bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 7

– Пожалуй, стоит навести о нем в городе справки, – подумав, кивнул князь. – И ты права. Он действительно гордится своей фамилией. Займусь этим завтра же.

За разговором они и не заметили, как автомобиль вкатился на окраину города. Сообразив, что пора принимать решения, князь наклонился вперед и, окликнув водителя, приказал:

– Ермолай, сначала едем на подворье. А потом отвезешь улан в казармы.

Они сняли дом у вдовы купца, так что в распоряжении княжеской четы были и сад, и конюшни, и добротный сарай, куда водитель загонял на ночь машину. Кавалькада из пяти коней последовала за автомобилем. Спустя еще четверть часа они въехали во двор. Едва выбравшись из машины, князь отправил слугу за доктором и, передав спящую дочь няньке, принялся распоряжаться. Дождавшись, когда казак привяжет коней у коновязи, он жестом подозвал его к себе и с ходу спросил:

– Сколько вы хотите за свою добычу?

– Кони молодые, к тому же не кованые. Зато здоровые. Но серьезно тут только полукровка стоит, – задумчиво протянул юноша, явно не ожидавший такого вопроса.

– За троих по сорока рублей на ассигнации смело просить можно. А вот полукровку и за сто двадцать с руками оторвут, – вступил в разговор улан, оставшийся без лошади.

– Торговаться не стану. Не барышник, – отрезал князь. – За троих по пятьдесят, а за этого красавца еще сто пятьдесят. С уздой и седлами. Итого триста рублей ассигнациями. По рукам?

– Согласен, – решительно кивнул юноша.

– Эх, – с досадой выдохнул улан, который явно присматривал одного из коней для себя.

– Вы по моей вине остались без лошади, – повернулся к нему князь. – Выбирайте себе любого из тех трех.

– Ваше сиятельство, да я ж с вами по гроб жизни не расплачусь, – растерянно пролепетал солдат.

– Это мой подарок. За смелость. Это по моей вине вы без лошади остались, мне и платить. А еще по три рубля на пропой каждому. Премия.

– Спаси Христос, ваше сиятельство, – кособоко от ранения поклонился улан и поспешил к лошадям.

– Буланого бери, – посоветовал казак, снимая с коней переметные сумы и свои вещи. – С виду неказистый, но спокойный, выносливый и быстрый. А главное, здоров.

Внимательно выслушав совет, улан ловко осмотрел коня и, одобрительно кивнув, отвел его в сторону. Николай Степанович наблюдал за парнем, мысленно удивляясь, как легко, словно так оно и должно быть, казачок заставляет подчиняться себе самых разных людей. Еще одной загадкой для него стал способ, которым обыватели умудряются узнать последние новости. Особенно если они не очень хорошие. Не успел приехавший доктор заняться ранами солдат, как во дворе появились комендант гарнизона Ессентуков и полицмейстер города.

Но если коменданта интересовали его подчиненные и он доставал вопросами врача, то полицмейстер попытался насесть на казака и самого князя. Заметив, как опасно сузились глаза паренька, Николай Степанович отозвал полицмейстера в сторону и, предъявив ему грозную бумагу от самого генерал-губернатора, задал вопрос, что называется, в лоб:

– Чего вы добиваетесь, милостивый государь? Парень спас меня и мою семью от плена, а возможно, чего и похуже. Хотите сделать его в этой истории крайним?

Не ожидавший такого кунштюка полицмейстер растерянно крякнул и принялся утирать лицо платком, собираясь с мыслями. Что ни говори, а предъявленная ему бумага ясно говорила, с таким свяжись, и костей не соберешь. Наконец, решившись, он вздохнул и, убирая платок в карман, ответил:

– Признаться, князь, это был бы лучший выход для всех. Горцы объявят кровную месть, и спокойным временам придет конец. А мы сейчас не в том состоянии, чтобы снова ввязываться в долгую войну. А месть они объявят. Особенно если не смогут вернуть тела своих погибших. Так что было бы лучше обойтись малой кровью.

– Вы в своем уме, любезнейший? – прошипел князь, и в голосе его лязгнул металл.

– Вы не знаете местных реалий, ваше сиятельство, – огрызнулся полицмейстер.

– Зато я знаю, что императорская гвардия своих не выдает. А еще я знаю, что борьба с бандами – это ваша прямая обязанность. И еще. Князья Воронцовы-Ухтомские никогда ни у кого в должниках не ходили. И закрывать свои долги подобным образом есть урон дворянской чести.

