Полная версия
Электророман Андрея Платонова. Опыт реконструкции
Поскольку дело создания фотоэлектромагнитного резонатора-трансформатора и продукции ультрасвета шло у Вогулова слишком медленно, он стал разводить микробы энергии, которыми заражал людей.
Oн взял для этой цели элемент инфраполя с его ужасающим стремлением к максимальному состоянию – свету, развел культуры, колонии, триллионы этих элементов и рассеял их в атмосфере. И человек умирал на работе, писал книги чистого мужества, любил, как Данте, и жил не года, а дни, но не жалел об этом. <…> Человечество жило как в урагане. День шел за тысячелетие по производству ценностей. Быстрая вихревая смена поколений выработала новый совершенный тип человека – свирепой энергии и озаренной гениальности. Микроб энергии делал ненужной вечность – довольно короткого мига, чтобы напиться жизнью досыта и почувствовать смерть, как исполнение радостного инстинкта347.
Этим новым эволюционным сотворением человека заканчивается внутреннее действие рассказа. Уничтожение и новое сотворение мира остаются за диегетическими рамками. Графически маркированное разделительной линией, с этого места начинается обрамляющее объяснение, очерчивающее биографический фон Вогулова между детством и старостью. «И никто не знал, что было сердце и страдание у инженера Вогулова»348. Объяснение вогуловской демонической власти сознания примыкает к заключительным словам «Невозможного». В 22 года Вогулов влюбился в девушку, которая неделю спустя умерла. Страсть превратилась в невыразимое страдание, и после фазы отчаянного безумия в Вогулове совершилась органическая катастрофа: сила любви и энергия сердца хлынули в мозг.
Но ничего не изменилось – только любовь стала мыслью, и мысль в ненависти и отчаянии истребляла тот мир, где невозможно то, что единственно нужно человеку, – душа другого человека. <…> Только любящий знает о невозможном, и только он смертельно хочет этого невозможного и сделает его возможным, какие бы пути ни вели к нему349.
Это биографическое обрамление объясняет действия героя его юношескими переживаниями. В схеме Лумана констелляция, при которой эго (рассказчик) и альтер (герой) действуют оба, описывает символически генерализованное медиа власти и права350. Не случайно в обрамляющем объяснении «Сатаны мысли» упоминается, что обезумевший от смерти своей возлюбленной Вогулов был приговорен судом к смерти (как, кстати, и инженер Мэнни): «Он был так страшен, что суд постановил его уничтожить»351.
Если в «Невозможном» рассказчик способен к речевым действиям и сопереживанию (эмпатия, буквальное сострадание), а герой ограничен лишь сферой переживания своей страсти, что генерирует символические медиа истины и любви, то рассказчик «Сатаны мысли» ограничен действием повествования (неспособен к сопереживанию), тогда как Вогулов в своем амплуа инженера-диктатора действует как безумный гений и одержимый художник, оперирующий (всемирной) властью352. Только обрамляющее действие показывает его переживания как несчастного влюбленного в мире невозможной любви. Любовно-поэтическое дополнение несет двойную функцию: во-первых, очеловечить сатану сознания, Вогулова, а во-вторых, обеспечить стык с научной поэтикой и мифопоэтикой «Невозможного» и фотоэлектромагнитным резонатором-трансформатором.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
1
Корниенко Н. Повествовательная стратегия Платонова в свете текстологии // Корниенко Н. (сост.) «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып. 2. М.: Наследие, 1995. C. 312–335.
2
И в платоноведении предпринимались разные опыты описать творчество Платонова под углом зрения единства его произведений. Правда, такие попытки страдают, как правило, недостаточной фокусировкой. См.: Красовская С. Художественная проза А. П. Платонова: Жанры и жанровые процессы. Благовещенск: Издательство БГПУ, 2005. С. 20. Подобный подход сформирован развитием достоевсковедения, которое склонно рассматривать все творчество писателя как проект единого романа, тогда как опубликованные прозаические произведения Достоевского могут рассматриваться как выборка из общего текста. См.: Лотман Ю. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семиосфера – история. М.: Языки русской культуры, 1996. С. 109.
