НКВД

В 2017- ом, как и в 1927- ом Англия и США призывают к «крестовому походу» против России. В июне 1927-го, в Варшаве поляки убили советского посла П. Л. Войкова. Папа Пий из Ватикана вторил англо – американцам, побуждая католиков Польши к военным действиям против СССР. В 2017-ом к польским католикам присоединились греко – католики Украины.

В Европе и в мире 1935 – 1939 гг отношения между развитыми и «недоразвитыми» странами мало чем отличались от современных. Жадная захватническая политика «цивилизованных» государств в постоянной борьбе за рынки нефти и вооружений приводила к непрерывным войнам.

Европейских олигархов встревожил размах рабочих выступлений на континенте. В 1933-ем сразу после образования испанского «воинского союза», германские и итальянские спецслужбы установили с ним тесные связи. Гитлер обещал испанским фалангистам финансовую и военную поддержку. На абвер и гестапо была возложена переброска оружия для испанских фашистских отрядов, а на заграничный отдел нацистской партии – ведение пропаганды через проживающих в Испании немцев. Весной 1934-го Муссолини установил контакты с генералом Франко и другими фашистскими и монархистскими лидерами для разгрома республиканцев.

В марте 1935-го Сталин в беседе с английским лордом, хранителем печати, А. Иденом, подводя итоги беседы, сказал, что «…Положение сейчас хуже, чем в 1913 году (имелся ввиду канун Первой мировой). Осенью 1935 европейский фашизм активизировался. Вооруженные силы Италии, наследницы Римского Рейха, вторглись в начале октября в Эфиопию. Готовился захват Австрии и Чехословакии Германией и германо – итальянская интервенция в Испанию.

Еще в конце августа 1935-го Конгресс США запретил вывоз оружия в Италию и Эфиопию, а в начале октября Лига Наций объявила Италию агрессором, и в декабре приняла решение о наложении экономических санкций. Италия проигнрировала санкции, и в феврале 1936-го в Восточную Африку Муссолини отправил пятнадцать тысяч офицеров и триста пятьдесят тысяч солдат, 500 самолетов, 300 танков, 800 орудий и большое количество вспомогательной техники и оружия. Под руководством своего вождя Хайле Селассие эфиопы мужественно отбивали атаки итальянцев. Муссолини санкционировал использование итальянскими войсками отравляющих газов. Над городами и поселками Эфиопии итальянские самолеты стали в больших количествах распылять иприт. Его смертельные пары поражали людей, скот, посевы. Хайле Селассие писал: « Мы голыми руками захватывали их танки и терпели бомбардировки с воздуха, но против иприта, который незаметно опускался на лицо и руки, мы были бессильны».

Итальянский фашистский диктатор Муссолини, захватив часть Абиссини, возомнил себя римским императором и потребовал отдать под свой контроль Карфаген тунисский, Корсику и Ниццу. В Испании Коминтерн уже не может противостоять объединенным силам фашизма и терпит поражение за поражением, а подлодки Гитлера и Муссолини блокируют подходы советских судов к Испанским берегам.

Через тридцать лет в бессильной злобе высокорослые, «цивилизованные» американцы будут распылять напалм, более страшный чем иприт, над городами и полями Вьетнама. «Борцы» за здоровую экологию отравили природу 70-ти миллионного народа на века.

СХВАТКА КОМИНТЕРНА С ФАШИЗМОМ В ИСПАНИИ

Фашистам противостоял еще сплоченный тогда фронт коммунистов. Решением У11 конгресса Коминтерна более пятидесяти стран мира направили своих добровольцев для создания антифашистского фронта в республиканскую Испанию.

В случае контроля Коминтерном Испанской территории в 1937-ом, Англия рисковала потерять Гибралтар и управление средиземноморскими транспортными артериями и питающимися ими государствами.

Королевская разведка Англии этого не могла допустить. Ми-6 удалось завербовать адмирала Канариса, который помог фашистам нейтрализовать действия Коминтерна. Канарис создал в Испании из организованных молодых офицеров мобильные диверсионные отряды, передвигающиеся на первокласных немецких машинах. Эти машины были оснащены добротными средствами связи, громкоговорителями для вещания дезинформации и слухов, полиграфическим оборудованием для печатания листовок и документов. Такие отряды насчитывали от двадцати до тридцати человек. Они внедрялись в интер – бригады, вели деструктивную работу среди посольских работников и даже среди мадридских социалистов.

