Девушка с верхней полки

Хотя в разных духов и домовых я не верила. Но эти взрослые и дородные тётки на полном серьёзе рассказывали мне свои истории. Некоторые байки были такие складные и высокохудожественные, что сразу становилось ясно, они бродят по свету не один год, и каждый сказитель волен добавить свою интересную деталь. В общем – бред, но бред безумно интересный.

В конце концов я пообещала завести икону в своем купе – от нечисти, положить монетки в углах щитовой – для успешной продажи чайки (чайной продукции), никогда не класть ключи на стол – от ревизоров, и всегда запускать в вагон первым мужчину – для удачного рейса. Пообещала – и свалила подальше от этих сказителей, а то ещё кадилом дважды в день махать по вагону заставят. Вот на это я точно не готова.

20

– Дим, а ты веришь в вагонных?

– Ага, я их видел, – ответил парень, дожёвывая бутерброд. – Ну, то есть слышал.

– Да ладно! Ты шутишь!

– У-у, – помотал головой парень. – Чай будешь?

– И где же ты их видел? И почему их?

– Да в Москве перед рейсом в вагоне один ночевал и слышал, как по коридору тапочками шаркали. Один взрослый был, медленный и тяжёлый, а другие шаги – лёгкие и быстрые, будто детские. Дошли до двери в моё купе, постояли немного и обратно пошли. Жутковато было, но интересно. Правда, я так и не осмелился за дверь выглянуть, чтобы их увидеть. До сих пор жалею.

– Что-то не верю я, тебе показалось, наверное. А почему ты вообще в вагоне ночевал? Ты же сам из Москвы.

– Нет, Даш, не показалось. Я уверен. Посмотри за вон той дверцей, кстати, я туда кексик в начале рейса положил. Исчез?

Я заглянула за указанную дверцу, кекса не было. Всё равно не верю! Но на главный вопрос Дима мне не ответил:

– Исчез-исчез. Так почему ты в вагоне ночевал?

– Так получилось, Даш. Неудобно было домой возвращаться.

– А где ты в Москве живёшь? – может, получится из него хоть что-то вытянуть.

– Не важно. Где жил, там меня уже нет, – парень говорил весело, но видно было, что моим вопросам не рад. – Теперь я живу в поезде. И ты, кстати, тоже. Так что давай, пошли заботиться о нашем доме. Время уборки.

Ну, уборка так уборка. Вместе мы сделали это быстро. А потом Димка отпустил меня спать, чтобы ночью я была свежая, как огурчик. Прямо так и сказал. Обещал устроить что-то незабываемое.

Я немного поспала, а потом смотрела в окно. Мы прибывали в Читу. Я помнила, что здесь должна была прийти девушка, у которой день рождения, за той подозрительной посылкой. Так что сидела и подглядывала за Димой из-за шторки.

Он запускал пассажиров, как всегда улыбался и выглядел бодрячком. Когда очередь из желающих ехать в нашем вагоне закончилась, к Диме действительно подошла какая-то девушка, без билета и паспорта. Они зашли вместе в вагон, а чуть погодя вместе вышли. У девушки в руках уже был тот пакет из супермаркета. Я с облегчением выдохнула. Ну слава богу! Он мне не соврал.

Как только поезд тронулся, Дима заглянул в купе отдыха:

– Проснулась уже? А у меня есть для тебя подарок!

Парень достал из-под тюка с бельём на верхней полке чёрный бумажный пакет и протянул мне:

– Надень, пожалуйста, под форму и жди меня тут. Я приду, когда все спать улягутся.

Заговорщически подмигнул и убежал. А я с любопытством открыла пакет. Бельё!!! Там было красное кружевное бельё и чёрные чулки с поясом! Странное сочетание, ну да ладно. Красный полупрозрачный корсет и низ, состоящий из маленького треугольника и верёвочек. Ещё в пакете была чёрная карточка интим-магазина. И когда он успел только это купить? Вряд ли вёз из самой Москвы в надежде, что когда-нибудь пригодится. Да и размер мой. Правда фигура у меня стандартная – эска, но всё же. Так, ладно! Нужно сбегать в душ, а потом буду исполнять чудные фантазии своего кавалера. Интересно, что он задумал?

