Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

28 марта. В «Правде» (с. 2–3) редакционная статья «Почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма?», в которой впервые печатно критикуется Сталин (названный, впрочем, «одним из сильнейших марксистов») и, в частности, его «Краткая биография».

Теперь, – комментирует в дневнике Сергей Дмитриев, – дело пойдет явно, хотя и постепенно, и с сохранением некоторых реверансов, к полному «захоронению» Сталина как вождя, теоретика марксизма и т. д.

Хорошо, что тайное начинает становиться явным. Полуправда сменится когда-нибудь правдой. Но не для людей нашего времени, конечно. И нашей страны – добавим для полной ясности (Отечественная история. 2000. № 1. С. 167).

29 марта. Из дневника Сергея Дмитриева:

<П. А.> Зайончковский рассказывал, будто бы на закрытых партийных собраниях, где обмениваются суждениями в связи с докладом (закрытым) Хрущева, бывают весьма резкие выступления и трудные для докладчика вопросы. В выступлениях и вопросах преобладают такие:

1) А что же изменилось у нас существенно после смерти Сталина в сравнении с порядком, существовавшим при покойном?

2) Чем и как можно действительно предупредить повторение явлений, связанных с культом личности Сталина, повторение в будущем применительно ли к Сталину и, что гораздо вероятнее, к какому-либо другому лицу?

3) Кто же ответственен в культе личности Сталина?

На одном из таких собраний Шепилов, отвечая на первый из этих вопросов, сказал: «А вот хотя бы то, что вы (спрашивающий) после собрания пойдете домой и будете спокойно спать, а прежде бы вас немедленно по окончания собрания арестовали» (Там же).

И – как позже, 3 апреля, пишет С. Дмитриев, – на том же, видимо, собрании в Московском университете Д. Т. Шепилов «предупреждал <…> против проявления нигилизма, огульного неверия во всё, что было сделано и решено в предшествующие годы. Наблюдается известное шатание умов. Так, например, композитор Шостакович прислал в ЦК КПСС письмо, с котором заявляет об ошибочности всего похода партии против так называемого формализма в музыке. Композитор Мурадели заявляет, будто бы известное постановление об опере «Великая дружба» насквозь несостоятельно, а его осужденная опера вовсе не плоха. <…> Шепилову такое вольномыслие, конечно, не по душе (Там же. С. 168).

В «Литературной газете» (с. 3) письмо в редакцию А. Салынского «Равнодушие к работе молодого скульптора», где высказывается сожаление в связи с тем, что до сих пор не переведена в бронзу и не установлена скульптура Э. Неизвестного «Первые крылья».

30 марта. Из письма Варлама Шаламова Аркадию Добровольскому:

Сейчас по Москве ходит рукописная поэма «Василий Теркин на небесах» – сатирическая расправа с живущими на земле литераторами. Я ее не читал, обещали достать (В. Шаламов. Т. 6. С. 513).

Март. Из дневника Дмитрия Голубкова:

В субботу читали в Гослите письмо Хрущева к делегатам съезда «О культе личности»… Два марта – март 53 г. и март 56 г. – одинаково холодно, сыро, бесприютно. Но тогда – улицы полны, скорбные лица, траур, «Реквием Моцарта по радио. Теперь – растерянность, недоверие и ненависть. Обман продолжался тридцать лет. Тридцать лет люди молились идолу – жесткому, холодному, одинокому. Стыдно и позорно (Д. Голубков. С. 196).

Возобновлено издание журнала «Молодая гвардия». Главным редактором назначен Александр Макаров.

На Трубной улице в квартире Владимира Слепяна выставка картин Олега Целкова.

Журналы в марте

В «Новом мире» (№ 3) стихотворение Евгения Евтушенко «Цельность».

В «Пионере» (№ 3) стихотворение Бориса Слуцкого «Лошади в океане».

Апрель

1 апреля. Партией Кармен в одноименной опере Жоржа Бизе на сцене Большого театра дебютирует Ирина Архипова.

