Капкан для лисы

«Нет уж, милочка, ты со мной побеседуешь» – пообещала я ей, правда, мысленно.

Судя по всему, Анна пришла куда раньше назначенного срока. Несколько девушек, что пришли позже, уже отправились на процедуры, а она все сидела. Соответственно, и я тоже: рыжая девица начала проявлять ко мне интерес, но пока дальше недоуменных взглядов у нее не зашло. Я ответила ей фирменным «лучше не приближайся ко мне» видом, рыжая оказалась сообразительной и отвлекать меня перестала.

И я всецело смогла сосредоточиться на Анне Эдуардовне Абрамовой. Мне-таки удалось привлечь ее внимание: для этого я пару раз картинно вздохнула и прижала руку к груди, потом уронила книгу и наконец поймала ее взгляд:

– Тоже интересуетесь усыновлением? – пришлось начать разговор самой. – Я заметила, как вы смотрели на книгу. – Дурацкий аргумент, но какой есть.

Анна пожала плечами и нерешительно улыбнулась в ответ.

– Подумываю над этим, но пока рано решать, – ответила она и отвела взгляд.

Врет? Или просто не желает общаться с девицей, что пристала к ней в торговом центре. По понятным причинам, первая версия импонировала мне куда больше, так что я решила на ней и остановиться.

– Я думаю, в самый раз. Благое дело требует подготовки… вот вы бы какое усыновление предпочли, открытое или закрытое?

– Закрытое, наверное.

– Что ж, это выбор большинства, – я опять улыбнулась, стараясь не упустить ни одной детали ее поведения: дамочка совершенно точно чувствовала себя неуютно, и это не мои фантазии. С чего бы ей нервничать, болтая с незнакомкой? Видимых причин не было, но вот если ей есть что скрывать… Черт, опять увлеклась.

– Я еще не обсуждала этот вопрос с женихом, если честно.

Отвела взгляд. Опять. Но весьма кстати упомянула жениха.

– Вот как? Что ж, советую обсудить как можно быстрее, мужчины такой народ… вдруг он откажется? – с придыханием заметила я, демонстрируя отрицательное отношение к мнимому отказу. Зная Макара – вполне вероятно, что с превеликим удовольствием согласится. Он вроде и сам из приемной семьи, отец упоминал об этом на одном из семейных ужинов.

– Нет, что вы. Макар не такой, – теперь она улыбнулась и посмотрела мне в глаза. Ее победный тон не мог быть моей фантазией, тут точно что-то не так. Сначала она упомянула жениха, теперь вот имя его назвала…

– Откуда вам знать? Вы так давно знакомы?

– Прилично.

– Вот как? – усмехнулась я.

– Именно!

– Очень в этом сомневаюсь.

– А я вас сразу узнала, – заявила крокодильиха Анна, чем меня ничуть не удивила. Если она и хотела меня шокировать, то у нее не вышло.

– Неужели?

– Да. Макар предупреждал, что вы можете со мной связаться.

– Так вы та самая невеста? – ахнула я и прижала руку к груди.

– Вы прекрасно знаете, кто я такая, – от милой улыбчивой сероволосой девушки мало что осталось, Анна быстро переключилась на образ барракуды. Столь стремительный переход мне очень даже понравился. В этом я отлично разбиралась – в построении диалога с нормальными адекватными людьми, а не с парящими в небесах фиалками.

Я довольно улыбнулась:

– Честно говоря, пока не знаю, кто ты такая. Но вижу, что не все так просто, как кажется… то есть, не так радужно, как ты хочешь втюхать Макару. Но ему повезло: у парня есть я. Упорства мне не занимать, я быстро выясню все, что меня интересует, – вежливым тоном пообещала я. Может, Анна и могла за себя постоять, но до меня ей далеко в любом случае: барракудой я была еще в детском саду, а выросла в настоящую акулу.

– Нечего выяснять, – спокойно ответила она.

– Вот и посмотрим.

– Отлично. Удачи в этом.

– Удача мне не нужна, дорогуша, – я кивнула девушке и удалилась.

Что ж, из получасового наблюдения и пятиминутного разговора много выводов сделать трудно. Кому-то. Но не мне: обычно аферистов видно насквозь. Анна призналась, что сразу узнала меня, но виду не подала. Зато я заметила, как она волновалась. Боялась меня? Что же такого ей наговорил Макар? Не думаю, что наболтал лишнего, он все же на отца моего работает… но Анна все равно меня опасалась и не сразу выбрала линию поведения. В конце и вовсе начала огрызаться, явно желая меня задеть. Желая, чтобы я ушла. Потом разыграла равнодушие.

