Её Дневник

Вздохнула, сдаваясь. Ладно, пусть говорит! Хуже, чем было вчера, быть уже не может.

– Что он просит?

– Помирить вас. Хочет, чтобы я его отмазал перед тобой за Лену. Мол, типа ничего между ними нет, и я как ваш общий друг должен это подтвердить. Но насколько я понял из разговора, обрывать с ней связь он не намерен.

Невольно поморщилась от боли и отвела взгляд. Нет, всё-таки хуже быть может. Ну почему так разрывается сердце? За что ты со мной так, Андрей?

– Зачем ему это?

– Перед отцом светится, хочет в акционеры вернуться. Он долю свою продает в нашей компании, не знала? Причем мне в покупке отказывает. Может, ещё что задумал, – пожал плечами Лёша. – Меня он не просвещал. Ты знаешь Андрея, Лана. Он хитрец тот ещё. Про Лену ты не вовремя узнала, он старается это исправить. И просто так не отстанет, не сомневайся.

Уходит из учредителей? Но… почему?

– Ну, будем считать, ты свою миссию выполнил, и мы поговорили. Передашь ему, что я не слепая и уж тем более не глухая. Продолжать с ним встречаться у меня нет желания.

– Этого недостаточно, – твёрдо заявил он.

– Не поняла…

– Предлагаю нам с тобой объявить себя парой. Тогда я смогу поговорить с Андреем на правах твоего молодого человека и не позволю ему к тебе приставать.

Мы погрузились в полную тишину. Я даже фоновую музыку перестала слышать. Не моргая смотрела в светлые ясные глаза и не могла даже языком пошевелить. Лёша предлагал мне встречаться с ним? Точно молотом по голове огрел. Что за ерунда такая?

– Ты шутишь, что ли?

– Я серьёзен, Милана. Просто игра, чтобы Андрея отвадить.

– У тебя же… НЕВЕСТА!

– Олеся уехала в Англию на три месяца. Им положено, для закрепления знаний и освоения разговорного языка. Она же на переводчика учится, не знала?

Я сделала глоток прохладной воды, прогоняя внезапную сухость. Девушкой Лёши не была готова становиться даже понарошку.

– Андрей считает, что мы расстались. И ревнует тебя ко мне, – продолжал он как ни в чем не бывало. – А раз он считает, что между нами может быть что-то большее, чем просто дружба, мы вполне можем этим воспользоваться.

– Спасибо за заботу, но это лишнее. Я сама могу решить свои проблемы с Андреем, ни к чему такие жертвы.

Пауза. Он поджал губы и посмотрел на меня исподлобья.

– Ты любишь его?

– Это тебя не касается.

– Касается! Сколько ещё раз ты готова обжечься, Лана? Прости, но ты ведёшь себя как полная идиотка!

– Да и ты, смотрю, умом не блещешь, – огрызнулась я. – Предлагать мне фиктивные отношения втайне от невесты. Подумал бы, что будет, если она об этом узнает!

– Да кто ей расскажет? Ты, что ли?

– А то у вас в компании языков мало! Я даже обсуждать это не хочу. Врать никому не собираюсь. В том числе и Андрею.

– Будто он тебе не врал всё это время. Нельзя быть такой мягкосердечной! Он тебя использовал…

– И пусть! Тебе какое дело? – вконец потеряла терпение. – Хочешь, чтобы я выставила себя такой же обманщицей?

– Хочу, чтобы ты постояла хоть раз за себя! Чтобы ударила по его мужскому самолюбию. Он это заслужил! Пусть не думает, что ты по нему слёзы льёшь!

Я покачала головой, не понимая, почему Лёша так настаивает. И тут в мутной от недосыпа голове будто бы хлопком свет зажгли. Что, если меня снова обводят вокруг пальца, как уже однажды случилось после событий на даче. Видимо, я выдала своё внезапное волнение, потому что мой собеседник напряжённо выпрямился.