2 апреля. В Союзе писателей СССР восстановлен (посмертно) Исаак Бабель.

В «Правде» (с. 2) статья Тихона Хренникова «Перед Вторым съездом композиторов», в которой, – как записывает в дневник Зинаида Гаямова, секретарь Дмитрия Шостаковича, —

он явно проводил мысль о творчестве Д. Д., подвергая его творчество завуалированной критике, критике уничтожающей. Эта статья произвела сильное впечатление и подняла целую бурю среди людей, любящих и болеющих за искусство. Начались бесконечные звонки, встречи с людьми, которые были оскорблены за Д. Д. и возмущались этой статьей. <…>

В пять часов ему позвонил из ЦК Поликарпов, пригласив его к себе на 19<-е> на 10 часов. Звонок взволновал его ужасно. Он больше всего, видимо, не хочет того, что Поликарпов будет пытаться «примирить его с Хренниковым». Уж слишком много он причинил ему зла. Он как-то мне рассказывал, что в 1948 году, после постановления, Д. Д. предложили написать музыку к какому-то кинофильму. Так Хренников написал Большакову, министру культуры, письмо с протестом, чтоб Шостаковичу не заказывали писать музыку, но Большаков обратился в высокие инстанции, и там сказали – не запрещать. «Ведь он хотел, чтобы я умер с голоду», – сказал Д. Д. <…>

Мы долго обсуждали приезд Хренникова к Д. Д., думали, может, позвонить и сказать, что он заболел. Но все это было отвергнуто, и я сказала, что поздно, эта встреча неминуема. Д. Д. плохо завтракал, нервничал. В 24 ч приехал Хренников. <…> Хренников говорил сбиваясь, торопясь, путаясь… что есть люди, которые сеют вражду между ними, распространяя слухи, что якобы он, Хренников, ненавидит Д. Д. Тут он начал говорить: «Д. Д., я преисполнен к Вам глубочайшего уважения, восхищения и любви…» Д. Д. старался отвести разговор на другую тему, но он опять перебивал и опять доказывал, как он высоко ценит Д. Д. и восхищается, и восторгается.

<…> Когда он уехал, мне показалось, что Д. Д. даже был чем-то удовлетворен. Во всяком случае не расстроен… (http://live.shostakovich.ru/chronicle/year-1956/).

Тем не менее статья в «Правде» вызвала масштабный скандал в среде композиторов. Как 18 апреля вынужден был в ЦК КПСС сообщить сам Хренников,

два докладчика, утвержденные Правлением Союза Композиторов СССР: А. Хачатурян (доклад «О творчестве молодых композиторов») и Д. Шостакович (доклад о симфоническом, ораториальном и камерном творчестве) за месяц до намеченного срока съезда отказались выступить с докладами и прекратили работу над ними.

Таким образом, – констатирует Хренников, —

созыв съезда в таких условиях не представляется возможным. Необходимо время для того, чтобы провести до съезда широкую дискуссию по волнующим композиторскую общественность вопросам, дискуссию, которая должна привести к объединению творческих сил на основе политики партии по идеологическим вопросам (Музыка вместо сумбура. С. 475, 476).

В Малом зале Московской консерватории первый концерт Московского камерного оркестра, созданного Рудольфом Баршаем.

Как вспоминает Р. Баршай,

друзья повсюду расклеивали афиши, боялись, что публика не придет, но билеты раскупили в первый день продаж.

<…> Директор Большого зала рассказывал мне, как его зам заглянул в кабинет и говорит: выйдите на минутку во двор, посмотрите, что творится у Малого зала. Там стояла толпа, которая пыталась попасть на наш концерт. Нельзя было достать лишнего билетика (Нота. С. 146, 149).

2–8 апреля. Неделя венгерских фильмов в СССР.

5 апреля. Президиум ЦК КПСС

постановил провести очередной пленум ЦК 4 июня с повесткой «Решения XX съезда партии и задачи улучшения идеологической работы». Имелось в виду продолжение кампании десталинизации. Основной доклад поручили секретарю ЦК Дмитрию Трофимовичу Шепилову. Он вскоре представил проект выступления. Вслед за ним должны были предоставить слово министру обороны Георгию Константиновичу Жукову. Сохранился текст его непроизнесенного доклада «Состояние и задачи военно-идеологической работы», очень жесткий по отношению к Сталину и сталинским преступлениям.