Рубашку я надевать не стала, только юбку и пиджак. А под горло шарфик повязала, чтобы голая шея в глаза не бросалась. Волосы собрала в пучок, а сверху нацепила свою форменную шапочку-пирожок. Подкрасила губы и уселась на стол лицом к двери в ожидании Димы.

Он зашёл в купе и ухмыльнулся при виде меня. Поцеловал в губы и пересадил на полку. А на столе поставил бутылку шампанского, стаканы, коробку с конфетным ассорти и ноутбук. Включил негромкую музыку и обернулся ко мне:

– Я хочу, чтобы ты запомнила меня и свой первый День Железнодорожника. Поэтому мы сделаем кое-что особенное. Вместе. Будет немножко неудобно сначала, но ты должна мне подыграть, иначе ничего не получится, согласна?

Парень говорил так сладко и проникновенно, что хотелось на всё соглашаться. Поэтому я охотно закивала. Он довольно заулыбался и прикусил нижнюю губу.

– Но сначала мы выпьем шампанского! Сегодня наша ночь!

Он открыл бутылку и разлил по стаканам шампанское. Холодное шампанское! И не пару глоточков, как днём на корпоративе, а щедро, до самых краёв, будто решил меня напоить. Шампанским, ага.

На ноутбуке играли песни… про поезда, естественно. Но не шансон, который включал начальник поезда, а лёгкая и приятная попса. Мы пили небольшими глоточками, сидя рядом в полутёмном купе, и смотрели друг на друга. Взгляд Димы был загадочным, он часто соскальзывал с моих губ на шарфик и опускался по пиджаку к юбке. Иногда парень чуть заметно облизывался, наверняка представляя меня в том бельё, что подарил. А я была одновременно и смущена и безумно довольна, а ещё, кажется, быстро захмелела. В голову проник лёгкий туман и я без конца улыбалась. Мы сидели молча, а когда шампанского в стаканах не осталось, Дима прошептал:

– А теперь мы станцуем железнодорожный стриптиз! Вместе!

И поднял ошарашенную меня с полки, поставил в полуметре от себя, больше просто размеры купе не позволяли, и начал двигаться.

Это было волнующе… и забавно. Парень явно прикалывался, при этом расстёгивая пуговки рубашки и двигая бёдрами. Я хихикала и повторяла его движения, только на женский лад. Ноутбук рассвечивал нас и стенки купе разноцветными огоньками, было красиво, весело и прикольно. И этот туман в моей голове, которого в какой-то момент стало слишком много.

А дальше я смутно помню. Вспышки фотоаппарата на разных стадиях раздевания, нежные руки и страстный шёпот… Музыка, огоньки, ещё пузырьки шампанского…

Честно признаться, в ту ночь мы вообще забыли про пассажиров. А они забыли про нас. Наверное. Потому что в дверь никто не стучался и на единственной остановке никто не выходил.

А когда я проснулась утром, Димы в купе уже не было. Поезд стоял в Улан Удэ, и мой ночной стриптизёр (наверняка всё ещё в тех трусах с паровозиком) уже при полном параде встречал пассажиров. Чуть припухший со сна, но безумно довольный.

21

– А-а, чёрт подери! И вы туда же! – зарычал начальник поезда, запуская обе пятёрни в волосы. – В Слюдянке ревизоры сядут, а у меня вся бригада с бодуна! Во всех вагонах свинарник!

Судя по лицу, Андрей Евгеньевич тоже отмечал ночью праздник. Мы с Димой переглянулись и еле сдержали улыбки. Начальник сердится, а мы и в самом деле виноваты, негоже улыбаться.

– Точно ревизоры будут? – уточнил Дима.

– Да, по сигналке передали. Я попробую договориться, но обещать не могу. Готовьте как всегда. И чтоб в документах порядок был!