Внимательно посмотрела в его глаза и спросила:

– Что происходит, Лёша? У тебя с Андреем какие-то личные счёты?

– С чего ты взяла?

– Ты ведь не просто так предлагаешь к тебе в девушки записаться…

– Конечно, не просто так, – раздражённо оборвал он. – Чтобы тебе помочь.

Я решила закончить разговор и поднялась из-за стола:

– Хорошо, спасибо за заботу, Лёш. Я как-нибудь решу свои проблемы без твоей помощи.

– Как знаешь! – ответил он, оскорбленный моим внезапным недоверием. – Раз ты начинаешь надумывать всякую ерунду, затыкаюсь! Ты уж не сочти за очередной подвох для Воронцова, но я тебя провожу до дома!

Поднялся вслед за мной, положил на стол купюру и жестом пригласил на выход. Щёки стыдливо загорелись – может, я и вправду переборщила в домыслах и, чтобы смягчить ситуацию, не стала ему возражать. Эх, а ведь надо было! Потому что у порога дома нас ожидало самое грандиозное представление Киры и мой величайший позор!

– А вот и наши голубки! – Она словно ожидала нашего прихода, вынырнув из калитки ровно перед моим носом.

– Что надо, Кира? – сердито насупилась я.

– У меня есть для Лёши сюрприз! – Чёрные глаза светились безграничным ликованием, отчего становилось по-настоящему страшно.

Плавным движением руки она вытянула из-за спины толстую тетрадь, и в глазах потемнело от ужаса. Это был старый дневник, что я вела ещё совсем девчонкой для Лёши. Тот самый, который бросила писать из-за того, что потеряла всякую надежду на взаимность, когда узнала о предложении руки и сердца «замечательной Олесе».

Она стала громко зачитывать с него строки, но я ничего не слышала за бешеным стуком рвавшегося из груди сердца. Как Кира нашла дневник? Я же спрятала его за вентиляционную решётку над потолком в моей ванной комнате! Даже чёрт не догадался бы туда заглянуть! Зато Кира во все щели залезла, гадина!

– Дай сюда! – крикнула я, пытаясь отобрать тетрадь.

– Гляди, Лёша, тут всё исписано любовными признаниями. Пока читала эти розовые сопли, меня два рада вырвало прямо на страницы! Но ты не переживай, Лана! Что оттереть не смогла, закрасила сердечками, так даже круче выглядит!

Лёша растерянно молчал, наблюдая, как я мечусь вокруг Киры, пытаясь вырвать у неё из рук дневник, словно собачка косточку.

– Чего глядишь, как осёл, Ромео? Оглох, что ли? Тут вся тетрадь для тебя исписана твоей Джульеттой! Она тут почти каждую вашу встречу описывает! Мечтает о вашей свадьбе, любви до гроба и смерти в один день! Вот умора!

Я не выдержала – с размаху ударила её по лицу. На ладони осталась кровь – её верхняя губа рассеклась в уголке, рядом со щекой. Кира стихла, отлетев от меня на добрые два шага, и выронила тетрадь. Затем вперила в меня ошарашенный взгляд и заорала:

– Охренела?

– Я тебя ещё огрею, если мало показалось!

Лёша поднял с тротуара дневник, внимательно оглядывая обложку. Пытался сообразить, где видел его раньше. У Воронцова на столе, конечно же! Только прошу, не вспоминай…

– Отдай, пожалуйста! – попросила, подлетая к нему.

Он убрал дневник за спину, бросив на меня пытливый взгляд:

– Это правда? Ты писала для меня?

У меня горело всё: лицо, уши и шея. Как же стыдно! Почему не сожгла дневник ещё три месяца назад? Когда он впервые попал в чужие руки…

– Правда. Писала, – выдавила я, опустив голову.