Из-за сессии Верховного Совета СССР и совещания руководителей социалистических стран пленум перенесли на 7 июня. Но 1 июня пленум перенесли уже на осень, 31 августа новая отсрочка – до декабря 1956 года. Теперь уже основным докладчиком утвердили самого Хрущева. Однако пленум по идеологическим вопросам так и не собрали (Л. Млечин. Фурцева. С. 204).

7 апреля. В «Правде» (с. 2–4) перепечатана «с некоторыми сокращениями» статья «Об историческом опыте диктатуры пролетариата» из «Женьминьжибао», где сказано:

И. В. Сталин является выдающимся марксистом-ленинцем, но вместе с тем допустившим серьезные ошибки и не осознавшим их марксистом-ленинцем (с. 4).

10 апреля. Из дневника Сергея Дмитриева:

Опубликовано постановление Совета министров СССР об освобождении Лысенко по его просьбе от обязанностей президента Всесоюзной сельхозакадемии. Освобождение это воспринято всеми как конец сталинского режима в естествознании вообще и прежде всего в биологии. Лысенко – деспот и аракчеевец в с<ельском> х<озяйстве> и биологических науках, скрутивший всё и вся подобно покойному Сталину (Отечественная история. 2000. № 1. С. 171).

11 апреля. Заведующий Отделом культуры ЦК КПСС Д. А. Поликарпов и его заместитель Б. М. Ярустовский подают докладную записку, где возражают против просьбы министерства культуры СССР «направить в Англию в ноябре с. г. сроком до одного месяца народного артиста РСФСР пианиста Рихтера С. Т. для концертных выступлений и записи исполнения на граммофонные пластинки».

Возражения основаны на том, что сам Рихтер «немец, беспартийный, холост, родственников в СССР не имеет», его отец «в 1941 году военным трибуналом Приморской армии был приговорен к расстрелу», а мать, проживавшая в период немецкой оккупации в Одессе, «по некоторым данным, при отступлении немцев выехала в Германию вместе с профессором Одесской консерватории Кондратьевым».

Резолюцию «Согласиться» на этом письме поставили секретари ЦК КПСС Поспелов, Суслов, Аристов, Беляев, Брежнев, Фурцева (Музыка вместо сумбура. С. 473, 474).

В тот же день теми же аппаратчиками в ту же инстанцию направлена и докладная записка с возражением против поездки Мстислава Ростроповича в ту же Великобританию, так как «частые поездки за рубеж отрицательно сказываются на педагогической и исполнительской деятельности Ростроповича в Советском Союзе» (Там же. С. 475).

13 апреля. На заседании Президиума ЦК КПСС принято решение, что участники первомайской демонстрации будут нести портреты Маркса, Ленина, членов президиума ЦК КПСС, а также руководителей коммунистических и рабочих партий социалистических стран. Нести ли портреты Сталина, позволено решать самим демонстрантам.

В Ленинградском театре им. Ленинского комсомола премьера спектакля «Двадцать лет спустя» по пьесе Михаила Светлова. Режиссер Александр Белинский.

До 14 апреля. В Академии художеств СССР открыт вернисаж Мартироса Сарьяна, где представлено около 400 его работ.

Из дневника Дмитрия Голубкова:

Вчера был на великолепной выставке старика М. Сарьяна. Вернулся домой в праздничном настроении – будто съездил из грязной, мозглой весны московской в неведомую и роскошную, жаркую и щедрую землю – Армению (Д. Голубков. С. 199).

Как записывает в дневнике Сергей Дмитриев,

говорят, что выставка Сарьяна недолго продлится. Английский посол ее посетил и выразил желание предоставить лондонцам возможность посмотреть картины Сарьяна. Сейчас в период романа с Англией это услужливо и быстро выполнят.