3
Толстой Л. Анна Каренина // Толстой Л. Полное собрание сочинений. Т. 18. М.; Л.: Художественная литература, 1934. С. 57.
4
Specht B. Physik als Kunst. Die Poetisierung der Elektrizität um 1800. Berlin: DeGruyter, 2010. S. 25.
5
Платонов А. Записные книжки. Материалы к биографии / Cост. H. Корниенко. М.: ИМЛИ РАН, 2000. C. 21.
6
Gamper M. Elektropoetologie: Fiktionen der Elektrizität, 1740–1870. Göttingen: Wallstein, 2009. S. 136.
7
Gamper M. Elektropoetologie. S. 9.
8
Specht B. Physik als Kunst. S. 413.
9
Ibid. S. 414.
10
См.: Haumann H. Beginn der Planwirtschaft. Elektrifizierung, Wirtschaftsplanung und gesellschaftliche Entwicklung Sowjetrußlands 1917–1921. Düsseldorf: Bertelsmann, 1974; Coopersmith J. The Electrification of Russia, 1880–1926. Ithaca-New York: Cornell University Press, 1992; Lutz M. Siemens im Sowjetgeschäft. Eine Institutionengeschichte der deutsch-sowjetischen Beziehungen, 1917–1933. Stuttgart: Steiner, 2011.
11
Heller L., Niqueux M. Geschichte der Utopie in Russland. Bietigheim-Bissingen: Tertium, 2003. S. 236.
12
Wells H. Russia in the Shadows. New York: George H. Doran, 1921. P. 158–159.
13
Schlögel K. Jenseits des großen Oktober. Das Laboratorium der Moderne. Petersburg, 1909–1921. Berlin: Siedler, 1988. S. 303.
14
Цит. по: Hortleder G. Das Gesellschaftsbild des Ingenieurs. Zum politischen Verhalten der Technischen Intelligenz in Deutschland. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1974. S. 83.
15
Eyth M. Lebendige Kräfte. Sieben Vorträge aus dem Gebiete der Technik. Berlin: Springer, 1924. S. 240.
16
Пьер Бурдьё описывает сферу культуры как напряжение силового поля между полюсами l’art pour l’art и art social. Характерно, что Бурдьё для анализа эстетической революции как динамики социальных иерархий разработал методический синтез из понятия ереси Макса Вебера и понятия остранения русских формалистов. См.: Bourdieu P. Die Regeln der Kunst. Genese und Struktur des literarischen Feldes. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1999. S. 321–322.
17
См.: Hortleder G. Das Gesellschaftsbild des Ingenieurs. S. 83–107; Herf J. The Engineer as Ideologue: Reactionary Modernists in Weimar and Nazi Germany // Journal of Contemporary History. 1984. Vol. 19. P. 631–648.
18
См.: Hortleder G. Das Gesellschaftsbild des Ingenieurs. S. 124. Нельзя не заметить, что «Первый футуристический манифест» (1909) обращен к возникающему классу техников и инженеров, тогда как «классические» образованные элиты и культурные институции были им отвергнуты и осмеяны. На тему готовности к сотрудничеству радикальных художественных и политических течений в ХХ веке см.: Ehrlicher H. Die Kunst der Zerstörung. Gewaltphantasien und Manifestationspraktiken europäischer Avantgarden. Berlin: Akademie-Verlag, 2001.
19
Политическую радикализацию технической интеллигенции изображает Николай Валентинов, который с 1900 по 1904 год учился у Кржижановского в политехническом университете в Киеве. См.: Валентинов Н. Встречи с Лениным. New York: Chekhov Publishing House of the East European Fund, Inc., 1953. К более подробному социально-историческому исследованию профессионального слоя русских и советских инженеров см.: Josephson P. Totalitarian Science and Technology. New Jersey: Humanities Press, 1996; Schattenberg S. Stalins Ingenieure. Lebenswelten zwischen Technik und Terror in den 1930er Jahren. München: Oldenburg, 2002.