Только успела открыть рот, чтобы сказать: «Больше не пишу», как он стремительно рванул меня на себя, в жадное объятие, вжимая горячий поцелуй мне в губы. Я поддалась, не ответила. Это не одно и то же. Только из-за растерянности, захваченная врасплох.

Не знаю, в какой момент меня вырвал из крепкого объятия могучий резкий порыв, а секунду спустя я уже стала свидетельницей увесистого хука справа, врезавшегося Лёше прямо в челюсть. Под собственный глухой возглас я наблюдала его неминуемое падение на жёсткий асфальт. Ошарашенно хлопая глазами, посмотрела на профиль того, кто теперь крепко сжимал мой локоть. Андрей так стремительно повернулся ко мне, что я невольно отскочила от него, боясь, что он и мне сейчас так же вмажет. Если уж Лёшу с ног снесло, меня уж точно в нокаут отправит. А может, и вообще голову оторвёт!

– Ох и ни хрена себе… – почти с благоговением выдала Кира.

– Какого чёрта ты тут делаешь? – рявкнул Андрей на меня.

Я вздрогнула, обхватив себя руками.

– Так у них любовь же… – начала было моя злобная сестричка, как Андрей рявкнул на неё ещё громче:

– Я тебя не спрашивал!

Кира в страхе выпучила глаза и захлопнула рот. Ещё никогда не видела Воронцова в таком бешенстве. Да ещё и под ногами у него распластался Лёша, явно не в состоянии подняться. На серую, некогда однотонную ветровку упало несколько капелек алой крови. Он слабо мотал головой, пытаясь собрать глаза в кучу, а изо рта сочилась кровь.

– Ты что натворил? – в ужасе прошептала я, зажмурившись.

– Познавательный ответ! – рыкнул он, оглядывая Лёшу. – Ты что, ему свой дневник отдала?

– Это не я!

– И не я! – тут же подала голос Кира.

Вот так трухнула девчушка, впервые её такой видела. Андрей бросил на неё грозный взгляд и процедил:

– Тогда чего ты тут глумилась минуту назад? Так нравится унижать людей? Я бы сказал тебе пару ласковых, да времени тратить жаль! Как-нибудь сочтёмся.

Он схватил меня за руку и повёл к своей машине. Видела, как Лёша, наконец, присел, грубо выругавшись на Андрея.

– Нужно поговорить!

– Я сама в состоянии идти, пусти меня!

В этот момент с характерным сигналом спецавтомобиля остановилась машина группы быстрого реагирования. Ну конечно, по камерам драку заметили и тут же примчались! Насколько же оперативно работают, не зря папа их при себе держит!

– У вас всё в порядке? – обратился ко мне рослый мужчина в форме ЧОП.

Я кивнула, не желая подставлять Андрея, а цепкий недоверчивый взгляд охранника прожигал в его голове сквозную дыру.

– Молодой человек уже уходит.

– И молодая леди вместе с ним, – приторно сладко добавил Воронцов.

– Да, провожу его до машины, – улыбнулась я.

Сотрудник группы не вмешивался, но продолжал ненавязчиво наблюдать за моим собеседником. Мы отошли на несколько метров дальше и остановились у машины. Андрей недовольно нахмурился, скрестил руки на груди и кивнул в сторону Лёши:

– Что у тебя с ним?

– Думаешь, я перед тобой стану отчитываться после вчерашнего?

– А кто тебе мешал вчера задать мне такой же вопрос?

– Скажем так, твоей Лене чертовски повезло! Я не умею так четко бить в морду!

– Я научу, было бы желание…

Проигнорировал реплику «твоей Лене». Чуть ли не взвыла от боли.

– Так что у тебя с ним?

– Кроме того, что он в последнее время зачастил распускать руки, – ничего! Что у тебя с Леной?

Андрей немного напряженно выпрямился и проговорил:

– Я не смогу ответить так же коротко, отъедем и спокойно поговорим. Ваш охранник мне сейчас висок прострелит одним лишь взглядом.