Не найдя, что ответить, полицмейстер крякнул и, покачав головой, спросил:

– Вы позволите мне допросить его?

– В моем присутствии, – жестко отрезал князь.

– Как пожелаете, – сдался полицмейстер и направился к сидевшему у коновязи юноше.

– Ты их хорошо рассмотрел? – начал он, едва подойдя к парню.

– Да.

– Какие-нибудь родовые знаки или гербы на телах или вещах были?

– Нет, – подумав, качнул Григорий головой. – Это вообще не набег был.

– А что тогда?

– По всему видать, дядька молодых воинов в поле вывел, чтобы дать пороху понюхать и крови попробовать. Что кони, что сбруя, что оружие, все без клановых знаков. Да и собрано словно с бору по сосенке. Они потому и проиграли, что первый бой был. Стреляли куда попало, а не туда, куда надо. Прицельных выстрелов было всего четыре. По солдатам да вторым залпом, по машине, когда водителя и лакея ранили. А уж когда князь с водителем отстреливаться начали, совсем растерялись, – решительно высказался парень, и полицмейстер только удивленно покосился на князя.

– Это как же ты все это понял? – спросил он, дождавшись утвердительного кивка от князя.

– А я по пальбе их и нашел, – пожал парень плечами. – А уж то, что я смог им за спину зайти, само все рассказало.

– А ты что, из пластунов? – уточнил полицмейстер, рассматривая его нагайку.

– Батя пластуном был. А я так, недоучка, – вздохнул парень.

– Ясно, – буркнул полицмейстер, хотя ничего ясного тут не было. – Ладно, посмотрим, что дальше будет. Что собираешься с оружием делать?

– Продам. Мне одному столько не надо. Да и не то это оружие, чтобы за него держаться.

– Один на базар не ходи. Соберешься продавать, сначала в полицейское отделение зайди. Я с тобой своего человека пошлю.

– Не стоит беспокоиться, ваше превосходительство, – усмехнулся князь, моментально сообразив, что тот задумал. – Сам с ним схожу. Заодно посмотрю, что у местных оружейников интересного есть, да патронов заодно прикуплю.

– Как пожелаете, – скривился полицмейстер, не сумев сдержать разочарования.

– Если у вас все, то не смею больше задерживать, ваше превосходительство. Думаю, дел вас после этого нападения прибавится.

– Это уж несомненно, – мрачно протянул полицмейстер и, слегка поклонившись, направился к воротам.

– Дам вам один совет, друг мой, – повернулся князь к юноше, дождавшись, когда тучная фигура скроется за поворотом. – В ближайшую неделю этого двора лучше не покидайте. Во всяком случае, один. Не нравится мне этот служака.

– Да мне, кроме базара, больше и идти тут некуда, – грустно вздохнул парень.

– Не переживайте, юноша. Вы спасли меня и моих девочек от смерти или чего еще похуже. Так что отныне принять участие в вашей дальнейшей судьбе я считаю своим долгом.

– На службу возьмете? – с интересом спросил парень.

– О службе мы еще побеседуем. А пока я предлагаю вам собрать все это добро и отправиться в отведенную вам комнату. Я приказал баню затопить. Помоемся, а за ужином все вместе и поговорим, и подумаем, как дальше быть. Думаю, кроме службы, у вас найдутся и более интересные мысли на будущее. Наверняка что-нибудь интересное да найдется. К тому же я о вас вообще ничего не знаю.

– Так спрашивайте, мне скрывать нечего, – равнодушно пожал плечами казак.

– Обязательно спрошу, – улыбнулся князь. – Уж очень вы необычный человек.

* * *

Долгого разговора вечером не получилось. Все слишком устали от богатого на события дня. Так что после завтрака, дождавшись, когда няньки заберут девочек, Николай Степанович и его супруга вызвали своего спасителя в столовую и, приказав подать чаю, устроили парню форменный допрос. К чести юного казака, выдержал он это испытание достойно, отвечая на все вопросы подробно и называя все требуемые имена.

В итоге, устав от этого разговора, князь отхлебнул остывшего чая и, отставив чашку, решительно подвел итог:

– Что ж, Григорий. Вы сумели полностью удовлетворить наше любопытство. Должен принести вам наши извинения за подобный напор, но прошу понять нас правильно. Рыцари, спасающие прекрасных дам от разбойников, остались только в романах. А вы поспешили на помощь не только дамам, но и мне.

