Полная версия
Ведьма из Старопяткино
Глава 1
Что такое не везет и как с этим бороться? Этот вопрос я перестала задавать себе лет эдак пару назад. Просто потому что бессмысленно. Если судьба решила «осчастливить» вас бесконечными проблемами, то, поверьте, бороться с этим бесполезно. Остается только смириться и относиться философски. Кто-то вообще успокаивает себя мыслью: «Все что ни делается – делается к лучшему!» Я тоже старалась усиленно в нее поверить, но лучше почему-то не становилось.
Во-первых, мне изменил парень. Не раз, не два и даже не три. А узнала я об этом от его любовницы две недели назад. Дама требовала оставить его в покое, ибо ей мой парень нужнее. Да ради Бога! Не стала спорить, угрожать, скандалить. Просто собрала вещи Олега и торжественно вручила ему на пороге квартиры. А после узнала о себе столько интересного, как будто это я ему рога наставила. И что я черствая, и что холодная, и что вечно таскаюсь с какими-то котами, и цветы его мои достали, и то, что я такая мягкотелая и добрая – тоже. В общем, как только и, главное, зачем терпел меня почти год? Лично мне было непонятно, но уточнять не стала. Не люблю я скандалы. Плохо мне потом после них. Нет, сказать, что я не переживала уход Олега, было нельзя. Переживала. Даже поревела в душе, а наутро болело, но уже не так. К тому же я почти смирилась с тем, что не видать мне счастья в личной жизни. За свои двадцать четыре года меня трижды бросали без объяснения причин и дважды уходила я сама, потому что дальше такие отношения продолжать было невозможно. И после измены Олега, почти разуверилась в мужчинах, решив, что принцы вымерли еще при Петре I, поэтому все силы бросила на работу. И тут мы плавно подходим к «во-вторых».
Во-вторых, сегодня меня уволили. Кризис, оптимизация и все такое. Это мне директор сказал. Пел долго и красиво и даже скорбную мину состроил. К слову сказать, это мое далеко не первое увольнение. С работой мне везет также как в личной жизни. Иначе говоря, никак. За шесть лет я сменила пять мест. Работала администратором в салоне красоты, спортивном клубе, аниматором в детском развлекательном центре, секретарем, даже курьером и, наконец, менеджером по работе с клиентами в центре полиграфии. При этом в дипломе было указано, что я бухгалтер, но сидеть целый день над цифрами, сводя несводимое, не для меня. А училась только по настоянию мамы, ибо образование должно быть и точка! Теперь у меня было образование, но не было работы. И вовсе не потому, что мне везде не нравилось. Просто куда бы я ни устраивалась, там вскоре начинался кризис и та самая оптимизация. А пара фирм и вовсе закрылись. И если я в ближайшие несколько дней на найду новую работу, то останусь еще и без крыши над головой, потому что моя хозяйка ждать оплату не станет. Ей мои проблемы до лампочки.
Ну и наконец, в-третьих, завершением сегодняшнего дня, так сказать, вишенкой на торте стали мои соседи сверху, а точнее потоп, который они устроили. И уже не первый раз. Поклонники зеленого змия, они часто забывали закрыть кран, а в раковине в это время почему-то оказывались то посуда, то носки, даже нижнее белье. А страдала потом я. Нет, хозяйка квартиры, конечно, пыталась с ними бороться, грозила судами, небесными карами, если они еще раз, но проблема была в том, что взять с этих товарищей было нечего, кроме тех носков и трусов из раковины, поэтому Тамара Петровна быстро остывала, а я в счет квартплаты делала косметический ремонт. Но сегодня они превзошли себя. На кухне с потолка капало. На полу не было сухого места. А мебель и бытовая техника восстановлению уже не подлежали. Мне захотелось сесть прямо в этот океан и просто разреветься. Чем я так прогневала судьбу, что она настолько меня ненавидит?