Как ни крути, вывод один: Анне есть что скрывать. И я выясню про бедную Анечку все, вытащу каждый ее секрет. А если секретов не окажется, я их ей обеспечу.

Из салона красоты я переметнулась в бар напротив. Само собой получилось: я увидела вывеску «Red Revenge» и соблазнилась одним только названием. Уже внутри оценила немноголюдность, можно спокойно посидеть и обдумать дальнейшие планы, а так же отсутствие раздражающей новогодней атрибутики, что сейчас пестрила по всему городу. Куда ни сунься – все разноцветное, поющее и радостное. Брр!

«Red Revenge» за две секунды взлетел от «без понятия, что за место» до «лучший бар города». С довольной улыбкой я прошла вперед и устроилась за барной стойкой.

Как по мановению волшебной палочки, передо мной возник бармен:

– Что желает такая красивая девушка?

– Гранатовый сок, пожалуйста. Натуральный, не разбавленный, – решила я придерживаться здорового образа жизни. Гранатовый сок – король соков, а еще он очень кислый… если повезет. Я любила еще лимонный сок, так же неразбавленный, но пила его как правило при Ромке. У того смешно глаза лезли на лоб и он твердил «все не как у людей», лишний раз подчеркивая мою особенность.

– У нас нет гранатового сока, – приуныл бармен.

– Тогда мартини с водкой, – сдалась я. Сегодня не судьба завязать с алкоголем.

– Серьезно?

– Абсолютно.

– Не с соком?

Отвечать я сочла излишним, бросила на парня хмурый взгляд. Он тут же исчез с глаз, кинулся выполнять заказ. Пока я ждала мартини, почувствовала, что рядом кто-то уселся, хотя свободных мест вокруг предостаточно. Сердце застучало быстрее обычного – так работает предчувствие.

Бармен поставил передо мной бокал, закинув туда пару оливок, улыбнулся.

И я услышала знакомый голос:

– Мне то же, что и даме.

Оборачиваться я не стала, отпила мартини, готовясь к грядущей схватке.

Вишневский тоже молчал. В полной тишине мы осушили бокалы, он сделал жест бармену и нам принесли еще.

– Я понимаю, сегодня суббота. Но не рано ли для такого коктейля? – первым подал голос Андрей. Похоже, ему надоело молчать. Да и мне тоже, еще пара минут – и сама бы спросила, какого черта он здесь забыл. Хотя разговаривать с Вишневским совсем не хотелось. Человеческая натура вообще противоречива, а моя – в особенности.

– Это вопрос ко мне или к себе? – я кивнула на его стакан. – Если не я не ослышалась, пьешь ты тоже самое.

– У меня есть повод, а у тебя?

– Сразу два.

Так тебе!

Я повернулась к Вишневскому. Тот сразу одарил меня фирменной пиратской улыбочкой. Уж не знаю, кто посягнул на его физиономию, но стоило признать – это как раз тот случай, когда шрамы украсили мужчину. Сделали интереснее так уж точно. Так и хотелось ведь выбить из него подробности случившегося. Сам Вишневский, нагло ухмыляясь, соврал, что подрался в баре. Но верить ему – все равно что верить мне, надо прям очень доверчивым быть.

В этот раз Вишневский предстал передо мной в синем костюме, синей рубашке и с неожиданно желтым галстуком. Сходство с морским разбойником стало абсолютным, из-за дурацкого галстука что ли…

Пока я разглядывала Андрея, он тоже времени не терял: его улыбка становилась все шире и нахальнее, представляю, какие мерзкие картины рисовало его больное воображение. Наверняка придумывал, какой расправы я более достойна, он у нас в этом деле мастер. И ненавидит проигрывать, а в прошлый раз ему не очень-то повезло. Сыграл в игру и проиграл. Или понес небольшие потери, что тоже неприятно. Андрей парень довольно опасный и малопредсказуемый, и вот эта его легкая неадекватность хорошо чувствовалась. Многие нервничали, стоило Вишневскому приблизиться, я сама была тому свидетелем. Даже сейчас – парнишка-бармен предпочитал держаться подальше и подходил, только чтобы коктейли подать. Подходил, точно к змеям, торопился одернуть руку.