Опустила глаза, не двинувшись с места, а сердце забило барабанную дрожь. Если невозможно ответить коротко «ничего», значит… А я, дура, понадеялась! Под ложечкой сосало от боли. Всего одно слово! Соври, наконец, лишь бы не было так больно, до самых кончиков пальцев…

– Хорошо, я поеду, Андрей. Выслушаю тебя. Только если ты ответишь мне на один вопрос прямо сейчас. Ты спал с ней? Уже после того, как она стала женой твоего брата.

Он глубоко вздохнул и задрал лицо к небу. Я видела, как его челюсти плотно сжались, как скулы напряженно играли на лице. Между нами повисло убийственное молчание, разрывавшее меня изнутри. Ответ уже был не нужен, его молчание выдало кошмарный, жестокий ответ, который я так надеялась не услышать.

– Видеть тебя не могу, – прошипела, едва сдерживая отчаяние. – Ты ничем не лучше моего брата!

– Дай мне всё тебе объяснить! – Он попытался остановить меня, когда я оставила его у машины.

– Пусти, Андрей! Ненавижу тебя! Я полная дура, думала, ты не такой, как о тебе говорят! А ты оказался ещё хуже!

Я легко высвободила руку и зашагала к дому. Он больше не пытался меня остановить. Молча провожал хмурым взглядом до тех пор, пока я не скрылась за воротами.

Наверное, у каждого человека есть особая стадия, достигая которой он начинает смотреть на жизнь по-новому. Так, по крайней мере, произошло в моём случае.

Жизнь, что я прожила в семье Соболевых, мне совершенно не принадлежала. И дело далеко не в богатстве и роскоши, а в жизненных целях, что передо мной стояли. В момент, когда внутренний мир рухнул, это стало особенно ощутимо, потому что, скатываясь во тьму глубокой меланхолии, мне не за что было зацепиться, чтобы удержаться на поверхности. Всё, что я делала ради других, для меня оказалось неважным, а для себя, как оказалось, я ничего не делала.

Ближе к обеду, когда в комнате Кирилла хлопнула дверь и я рванула к нему в поисках облегчения, в теплых, нежных объятиях моего слегка растерявшегося брата легче вовсе не стало.

– Неужели так соскучилась по мне за какие-то три дня, Милашка? – мягко спросил он, чмокнув мою макушку.

Я ничего не ответила, втыкаясь носом в его твердую грудь. Несмотря на давивший непомерным грузом вал отчаяния, мешавший мне чувствовать хоть что-то кроме боли, он был единственным человеком, кто любил меня по-настоящему, без показного шума или кому-нибудь назло. Любил потому что я Милана, его маленькая сестрёнка, которая с пелёнок бегает за ним хвостиком, восхищается и боготворит его. С нашим взрослением ничего не изменилось, пусть не все его поступки я считаю правильными, не могу их оправдывать, но всё же Кирилл не обманывает наивных девчонок забавы ради, пока тайно встречается с замужней женщиной. А Воронцов – да!

– Милана? – с тонкой ноткой волнения позвал брат, возвращая меня из трясины переживаний в мрачную реальность. – Что случилось?

Я потерялась в дебрях непроходимого леса, корявые колючие ветви резали мне кожу, стоило лишь шелохнуться. Выбраться не получается: каждый шаг – боль… И я не знаю, как с этим справиться. Вот, что со мной случилось…

– Разве для того, чтобы обнять брата, обязательно должно что-то случиться? – глухо проворчала я.

– Увы, но в последнее время это именно так, – вздохнул Кирилл.

– Я просто люблю тебя…

– Рад это слышать. – Указательным пальцем он приподнял мне подбородок. – Точно всё хорошо?

Глаза сбежали от его внимательного взгляда сами по себе. Сложно было бы этого не заметить. Жаловаться Кириллу на Андрея – последнее дело. Мне случалось однажды стать свидетелем их драки, повторения что-то не хотелось.