Германские разведчики в Испании активно вербовали диверсантов и создавали тайные склады оружия. Объединяли контрреволюционные силы и готовили мятеж. Участвовали в этом активно и кадровые разведчики. Накануне мятежа Канарис направил в Испанию подполковников Генштаба Бера и Рау в помощь Санхурхо и Франко (1892-1975)в организации разведывательной работы в Испании. Разрабатывался совместный план мятежа военного гарнизона Мадрида и свержения республиканского правительства.

Не сразу разгорался пожар войны на далеком Пиренейском полуострове. Весной 1931-го король Испании Альфонс Х111-ый отрекся от престола из-за неразберих с диктатурой своих генералов. (Ситуация в стране напоминала весну 1917-го в России, когда Николай 11-ой, разругавшись с генштабистами, отрекся от власти). В Испании началась борьба партий за власть. Социалисты и анархисты не поддержали республиканское правительство. К ним присоединились высшие офицеры и католические священники. (Никто не хотел делиться своими доходами с «чернью»). Набиравшие влияние, коммунисты разошлись во взглядах с социалистами. Более «левые» коммунисты, управляемые Л. Д. Троцким (1879 – 1940), создали свою «Марксистскую объединенную партию»(ПОУМ). Начались забастовки и стачки. Их подавляли военные. В 1934-ом восставшие рабочие Астурии организовали поход на Мадрид. Новый военный министр генерал Франко жестоко подавил восстание. Чтобы избежать арестов, часть повстанцев эмигрировали в СССР. Западу не нужен был пример революционного российского переворота.

Ожесточенная борьба Сталина с Троцким постепнно втянула все левые силы Европы и Америки в войну. На демократических выборах в испанский парламент 1936-го победила партия «Народного фронта» Лаго Кабальеро. Его поздравил с победой Сталин. 16.10. 1936-го Иосиф Виссарионович телеграфировал генеральному секретарю компартии Испании Хосе Диасу: «Освобождение Испании от ига фашистских реакционеров касается не только испанцев, а является общим делом всего прогрессивного человечества». Первомайская демонстрация в Барселоне пестрела портретами Кабальеро, Ленина и Сталина. Такова была сила примера. На Испанском военном флоте творилось то же самое, что и на Российской Балтике в 1917-ом. Матросы уничтожали офицеров, как ненавистный правящий класс. Власть военных оставалась только в северовосточных провинциях – Андалузии и Наварре. Генерал Франко с помощью самолетов фашистских государств – Германии и Италии стал перебрасывать в эти провинции из Марокко верные войска «Африканской армии» и «Иностранного легиона».

Англия, а за ней и другие страны Запада, создали «Комитет по невмешательству» в испанскую гражданскую войну. Сталин также присоединился к этому «невмешательству». Однако, лидер Французской компартии Морис Торез и болгарской – Георгий Димитров убедили Сталина, что нужно создавать «Интербригады» для борьбы с мировым фашизмом. Сталину предоставлялась возможность направить в Испанию не только своих военных специалистов, но и испытать новые виды оружия. В Испанию направлялись добровольцы практически со всех стран мира. Во многих европейских странах действовали комитеты «Друзья Испании». Самый большой центр был в Париже. Лозунг европейских коммунистов гласил: «Испания должна стать могилой европейского фашизма». Всего в интернациональных войсках сражалось с фашистами около 40 тысяч из 54 стран мира. Этот контингент являлся самым боеспособным в республиканской армии.

Летом и осенью 1937-го в стране басков и в шахтерской Астурии шли жестокие бои республиканцев с марокканскими наемниками и итальянскими войсками. В результате бомбардировок итальянской авиации в Гернике не уцелел ни один дом. Мир и Европа ужаснулись действию авиабомб. Всемирно известный художник Пабло Пикассо (1881-1973) воплотил этот ужас в картине «Герника». Не прошло и 10 лет, как человечество испытало УЖАС атомной бомбардировки своих городов. Людей заставили привыкать к СТРАХУ.

Международный орган – Лига наций продолжала рекомендовать всем странам политику «невмешательства» в испанские события. И многие европейские правительства поставили свои подписи под соглашением. Тогда это означало, что всех иностранных легионеров, прибывающих в Испанию в качестве добровольцев следует считать преступниками. Советские послы в европейских странах тоже поставили в Лондонском комитете о невмешательстве свои подписи. Из этого следовало, что всех интербригадовцев и советских добровольцев, воевавших в Испании, надо арестовать и выслать из страны. В СССР был издан приказ военного наркома К. Е. Ворошилова (1881-1969), по которому военнослужащим СССР запрещался выезд в Испанию. И Запад и СССР лукавили относительно «невмешательства» в чужие гражданские войны.