Разборки с соседями и хозяйкой заняли добрых три часа, после чего я полночи убирала все это безобразие, а после, прижав к себе двух когда-то подобранных на улице котов, уснула без задних ног, чтобы на следующий день проснуться от телефонного звонка. Очень настойчивого и противного. Тимка и Кеша разбежались сразу. Они терпеть не могли эти трели. Я же с трудом нащупала смартфон и спящими полузакрытыми глазами пыталась разглядеть, кому в такой ранний час не спится. Номер был незнаком. Махнуть бы рукой да дальше завалиться спать, но палец, предательски наплевав на мое мнение, скользнул по экрану.
– Алло, – произнесла сонно и недовольно.
– Алена Владимировна Воронина? – спросил приятный и очень серьезный мужской голос.
– Да, – я вмиг проснулась, надеясь, что директор передумал и решил вернуть меня на работу.
– Вас беспокоит нотариус. Мое имя Аркадий Викторович Смолянов.
– Э, слушаю вас, – надежда рухнула и ее место заняло удивление. Нотариусу-то я зачем понадобилась?
– А вдруг работу хочет предложить? – надежда снова подняла разбитую при падении голову. И то, что знать он обо мне не мог, а я никогда о нем не слышала, в расчет не бралось.
– На ваше имя оставлено завещание.
– Что оставлено? – опешила я. Надежда уронила голову и больше ее не поднимала – сдохла окончательно.
– Зинаида Тимофеевна Воронина оставила на вас завещание. Вам необходимо подойти в нашу контору в будние дни с девяти до шести, чтобы все оформить.
– Что оформить? – не поняла я, растерявшись в конец.
– Вы должны принять наследство, Алена Владимировна.
– Какое наследство? – мне казалось, что это какая-то шутка или просто ошиблись номером.
– Зинаида Тимофеевна Воронина оставила на вас завещание. По телефону я не могу сказать вам, что именно в этом завещании. Вам нужно подойти ко мне в офис с паспортом, – мужчина говорил медленно, как будто убеждал сумасшедшую в том, что лечение ей действительно необходимо.
– Это какая-то ошибка, – сбросила я, наконец, оцепенение. – Я не знаю никакую Зинаиду Тимофеевну Воронину. Может, вы обознались?
– Нет никакой ошибки, Алена Владимировна, – с нажимом произнес нотариус. – Я жду вас в своем офисе по улице Мира сорок два. Офис сто пятый. Паспорт не забудьте.
И он положил трубку.
– Черте что, – пробормотала я, глядя на черный экран. – Какое наследство? Бред какой-то. Только наследства мне сейчас и не хватало до полной кучи.
Подняв голову, я поняла, что уже день. На часах было почти двенадцать. Вот это я спать, однако! Коты сидели перед диваном и смотрели на меня голодными глазами. Вспомнив, что идти придется на залитую кухню, мне захотелось накрыться одеялом с головой и снова уснуть. И спать, пока кто-нибудь не придет и все не уберет, не исправит, не отремонтирует. Но две пары глаз… Голодных глаз… Уж больно я жалостливая. Аж самой иногда противно. Не могу пройти ни мимо бездомных кошек и собак, ни мимо выброшенных растений, ни мимо попрошаек. Всем надо помочь! А кто поможет мне? Об этом история умалчивает.
Накормив котов и уныло окинув взглядом утопленную плиту, я решила, что принять душ будет куда безопаснее, а потом можно и к маме съездить позавтракать. Точнее уже пообедать. Стоп! К маме нельзя! Узнает, что я опять безработная, есть буду не я, а меня. Приуныла. На кафе сейчас тратиться не самое лучшее время. Кто знает, когда я найду работу? Придется затянуть поясок потуже. Ну не сидеть же голодной? Эх, ладно, к маме, так к маме. А о том, что меня уволили, говорить ей совсем необязательно!