Если не касаться ощущений, Вишневский выглядел вполне обычно. Высокий, подтянутый, темноволосый. Лицо ассиметрично из-за двух шрамов: один вдергивал верхнюю губу, другой – рассекал правую бровь. Казалось, правая часть лица жила с несогласии с левой. Может, они и советуются иногда друг с другом – кто знает? Я уже упоминала про ощущение легкой неадекватности, так что все возможно.

Сама я в обществе Вишневского чувствовала себя некомфортно, но об этом молчала. Нельзя давать слабину перед врагом. А мы с Андреем именно враги.

– Так что за повод? – спросил Вишневский.

– Не думаю, что это твое дело, – получилось резко.

Я отпила мартини.

У меня нет повода паниковать в присутствии Андрея. Что бы он там себе ни думал, мы оба прекрасно понимали, что избавиться от меня он не сможет. Папе это не понравится, а с моим родителем никто в здравом уме не связывается: если кто и был опаснее этого Пирата, так это мой папуля, весьма скорый на расправу с неугодными личностями. И пусть Вишневский и выглядел абсолютным психом, в его здравомыслии и любви к собственной шкуре сомневаться не приходилось.

Логика спасает!

Но не очень помогает на деле – я все понимала, но продолжала нервничать.

– Почему нет?

– Странный вопрос, – усмехнулась я.

– И все же?

– Я взрослая девочка, и могу себе позволить пить что угодно. Или ты переживаешь, что я загнусь от алкоголизма и ты не успеешь мелко нагадить под моей дверью?

– Алкоголики обычно выглядят по-другому, так что загнуться от этого порока в ближайшем будущем тебе не грозит, – порадовал он.

Прозвучало как обещание, кто бы сомневался.

– А от какого грозит?

– А у тебя их много?

– Воз и маленькая тележка.

– Правда? – он окинул меня внимательным взглядом. И процитировал: – Мои глаза в тебя не влюблены, они твои пороки видят ясно1.

Из недостатков – у Вишневского хорошая память.

Я тяжело вздохнула:

– С какой целью ты здесь, Андрей?

Правда в том, что разгадывать его ребусы у меня не было желания, а в их наличии не приходилось сомневаться: Вишневский из тех людей, у кого за секретом скрывается тайна, которая, в свою очередь, прячет загадку. Семь лет он притворялся мертвым, пока не решил вдруг воскреснуть. Утверждает, что на светлую мысль натолкнула его моя персона, но я не очень верю: вернулся он, потому что ему стало скучно. Он жаждал действий и крови.

А мне сейчас не до того.

В обычное время я не прочь сыграть, но в ноябре? Как-то не хочется.

Я думала, Вишневский объявит мне войну намного раньше. Летом мы повздорили: он торжественно воскрес, всех поставив на уши. Для пущего эффекта едва не лишил меня Ромки, объявив, что это для моего же блага. Нормальное благо, да? Конечно, я расстроилась, и в итоге Вишневский слег с пулей в плече. За Ромку я любого на части порву.

Но вместо ожидаемой мести гад затаился. А я все хотела им заняться, но бесконечно откладывала этот вопрос. У нас с Вишневским долгая и запутанная история, там много всего намешано. Общее прошлое. Семья. Потому я и не торопилась лезть в эту кучу. Папа определенно разозлится, мама расстроится, брат дома запрется… сразу столько сложностей!

– С целью выпить. Твое здоровье, – он поднял бокал.

Я промолчала, но выпила.

– В бар я зашел, потому что увидел тебя. Ноги сами понесли меня следом, и вот я сижу по соседству, наслаждаюсь твоим обществом. Хотя не сказать, что мне нравится слушать оскорбления избалованной дряни.

– Когда ноги сильнее мозга – это печально.

– Тут дело не в ногах, а в другом органе.

– Что тоже грустно, – посочувствовала я врагу. – Наверное, это очень тяжело: вроде бы и пытаешься думать, а не получается, что-то вечно тобой верховодит. То ноги, то другой… орган. Даже неудобно смеяться над таким отклонением.

– Не расстраивайся, змея моя. Сейчас мне почти хорошо.

– Мерзость какая.

– А ты все такая же ханжа, – обрадовался Вишневский. – Все та же Сентябрина, которая отказывалась трахаться в машине.

Вот поэтому никогда – никогда!! – нельзя связываться с придурками.

– До сих пор готова рыдать при мысли, что вообще с тобой трахалась… хотя погоди! Я об этом давно уже забыла, Андрей. А ты все сидишь и вспоминаешь. Как это называется, как думаешь? Извращение?