20
См.: Ревич В. Не быль, но и не выдумка. Фантастика в русской дореволюционной литературе. М.: Знание, 1979.
21
Геллер Л. Вселенная за пределом догмы. Размышления о советской фантастике. London: Overseas Publications, 1985. P. 45–50.
22
Eyth M. Lebendige Kräfte. S. 14.
23
Ong W. Oralität und Literalität. Die Technologisierung des Wortes. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1987. S. 136.
24
Подорога В. Евнух души. Позиции чтения и мир Платонова // Параллели. 1991. 2. С. 33–81.
25
Hodel R. Erlebte Rede bei Andrej Platonov. Frankfurt am Main: Lang, 2001.
26
Arnold V. (Hg.) Als das Licht kam. Erinnerungen an die Elektrifizierung. Wien: Böhlau, 1986; Nye D. Electrifying America. Social meanings of a new technology, 1880–1940. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1990; Gugerli D. Redeströme. Zur Elektrifizierung der Schweiz, 1880–1914. Zürich: Chronos, 1996; Bazerman C. The languages of Edison’s light. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1999; Binder B. Elektrifizierung als Vision. Zur Symbolgeschichte einer Technik im Alltag. Tübingen: Tübinger Vereinigung für Volkskunde, 1999; Hochadel O. Öffentliche Wissenschaft. Elektrizität in der deutschen Aufklärung. Göttingen: Wallstein, 2003; Delbourgo J. A most amazing scene of wonders. Electricity and enlightenment in early America. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2006; Gooday G. Domesticating electricity. Technology, uncertainty and gender, 1880–1914. London: Pickering & Chatto, 2008.
27
Платонов А. Сочинения. Т. 1. 1918–1927. Кн. 1: рассказы, стихотворения / Сост. Н. Корниенко. М.: ИМЛИ РАН, 2004. С. 283.
28
Волошинов В. Марксизм и философия языка. Основные проблемы социологического метода в науке о языке. Л.: Прибой, 1929. С. 137.
29
Замечательно, что Бахтин связывает этот тип автобиографического письма с концептом энергии: «Первый тип можно назвать энергетическим. В основе его лежит аристотелевское понятие энергии. Полное бытие и сущность человека есть не состояние, а действие, деятельная сила („энергия“). Эта „энергия“ есть развертывание в поступках и выражениях. <…> Эти проявления и есть бытие самого характера, который вне своей „энергии“ и не существует вовсе». – Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М. Собрание сочинений. Т. 3. Теория романа (1930–1961). М.: Языки славянской культуры, 2012. С. 394.
30
Naiman E. On Soviet subjects and scholars who who make them // Russian Review. 2001. 60. P. 307–315, особенно 314. Марк Штейнберг также подчеркивает в своей работе, посвященной образованию идентичности писателя в России, «Proletarian Imagination»: «Андрей Платонов отчетливо идентифицировал революционное самосознание как отвержение европейской традиции». – Steinberg M. Proletarian Imagination: Self, modernity, and the sacred in Russia, 1910–1925. Ithaca: Cornell University Press, 2002. P. 108.
31
Платонов А. Очередной // Платонов А. Сочинения. Т. 1. 1918–1927. Кн. 1: рассказы, стихотворения / Сост. Н. Корниенко. М.: ИМЛИ РАН, 2004. С. 137–139.
32
Там же. С. 137.
33
Там же. С. 138.
34
Там же.
35
Там же.
36
Там же.
37
Там же.
38
Там же.
39
Там же. С. 139.