Выйдя на улицу и вдохнув полной грудью морозный воздух, я задумчиво посмотрела на Витька. Нет, это не сосед, не кот и не собака. Это мой старенький Витц, отданный родителями в безвозмездное пользование, когда они решили сменить авто. Парень капризный, требует много внимания и денег, но за три года я к нему как-то привыкла и расставаться не желала. Благо, у папы руки были на месте и он прекрасно справлялся с ремонтом машины, поэтому на СТО тратиться почти не приходилось. А сейчас передо мной встала дилемма: отправиться к родителям на общественном транспорте или все-таки поэксплуатировать Витька? Первый вариант был дешевле, но дольше в силу того, что мама с папой жили на другом конце города. Второй вариант быстрее – не факт, кстати, так как машина могла заглохнуть в любой момент, – но дороже из-за недешевого бензина. Но лень и привычка победили. Я плюхнулась за руль и завела Витька. Он сразу и бодро отозвался, что не могло не радовать. Еще бы поесть – и можно жить дальше. Желудок согласно отозвался некрасивыми трелями.
Мама меня уже ждала, так как я позвонила ей перед выходом из дома. Сегодня у нее как раз был выходной. Неужели, мне когда-то еще и везет? Давно такого не припомню. Желудок снова напомнил о себе, призывая прекратить рефлексировать и жать уже на газ. Спорить не стала, послушно выруливая на дорогу. Только бы не было пробок! И тут повезло. Ох, не к добру это! Спустя двадцать минут я уже звонила в родительскую дверь. Желудок не напоминал, а просто требовал его накормить, зло и беспощадно. К счастью, мама открыла сразу. Может, мне и работу повезет сегодня найти? Так, стоп, эту тему на время надо забыть, а то обязательно проболтаюсь.
– Слушай, у тебя же позавчера вроде выходной был, – мама посмотрела на меня, нахмурившись. Да, чутье у нее на проблемы похлеще моего.
– Да с Нинкой поменялись. Ей надо куда-то послезавтра, поэтому вышла сегодня, – врать я жутко не любила, потому что у меня на лбу в этот момент появлялась надпись «ОНА ВРЕТ!» И чтобы мама ее не заметила, я сделала вид, что никак не могу снять второй сапог, и тут же сменила тему:
– Папа на работе?
– Нет, взял три дня. Поехала с дядей Славой на рыбалку.
Да, папа у меня заядлый рыбак. И ему не было никакого дела до времени года. Рыбачил он в любую погоду.
– А что у вас есть вкусненького? – крикнула я из ванной, намыливая руки.
– Борщ. Да ватрушек напекла. Будешь?
Буду ли я? Я буду все! Хотелось спросить: «А еще чего-нибудь нет?» Настолько сильно я хотела есть.
– А ты чего такая голодная? – удивилась мама, наблюдая, с какой скоростью мелькает ложка в моей руке. – Денег, что ли, нет? Холодильник пустой?
– Да нет, есть, – ответила, не успев прожевать. – Просто вчера соседи опять залили. Даже плиту. Поэтому даже кофе не смогла сварить. Холодильник, кстати, тоже, видимо, отправится на мусорку.
– Ничего себе! – всплеснула мама руками. – Да сколько же можно? Может, тебе квартиру сменить? Или вернулась бы к нам с отцом?
О, нет, только не это! Видеть маму раз или два в неделю – это еще ничего, но жить с ней под одной крышей – увольте! Она же не помнит, что ее дочери не четыре, а двадцать четыре, поэтому будут бесконечные:
«Ты поела?»
«Надень шапку!»
«Почему так поздно не спишь?»
«Где так поздно была?»
«Не ешь этот доширак, вредно!»
«Сними эту кофту, на лучше вот эту!»
И так далее до бесконечности.
Я потому и съехала от родителей, предпочитая ползарплаты отдавать за квартиру, чем ежедневно выслушивать нотации и находиться под неустанным контролем.