Начальник умчался дальше, а на меня вдруг напала тревога:

– Дим, насколько всё серьёзно? Я про ревизоров и не слышала даже раньше.

– Ну как сказать, серьёзно. Даже если в вагоне и в документах идеальный порядок, эти товарищи найдут, к чему прикопаться. И тогда – пиши объяснительные и оставайся без премии или даже штрафы плати. Другое дело, что по поезду они редко ходят. Обычно начальник стол накрывает и откупается. Так что нам проще собрать по пятьсот рублей с вагона и не переживать. Но порядок навести всё равно нужно, иногда ревизоры очень принципиальные попадаются.

– Ага, – грустно протянула я.

Было уже десять утра, а мы ещё только завтракали. Кое-кто после бурной ночи спал почти до девяти и только-только начинал раскачиваться. Я даже форму ещё не одела, сидела в спортивном костюме со стаканом кофе в руках и мучительно вспоминала ночное веселье. Что-то не давало покоя, но что именно, я вспомнить не могла.

Зато другой кое-кто уже бодренько принял на борт восемнадцать бабушек и одного дедушку с баяном в чехле, какой-то ансамбль ехал на фестиваль в город Новосибирск. Они заняли четыре купе подряд – почти полвагона – и сейчас шумно и весело раскладывали свои вещи.

– Дашка, просыпайте скорее! Слюдянка через три часа, а работы у нас много. Как назло, я вчера на бумаги забил, а лушку надо обязательно заполнить. Ещё и этот ансамбль песни и пляски вписать. (*лушка – бланк Лу-72, один из главных документов отчётности проводников)

– Тогда я пошла убираться, – вздохнула грустно, – пять минут и буду готова.

– Отлично, – Дима чмокнул меня в нос и ушёл в служебное купе.

Было такое впечатление, будто мы реально перевозили свиней. Потому что шкафы для мусора не закрывались и из них свисали банановые шкурки и торчали пакеты, а на полу были рассыпаны крошки. Конечно, тут мы с Димой тоже виноваты. Если бы опустошили их пару раз за ночь, как и положено, такого бы не было. Ну ничего, заменила пакеты и заглянула в левый туалет. Мама дорогая! Такое ощущение, что кто-то выливал Доширак в унитаз прямо с порога и очень хорошо промазал. Потому что жирные волнистые червячки лапши расползлись по всей комнатке, а кое-где свисали со стен. Это ж надо догадаться, а? Я машинально заглянула в зеркало и увидела там своё очень шокированное выражение лица. Сглотнула и осторожно открыла дверь во второй туалет. Уф! Тут Доширака не было. И выглядело не так плохо. Только заполненная доверху мусорка, несколько клочков бумаги на полу и разводы на зеркале и стенах. Видимо, все пользовались именно этим туалетом, не рискуя заходить во второй. Странно, что никто не приходил и не жаловался лично нам. Так, ладно, нет времени раздумывать. Быстренько прибрала и помыла, заменила рулоны бумаги на полные и вышла в тамбур. А тут, видимо, всю ночь курили толпами. Эх…

К двенадцати со всем этим ужасом было покончено, и я сняла халат для уборки.

А Диму в это время осаждали бабушки. В служебном купе и коридорчике рядом толпилось человек пять, и пока он готовил им целую гвардию стаканов для чая, они засыпали его вопросами:

– А какая следующая остановка?

– А мы там долго стоять будем?

– А вы частушки любите? Хотите наши послушать?

– А в поезде вагон-ресторан есть?

– А там не сильно дорого?..