40
Отличное знание Маркса Платоновым подчеркивал его друг и ментор, партийный функционер Георгий Литвин-Молотов, когда в 1920 году рекомендовал его в коммунистическую партию. – Ласунский О. Житель родного города. Воронежские годы Андрея Платонова, 1899–1926. Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2007. С. 152.
41
Маркс К. Капитал. Критика политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 23. М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. C. 393.
42
Lethen H. Die elektrische Flosse des Leviathan. Ernst Jüngers Elektrizität // Emmerich W. (Hg.) Der Technik-Diskurs in der Hitler-Stalin Ära. Stuttgart: Metzler, 1995. S. 15–27, 24.
43
Платонов А. Очередной. С. 138.
44
McLuhan M. Die magischen Kanäle (Understanding Media). Düsseldorf: Econ, 1970. S. 331.
45
Смена буржуазного индивидуума социальным типом рабочего – один из центральных ходов мысли в «Рабочем» Юнгера: «Индивидуум, чтобы утвердить идентичность собственного Я, склоняется к ценностям, которые его отличают, – то есть к своей индивидуальности. Противоположный тип стремится обнаружить признаки, заложенные вне его отдельного существования». – Jünger E. Der Arbeiter. Herrschaft und Gestalt // Jünger E. Sämtliche Werke, Bd. 8. Stuttgart: Klett-Cota, 1981. S. 148. Надиндивидуальность рабочего делает отдельного человека заменимым внутри рабочего процесса, как это изображено в платоновском «Очередном», хотя и с пессимистическим подтекстом. Юнгеровский «Рабочий» оказывается конструктивной рамкой для интерпретации раннесоветского дискурса потому, что речь здесь идет о позднем реимпорте идей Пролеткульта в немецкий национал-большевистский контекст. Многие из основных идей Пролеткульта могут в свою очередь восходить к работе Рихарда Вагнера «Искусство и революция» (1848), русский перевод которой с предисловием наркома образования Анатолия Луначарского вышел в 1918 году.
46
Naiman E. Sex in Public: the incarnation of early Soviet ideology. Princeton: Princeton University Press, 1997. P. 73.
47
О годах основания Воронежского университета см.: Карпачев М. Воронежский университет: Вехи истории 1918–2003. Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 2003. C. 81–115.
48
Платонов А. Сочинения. Т. 1. Кн. 1. С. 461.
49
Понятие «душеписание» (Seelenschreibverfahren), введенное Альбрехтом Кошорке и ориентированное на расширение письменной коммуникации и на связанную с этим семантическую модель индивидуального конституирования субъекта в Европе XVIII века, здесь переносится на воплощенные в революционной эстетике возможности выражения рабочего класса как коллективного субъекта. См.: Koschorke A. Körperströme und Schriftverkehr. Mediologie des 18. Jahrhunderts. München: Fink, 2003.
50
Платонов А. Поэзия рабочих и крестьян // Платонов А. Сочинения. Т. 1. 1918–1927. Кн. 2: cтатьи // Сост. Н. Корниенко. М.: ИМЛИ РАН, 2004. C. 88–89.
51
Halfin I. Terror in My Soul: Communist Autobiographies on Trial. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2003. P. 7.
52
См.: Halfin I. From Darkness to Light: Class, Consciousness, and Salvation in Revolutionary Russia. Pittsburgh: Pittsburgh University Press, 2000. P. 205–282; Steinberg M. Proletarian imagination. P. 21–61.
53
В ноябре 1920 года Платонов прочитал доклад «Пол и сознание» в журналистском клубе «Железное перо», одном из интеллектуальных центров Воронежа. Cм.: Ласунский О. Житель родного города. C. 119–123. Об эволюции и трансформации оппозиции пол/сознание в литературном творчестве Платонова см.: Семенова С. «Тайное тайных» Андрея Платонова (Эрос и пол) // Корниенко Н. (сост.) «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. М.: Наследие, 1994. C. 73–131.