– Не, мам, пока нормально все. К тому же я до Нового года заплатила за квартиру. Если съеду, деньги мне не вернут.
– А жить без холодильника и плиты будешь? – мама свела брови вместе.
– Тамара Петровна сказала, что завтра купит новый. А плиту надо просто высушить.
– Смотри, пожар не устрой.
– Мама, мне двадцать четыре года, если ты не забыла.
– Да помню, помню, – улыбаясь, проворчала мама. – Чаю налить?
– Ага, – кивнула я с полным ртом.
Пока мама доставала чашки и разливала чай, мне вспомнился утренний звонок.
– Мам, слушай, а ты не знаешь никакую Зинаиду Тимофеевну?
– Кого? – оглянулась она на меня удивленно.
– Зинаиду Тимофеевну, – повторила, отодвигая от себя пустую тарелку и кровожадно присматриваясь к горке румяных ватрушек.
– Нет, не припомню, – нахмурилась мама, напрягая память. – А что?
– Да позвонил мне сегодня нотариус. Говорит, какая-то Зинаида Тимофеевна оставила мне наследство.
Мама так и замерла с чашками в руках посреди кухни.
– Зинаида Тимофеевна? – повторила она вопрос недоверчиво.
– Ну да, – кивнула я. – Зинаида Тимофеевна Воронина. Может, родственница наша какая дальняя? Из Америки, например. И оставила мне виллу в Майями и миллион баксов на счету.
Да, фантазия у меня всегда была очень живая и бурная.
Мама тяжело опустилась на стул и аккуратно поставила чашки на стол, чтобы не расплескать чай.
– Есть такая родственница у нас, – как-то глухо произнесла она. Я даже притихла, чувствуя, что сейчас меня посветят в семейную тайну. – Твоя прабабушка.
– Кто? – ватрушка застряла в горле. – Какая прабабушка?
Я знала только бабушку Веру – мамину маму и бабушку Наташу по отцовской линии, которая умерла в прошлом году. А о том, что есть еще и прабабушка, даже не подозревала.
– Прабабушка твоя, – мама развернулась к столу и взяла одну ватрушку. – Бабушка твоего отца.
– Почему я ничего о ней не знала? – есть расхотелось.
– Потому что у нас в семье было запрещено о ней говорить, – ответила мама неохотно. – Колдовством она занималась.
– Чем? – у меня глаза на лоб полезли.
– Колдовством. Живет где-то в деревне. По крайней мере, раньше жила. Когда родился твой дед, то твой прадед забрал его и переехал в город. Не знаю всех подробностей, но они сильно поругались. И твой прадед не разрешал бабушке видеться с сыном.
– А сколько ей лет?
– Не знаю. Думаю, лет восемьдесят или девяносто, – пожала мама плечами и откусила ватрушку.
– Вот это да! – выдохнула я. – А почему же она мне оставила наследство? Слушай, а получается, она умерла.
– Получается, – печально кивнула мама. – Пусть земля ей будет пухом.
– Интересно, что она мне завещала?
– Не знаю. Может, дом. Кто его знает, что у нее было.
– А она была злой колдуньей? – с интересом спросила я. – Привороты там, зелья варила?
– Ничего не знаю. Отец твой как-то вскользь рассказал. А подробностей не знаю.
– Надо будет сходить к нотариусу, – твердо решила я.
– Может, не надо? – мама подняла на меня глаза.
– Ну спросить-то я могу?
– Можешь, – вздохнула она. – Ты ешь, ешь. Худая вон какая.
– Ничего я не худая, – надулась я. – Все на месте.