А ведь Андрей из-за меня уже дважды подрался!

Сложно забыть выражение лица Лёши сразу после сильного удара кулаком в челюсть. Он и сам не ожидал, видимо, когда мозги на место встряхивал. Стоит ли переживать из-за их совместного ухода? Не хотела, но всё равно переживала. Хоть и не заслужили оба!

– Рассказывай. Воронцов тебя обидел?

– Вчера виделась с твоей девушкой, – надавила на последнее слово, немного сморщившись. – Она назвала ваши отношения «маленьким грязным секретом». И не смотри так. Я была на дне рождения Лилии Воронцовой вместе с Андреем. Так что ты её Маленький! Грязный! Секрет!

– Закрой рот! – рявкнул брат, его большущие руки до боли сжали мне плечи. – И не вздумай больше затрагивать эту тему.

– Иначе что? Как отец, меня дома запрешь, чтобы я рот не открывала? Думаешь, тебе на ней жениться позволят? Дурак ты, Кирилл! Она же шлю…

Я не успела договорить, брат отвесил мне звонкую пощечину. Впервые в жизни поднял на меня руку. Стыд и унижение медленно отравляли моё задетое самолюбие, пока я стояла, схватившись за щёку.

– Не смей! – прошипел он, выставив передо мной указательный палец. – С тех пор, как ты связалась с Воронцовым, тебя словно подменили. Чего ты добиваешься? Хочешь угробить своё будущее так же, как он? Почему каждый раз, когда я пытаюсь сгладить ваш конфликт с отцом, ты ещё больше лезешь на рожон?

Чувствовала, как от обиды в моей опустошённой, растерзанной душе зарождался крохотный огонёк протеста.

– Я расскажу твоему отцу, с кем ты связался! Посмотрим, какое будущее ждёт тебя после этого…

Некоторое время мы стояли в полной тишине. Его удивлённый взгляд и немая растерянность подавляли мою внезапную смелость, но огонёк, словно против воли разума, разгорался всё сильнее, ярче, больше.

Брат не пытался меня задержать, когда я выходила из его комнаты, продолжая молча смотреть мне вслед недоверчивым взглядом. И стоило отворить дверь, как я услышала:

– Не думал, что когда-либо в жизни буду жалеть о том, что не дал отцу вышвырнуть тебя из дома!

Вцепилась в дверной косяк, стараясь не выдать чувство отчаяния, что захватило меня в свой безжалостный вихрь. Я стояла ровно, борясь с гнувшимися ватными ногами, что хотели свалить меня на колени, жгло горло, готовое выдать из груди долгий пронзительный крик.

– Не расстраивайся, Кирилл. Сегодня твой отец обязательно выгонит меня. Не мешай ему больше и ни о чём не жалей, – выдавила я дрожащим голосом и закрыла за собой дверь.

Через полчаса стояла рядом с банкоматом и пыталась обналичить немного денег. Ровно столько, чтобы мне хватило спокойно закончить второй курс, проживая в среднестатистической съемной однушке, после чего перевестись на заочное обучение и устроиться на работу. По моим подсчётам – сущие копейки, я в магазинах, бывало, тратила больше, и отец давал на то разрешение! Так зачем спрашивать сейчас?

«Карта заблокирована. Пожалуйста, обратитесь в ближайшее отделение банка».

Что за?.. Соболев-старший, что всю жизнь считался моим отцом, перешёл в наступление. Снова зажимал меня в тёмный угол. Дура, нужно было ещё вчера об этом подумать, до того как Полянский-старший успел нажаловаться на меня, и снять наличные.

Хорошо, у меня на руке часы, что стоят целое состояние, есть личные драгоценности в шкатулке на столе. Попрошу Леркиного Серёжу помочь мне сплавить это не за бесценок! Как-нибудь выкручусь.