Мне было всё это отлично слышно в купе отдыха, и выходить оттуда я не решалась. Решила подождать, пока любопытные старушки разойдутся, чтобы не толкаться там. Вдруг заметила, что из Диминого рюкзака торчит уголок ноутбука. Сердце тут же забилось быстрее, и я оглянулась на дверь: прикрыта плотно, а Дима там занят и точно сейчас не войдёт. Это мой шанс! Трясущимися от волнения руками достала ноутбук, раскрыла крышку и, затаив дыхание, нажала кнопку включения. Несколько секунд ничего не происходило, но кнопка подсветилась, так что я просто ждала, слушая громкий стук своего сердца. Вдруг раздался звонкий «Плим!» и на экране показалась надпись: «А любопытной варваре на базаре нос оторвали!» – и смайлик с высунутым языком. Я тут же захлопнула крышку и сунула ноутбук на место, вытирая об юбку потные руки. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Попалась!!!

Пару минут глубоко подышала, пытаясь совладать с паникой. Ну вообще-то, ничего страшного не произошло. Я попыталась – и потерпела неудачу. Диме вовсе не обязательно об этом знать. Снова достала ноутбук и открыла крышку. Экран был чёрным, но кнопка включения горела, значит, компьютер уснул. Разбудила его нажатием энтера, а потом выключила совсем. Аккуратно засунула в рюкзак. Всё!

Натянула улыбку на лицо и вышла в коридор. Дима наливал чай в стаканы.

– Поможешь? Тут последний остался, – парень показал взглядом на один из подносов с пятью полными стаканами, – этот в пятое купе, а я в шестое понесу.

Я кивнула, взяла поднос и осторожно пошла по проходу.

– Пожалуйста. Приятного аппетита!

У бабусек намечался пир. Стол был завален конфетами, пряниками и румяными пирожками.

– Спасибо, Дашенька! – ласково сказала одна из бабушек, посмотрев на мой бейджик. – Угощайся пирожками! Таких ты точно не ела! С морковочкой, по старинному рецепту.

– Спасибо, не стоит, – засмущалась я.

– Бери-бери, не тушуйся! А то вон худенькая какая! На работе вас поди и не кормят нормально!

– Да кто ж нас тут кормить будет? – улыбнулась я. – Сами с усами. Спасибо большое.

Взяла один пирожок и убежала. Знаем мы их, кормилиц этих. Моя бабуля такая же. Сначала пирожочек, потом второй, потом супчику, потом котлетку, потом салатика, потом пирог с мясом. А потом изумлённо: «Да ты ж не съела ничего! Давай-давай, наедайся! Мужики – не собаки, на кости не бросаются!» И не переспоришь ведь!

Через пару минут в служебку зашёл Дима с таким же румяным пирожком в руках. Видимо, его тоже худеньким посчитали. Увидел меня с полным ртом и ухмыльнулся:

– Пирожки – это хорошо, – а потом добавил строго: – но мало. Женщина, ты меня кормить вообще собираешься?

22

– Чего? – притворно возмутилась я. – Вообще-то это ты у нас главный поездной повар! Или кок? Как правильней будет?

– Ты мне зубы не заговаривай! Когда готовить будешь? У меня там целая сумка продуктов! – парень говорил строго, но глаза при этом улыбались и смотрели на меня с нежностью.

– Не люблю готовить, – вздохнув, призналась я. – А у тебя в тот раз такая гречка вкусная получилась, просто пальчики оближешь! Может, побалуешь меня ещё своей стряпней?

Правильная доза лести всегда помогает уговорить, а если ещё сдобрить её нежным поцелуем, у вас будут все шансы на успех. Вот и Дима размяк от поцелуя, а потом, глядя в мои умоляющие глаза, согласился покашеварить. Правда, не просто так.

– Ладно уж, обед за мной. А с тебя тогда – массаж! Спинку мне разомнешь хорошенько, согласна?

– И не только спинку! – хитро улыбнулась я. – Только ты меня накорми сначала.

А вот и Слюдянка. Пока Дима возился с гречкой, я вышла на платформу. Просто стояла и наблюдала за людьми. В наш вагон посадки не было, но люди выходили. Кто-то покурить, кто-то размять ноги, а кто-то спешил до ларька за чем-то жизненно необходимым. За две минуты до отправления я предложила пассажирам заходить.