– Не торопись приписывать меня к извращенцам.

– Ты болен, Андрей.

– А ты?

– Кажется, мы немного увлеклись, – мягко напомнила я.

Достал, сволочь.

– В общем, возвращаясь к твоему вопросу, – как будто не обратил он внимания на мои слова. – Само собой, моя конечная цель – это исполнение тобой моего заветного желания. Не обязательно сегодня, но…

Его главное желание – отомстить за ранение, дураку понятно. Око за око, и тому подобное. Но почему я то вдруг должна исполнить его желание? Он что, рассчитывает, что я разбегусь и прыгну с десятого этажа головой вниз? Или снотворного наглотаюсь, устав от его дурацких разговоров?

Вишневский широко улыбнулся, а я от души пнула ногой его стул. Это один из моих любимых трюков, тут все дело в эффекте неожиданности: сидеть расслабленно, говорить мягко, грубить поменьше. Оппонент теряет бдительность – и удар! Оказывается на полу.

Проверенный прием не сработал, гад оказался быстрее меня: схватился за барную стойку и удержался на месте, причем дурацкая пиратская ухмылка ни на мгновение не сошла с его физиономии. Обычно к такому бывает готов только Ромка, и то нет-нет, да удается застать его врасплох…

Вишневский невозмутимо отхлебнул мартини и прокомментировал:

– Уговорила, пока мое желание откладывается.

– Оно останется несбыточным, – отрезала я, не вдумываясь, чего он там желает.

– Хочешь, поспорим?

– И в чем смысл спора?

– Если ты его не видишь, это еще не значит, что его нет, – глубокомысленно изрек он. – Ну и вероятность выигрыша на твоей стороне… ты наверняка так думаешь. Ну что, по рукам? Повеселимся, как в старые добрые.

– Интересно, что мне мешает после спора послать тебя подальше? – задумалась я и передразнила: – Как в старые добрые.

– Обижаешь, моя хорошая. Такие как мы не спорят просто так… к примеру, мы можем заключить договор, разумеется, на бумаге.

– Хватит говорить «такие как мы». Звучит, будто мы похожи.

– Так и есть, солнце, так и есть. Ну так что, договор? Скажем, на миллион?

– Оставь миллион себе, – фыркнула я и сделала знак бармену: – Еще мартини. Оливок и водки побольше. Водки намного больше.

Бармен кивнул и поспешил уйти. За неимением других клиентов он томился без дела и заметно прислушивался к нашему разговору. Бедный, он должно быть в шоке.

– И ты бы вполне могла согласиться на спор, я же знаю, ты не против веселья, – продолжил Андрей, хотя я не просила. – Но больше всего ты ненавидишь проигрывать, не так ли? Тем более обмануть меня будет куда труднее, чем твоего пустоголового блондина. К примеру, я прекрасно знаю о твоих шаловливых ручках… напомни, как это зовется?

– Ты псих, я не буду с тобой спорить – вот как это зовется.

– Порой самое причудливое безрассудство бывает порождением самого утонченного рассудка… ну что ж, значит, в другой раз, – внезапно сдался Вишневский.

– Или никогда, – предложила я, вконец потеряв нить разговора.

– Никогда не говори «никогда», моя дорогая.

– И все же рискну.

Он медленно растянул губы в улыбке, а потом и вовсе захохотал, сходство с психом стало абсолютным:

– Вот поэтому ты мне так нравишься: кто еще способен вдохновить на поступки, находящиеся за гранью возможного? Никогда случится очень скоро, Сентябрина, я тебе это обещаю. Считай, что подстегнула меня к действию.

Весь этот бред порядком надоел мне, а нас еще и бармен слушает.

Ради последнего я сменила тему:

– Как там твое плечо? Затянулось?

– Целое и невредимое, – расстроил Вишневский.

– Никогда нельзя знать наверняка, надолго ли. Ты его береги.

– Может, хватит уже обо мне? Поговорим о тебе.

– Моя любимая тема, но вообще-то я надеялась, что ты уйдешь.

Само собой, мои надежды тут мало кого волновали:

– Слышал, твой недалекий блондинчик нашел вторую половину? Надеюсь, они стоят друг друга… есть в этом парне что-то такое, что меня безмерно раздражает.

– Ты безмерно раздражаешь всех окружающих, так что у вас есть что-то общее, – буркнула я, покачав головой: слухи имели прямо таки фантастическую скорость.

– Ничего общего, он пресный тип. Имел неудовольствие встретить его на прошлой неделе и чуть не загнулся от скуки.

