Регент

И тут перед нами встает новый вопрос: а когда же именно был поставлен этот блок? Еще в школе «росомах»? Вряд ли. Нет смысла. Кадет Приданников в ту пору ничего не знал ни о своем происхождении, ни о своем предназначении.

Значит, это осуществлялось позже. К примеру, здесь, на Дивноморье… Хотя нет! Нет, не на Дивноморье, а скорее всего на Крестах, при прохождении «суворовской купели». За то время, что кадет Приданников провалялся без памяти (сначала в домике с кошками и собачками, а потом в лазарете) можно было не только ментальный блок, можно было сто клизм поставить.

Да, если на Крестах, то все срастается. Весьма правдоподобная гипотеза. В одно время и на внушаемость постарались закодировать, и ментальным блоком обеспечили. Грамотно подготовленная и проведенная операция!

Именно так бы Железный Полковник и поступил. У него не случается ничего непредусмотренного, и постановку блока он должен был предусмотреть еще в тот момент! И никак иначе!..

Так, ну хорошо… А почему Всеволод Андреевич не рассказали новоиспеченному лейтенанту Приданникову о блоке? А потому! Они вообще до сегодняшнего дня о блоках не говорили. Считалось, наверное, что все заинтересованные лица об этом знают, а кто не знает, тот догадывается, а кто не догадывается, так тому и знать ничего не надо. Не того полета птица… Впрочем, это не про кандидата в императоры – он «росомаха», он если и не знает, то наверняка догадывается.

Умная тактика, разработанная умными людьми… Но что-то она мне не слишком нравится.

То есть, понятное дело, мы не сегодня родились, работа в спецслужбах всегда была связана с возможной угрозой со стороны собственной конторы. Но это оправдано, когда необходимо, когда есть объяснение, обусловленное встречной угрозой конторе со стороны сотрудника. А вот почему сотруднику Приданникову (хотя он, конечно, не совсем сотрудник) не говорят о блоке, который ему своевременно поставили?

Нет объяснения!

И тут ему пришла еще одна, совершенно неожиданная мысль.

«Дьявол меня возьми! – подумал он. – А может, все еще сложнее? А может, на Крестах мне не только блок ставили и не только внушаемость увеличивали? Может, мне вообще липовые воспоминания в память вкладывали? Ведь я могу быть уверен только в том, что происходило со мной после недавнего возвращения с Крестов. А все, что случилось до, вполне могло и не происходить никогда. И не прятался я в разведшколе, и не бывал на Кустанае, и не спасал Яну от пиратов… А может, и вообще в Яну не влюблялся, и не летели мы с нею и с няней Аней на Дивноморье, и она вообще меня знать не знает…»

Эта мысль его просто потрясла.

Ибо если продолжать логическую цепочку дальше, то следовало начинать сомневаться во всем, что он помнил. А значит, и он мог вполне оказаться не он. И вообще у Владислава Второго не было никакого незаконнорожденного ребенка, и не приказывал император убить мать Осетра…

«Стой! – сказал себе Осетр. – Остановись! Так можно дойти до полного сумасшествия! Зачем стоило городить такой обман? Что это могло бы дать Железному Полковнику?»

Ответа на эти вопросы у него не имелось. И иметься не могло. Удивительным был даже тот факт, что такие вопросы возникли. Ибо если не верить Деду, то кому тогда вообще можно верить?…

Осетр вскочил с койки.

А вот сейчас сходим к Всеволоду Андреевичу, опутаем его «Магеллановыми Облаками» и вытянем всю правду-матку! Никуда он, голубчик, не денется! Пусть расскажет, где во всей этой истории правда, а где ложь!

И Осетр кинулся прочь из номера.

Глава двадцатая

На следующий день агенты, следившие за главным мибовцем, доложили графу Михаилу Пантелеймоновичу Кушелеву-Безбородко, что Василий Илларионович Толстой всю прошлую ночь провел в здании министерства имперской безопасности.

Если учесть, что такое происходило крайне редко – министр предпочитал ночевать под теплым бочком своей супруги Зинаиды Петровны – то оставалось сделать напрашивающийся вывод: случилось нечто весьма и весьма важное. По всей видимости, мибовские ищейки напали на след волчьей стаи.

Михаил Пантелеймонович слегка приуныл.

Похоже на то, что заочная схватка между безопасностью и внутренними делами может оказаться проигранной.

Для Михаила Пантелеймоновича это было как серпом по одному месту. Он всегда с ревностью воспринимал успехи министерства имперской безопасности. Мибовцам все доставалось с меньшим трудом, чем его людям. Они порой могли позволить себе возвыситься над законом, тогда как сотрудникам министерства внутренних дел постоянно приходилось действовать с оглядкой. Иначе те же мибовцы поднимут вой. Нет, это не тот вой, который свойственен средствам массовой информации – общественное мнение о нарушениях, как правило, и знать не знает. Но в административном и политическом смысле такая реакция была еще хуже.

Его императорское величество непременно скажет при случае: «Что же это твои парни, Михаил Пантелеймонович, опять на конституцию начихали? Подводите вы меня, граф! Аккуратнее надо работать! И без того недовольных нашей политикой – пруд пруди! А тут вы еще…»

По-свойски, конечно, скажет, с глазу на глаз. Да только радости от такой «свойскости» мало. Капля камень точит, а мнение императора – отнюдь не камень! Министры слетают с должностей и за более малую провинность. И прощает император графа Кушелева-Безбородко только за преданность его. Но преданность – фундамент для устойчивости положения довольно шаткий. Пока не найдется более преданный… Или умеющий пустить пыль в глаза…

Михаил Пантелеймонович прекрасно знал, что может за этим последовать. Если, скажем, граф Толстой покажется Владиславу Второму более преданным, чем граф Кушелев-Безбородко, вполне может последовать подчинение министерства внутренних дел министерству имперской безопасности. Все равно, если заговорщики перейдут к активным действиям, то самым лучшим вариантом в борьбе с ними будет сосредоточение силовых министерств в одних руках. Военных, правда, к этим же рукам не пристегнешь – они сами с усами, могут и переметнуться. Но МИБ и МВД в одних руках – это сила. В том числе и против военных… А потому государь вполне может пойти на это.

Михаила Пантелеймоновича такой исход устраивал только в одном-единственном случае – если во главе объединенного министерства встанет он сам…

Это будет власть! Власть не прямая, окольная, но оттого еще более основательная. Что военные? У них реальных оснований для обретения власти в своих руках нет. Разве что мятеж поднять. Но мятеж – дело незаконное, диктатор немедленно столкнется с противодействием правителей иных галактических держав. Как минимум – Великого Мерканского Ордена… А скорее всего – и других. Много найдется желающих урвать от Росской империи кусок! Вцепятся и будут грызть, пока диктатор не уйдет со сцены. На тот свет… Так что военное диктаторство – власть призрачная, хоть и подкрепленная силой армии.

А вот если у тебя компромат имеется – на всякого, кто способен оказаться конкурентом на место у кормушки, – вот это уже власть. Так что объединенное МИБ-МВД – это дар божий для его руководителя!

И потому следовало продолжать рыть землю. Но копать теперь не столько под заговорщиков, сколько под графа Толстого.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Курлов Павел Григорьевич (1860–1923) – полицейский руководитель Российской империи, генерал-лейтенант, губернатор киевский, минский, товарищ министра внутренних дел и главноначальствующий отдельного корпуса жандармов (1909–1911).

2

РОСОГБАК – Росская особая гвардейская бригада активного контакта.

3

Великий князь Роман создал бригаду «росомах».