54
Платонов А. Культура пролетариата // Платонов А. Сочинения. Т. 1, 1918–1927. Кн. 2: cтатьи / Сост. Н. Корниенко. М.: ИМЛИ РАН, 2004. C. 90–100, особенно 97.
55
В отличие от русских футуристов, которые в своем известном манифесте «Пощечина общественному вкусу» (1912) призывали «бросить с парохода современности» традиционные культурные формы, Пролеткульт с момента своего основания в 1918 году требовал зачислить в новую пролетарскую культуру наследие «старых мастеров» как некий костяк культурного капитала. Известные символисты (Блок, Брюсов, Белый, Ходасевич и другие) были готовы сотрудничать с новыми культурными институциями, взяв на себя руководящие функции в издательствах, и организовать обучение начинающих пролетарских писателей. Формалисты ОПОЯЗа, стоящие близко к футуризму, поначалу заняли аполитичную промежуточную позицию. Только в 1923 году, когда статьей Льва Троцкого в газете «Правда» «Формальная школа поэзии и марксизм» была развернута идейная полемика с формализмом, футуристы, формалисты и конструктивисты консолидировались в «Левый художественный фронт» (ЛЕФ).
56
Платонов А. Будущий октябрь // Платонов А. Сочинения. Т. 1. 1918–1927. Кн. 2. C. 107–109, особенно 108.
57
См.: Платонов А. Сочинения. Т. 1. 1918–1927. Кн. 2. C. 352.
58
Платонов А. Мастер-коммунист // Там же. C. 111–113, особенно 113.
59
Платонов А. Творческая газета // Платонов А. Сочинения. Т. 1. 1918–1927. Кн. 2. C. 128–130, особенно 129.
60
См.: Gorham M. Tongue-tied Writers: The Rabsel’kor Movement and the Voice of the «New Intelegentsia» in Early Soviet Russia // The Russian Review. 1996. Vol. 55. P. 412–429, особенно 415. Майкл Горэм описывает центральную социолингвистическую дилемму ранней советской культуры, которая, с одной стороны, хотела демократизировать официальный дискурс через народный и обиходный язык, а с другой – ставила перед рабочими и крестьянами задачу освоить язык большевистской партии или стилистически «сглаживала» рабочую корреспонденцию редакционным вмешательством. Возникший из этой коллизии «гибридный язык», по определению Бахтина, в его экстремальных выражениях вроде бюрократического новояза на периферии едва ли мог делать различие между «высоким» и «низким» регистрами. Перед профессиональными литераторами ставилась социальная задача «синхронизировать» их литературный язык с языком рабочих и крестьян, что привело к специфическим сказовым формам, например, у Бабеля и Зощенко. См.: Gorham M. Speaking in Soviet Tongues. Language Culture and the Politics of Voice in Revolutionary Russia. DeKalb, Ill.: Northern Illinois University Press, 2003. P. 172.
61
Gorham M. Speaking in Soviet Tongues. P. 416.
62
Подобное неприятие опеки было приметой времени, что отмечал, например, Замятин, см.: Замятин Е. Я боюсь // Замятин Е. Я боюсь. Литературная критика, публицистика, воспоминания. М.: Наследие, 1999. C. 49–53.
63
Платонов А. Герои труда. Кузнец, слесарь и литейщик // Платонов А. Сочинения. Т. 1. Кн. 2. C. 101–105.
64
Там же. C. 102.
65
Платонов А. Герои труда. Кузнец, слесарь и литейщик // Платонов А. Сочинения. Т. 1. Кн. 2. C. 105.
66
Gorham M. Tongue-tied writers. P. 422.
67
Платонов А. Сочинения. Т. 1. Кн. 2. C. 357.
68
Там же. C. 358.
69
Платонов А. Культура пролетариата. C. 92–93.
70
Там же. C. 139–142.