– Пустое, ваше сиятельство. Я ж понимаю, что вы меня первый раз в глаза видите. Оттого и вопросы.

– Я рад, что вы так откровенны, – кивнув, усмехнулся князь. – А теперь я хочу сделать вам одно предложение и надеюсь, вы его примете.

– Сначала послушать надо, – моментально насторожившись, ответил юноша.

– Вы не по годам рассудительны. И это мне очень нравится. А предложение мое заключается в следующем. По приезде в Петербург вы, молодой человек, отправитесь в ремесленную школу. Тяга к технике, как вы сами сказали, у вас есть, а мне в мастерских требуются грамотные мастера. А еще больше толковые инженеры. Так что после окончания школы я оплачу ваше обучение в политехническом университете. Заодно, обучаясь там, вы будете работать. Это даст вам возможность достойно жить и совмещать образование с практикой. Вам это интересно?

– Учиться всегда интересно, – задумчиво протянул Гриша. – Только на кого именно я учиться буду?

– На механика.

– Вообще-то, я больше по оружию, – смутился парень.

– Ну, вспоминая ваше прошлое, это не удивительно. Но открою вам один секрет. Сейчас идет война не на поле сражения, а в торговле. Точнее, в индустриальном развитии стран.

– Чего?

– Это значит, что у какой страны техника лучше, значит, та страна и сильнее. А самое главное, сейчас идет спор, в какую сторону эта самая техника будет развиваться. Кто станет первым. Двигатель внутреннего сгорания или внешнего, и что победит: паровые двигатели или какие-то другие.

– Интересно. Про паровозы я слышал. Двигатель на керосине видел. А вот про двигатель внешнего сгорания первый раз слышу, – проворчал Гриша, почесывая в затылке.

– Вот начнешь учиться и узнаешь, – улыбнулась Лиза. – Так что? Согласен? Тебе это интересно?

– Интересно-то интересно, но только вам это все зачем? – неожиданно спросил Григорий, глядя князю прямо в глаза.

Потом его взгляд сместился с него на княгиню, и Елизавета зябко поежилась под этим внимательным, словно пронизывающим взглядом. Не ожидавшие подобного вопроса, заданного прямо в лоб, супруги растерялись. Сообразив, что здесь и сейчас нужно говорить только правду, Лиза выпрямилась, вздохнула и, сцепив пальцы в замок так, что они побелели, тихо ответила:

– Мы нуждаемся в тебе.

– С чего это? – растерялся парень. – Вы уж простите, сударыня, если я чего не так говорю или спрашиваю. То не со зла и не ради обиды. Просто говорю, как умею и как думаю.

– Ничего. Я знаю, – бледно улыбнулась княгиня. – А нужда наша вот в чем. Николя уже получал в свой адрес угрозы. А теперь, после нападения, я очень боюсь, что кто-то попытается причинить вред девочкам.

– Это все только предположения, но ради спокойствия Лизы я готов согласиться, – быстро добавил Николай Степанович. – К тому же я и правда обязан вам, Григорий. Да и выгода у меня тут прямая.

– Это какая же? – быстро спросил парень.

– Я вкладываю деньги в ваше обучение и получаю своего специалиста для мастерских. К тому же, пока вы будете учиться, жалованье ваше будет только половинчатым. Тем более что жить вы будете в нашем доме. Вот вам и выгода. Да и деньги вкладывать по большому счету небольшие придется.

– Так вы согласны? – снова спросила Лиза.

– Признаться, я о таком и мечтать не мог, – усмехнулся Гриша. – Думал, в лучшем случае конюхом пристроюсь. Согласен.

– Вот и отлично, – разом повеселев, потер руки князь.

– Слава богу! – выдохнула Лиза, улыбнувшись.

– Только… – начал было Гриша, но договорить не успел.

В комнату вошел лакей и, поклонившись князю, доложил:

– Ваше сиятельство, у ворот стоит какой-то старый казак и требует встречи с вашем гостем, – сообщил он, покосившись на парня.

– Что за казак? – не понял князь.

– Старый, одноногий, с крестами, – недоуменно пояснил лакей.

– Это он со мной, что ли, поговорить хочет? – сообразил Гриша. – Так я ж тут никого и не знаю.

– Точно так-с, – величаво кивнул лакей.

– Ну, так зови, – развел князь руками.

– Негоже, ваше сиятельство, старику к мальчишке ходить. Тем паче ветерану с наградами. Сам спущусь. А ежели что, так в комнате, что мне отвели, поговорим, – быстро ответил Гриша, легко вскакивая со стула.