Разговор плавно перешел на бытовые темы, а уже через два часа я снова сидела за рулем Витька. Стоя на очередном светофоре, посмотрела на часы. Почти пять. Нотариус сказал, что контора работает до шести. Успеваю! Свернув за светофором во дворы, направила машину обратно и вскоре перешагивала порог светлой и чистой приемной, где уже сидели двое: худенький паренек лет двадцати и сухонькая бедно одетая старушка. Я пристроилась на свободном стуле в ожидании своей очереди. Ждать пришлось долго. Старушка все никак не выходила. То и дело из-за двери слышались приглушенные голоса, иногда тон повышался, а потом снова наступала тишина. Паренек же ушел давно и какой-то расстроенный. От нечего делать я разглядывала цветы на металлической кованной подставке. Было видно, что ими особо никто не занимался. Так, поливал иногда, если вспоминал. Спатифиллум уже пора было пересадить. Да и опрыскивать водой не мешало бы. Вон края листьев коричневые. Сухо ему здесь. Да и калатея начала подсыхать. Интересно, кто им выбирал эти цветы? Это ж просто издевательство над растениями. Я встала и подошла к цветам. Да, земля в горшках превратилась в камень. Никто их не рыхлил, не подкармливал и не пересаживал уже давненько.
– Спасибо, – раздался за спиной дрожащий старушечий голос.
– Следующий, – громко крикнули из кабинета.
Бросив последний взгляд на цветы, я пропустила бабушку и отправилась узнавать про внезапно свалившееся на меня наследство. Оказалось, что прабабка оставила мне дом в деревне Старопяткино. Да-да, я не ослышалась! Даже дважды переспросила. Все верно: деревня Старопяткино, улица Полевая, дом шестнадцать. На вопрос, где это находится, нотариус только сообщил, что в Тамбовской области. Ну хот это радовало – ехать недалеко. Осталось только выяснить, куда. Надеюсь, Гугл и это знает.
Когда я вышла на улицу, было уже темно. Город зажигал огни, примеряя на себя вечерние наряды. Домой добралась быстро. Накормив голодных Тимку и Кешу, полив цветы, коими у меня была заставлена вся квартира, вооружилась ноутбуком и забралась с ногами на диван. Попытки отыскать Старопяткино успехом не увенчались. Но ведь деревня-то существовала! Разве что была настолько глухой, что о ней никто не слышал? Впрочем, жить я там все равно не собиралась. Хотелось просто посмотреть, что мне бабуля оставила. Глядишь, домик можно будет неплохо продать. Я бы тогда Витька поменяла. Жалко его, конечно, привыкла я к нему, но уж больно хлопотно с ним стало. Чай, немолодой уже. Двенадцать лет парню стукнуло в этом году. Размечталась! Как будто там хоромы трехэтажные. Поди сарайчик да халупка без фундамента. Что еще может быть у девяностолетней бабки, которую родной муж с сыном бросили? От чего-то жалко ее стало. Представила, как она жила все эти годы в деревне. Ни отопления, ни водопровода. Один только плюс – воздух свежий. Потому и дожила, наверное, до таких преклонных лет. Если только младенцев на обед не ела, забирая у них силу. Меня передернуло от такой мысли и стало смешно. Ну и фантазия!
Коты мирно сопели, грея мне бока, когда я вспомнила, что тратить наследство еще рано и неплохо было бы поискать работу. Прошел час, второй, а ничего путного не попадалось. Правда, я все-таки выписала несколько номеров телефонов, собираясь на следующий день позвонить. Как говорится, на безрыбье и рак за мамонта сойдет! Однако, как назло, телефоны либо не отвечали, либо место уже было занято. Промучившись так несколько дней, я разослала резюме в те фирмы, адреса которых смогла найти в интернете, а потом, мучаясь ночью от бессонницы, решила съездить в это Старопяткино и взглянуть на бабулин домик. Делать-то все равно нечего. Да и как будто потянуло меня туда. Вот надо ехать – и хоть ты тресни. Наутро в ближайшем книжном купила подробную карту нашей области. И о, чудо, Старопяткино там было! Всего-то каких-то два-три часа езды. Я сомневалась, что в такую глушь ходили автобусы или поезда, поэтому решила рискнуть и поехать на машине. На уговоры и угрозы мамы не поддалась. Папа еще раз проверил Витька, заправил его и дал «добро», хотя идеи моей тоже не разделял. И ранним субботним утром я выехала в путь, хотя было какое-то нехорошее предчувствие, но меня тянуло туда, в эту глушь, поэтому интуиции пришлось заткнуться, предательнице мелкой. Знала бы, что меня ждало в этом Старопяткино!.. Деревне больше подходило другое название – Старопопкино, потому как оно как нельзя лучше отражало то, что там происходило. Но вперед забегать не буду. Все по порядку!