Этот приказ №27 от 21-го февраля 1937-го года звучал так:

«Во исполнение постановления Совета Народных Комиссаров Союза СССР от 20 февраля 1937 года о запрещении выезда и вербовки добровольцев в Испанию.

П Р И К А З Ы В А Ю:

Всем, состоящим в рядах Рабоче – Крестьянской Красной армии военнослужащим рядового, командного и начальствующего состава запретить выезд в Испанию для участия в происходящих в Испании военных действиях.

В случае посещения испанских портов военными кораблями Союза СССР, командиры этих кораблей могут разрешить сход на берег только лицам командного состава и команды, в строгих пределах, вызываемых необходимостью обеспечить нормальное плавание.

Приказ ввести в действие по телеграфу.

Народный комиссар обороны СССР К. Е. Ворошилов».

До появления этого «приказа» первая группа военных специалистов из СССР прибыла в начале ноября 1936-го. В Барселону пришли суда с самолетами, танкам, артиллерией. В течение 1936 – 1937гг в Испании побывали видные советские советники, будущие маршалы: Н. Н. Воронов, И. С. Конев, Н. Г. Кузнецов, Г. И. Кулик, Р. Я. Малиновский, К. А. Мерецков, К. К. Рокоссовский, А. И. Родимцев и другие, числом 2000 человек. Всего Советский Союз поставил: самолетов -650, танков – 350, свыше тысячи орудий. Сталин потребовал от комиссара НКВД А. Орлова вывезти золотой запас Испании в СССР, в качестве оплаты за поставки вооружений и специалистов. Испанское золото было доставлено в октябре 1936-го в Одессу. Об истории разворовывания этого золота было написано в журнале «Огонек» в правление М. С. Горбочева, когда редактором журнала стал В. Коротич. Орлов удрал из Испании в США, а министр финансов и ответственные сотрудники Госбанка СССР были расстреляны.

КОЛЬЦОВ Испания романтическая страна для влюбленных и путешественников. Для путешествующих влюбленных танцы фламенко со страстями и кастаньетами, под звон бокалов с риохой или крепленым хересом – это классический набор удовольствий, про которые можно восторженно рассказывать своим друзьям еще не посетившим Испанию. Вместе с Хемингуэем побываем на корриде, пригласим тореадоров в свою теплую компанию и отправимся на яхте Абрамовича в Сан – Себастьян. Если наскучит Испания полетим в Бразилию на карнавал, побываем на горнолыжных курортах Швейцарии или в Красной поляне, и завершим молодость в Париже или в Венеции. Хорошо жить, а жить красиво еще лучше, если бы не войны.

Писатель Михаил Кольцов успел в своей короткой жизни побывать во многоих странах Европы. Он сделал прекрасные репортажи о людях жаркой Испании, борцах против диктатуры своих олигархов и европейских фашистов. Не надо ехать в далекую Испанию, чтобы получить о ней представление или набраться впечатлений. Достаточно прочитать знаменитый «Испанский дневник» М. Кольцова. В нем пульсирует жизнь древней римской провинции, где две тысячи лет назад бродили боевые слоны Ганнибала по пляжам средиземноморской Картахены. Биография Кольцова впечатана в памяти советских граждан в жаркую испанскую землю. Она и романтична и трагична.