71
В этом контексте характерно воспоминание Генри Адамса о его посещении Всемирной выставки 1900 года: «Но для Адамса динамо превратилось в символ бесконечности. Когда он освоился в огромной галерее машин, он стал воспринимать динамо как нравственную силу – так, как ранние христиане воспринимали крестное знамение». – Adams H. The Education of Henry Adams: An Autobiography. Boston: Mifflin, 1961. P. 380–381.
72
Платонов А. Золотой век, сделанный из электричества // Платонов А. Чутье правды. М.: Советская Россия, 1990. C. 146–148.
73
План электрификации Р. С. Ф. С. Р. Доклад 8‐му Съезду Советов Государственной Комиссии по Электрификации России. C. 184.
74
Введением новых правил законодательства для иностранных концессий в ноябре 1920 года Ленин уже предвосхитил ратификацию ГОЭЛРО на 8-м съезде партии в декабре 1920‐го. Наиболее полно об этом см.: Хромов С. Иностранные концессии в СССР: Исторический очерк, документы. М.: Институт российской истории РАН, 2006. Примечательно, что немецкие электротехнические компании Telefunken, AEG и Siemens следует рассматривать, благодаря личным отношениям с Леонидом Красиным, как вдохновителей и первых выгодоприобретателей этой концессионной политики. Cм.: Lutz M. Siemens im Sowjetgeschäft. C. 112–113.
75
Платонов А. Золотой век. C. 148.
76
Экономическая статистика и демография работают как основные приемы при создании образа Золотого века, показанного в повести Константина Циолковского «Приключения атома» и в его евгеническом эволюционном учении, находящемся в рамках мальтузианской традиции. См.: Циолковский К. Приключения атома. Повесть. М.: Луч, 2009. C. 84.
77
Koschorke A. Wahrheit und Erfindung. Grundzüge einer Allgemeinen Erzähltheorie. Frankfurt am Main: Fischer, 2012. S. 370.
78
Heller L., Niqueux M. Geschichte der Utopie. S. 12.
79
Günther H. Das Goldene Zeitalter aus dem Kopf und aus dem Bauch (Die Utopieproblematik bei Dostoevskij und Platonov) // Zeitschrift für slavische Philologie. 1993. Bd. 53. S. 165.
80
«Пролетарская поэзия» сочинялась для журнала «Кузница» и вышла в 1922 году в 9-м номере. В весеннем выпуске 1921 года (номер 7, где был опубликован рассказ Платонова «Маркун») во вводной статье издателя разъяснялись основы объединения «Кузница». Воинственный тон этой декларации не мог скрыть, что «Кузница» на тот момент еще находилась в поиске теоретических демаркационных критериев относительно Пролеткульта и приветствовала работу молодого провинциального писателя в своих рядах. Платоновский проект пролетарской поэзии в этом контексте представлял собой попытку обозначиться в московской художественной группе, которая предоставляла ему площадку для участия в формировании программных основ.
81
Платонов А. Пролетарская поэзия // Платонов А. Сочинения. Т. 1. Кн. 2. C. 162.
82
Платонов А. Пролетарская поэзия // Платонов А. Сочинения. Т. 1. Кн. 2. C. 163.
83
См.: Там же. C. 164.
84
Там же.
85
Там же.
86
Платонов А. Пролетарская поэзия // Платонов А. Сочинения. Т. 1. Кн. 2. C. 165.
87
См.: Белый A. Магия слов // Белый A. Символизм. München: Fink, 1969. С. 429–448; Белый A. Символизм // Белый A. Арабески. München: Fink, 1969. С. 241–248. Детальное изучение влияния Белого на Платонова еще предстоит, хотя некоторые исследователи бегло указывают на конвергенцию их литературного опыта. См.: Баршт K. Поэтика прозы Андрея Платонова. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2000. C. 48; Вьюгин В. Андрей Платонов: поэтика загадки (Очерк становления и эволюции стиля). СПб.: Издательство русского христианского гуманитарного института, 2004. C. 356.