Только когда стала искать свои украшения, поняла, что Кира – чёртова завистница – неспроста шарилась у меня в комнате. Она стащила все мои драгоценности и даже некоторые вещи. Мачеха добро дала после моей грубости в её адрес? Устало опустилась на стул и зарыла пальцы в волосы.

«Разве ты не понимаешь, что тобой манипулируют?» – крикнул в голове голос Андрея.

Не только манипулируют, скручивают, выламывают руки, зажимают рот, вынуждая дышать только носом, лишь бы уничтожить всякую возможность сделать по-своему. Да какого же чёрта вам от меня надо? Почему не даёте мне просто уйти? Тихо, никому не мешая! Разве я так много прошу?

Но я не сдамся. Только не в этот раз! Понимала, что за этот поступок сама себя буду ненавидеть, но в отчаянии была готова решиться на всё. Потихоньку прокралась в кабинет отца, успокаивая себя, что возьму совсем немного денег, он даже не заметит. Главное, суметь вскрыть сейф!

Распахнула створки шкафа, что располагался сразу за баром, и уставилась на кодовый замок встроенного в стену хранителя местных сокровищ. Цифры. Значит, будем перебирать даты. Уверена, моя дата рождения тут явно не в приоритете, поэтому первым делом набрала дату рождения мачехи – мимо. Дату рождения Киры, брата и матери – мимо. Решилась на дату свадьбы отца и снова промазала. Может, замок уже заблокировался? Я слышала, что современные замки через несколько неудачных попыток блокируются намертво и вскрываются уже только с помощью специалистов. В полном отчаянии набрала дату свадьбы моей матери, даже не надеясь на успех, но электронный механизм с тихим щелчком провернулся, и толстая железная дверь резко отошла от стены. Не веря в свою удачу, я распахнула её настежь, увидев несколько крупных пачек российской, американской и европейской валюты. Мне нужно выудить лишь с десяток купюр из красненькой пачки российских рублей. Я потянулась за ними, и в следующий миг глаза наткнулись на бумаги, что лежали полкой ниже. Я узнала папку сразу же, с красивой фотографией моей матери. Ту самую, что однажды уже была в моих руках в этом кабинете. И письмо, которое я когда-то не смогла дочитать.

Письмо Марии Соболевой, 09.01.2001 г.

Я очень слабая! Думала, что переживу, справлюсь, начну жить заново ради нашей дочери. Но не могу, не могу, как бы ни старалась! Каждый день – нестерпимая мука. Я не живу без него, задыхаюсь. Больно, мне мучительно больно. Я в кромешной тьме, холодной, зябкой, нестерпимо одинокой. И теперь точно знаю, мне больше не выдержать, никогда не выбраться. Да, я самая слабая мать в мире, бросила сына, теперь бросаю дочь. Но по-другому я не смогу! Не смогу без него…

Я сдаюсь, потому что это не жизнь. Это ссылка, в которую отправлена не только я, но и моя дочь – ни в чём не повинный ребёнок. Единственный путь, что я вижу для нашего освобождения, – моя смерть. Я не справилась с испытанием, что подготовила мне судьба, и покорно сдаюсь её воле. Теперь я уверена, что люди, покончившие жизнь самоубийством, не уходят из этого мира добровольно. Так им предписано свыше. И за что судьба изувечила сердца четырёх неразлучных друзей, для меня до сих пор загадка.

Думать о том, как могло повернуться наше будущее, будь я немного смелее и настойчивее, больше нет сил. Я слишком слаба, разбита, раздавлена. Одна, без поддержки Игоря, я не смогла сохранить своему ребенку имя родного отца. Это, пожалуй, самая неприятная истина, нарушающая покой самого честного, правильного и любящего меня мужчины. Того, кто не дожил даже до рождения своей единственной дочери.