Дорога бежала под колесами Витька легко и быстро. За окном мелькали запорошенные снегом деревья, печные трубы вдали, заснеженные поля и мелкие речушки. Приглушенно болтало радио, изредка прерываясь на рекламу и музыку. Над горизонтом слева вставало солнце. Красота! Настроение медленно, но верно поднималось вверх. Я время от времени останавливалась и сверялась с картой. Вроде ехала правильно и с пути не сбилась ни разу. Спустя часа полтора пришлось свернуть с главной трассы на проселочную дорогу. Ездили по ней нечасто. Хорошо, что в последние дни не было снегопада. А то б забурился мой Витек и куковали бы мы с ним до весны, ибо в такой глуши глупо было надеяться на случайного прохожего.
Медленным сапом я пробиралась по чьим-то следам, снова и снова проклиная свое дурацкое любопытство. Идея посмотреть прабабкин дом уже не казалась мне такой хорошей, но отступать было поздно. До Старопяткино оставалось, если верить указателю, три километра. Потерпим!
Справа и слева, насколько хватало глаз, лежал снег. Только на горизонте виднелись верхушки деревьев. Пытаясь разглядеть, не моя ли там деревня, я пропустила момент, когда на дороге появилась фигура. Человеческая. И даже больше – женская. И как я раньше ее не замечала? И откуда она тут взялась? Наверняка идет в Старопяткино. Надо бы подвезти. Заодно узнать, как тут да что.
Я притормозила Витька рядом с женщиной. Она тут же повернулась ко мне и подозрительно уставилась. На вид ей было чуть за тридцать. Одета в старенькую дубленку и валенки. На голове вязанная шапка, а в руках толстые такие рукавицы. В сильный мороз само то. Но сегодня-то всего минус восемь. Впрочем, может, у них в деревне и нет других. Кто их знает?
– Здравствуйте! – улыбнулась я. – Вы в Старопяткино идете?
– Да, туда, – кивнула женщина, продолжая разглядывать меня с подозрением.
– Вас подвезти? Я туда же еду.
Она ответила не сразу. Окинула взглядом Витька, посмотрела туда, откуда я приехала, и только после этого согласилась.
– А вы тут живете? – решила я познакомиться.
– Да, недавно, – кивнула женщина.
– А как вас зовут? Меня Алена, – я бросила на случайную попутчицу быстрый взгляд и улыбнулась.
– Альбина я.
– А не знали такую Зинаиду Тимофеевну?
Впереди показались деревья, а за ними дымок из труб. До деревни было рукой подать.
– Зинаиду Тимофеевну? – переспросила женщина.
– Да, Воронину, – откликнулась я живо, внимательно следя за дорогой. Чем ближе были дома, тем лучше она становилась.
– Да, знала, – ответила Альбина как-то странно. Я посмотрела на нее. Женщина выглядела печальной. – Она умерла рядом с моим домом.
– Как это? – опешила я.
– Совсем слаба, наверное, стала. Сердце и остановилось.
Мне стало не по себе. Умереть на улице… Не дома и даже не в больнице… Ужасно!
– А как она жила? – спросила я, помолчав. До первых домов оставалось несколько сотен метров. – Чем занималась?
– Да как все, наверное, жила. Не знаю. Я же говорю, недавно тут.