Машинально пересчитала входящих – восемь человек. Странно. Выходило вроде бы шестеро. Билеты мне никто не показывал, все вошли уверенно. Я запаниковала. Зайцы!!! Сейчас поезд тронется, и они останутся в вагоне. Придут ревизоры – и нам конец!

Что же делать? Отмахнувшись от Димы, быстро прошла по вагону. Все на местах, но в туалетах занято.

Ещё раз прошла по вагону, теперь уже медленно. Так и есть, все места заняты. Кто тогда в туалете? Поезд дернулся и медленно покатился. Метнулась обратно к туалетам – оба свободны. Ну не бывает так! Я же видела!

Возле служебки меня перехватил Дима:

– Эй, ты чего как полоумная по вагону бегаешь? – спросил ласково, заглядывая в глаза.

Ну правильно, с полоумными именно так и надо разговаривать – промелькнуло в голове. И будто специально, чтобы подтвердить его подозрения, я вытаращила глаза и зашептала:

– У нас в вагоне зайцы!!!

– Да ну! – не поверил парень. – Белые? Или серые?

– Иди ты! – обиделась я. Ещё и потешается надо мной. Но дело-то серьёзное, надо рассказать: – Зашло два лишних мужика. Лица я не разглядела, потом только поняла, что выходило шестеро, а зашло восемь. Пошла проверять, а они в туалете заперлись. А потом исчезли!

Выпалила всё шепотом на одном дыхании, а Дима слушал меня, старательно пытаясь сохранить серьёзный вид. Но не смог и всё-таки расхохотался, прижимая меня к себе.

– За бдительность тебе пятёрка, а вот за панику – двойка! Надо было сразу у меня спросить. Они сказали, что из соседнего вагона, зашли вместе с приятелями, ну а в туалет по пути завернули.

– А ты их билеты проверял? – не унималась я.

– Нет, конечно. В любом случае, у нас в вагоне никого лишнего нет, а остальные пусть сами разбираются.

– А если ревизоры найдут?

– О, кстати, я в штабной пошёл, документы отнесу. Евгеньич на лайтовый вариант проверки договорился. Так что не придут к нам, не волнуйся!

Стоило Диме уйти, как в вагоне начался беспредел. Старушки решили устроить репетицию. Дедок достал из чехла свой аккордеон, уселся поудобнее на боковушке, а бабульки расселись вокруг него. И запели. Громко, звонко, задорно! На весь вагон звенели веселые народные частушки, через одну похабные или матершинные. Некоторым просто сидеть и петь показалось недостаточно, и они пустились по вагону в пляс.

А я в ужасе смотрела на это и не знала, что делать. Ансамбль репетировал – дело нужное, старички веселились – дело хорошее. Но всё это было ужасно громко и наверняка мешало кому-то из пассажиров. Не все ведь любители народного пения.

Кто-то смеялся, кто-то хлопал, а одна мамочка зажимала руками ушки пятилетнему ребёнку и смотрела на меня очень укоризненно: типа разберись с этим и побыстрее.

Я честно попыталась! Но меня тут же захватили в пляс и закружили в узком пространстве коридорчика. Бойкая сухонькая старушка улыбалась мне так, будто не видела сотню лет и неимоверно счастлива. И мне очень неловко было просить её перестать, да и вряд ли бы меня услышали.

Минут через двадцать вернулся Дима и в шоке застыл в начале вагона. Быстро оценил ситуацию, протиснулся к деду и положил ему руку на плечо. Музыка тут же кончилась, бабули подтянулись в кучку и молча воззрились на Диму.

– Начальник пришёл, – хитро шепнула мне одна из них.

– Так, дорогие дамы и господа! Я всё понимаю, вы хотите поделиться с нами своим творчеством, но здесь не подходящее место. Некоторым пассажирам вы мешаете отдыхать, поэтому я вынужден просить вас закончить концерт и разойтись по своим купе. Думаю, все согласятся, что артисты вы замечательные, и мы дружно поблагодарим вас за выступление!