– Лучше бы загнулся.

– Вот как? – Вишневский поднял одну бровь и смерил меня насмешливым взглядом. – Теперь понятно, почему ты торчишь в баре посреди дня. Неужели блондин настолько запал в душу? Признаться, не ожидал: он и вдруг ты. Как там говорится… человеком правит любовь, а любит он то, что уходит? Ты поэтому в него так вцепилась, он сорвался с крючка?

– Кто сказал, что он сорвался?

– Март, – подозрительно просто ответил Вишневский. – Мы возобновили старую дружбу. Ты же не против? – поинтересовался он таким тоном, что ясно: мое мнение тут мало кого интересует.

– Ничуть, – я тоже ответила прямо и честно.

– Ты ненавидишь своего брата или что? Помнится, раньше вы были друг за друга горой, хоть и негласно… неужели я так много пропустил?

– Всего семь лет.

– Это не ответ.

– А я и не обязана отвечать. Но раз уж мы говорим о Марте, сделаю исключение: я не возражаю не потому, что он общается со сдвинутым на всю голову маньяком, а потому, что к нему вернулся друг. Ему трудно даются новые знакомства, а с тобой он чаще всего выходил из дома. За последние семь лет многое поменялось, Андрей… к тому же, ты и сам понимаешь: если навредишь моему брату, я намотаю твои подлые кишки на твою же нечистую руку и заставлю тебя на все это смотреть, пока не сдохнешь.

Моя угроза его не слишком взволновала:

– Ты сделаешь это сама, или отправишь верного исполнителя?

– Никогда бы не лишила себя подобного удовольствия.

– Ты девушка моей мечты, я уже говорил?

– Ты такой извращенец, – поморщилась я и спрыгнула на пол. – Надеюсь, мы не увидимся еще как минимум полгода.

Вообще-то, я хотела сказать еще семь лет, но не была такой оптимисткой. Скорее, реалисткой с нотками пессимизма… это все ноябрь действовал, не иначе. Я направлялась к выходу, когда он бросил мне в спину:

– Мы увидимся раньше, чем ты думаешь, бездушная моя.

Прозвучало как самая настоящая угроза, что мне не понравилось. Возможно, много лет назад мы и находили общий язык с Вишневским, но сейчас мне хотелось его придушить, как только увижу. Не стоило ему стрелять в моего Ромочку, этого я ему никогда не прощу…

Мартини дало о себе знать, меня покачивало. Я позвонила Ромке: друг не подвел и приехал в рекордные сроки, ждать пришлось минут десять. Я села в Ромкину новую тачку. Наконец-то он внял моим советам и избавился от старого монстра, который занимал два парковочных места (это если удачно припаркуешься, если нет – все три) и разжился приличным автомобилем. Выбирала я, само собой. И покупала тоже, Ромка довольно прижимист и на себе обожает экономить. А еще не любит выпендриваться. Тяжелый он человек. Но не может устоять перед моей улыбкой и парой ласковых слов. И сейчас, постоянно бурча, катался на черной блестящей Ауди, копии моей белой малышки. Я потратила деньги, «подаренные» мне Вишневским. Поначалу думала их вернуть, но посчитала справедливым порадовать пострадавшего друга.

– Я встретила нашего общего знакомого. Ну знаешь, со шрамами, – первым делом сообщила я Ромке, чтобы отвлечь его от неизбежных вопросов: что я здесь делаю? Почему от меня несет водкой? Ну и прочее в том же духе… В последнее время друг слишком уж пекся о моем здоровье, и не только физическом.

– Вишневского? – Ромка моментально нахмурился. – Что он хотел?

– Как ни странно, ничего. Улыбался, шутил, угрожал. Ну знаешь, все как обычно. Но пакость почти наверняка затеял, надо быть начеку.

– Держалась бы ты от него подальше.

– Вот еще. Это он должен держаться подальше, – фыркнула я. – На самом деле, я позвонила, потому что хочу потолковать с бывшим парнем Крокодильды.

– А протрезветь ты не хочешь?

– Рома!

Друг всегда понимал меня с полуслова:

– Я так понимаю, мой совет оставить все как есть ты проигнорировала?

– Естественно.

– Ох, что-то у меня голова заболела…

– Она что-то скрывает, Ром. И уж точно не такой ангелок, каким ее все считают!