Проводив его удивленным взглядом, Николай Степанович задумчиво хмыкнул и, поднявшись, негромко сказал:

– Пожалуй, мне тоже не помешает взглянуть на этого старика. Тем более что наш друг говорил, что никого в городе не знает.

Спустившись, князь быстро вышел на крыльцо и, пройдя через двор, с интересом уставился на седого словно лунь казака с окладистой бородой, лихо закрученными усами и полным георгиевским бантом на груди.

«И, правда, старый ветеран», – подумал князь, рассмотрев деревяшку вместо левой ноги.

Между тем казак, прищурившись, внимательно рассматривал стоящего перед ним юношу. Потом, кивнув собственным мыслям, ветеран подступил поближе и, заглянув парню в глаза, спросил:

– Это, значит, ты четырех абреков у ручья нагайкой положил?

– Я, дяденька, – коротко кивнул Гриша.

– Любо, – одобрительно кивнул ветеран. – А звать тебя как, герой?

– Григорий Серко. Михайлов сын.

– А деда твоего как звали? – не унимался старик.

– Силантием крестили, а люди звали Силантий травник.

– От, значит, как, – грустно улыбнулся ветеран. – Да уж, видать, и вправду судьба.

– О чем это вы, дяденька?

– Знавал я деда твоего. Да и сказать по правде, живу до сих пор только его рукам благодаря. Вот что, парень. Приходи завтра в казармы. Как в ворота войдешь, по левую руку сторожку увидишь. Там меня и найдешь. А часовому на воротах скажешь, что к Василию Ломакину идешь. Они пропустят. И собачек не бойся. Не тронут. Придешь?

– Приду. К полудню буду, – кивнул Гриша.

Снова кивнув, ветеран развернулся и не спеша заковылял к центру города. Проводив его взглядом, Гриша задумчиво почесал в затылке и, резко повернувшись к князю, сказал:

– Рассказал бы кто, не поверил.

– Ты его знаешь? – спросил князь.

– Нет. Он сказал, что деда моего знал. Вот теперь и думаю, это сколько ж ему лет стукнуло?

– Думаешь, стоит идти?

– Слово дадено. Да и не верю я, что горцы в город мстить полезут. Не тот случай.

– Почему не тот?

– Если б я их спящими взял или в засаде, безоружными, тогда да. А в бою… Нет. Не будет мести, – решительно мотнул чубом казачок.

Словно в ответ на его слова из-за угла выехали три всадника и шагом направились прямо к воротам. Гриша сразу насторожился и, скользящим движением коснувшись засунутой за спину нагайки, тихо прошептал:

– Идите в дом, ваше сиятельство. Это горцы.

– Ничего. Я вооружен, – так же тихо отозвался князь, сунув руку в карман, где носил свой любимый «бульдог».

– Не рискуй, княже. Ежели что, я сам справлюсь, – угрюмо проворчал казак, и князь невольно вздрогнул от стали, прозвучавшей в его голосе.

Ему, бывшему офицеру, очень захотелось вытянуться во фрунт и ответить уставной фразой: так точно. Поймав себя на этой мысли, Николай Степанович только удивленно головой покачал. Тем временем троица горцев подъехала к воротам и, придержав коней, дружно уставилась на юного казака.

– Салам, – нарушил молчание самый старший из троицы.

– Алейкум ас салам, – спокойно ответил Гриша.

– Ты вступил в бой с четырьмя моими воинами и убил их. Я знаю, что это так, – вскинул руку говоривший, заметив, что князь собирается вмешаться.

– Это так, – кивнул Григорий. – Это был бой, и они его проиграли. Кисмет.

– Кисмет, – вздохнул говоривший и огладил ладонями бороду. – Что ты хочешь за их тела?

– Я не шакал и не ищу выгоды с трупов. Можете их забрать, – ответил казак с таким достоинством, что горцы растерянно переглянулись. – У меня не было времени похоронить их до заката, по обычаю. Так что, если тела не забрали власти, то они ваши.

– Где был бой? – быстро спросил переговорщик.

– Пятнадцать верст, в предгорье, на поляне, у ручья.

– Я знаю это место, – прохрипел стоявший справа от переговорщика горец и, дождавшись утвердительного кивка старшего, ловко развернул коня.