Конечно, творчество Сарьяна всецело вне истории русского искусства, целиком в духе и форме западноевропейского искусства начала XX в., более всего французского. Сарьян – не ученик, не подражатель. Он просто рядом стоит с Гогеном, Ван-Гогом, Матиссом, Марке.

Из моих соотечественников ему родственны, но только отчасти, молодой Юон, Кустодиев, Грабарь. Впрочем, это сопоставление не без натяжки. Сарьяна, в отличие от этих русских художников, спасло отсутствие социалистической революции в Армении. Разумеется, в Армении советская власть и диктатура партии тоже в свое время были заведены и продолжают существовать. Но внутренним явлением собственно армянской истории и жизни они не стали. Во всяком случае, Сарьяна так не перекоробили и не искалечили подобные происшествия, как сделали они это с русскими художниками (Отечественная история. 2000. № 1. С. 171).

14 апреля. В Союзе писателей СССР восстановлен (посмертно) Михаил Кольцов.

15 апреля. Группа выпускников Школы-студии МХАТ под руководством Олега Ефремова впервые сыграла спектакль «Вечно живые» по пьесе Виктора Розова. Этот день принято считать днем рождения театра «Современник».

Как вспоминает Алексей Аджубей,

на маленькой сцене студии Художественного театра в поздние ночные часы несколько молодых актеров играли пьесу Виктора Розова «Вечно живые».

Самые пышные премьеры тех лет не собирали такой блестящей публики. «Блестящей» не в расхожем смысле слова, не было там дам в роскошных туалетах, влиятельных чиновников, присяжных критиков. И в зале, и на сцене чувствовалось иное. Ум, талант, искренность, открытость. <…>

В тот вечер родился московский театр «Современник». На много лет он стал олицетворением времени, его спектакли воспринимались не только как художественное откровение, но и как политическое событие – соединение этих двух важнейших для искусства начал и было тем новым, что приходило в нашу жизнь после XX съезда (Знамя. 1988. № 7. С. 92).

22 апреля. Королева Великобритании Елизавета II дает аудиенцию в Виндзорском замке находящимся с официальным визитом в Лондоне председателю Совета министров СССР Н. А. Булганину и члену Президиума Верховного Совета СССР Н. С. Хрущеву и удостаивает их 30‐минутной беседой.

25 апреля. Принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене судебной ответственности рабочих и служащих за самовольный уход с предприятий и из учреждений и за прогул без уважительной причины».

26 апреля. Валерио Рива, редактор миланского издательства Фельтринелли, в письме переводчику Пьетро Цветеремичу рассказывает о том, что Джанджакомо Фельтринелли заинтересовался сообщением Серджио Д’Анджело133 о романе Бориса Пастернака «Доктор Живаго», готовящемся к изданию в Москве, и просит заказать ее через большой магазин «Rinascita» в Риме и прочесть ее сразу же, как только она выйдет. «Я думаю, что ее следует перевести», – заканчивает он свою просьбу.

Дорогой Рива, твоя новость по поводу романа Пастернака – дело безотлагательное, – отвечал ему 29 апреля Цветеремич. – Этот роман уже был объявлен публикацией нескольких стихотворений из него в журнале «Знамя» 1954. Возможно, ты знаешь об этом, ибо эта новость обошла тогда всю Италию. Но далее в советской печати ничего об этом не сообщалось. Но совершенно точно, что роман еще не вышел (я бы знал об этом). <…> Сообщенная тобой новость (кстати, кто рассказал тебе об этом?) очень удивила меня (Континент. 2001. № 107).

После этого работавшему тогда в Москве Д’Анджело было дано поручение пойти к Пастернаку для переговоров.

27 апреля. Секретариат правления СП СССР объявляет студенту Литературного института Евгению Евтушенко выговор «за нарушения учебной дисциплины».

28 апреля. Принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О снятии ограничений в правовом положении крымских татар, балкарцев, турок – граждан СССР, курдов, хемшилов и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны», по которому эти народы снимались с режима спецпоселения и освобождались из-под административного надзора.