– Надеюсь, ты права, – тяжко вздохнул Ромка и повернул на нужную нам улицу. Похоже, он помнил наизусть адрес: никуда не заглядывая, он вскоре притормозил возле типовой пятиэтажки, неизвестно с какой целью окрашенной в цыплячий цвет.

– Жуть какая, – прокомментировала я и зажмурила на минуту глаза, потому что отныне подобный оттенок будет ассоциироваться у меня с дурацким галстуком и его хозяином.

– Мне с тобой пойти, или тут подождать?

– Подождать, – твердо решила я и направилась к подъезду под номером один.

Глава 3

Некий Семен Алексеевич Коростелев проживал на четвертом этаже, лифт, само собой, не предусмотрен. Мой дом трехэтажный, в нем и то лифт имелся… Когда я поднялась на третий этаж, едва не столкнулась с парнем: он спускался, весело насвистывая и на ходу пытался натянуть шапку. На вид ему было лет двадцать семь, темные волосы коротко подстрижены, на лице двухдневная щетина. Сама не знаю почему, но я шагнула к нему, жестом останавливая, приветливо улыбнулась и поинтересовалась:

– А вы не подскажете, в какой квартире Семен Коростелев живет?

Парень окинул меня внимательным взглядом, но вместо ответной улыбки заметно нахмурился. Такой реакции я уж точно не ожидала, и на всякий случай нахмурилась в ответ.

– А кто его спрашивает?

– Если не возражаете, скажу это ему лично, – ответила я, уже догадываясь, что поймала самого Семена.

– Как знаете, – пожал он плечами и попытался меня обойти, но я его остановила:

– Скажу, когда мы с вами поднимемся наверх и поговорим. Если вы, конечно, не хотите поделиться подробностями личной жизни с соседями.

Парень усмехнулся и кивнул:

– С ними не надо делиться – сами все знают. Но хорошо, давайте поднимемся.

Первым он начал подниматься на нужный нам четвертый этаж, я следом, слегка удивленная: как-то легко он согласился со мной поговорить. Семен открыл дверь, пропустил меня вперед и жестом показал, куда идти.

Сделав два шага, я оказалась в комнате с цветастым ковром, видавшем виды диваном и пузатым телевизором. К дивану в комплекте прилагалось кресло, испачканное чем-то зеленоватым. Совершив нелегкий выбор между скрипучим гигантом и его младшим заляпанным братом, я все же устроилась на диване и пообещала себе в следующий раз подобной ситуации избежать. Правда, пока не решила, как: носить с собой складной стул не очень удобно, да и сидеть на нем, собственно, тоже; кресло не подходило практически из тех же соображений. Можно брать с собой плед…

Хозяин квартиры устроился в кресле и прервал мои размышления:

– Ну, так о чем вы хотели со мной поговорить?

– О вас.

– Неужели? Так спрашивайте.

– Не скажу, что жалуюсь, но вы как-то слишком легко согласились говорить со мной, – поделилась я подозрениями, внимательно наблюдая за Семеном.

Парень пожал плечами:

– Вы похожи на девушку, которая не упустит своего. Так зачем все усложнять?

«А ты не похож на парня, который может сделать такие выводы» – язвительно отметила я, правда, мысленно, а вслух согласилась:

– Действительно. Вот бы все руководствовались подобными принципами.

– Некоторые простоту не жалуют.

– В том числе и я. Потому что по опыту знаю: за простотой чаще всего кроется подвох, Семен.

– Чаще всего, – он опять пожал плечами. Вид имел равнодушный, но пару раз я заметила, как он смотрел на часы.

– Торопитесь?

– Немного, так что если не возражаете…

– Ничуть, – перебила я. – Я здесь, потому что хочу поговорить об Анне Абрамовой.

– И зачем вам Анька? – если он и удивился, то виду не подал.

– Вы горели желанием поговорить, и я вас слушаю, Семен. Расскажите о ваших взаимоотношениях.

– Нормальные отношения, не хуже, чем у других.

– И долго они длились?

– Около двух лет, – сразу ответил он.

– И почему они завершились?

– Потому что я неподходящий парень, – усмехнулся Семен.

– Поясните?

– Анька хорошая девушка, правда. Мне повезло, что такую как она вообще встретил… среди моих знакомых, знаете ли, подобные ей не водятся. А за ней мне пришлось чуть ли не полгода бегать, а она даже не смотрела в мою сторону. Но потом вдруг завертелось, и вот мы вместе. Продержались два года, потом она ушла: не смогла мириться с моими дружками да гулянками. У нее самой дети на уме, дом, будущее…