Михаил Ефимович Кольцов (1898-1942) родился в Киеве, в семье сапожника. Принимал юношей участие в обоих революциях 1917-го. Служил в Красной Армии. Начинал свою журналистскую карьеру в дни оккупации Киева немцами в марте 1918-го. В последний зимний день февраля германские войска, подавив сопротивление красноармейцев, которыми командовал царский генерал Муравьев, вошли в украинскую столицу. Сразу в Киев потянулись толпы беженцев, которым в России по разным причинам угрожала советская власть. Потеряв Киев, правительство Ленина повело «мирные» переговоры с правительством Украины. Ход этих переговоров освещал двадцатилетний московский репортер Михаил Кольцов, благо он мог остановиться у своих киевских родственников. В киевской газете с прекрасным и многообещающим названием «Свободные мысли» молодой восторженный журналист писал: «Немцы пришли с реформами и начали их с вокзала. Германское командование наняло тридцать женщин, которые целых три дня скребли, мыли и чистили темный, грязный киевский вокзал». В следующем репортаже Кольцов напишет: «…Старый, равнодушный, лукавый Киев( Это о городе, в котором он родился) стал менять свое лицо и наводить на себя новое, какое-то робко – западное. На улицах появилось что-то от Страсбурга, от Кельна или Будапешта». Когда, в декабре 1918-го в Киеве восстановилась большевистская власть, Кольцов в тех же, пока еще «Свободных мыслях», с оттенком сожаления об уходе немцев, напишет: «Мы проводим их молчанием. Не будет приветственных(наверное, прощальных) кликов – хмуро и неприветливо гостили немцы у нас. Но не будет и поношений – ведь отбирая одной рукой хлеб, оккупанты другой вооруженной рукой защищали наши дома и кошельки. Они охраняли запоры и стерегли наш спокойный сон на тихих улицах. Мы обещаем только одно, – что долго будем помнить их». С начала двадцатых Кольцов работает спецкорром «Правды». Он стоял у истоков создания таких советских массовых изданий, как «Огонек», «Крокодил» и других. Дружил и гордился этой дружбой с шефами НКВД Г. В. Ягодой и Н. И. Ежовым. С августа 1936-го он находился в Мадриде в качестве корреспондента «Правды» и главного политического советника при штабе обороны Мадрида. Михаилу Кольцову в ту пору было 38 лет. Его портрет для истории оставил американский писатель Эрнест Хемингуэй: «Карков (Кольцов) – самый умный из всех людей, которых мне приходилось встречать. Сначала он мне показался смешным – тщедушный человечек в сером кителе, серых бриджах и черных кавалерийских сапогах, с крошечными руками и ногами. Говорит так, точно сплевывает слова сквозь зубы. Но я не встречал еще человека, у которого была бы такая хорошая голова, столько внутреннего достоинства и внешней дерзости, такое остроумие». Превосходная характеристика американского писателя о советском писателе.

В конце августа 1936-го итальянская авиация совершила первых два налета на Мадрид. В своем «Испанском дневнике» Кольцов написал: «Подавление мятежа вылилось в гражданскую войну…В сентябре произошло поражение на фронтах плохо организованных колонн республиканцев. Войска мятежников подошли к Мадриду». Перед штурмом Мадрида 7-го ноября 1936-го правительство Лаго Кабальеро переехало в курортный город Валенсию вместе с военным министерством и Генштабом. В дни штурма Кольцов вместе с советскими танкистами находился на переднем крае в качестве комиссара. В это время над Мадридом уже сражались советские летчики. В «Дневнике» комиссар Кольцов напишет: «Оставленные на произвол судьбы военным министром, разрозненные мадридские колонны смогли, благодаря преданности нескольких командиров, благодаря мужеству и энергии мадридских рабочих, благодаря политическому руководству мадридских коммунистов сдержать первый натиск врага и затормозить штурм столицы». Прекрасные слова напишет Кольцов об испанском народе: «Мы никогда не знали этого народа, он был далекий и чужой. И вдруг этот, долго прозябающий в нижнем левом углу материка, никому по-настоящему не известный народ, – вдруг встал во весь рост перед миром. Он первым в тридцатых годах нашего века полностью принял вызов фашизма, это он отказался стать на колени перед Гитлером и Муссолини, он первый по счету вступил с ними в отважную вооруженную схватку».

Под ночные бомбардировки Мадрида он напишет пророческие слова: «Перед этой страстной ночной вакханалией, перед этим вихрем темных сил в ипуге присмирела Европа. Правительства, лидеры госдарств и партий, те, кому завтра грозит тот же фашистский ураган, не борются, не спорят, не возражают, они трусливо укрыли головы в наивной надежде, что от фашизма можно отпроситься, откупиться, отделаться уступочками, подарками. Лишь пролетарии мира, обороняя Мадрид, они обороняют Париж, Лондон, Копенгаген, Женеву, потому что, расправившись сегодня с испанской демократией, с испанским народом, фашистские разбойники попытаются завтра взять за горло французский, английский, чехословацкий народы Европы и мира».