Дима захлопал, остальные пассажиры присоединились. Ансамбль разочарованно раскланялся и вернулся к своим занятиям – картам, вязанию и семечкам. А я наконец выдохнула. Ну какой же Дима молодец! Когда-нибудь и я тоже так смогу!

23

– Здравствуйте! А можно с вами документы до Красноярска передать? Там мама встретит.

– Извините, нам передачи принимать запрещено, – ответила я как можно строже и оглянулась.

Основной поток иркутских пассажиров уже прошёл, несколько человек вышли покурить и стояли довольно далеко. Видимо, девушка специально дождалась, когда рядом со мной никого не будет.

– Ну пожалуйста! Тут очень важные справки, маме их завтра в соцзащиту надо отдать, а то ничего не получится и потом их по-новой придётся выписывать!

Она чуть не плакала, и мне стало её жаль. Красный пластиковый конверт размером с тетрадку в её руках выглядел вполне безобидно. Да и девушка была совсем обычная. Но правила есть правила, я не могу подвергать опасности пассажиров.

– Девушка, я вам очень сочувствую, но ничем помочь не могу. Извините, мне нельзя.

– Ну это же всего лишь бумажки! Вот, смотрите, я вам покажу! – она трясущимися от волнения руками стала вытаскивать из папки белые листки.

Теперь уже и я занервничала. Что ж она не поймёт никак? К нам уже направлялась пара мужчин с паспортами, нужно их места проверить, а эта девушка тычет мне в нос своими справками.

– Здравствуйте! Что-то случилось?

Ух, слава богу, Дима вышел, сейчас он со всем разберётся.

– Девушка просит передать в Красноярск документы, а я ей объясняю, что нам запрещено принимать передачи, – объяснила ему.

– Ясно. Давайте чуть в сторону отойдём, не будем мешать пассажирам, – Дима взял девушку под локоть и отвёл в сторонку.

А она, глядя на него с надеждой, стала опять показывать свои справки и что-то объяснять. Я пыталась подслушивать, но подошли пассажиры, а потом ещё и ещё, и я отвлеклась. Краем глаза заметила, как девушка направилась к вокзалу, а Дима зашёл в вагон.

Следующие два часа прошли спокойно. Бабуськи дружной толпой ушли в вагон-ресторан и не дёргали нас, задавая по миллиону вопросов. А остальные пассажиры занимались своими делами. Мы перекусили и Дима пошёл спать, оставив вагон на мне до полуночи.

– Надеюсь, в вашем вагоне есть кондиционер, я не собираюсь трое суток вонючие носки нюхать.

– И вам здравствуйте! – попыталась улыбнуться я. – Кондиционер есть, не волнуйтесь.

Девушка напротив скривила губы и протянула мне свой паспорт. Королёва Виталина Геннадьевна, угу. Я еле сдержала улыбку:

– Место 27, проходите, пожалуйста!

Ручка с шикарным маникюром на длинных ногтях забрала паспорт. Девушка развернулась, взметнув белые волосы с чуть розоватым оттенком, и покатила свой белый чемоданчик к вагону, а я обратилась к следующему пассажиру. Пожилая женщина качала головой, протягивая мне паспорт:

– И где только таких делают!

– Помогите мне! – раздался капризный голос. – Тут высоко, я не подниму чемодан!

Я оглянулась. Мужчин рядом с нами не было, значит, она обращалась ко мне. Блин. И не откажешь, нажалуется ещё. Я вздохнула и подняла чемодан на ступеньки. Тяжёлый, собака.

– Пожалуйста! – оставаться вежливой становилось всё труднее.

Девушка пошла в вагон, цокая своими шпильками, и даже не поблагодарила. А я пожала плечами и вернулась к пожилой женщине.

– Бедненькая, не просто вам тут работается. Люди всякие бывают.

– Ничего, я привыкла, – улыбнулась я, хотя ситуация и правда была неприятная.