Дождавшись, когда треск подков стихнет, переговорщик повернулся к парню и, окинув его задумчивым взглядом, сказал:

– Пластун. Родовой казак. Тебя хорошо учили. Ты прав. Был бой, и ты победил. Так что не бойся. Мести не будет. Не за что мстить. Не только казаки знают, что такое честь. Мы тоже знаем. А за то, что не стал за тела выкуп просить, запомни, в моем ауле ты всегда получишь кров и хлеб. Меня зовут Анвар Сеид. Будет плохо, или станешь искать защиты от врагов, приходи.

– Благословение Всевышнего твоему дому, почтенный. Я запомню твои слова, Анвар ходжа, – склонил голову Григорий.

– Тебя и правда хорошо учили, – тихо рассмеялся горец и, толкнув коня коленями, развернул его.

– Ас салам, казак, – бросил он через плечо, продолжая улыбаться.

– Ас салам, – улыбнулся Гриша в ответ.

– Что это сейчас было? – спросил князь, глядя им вслед и ничего не понимая.

– Я же говорил, мести не будет, – усмехнулся в ответ юноша.

– Еще скажи, что ты себе только что кунаков завел, – проворчал Николай Степанович, пытаясь обрести душевое равновесие.

– Нет. Кунаками они не станут. Между нами кровь. Но слово свое они сдержат.

– Однако и выдержка у вас, молодой человек, – растерянно выдохнул князь.

– С горцами говорить меня отец специально учил. Непростой народ. Но если их обычаи уважать и веру не хулить, то и они тебя уважать будут. А более всего они силу уважают. Внутри которая.

– Духовную, – понимающе кивнул князь. – Что ж. Думаю, теперь полицмейстер может спать спокойно.

– Он и так хорошо спит, – рассмеялся Гриша. – Ваше сиятельство, а не прогуляться ли нам на базар?

– Хочешь оружие продать? – понимающе усмехнулся князь.

– А заодно и прикупить кое-что.

– Тебе что-то нужно? Только скажи, и слуги все принесут.

– Не стоит. Не барин. Да и самому всегда надежнее, – отмахнулся парень.

– Может, ты и прав, – смутился Николай Степанович. – И кстати, перестань меня титулом величать. Я и так знаю, что я сиятельство. Называй по имени-отчеству.

– Как пожелаете, Николай Степанович, – кивнул Гриша и направился в дом, переодеться и упаковать добытое оружие.

* * *

После прибытия в дом князя Гриша первым делом привел добытое оружие в порядок, вычистив его до зеркального блеска. Из всего добытого он решил оставить себе только старинный кинжал – бебут. Изогнутый, словно тигриный коготь, синеватой стали, в чеканных ножнах, украшенных серебром. С интересом рассматривая это произведение искусства, юный казак пытался представить себе, кто был тот неизвестный мастер, что выковал это оружие, и кем был его первый владелец.

Этим оружием можно было владеть, но стать его хозяином мог только настоящий воин. Григорий помнил старую легенду, услышанную от деда, что настоящее булатное оружие всегда само выбирает себе хозяина и служит ему и его потомкам. А если человек чем-то не устраивает такое оружие, то оно уходит от него. Ломается или позволяет его убить. И вот теперь, аккуратно уложив кинжал в свой походный сидор, рядом с кинжалом деда, парень быстро уложил все остальное в холстину и, увязав ремнями, спустился во двор.

К тому времени водитель Ермолай выгнал из сарая автомобиль и, с важным видом усевшись за руль, прогревал двигатель. Увидев парня с большим узлом, он быстро выбрался из салона и, подняв крышку багажного отделения, скомандовал:

– Клади свое барахло сюда. Нечего железом обивку драть. Да не бойся, не выпадет, – усмехнулся водитель, заметив сомнение на лице парня.

– Да я не за то беспокоюсь, – отмахнулся Гриша. – Оружие, оно ведь тоже уважения к себе требует. А ты его словно что ненужное, в сундук.

– Сам ты сундук, – возмутился Ермолай. – Это называется багажное отделение. Или багажник. Специально для всякой клади сделан. Так что клади, не сомневайся.

Вздохнув, Григорий нехотя сунул баул на указанное место. Князь, наблюдая из-за двери за этой картиной, только усмехнулся и, сойдя с крыльца, приказал:

– Ермолай, едем на базар. Только не гони, а то снова обыватели на тебя жалобы писать станут.

– Как прикажете, ваше сиятельство, – кивнул водитель, распахивая дверцу.