Кольцов описывает допрос итальянского офицера, попавшего в плен к республиканцам. Этот офицер сорвал с себя погоны и уверял допрашивающих его, что он всего лишь сержант. Тогда из его бумажника извлекли фотографию, на которой он стоял в офицерских погонах под деревом, подняв руку в фашистском приветствии. На дереве болтался труп повешенного абиссинца.

Фронт разрезал Испанию на две части. Мадрид находился в блокаде. Наиболее ожесточенные бои велись на территориях между Мадридом и Барселоной. «Правда» писала: «Каталония не сомневается, что началась чистка анархистов и троцкистов, и что она будет вестись с той же энергией, как и в СССР». За Троцким стояли могущественные финансовые круги Запада, и для Сталина на политическом фронте он был врагом №1. Много глупостей, можно сказать предательского характера, делали и наши советники. Так, советник НКВД в Испании Александр Орлов отдал приказ об аресте руководителя ПОУМ, не поставив в известность министра МВД Испании. Была закрыта штаб-квартира ПОУМ. Эта грубая чистка спровоцировала в начале мая в Барселоне вооруженные столкновения. Погибло полтысячи человек и свыше тысячи было ранено.

Ни Орлов, как представитель НКВД, ни Кольцов, получивший секретные инструкции от самого Сталина, не сумели найти следов «провокационной» деятельности Троцкого и его ПУОМА в Испании. Даже испанские коммунисты не пожелали связываться с Пуом. Партию Троцкого не смогли запретить. Сталин разочаровался в силе испанских коммунистов и после захвата Гитлеро Чехословакии понял, что единого фронта фашистской Германии в Европе не предвидется. Вся Испания к концу марта 1939-го перешла под контроль франкистов. Римский папа Пий Х11 поздравил Франко с «победой католической Испании». Многие испанские военные – республиканцы эмигрировали в СССР и воевали в спецподразделениях Судоплатова. Итальянские фашисты после падения Испанской республики захватили Албанию. Сталин, опасаясь всплеска троцкизма, и политики невмешательства европейских стран в агрессивные действия германского фашизма, заключил с Германией пакт о «ненападении».

М. Кольцов вернулся из Испании еще в конце 1937 и опубликовал свой «Испанский дневник» в журнале «Новый мир». Поддерживая дружбу с шефами НКВД Ягодой и Ежовым, он по неосторожности расхвалил Ежова в близкой ему «Правде». Здесь по всей вероятности Михаил Ефимович лукавил. Он не мог не знать, что и особенно Ягода и «Генеральный комиссар государственной безопасности» Н. И. Ежов были палачами. Провал его миссии в Испании, бегство Орлова в США и публичное заигрывание с Ежовым раздражало Сталина. Вероятно, тщеславный Сталин, прочитав «Дневник», не встретил ни разу упоминания своего имени. В конце 1938-го М. Кольцов, выходивший на арену большой политики, был арестован. Ему инкриминировали шпионаж в пользу Франко. Вероятно, Сталин его подозревал сообщником в темных махинациях с Орловым. Расхваливаемое журналистом, ведомство Ежова припомнило ему хвалебные оды, напечатанные в киевских «Свободных мыслях», в адрес немецких порядков на Украине. Не выдержав пыток, он написал доносы на полсотни человек. Люди, близкие к НКВД, полагают, что Кольцов был расстрелян за то, что много знал, будучи участником секретных акций НКВД за границей. Вероятно, Кольцов поплатился жизнью из-за Орлова. Сталин на нем выместил свой гнев, так как Орлов был для него недоступен.

СТАЛИНСКИЕ СОКОЛЫ В ИСПАНИИ

Наш бесконечно русский поэт Владимир Высоцкий (1938-1980) в одной из своих ярких песен про войну в скрытой отцовской тревоге, умирающего на поле боя солдата, прохрипел: «Сейчас глаза мои сомкнутся, и обнимуся я с землей, и не успеешь, не успеешь оглянуться, а сыновья уходят в бой!». Тогда, в год рождения поэта, вождь страны Советов, товарищ Сталин и вместе с ним весь советский народ втянули своих сыновей в бой с мировым фашизмом, показавшем впервые миру свое хищное звериное лицо.

Летчиков из Бакинского авиаотряда, перевезли через все Черное море, от Батуми до Босфора, через Босфор и Дарданеллы, через все Средиземное море, и за тридевять земель высадили в Барселоне. На это тогда ушло почти две недели. Сегодня, восемьдесят лет спустя, на своих самолетах летчики долетают из Крыма до Сирии (это рядом с Испанией – справка для госдепа) за пару часов. Пока мы плыли по морям, меня выбрали комсоргом эскадрильи.