Десять минут до отправления. Я стояла, разглядывая вокзал, и думала о том, что сделаю в первую очередь, когда поезд тронется. Дима уже спит, а ночью буду спать я. Так что все вечерние дела сейчас на мне одной. И тут в голове стукнуло: место 27, там ехал мужик, бельё мне не сдал, спал до последнего, а значит – там ещё всё застелено! Чёрт! Сейчас эта девка ещё и ругаться будет, что место не готово! Королева, блин! Снежная. А что – точно ведь! Блондинка с манией величия, села на станции Зима. Да ещё и одета во всё белое – джинсы, плащ, туфли. Только шейный платочек был голубой, под цвет глаз. Да и фамилия – Королёва. Мне вдруг стало весело: снежная королева в нашем вагоне, надо будет Диме рассказать.

Когда поезд тронулся, я первым делом побежала к месту 27 с новым комплектом белья. И остановилась в недоумении. Девушка уже легла спать. Видимо, решила, что это уже для неё застелено. И что делать? Я переглянулась с пассажирами. На соседнем месте сидела молодая приятная женщина, она подмигнула мне и махнула рукой. Типа. да пусть так спит. Видимо, Королёва не слишком приветливо себя повела с соседями, и они не стали ей рассказывать, что постельное использованное. Да уж, дилемма. Если её разбудить и объяснить ситуацию, боюсь, она разорётся, и тогда попадёт всем. Может быть, лучше промолчать? Не буди лихо, пока спит тихо.

Я кивнула молодой женщине и посмотрела на мужика с верхней полки. Он тоже выразил согласие на обман. И тогда я со спокойной совестью ушла. Так ей и надо.

Следующие три часа были ужасно суматошными. Сначала наш ансамбль песни и пляски захотел попить чаю. А это девятнадцать стаканов с кипятком, которые нужно было разнести по купе, и ещё целый поднос сладостей. Вдобавок ещё оказалось, что круассаны у нас кончились, и четырёх штук не хватает. Я заглянула к Диме, чтобы спросить что делать, но парень так крепко спал, что я не решилась его будить. Предложить бабушкам альтернативу я тоже не могла, остались только сникерсы и заварные каши. Побежала к девочкам в соседний вагон. На дежурстве была Маргарита:

– Привет! А скажи, пожалуйста, что делать, если у меня чайка закончилась, а пассажиры просят?

– Не бывает такого, – хмыкнула Рита. – Чего хотела?

– Бывает. У нас полвагона бабусек, они командировочные тратят. Мне четыре круассана не хватило. Я пообещала им, что принесу.

– Везучая ты, – завистливо буркнула Рита и залезла в свой шкаф. – У меня есть круассаны. Могу продать.

– Ой, спасибо!

– Деньги только сразу принеси. А потом в штабной сходи и ещё чайки возьми, у них должен быть запас.

Я схватила круассаны и побежала к себе, потом опять к Рите с деньгами, а потом, повесив на дверь записку, что вернусь через пятнадцать минут, побежала в штабной вагон.

Там нас с Димой похвалили за хорошие продажи, вручили ещё пакет сладостей и посоветовали продолжать в том же духе. Было очень приятно, и я поняла вдруг, как нам повезло с этим ансамблем. Пусть и шумные они, и внимания много требуют, но зато с их помощью мы план по продажам выполнили.

И такая довольная жизнью, пусть и немножко взмыленная от беготни, я приступила к уборке. Скоро все начнут спать укладываться, надо спешить.

А в туалете меня ждал сюрприз. Очень неприятный и очень знакомый. Снова кто-то прямо с порога выплескивал лапшу. В бешенстве я собирала со стен и унитаза этих червячков и не могла понять: ну как на такое могло мозгов-то хватить? Что за свинья-то такая с нами едет? Вроде бы почти все пассажиры со вчерашнего дня поменялись. Те, кто остался – выглядят приличными людьми. А может, кто-то сознательно мне гадит? Но за что? Я же стараюсь, вежлива со всеми, всё, что надо, делаю… Так обидно стало, что я чуть не расплакалась, но взяла себя в руки и закончила уборку.