К удивлению Гриши, Ермолай успел изучить город и довез их до базара менее чем да четверть часа, при этом умудряясь выбрать дорогу пошире и поглаже. Оставив его в машине, Гриша с князем отправились на торжище. Тут пришлось удивиться уже самому князю. Закинув на плечо баул с оружием и, осмотревшись, казачок решительно зашагал в сторону, откуда доносился звон металла и тянуло разогретым железом.

Ловко скользя среди лоточников и коробейников, парень решительно пробирался к кузнечным рядам. Иногда наблюдавшему за ним князю казалось, что парень умудряется замечать препятствия, даже находящиеся у него за спиной, так ловко он сдвигал свой тяжелый баул, чтобы не ушибить кого ненароком. Но самое большое удивление настигло князя, когда казак вдруг резко развернулся и, перехватив руку тощего мужичка, вывернул ее так, что мужик взвыл от боли.

– Пусти, тварь! – захрипел пойманный, разжимая пальцы перехваченной руки.

Из них выпало что-то небольшое, и Николай Степанович, не сдержав любопытства, нагнулся, чтобы поднять непонятный предмет. Им оказалась копеечная монета, край которой был заточен, словно бритва.

– Отпусти человека, парень, если шкура дорога, – раздался чей-то угрожающий голос.

– Ты сначала доберись до моей шкуры, – жестко усмехнулся Гриша, усиливая нажим на руку пойманного.

– А-а-а, – разнесся над базаром вопль боли.

Быстро осмотревшись, князь вдруг понял, что они с Григорием оказались окруженными на пятачке, откуда уже успели сбежать все торговцы. Сообразив, что это не простые обыватели, Николай Степанович сунул руку в карман.

– Оставь свою пукалку, господин хороший, и ступай себе мимо. До тебя у нас дела нет, – повернулся к нему здоровенный мужчина со шрамом через все лицо. – А вот казачка твоего придется поучить как следует.

– А силенок-то хватит? – презрительно усмехнулся казак.

– Да ты, видать, совсем добрых людей не уважаешь, если смеешь грозить! – возмутился мужик со шрамом.

– Я честных людей уважать привык, а не шваль каторжную, – фыркнул парень. – Добрые люди свое добро трудом зарабатывают, на чужое не зарятся.

– Да ты никак меня учить вздумал, сопляк?! – взревел мужик и шагнул к парню, занося пудовый кулак.

Что было дальше, Николай Степанович вспомнил уже после, рассказывая об увиденных событиях полицейскому дознавателю. Сбросив баул с плеча, Гриша шагнул назад, одновременно швыряя его в ноги нападавшему и с силой ломая руку воришки. Мгновений замешательства ему хватило, чтобы выхватить из-за спины нагайку и с ходу хлестнуть ею громилу, стоящего у него за спиной. Обратным ударом он достал мужика со шрамом и тут же дотянулся до того, что набегал сбоку.

Нагайка свистела в воздухе, словно былинный Соловей-разбойник, и с каждым ударом базар оглашал вопль боли. Гриша ломал руки и ноги, нанося удары по суставам, разбивал лбы и носы, превращая лица в кошмарные кровавые маски. Спустя минуту все было кончено, а повисшую над базаром тишину разрывали трели полицейских свистков. Николай Степанович изумленно разглядывал результат трудов своего подопечного, не веря собственным глазам.

Пять тел валялись в пыли, издавая только слабые стоны. Подбежавшие полицейские, числом аж трое, растерянно затоптались рядом с поверженными разбойниками, не понимая, что делать дальше. Решив, что его вмешательство заставит этих служак взглянуть на дело с нужной стороны, Николай Степанович шагнул вперед и, найдя взглядом старшего в этой не святой троице, заявил:

– Я князь Воронцов-Ухтомский. Эти люди посмели напасть на меня и моего человека. Немедленно арестуйте их и отправьте в участок. Свои показания я сообщу лично полицмейстеру города. Если они вам еще потребуются, конечно.

– Так это чего ж сразу полицмейстеру-то? – стушевался урядник. – Рожи эти мы и так знаем, да только на горячем их никак словить не могли. А теперь-то уж получат по полной. Это как бог свят, ваше сиятельство. Не извольте сомневаться.

– Посмотрим, – усмехнулся князь. – В общем, где я остановился, весь город знает. Если потребуются мои показания, я готов их дать.

– Это уж как господин дознаватель решит, – вздохнул урядник и, жестом подозвав дюжих базарных дворников, приказал: – Вяжите голубчиков и в околоток.

На страницу:
3 из 7