Во время этого длительного путешествия по воде и под водой я вспоминал свое приднепровское лихое детство. Я вспомнил мать и отца, своих сестер и брата. Поход всей семьей первый раз в школу. Каким далеким показалось мне это время, хотя мне не было и тридцати. Священники Антоний и Густав обучали меня грамоте – один, на украинском языке, другой – на немецком. Кроме постижения окружающего мира и элементарных начал наук, Антоний и Густав учили нас человеколюбию – науке, гораздо трудной, чем математика с философией. Потом началась война, проводы отца на фронт, его возвращение с войны и нелепая гибель у себя, в родном поселке Кичкас, от немецкой пули. И революция. Люди забыли закон божий, которому учили их в школах, а наиболее образованных и в церковных собраниях и институтах крупных городов. Угнетаемые убивали своих угнетателей, богатые убивали бедных. Все ожесточились друг против друга, пока не нашлась сила, остановившая ненависть и убийства. Страшным было не только то, что взрослые мужчины убивали друг друга из-за разного понимания жизни, но и то, что мы дети этого небольшого приднепровского поселка, привыкали к этим убийствам, и устраивали свои детские военные игры, в которых непонятно почему, по каким детским душевным порывам, одни становились красными, другие – белыми. Для меня самым страшным событием тех лет была гибель раненных красноармейцев, упавших вместе с вагонами с высокого железнодорожного моста в Днепр. Впоследствии вагоны, в которых находились раненные солдаты, течением реки отнесло к мелким скалам перед Хортицей. Через три года дед Сороков поймал огромного сома, которого наши односельчане с превеликим трудом погрузили на подводу. Долгие годы мне становилось жутко, когда я представлял, как огромная пасть сома пожирает тела людей, оказавшихся под водой.

Большинство скал, находящихся на территории поселка, было взорвано, и их камни легли в основание Днепровской плотины. Наш Кичкас оказался весь под водой. Богатые немцы – заводчики Копп, Мартенс, Унгер и землевладельцы, – успели распродаться и уехать еще в революцию. Самые богатые из общины меннонитов к концу Первой мировой ухитрились продать даже хортицкие дубы Александровской железнодорожной управе для изготовления шпал. Беднота и немецкая, и украинская, и еврейская пережила ужасы гражданской войны и была переселена после постройки плотины в Павло-Кичкас. Под водой плотины оказался и мой дом, где я вырос. Да что там мой сельский дом, или соседский, или украинский, или немецкий. Перед затоплением были взорваны двух- и трехэтажные помпезные особняки и церкви, пятиметровый памятник Тарасу Бульбе и рядом, вблизи паромной переправы, царский санаторий «Александрбад», и напротив него стоявший венецианский лев со звездочкой на хвосте.

Ностальгия по прошлому – удел стариков, которым кажется, что с их уходом рушатся мировые устои. Днепрогэс дал электрический ток и работу новым поколениям, которые сломали старые порядки и традиции. И река жизни потекла по новым берегам и законам.

Строительство Днепровской плотины для молодежи Кичкаса стало важной жизненной школой. Плотину строили сразу с правого и левого берегов. Строительные бригады соревновались друг с другом, кто быстрее забетонирует основание плотины. Бетоноукладчиками в моей бригаде были девушки. Ими руководила черноглазая бойкая Алина. Она часто торопила меня с подачей бетона. Алина была комсоргом. Под ее влиянием и я поступил в комсомол. Наше знакомство продолжалось и после работы. Мы подружились, и дальше – больше. Алина стала моей невестой. Мы начали планировать наше совместное будущее. Я поступил в Запорожский заочный индустриальный институт, а Алина была принята в Харьковский медицинский институт. Моя невеста была романтичной натурой. Она не боялась летать с Хортицких скал в реку, и ей нравились летчики. Точнее ей, как всякой молодой женщине, нравилось то всеобщее уважение и внимание, какими в то время пользовались летчики. Это было время Валерия Чкалова и его соратников. По призыву комсомола я с четвертого курса был зачислен в Качинское летное училище. После окончания училища меня направили в Бакинский авиаотряд. Я сделал предложение Алине, а сыграть свадьбу мы решили после того, как она окончит институт.