Ах да, вспомнила!
– А вы откуда? Из города? – решила я познакомиться с Альбиной поближе.
– Да. Из Рассказово.
– Никогда там не была.
Женщина не ответила. Мы медленно въехали в деревню. По обе стороны от дороги тянулись дома, на первый взгляд, весьма добротные, с аккуратными, хоть и не новыми заборчиками. Возле некоторых росли деревья и стояли покосившиеся деревянные скамейки, заваленные снегом. Из труб уютно вился дымок. Красота, да и только! Пожить бы тут недельку, воздухом подышать, по лесу побродить. Вон за последними домами какие сосны высятся! На лыжах бы пробежаться. Глядишь, белку встретишь или зайца. Эх, опять размечталась. Я улыбнулась своим мыслям.
– А вы, Алена, зачем приехали?
– Да дом прабабушкин посмотреть хотела. Завещала она мне его. Не знаете, где здесь дом Зинаиды Тимофеевны?
– Нет, не знаю. Я тут вообще мало с кем знакома. Высадите меня здесь. Мне тут недалеко.
Я мягко остановила Витька и, попрощавшись с Альбиной, поехала искать Полевую шестнадцать. Проехав пару десятков метров, бросила взгляд в зеркало. Женщина все еще стояла на дороге, глядя мне вслед, вот только не молода она была совсем. Старуха. Иссохшая и сгорбленная. От страха я нажала на тормоз, тряхнула головой и снова посмотрела в зеркало. Альбина как Альбина. Ничего примечательного. Померещилось, наверное. Выдохнув и передернув плечами, сбрасывая наваждение, медленно нажала на газ.
Деревня была небольшой. Всего-то шесть улиц, но и по ним пришлось поплутать. Странное дело, но несмотря на время, близкое к обеду, на улице не встретилось ни одного человека. Ни детей, ни взрослых, ни пожилых людей. Впрочем, может, тут всегда так. Откуда мне, городскому жителю, знать о том, когда тут выходят на улицу? Может, до самого лета по домам сидят. Хотя вспоминалось детство в деревне у бабы Наташи. Зима и мороз никогда не были причиной отсиживаться у печки. Уж кто-кто, а дети всегда рады покататься с горки, поваляться в снегу и поиграть в снежки. Но это когда было! С тех пор все могло измениться.
Вторая странность, которую я заметила, так это то, что возле некоторых домов не были расчищены дорожки, да и трубы их молчали, словно там никто не жил. Закрытые наглухо ставни наводили на ту же мысль. Да, вымирает все-таки русская деревня. Скоро города все заполонят. Засмотревшись по сторонам, чуть не сбила рыжую лохматую собаку, но ей удалось успешно проскочить и облаять меня вслед. Живность водится, значит, все нормально. Живут тут люди.
Поплутав с полчаса, остановила Витька и вышла из машины. В короткие угги с меховой опушкой тут же насыпало снегу. Я чертыхнулась, топая ногами. Вот, теперь еще и ноги намокнут. Осталось только заболеть. С моим-то везением – легко.
Оставив сапоги в покое, огляделась. Улицу Полевую-то я нашла, а вот где шестнадцатый дом никак не могла понять. Вот восемнадцатый, вон двадцатый. Прошла назад. Четырнадцатый.
– Да что за идиотизм! – захотелось от злости топнуть ногой. – Может, ошибка какая? И не в шестнадцатом эта Зинаида жила.
В окно восемнадцатого дома выглянула женщина и с подозрением на меня уставилась. Ну да, чужаков нигде не любят. Залаяла за забором собака. Судя по звонкому голоску, небольшая. Я подошла к калитке и попыталась заглянуть через забор. Не тут-то было. Для меня он был высоковат, но услышала, как за ним хлопнула дверь, а после раздались шаги и хруст снега. Звякнул засов и ко мне вышла полная женщина средних лет.