаться дальше на автомобиле было нельзя.

– Поджигай машину! – приказал Никитин Маркелову.

Тот быстро облил грузовик бензином из канистры, которую обнаружил в кузове. Прикурив, он щелчком швырнул горящую спичку в кабину автомобиля. Раздался хлопок, и машина сначала окуталась черным дымом, а затем вспыхнула словно свеча, потрескивая от жара.

– Уходим! – приказал Никитин и первым шагнул темноту, прислушиваясь к тишине леса.

Стало светать. По низине поплыл густой туман. Было прохладно и сыро.

– Вот возьми, – произнес лейтенант и протянул Ольге плащ-палатку.

Тропинка вывела их к опушке леса. Внезапно Никитин остановился и поднял правую руку вверх. Все застыли на месте.

– Укройтесь в кустах! – приказал он Маркелову. – По-моему впереди немцы.

Кусты были такими густыми, что они с большим трудом протиснулись сквозь ветви орешника. Минуты через две на поляну вышли трое немцев. За спиной одного из солдат болталась катушка с проводом. Это были связисты. Один из них, тот, кто шел, держа в руках телефонный провод, остановился и что-то произнес.

«Похоже, ищут обрыв», – догадался Никитин, наблюдая за тем, как немецкие связисты устраняют техническую неполадку.

Из-за кромки леса показалось солнце. Молчавший до этой минуты лес словно ожил – запели птицы. Лесную тишину разорвал гул авиационных двигателей. Над лесом прошла тройка «юнкерсов». Один из немцев снял с головы каску и направился к кустам. Он стал рвать лесные орехи и складывать их в каску. Он разгрыз один орех и, поморщившись, сплюнул на землю. Орехи были неспелыми, и солдат высыпал собранные им орехи на землю. Никитин вытащил из ножен финку и замер, словно зверь перед броском.

– Курт! – окликнул солдата один из связистов.

Тот повернулся и, радостно улыбаясь, направился к своим товарищам.

«Повезло тебе, гад, – с облегчением подумал лейтенант, продолжая наблюдать за врагами. – Сейчас бы я тебя быстро отправил на беседу к Богу»

Однако, Никитин ошибся. Ольга заметила как в ее сторону, то, появляясь, то, исчезая в траве, ползла небольшая серая змея. Девушка буквально оцепенела от охватившего ее ужаса. Она мысленно просила ее повернуть в сторону, но та, уверенно ползла в ее сторону. Когда серое тело змеи коснулось ее сапога, она вскрикнула.