 Я оправила это письмо тебе, Коля, потому что ты должен знать правду, которую мне не дали высказать лично после приезда, не дали объясниться перед тобой. Да, твоя мать права, с моей стороны было неправильным давать надежду нашему браку до тех пор, пока в сердце жила любовь к твоему дяде. Но, видит бог, я всегда была предельно честна с тобой. Мы росли вместе, вместе смеялись и плакали. Вместе полюбили. Ты был одним из первых, кто узнал о моих чувствах к Игорю, как знал и о причине, по которой он не ответил мне взаимностью. Но, делая мне предложение, ты просил меня мыслить здраво. Уверял, что твоей любви хватит для нас двоих. Поэтому в день, когда я согласилась стать твоей женой, вполне осознанно приняла на себя ответственность за созданный между нами союз. Я всегда уважала тебя как своего мужа и как друга. Нет, Коля, я никогда тебе не изменяла. Никогда не сбегала из нашего дома. Я бы не смогла добровольно бросить своего сына ради любви. Тебе же хватило двух старых неотправленных писем, что нашла твоя мать, и поверить во всю грязь, которой она меня полила, выгнав из дома. И то, что ты не стал слушать Игоря, послужило для нас всех той самой точкой невозврата. Я могу понять злость и обиду Игоря – он доверил тебе меня, зная, что умрёт. А я оказалась у него на пороге промозглой осенней ночью, сломленная и раздавленная, спустя долгие семь лет, что мы могли быть вместе. Нам остался лишь год… год настоящего счастья. Каждая прожитая минута для меня бесценна. Жалею ли я? Лишь о том, что не смогла забрать с собой сына. С тобой воевать бесполезно, мне это хорошо известно.

Я знаю, почему твой отец держит меня здесь. Знаю, почему заставил записать тебя отцом Миланы. Это не поможет ему вернуть львиную долю в бизнесе, что Игорь по праву забрал у Михаила Львовича. Всё, чего он хотел, – обеспечить нас с дочерью достойным проживанием после своей смерти. И он сделал это довольно грамотно, раз вы не можете ничего сделать законным путём даже после его ухода. Он хорошо знал своего старшего брата, предвидел его манипуляции и не зря делал тест на отцовство. Я не просила наследства, так же, как моя дочь. Забирайте! Мне не нужна жизнь без него, а ваши миллионы – тем более. Я очень надеюсь, что после того как умру, твой отец, наконец, успокоится. Прошу только об одном – оставьте мою дочь в покое! Милана будет жить с крёстной, это моя последняя воля. Я отказываюсь от всего, что положено по завещанию мне и моей дочери.

Ответ на запрос в нотариальный округ, 26.01.2001 г.

Уважаемый Михаил Львович! В ответ на Ваш запрос о вступлении в наследование имущества Соболева Игоря Львовича сообщаем следующее. Первостепенную законную силу имеет завещание Соболева Игоря Львовича, в котором он в равных долях оставляет своё имущество своей сожительнице Соболевой Марии Федоровне и дочери с правом вступления в наследство после рождения. Вы вправе оспаривать завещание в суде, если имеете весомые для этого основания.

Так же сообщаем порядок вступления в наследство без завещания. Право на наследство определяется согласно очередности, установленной ст. 1142–1145 ГК РФ. Согласно предоставленным Вами документам, Вы как старший брат являетесь наследником второй очереди. Наследниками первой очереди являются жена, родители и дети наследодателя. Согласно ДНК-тесту и заверенным нотариусом заявлением о признании отцовства в приложении к завещанию наследодателя, Соболева Милана Николаевна приходится биологической дочерью Соболеву Игорю Львовичу и относится к наследникам первой очереди. Обращаем Ваше внимание, что, согласно ст. 1116 ГК РФ, в список наследников могут быть включены прямые потомки, которые на момент смерти наследодателя еще не родились, но появятся на свет в течение девяти месяцев со дня открытия наследства. Если в момент проведения теста на отцовство была допущена ошибка ввиду сложности исследования во время беременности, в соответствии с законодательством РФ вы можете оспорить отцовство встречным ДНК-тестом.