30 апреля. В Ленинградском театре комедии премьера спектакля «Обыкновенное чудо» по пьесе Евгения Шварца (постановка Николая Акимова).

Апрель. Отменена ссылка для осужденных по 58‐й статье.

Издательство «Свободная Европа», субсидируемое ЦРУ, принимает решение о пересылке книг и пропагандистских материалов в СССР и страны социалистического лагеря. При поддержке ЦРУ создается также «Бедфорд паблишинг», издательство со штаб-квартирой в Нью-Йорке и филиалами в Лондоне, Париже, Мюнхене и Риме, для перевода произведений западных авторов на русский язык. Как указывают Питер Финн и Петра Куве, «среди переведенных и изданных произведений были „Портрет художника в юности“ Джойса, „Пнин“ Набокова и „Скотный двор“ Оруэлла» (П. Финн, П. Куве. С. 135).

Вместо рассылки книг по почте – в Советском Союзе надзор был строже, чем в странах Восточной Европы, – издательство «Бедфорд паблишинг» избрало своей целью раздачу книг приезжим из Советского Союза или гражданам стран Запада, которые ехали в Советский Союз; они должны были раздавать книги по приезде. Кроме того, издательство поставляло книги в посольство США в Москве. <…>

За первые 15 лет «Бедфорд паблишинг» раздал советским читателям более миллиона книг. Программа продолжалась до распада Советского Союза. В странах Восточной Европы раздали 10 миллионов книг и журналов (Там же. С. 135, 136).

Весна. В Ленинграде, в Доме работников искусств, а затем в Москве, в Доме актера, была открыта персональная выставка художника Александра Тышлера. Этому событию посвятила свою статью «Человечное искусство» Ольга Берггольц (Театр. 1956. № 7).

Борис Пастернак передает рукопись романа польскому поэту Земовиту Федецкому, одному из редакторов польского журнала «Опинье»134.

Журналы в апреле

В «Новом мире» (№ 4) стихотворение Владимира Маяковского «Письмо Татьяне Яковлевой», сатирическая пьеса «А был ли Иван Иванович?» Назыма Хикмета135.

В «Знамени» (№ 4) вторая часть повести Ильи Эренбурга «Оттепель».

В 1955‐м я совершил <…> ошибку – написал вторую часть, бледную, а главное, художественно ненужную, которую теперь выключил из собрания сочинений (И. Эренбург. Люди, годы, жизнь. Т. 3. С. 339).

Май

1 мая. Первомайский парад и демонстрация трудящихся в Москве впервые показаны по телевидению.

4 мая. В Союзе писателей СССР восстановлен (посмертно) Иван Катаев.

Выступая на партийном собрании ленинградских писателей, Нина Катерли заявляет:

у нас кто угодно, все нас учат! Все, начиная от секретаря обкома, кончая инструктором райкома, полагая, что искусство – это такая область, в которой каждый может быть судьей. Ни инструкторы райкома, ни секретари обкома, ни редакторы издательств <…> не должны нас учить, а им не грех у нас поучиться! (цит. по: А. Тюрин. С. 51).

6 мая. Из дневника Сергея Дмитриева:

Воскресенье <…> Пасха. <…> На улицах и в метро очень людно, много людей «навеселе», многие пошатываются, но все лица довольные, а настроение благодушное. Пасха написана на лицах. Идут семьями, с женами и детьми. Народный праздник (Отечественная история. 2000. № 2. С. 142).

7 мая. Впервые после 1919 года прибывший в Москву Давид Бурлюк выступает с воспоминаниями в Библиотеке-музее В. В. Маяковского в пер. Маяковского (бывший Гендриков пер.).

Как вспоминает Людмила Сергеева,

вел встречу Семен Кирсанов, которого Давид Бурлюк упорно называл Сергеем. Бурлюк мог вспомнить о Маяковском лишь то, что давал начинающему и всегда голодному поэту каждый день деньги на еду. А когда Маяковский начал печататься и стал известным, то Бурлюк на поэте зарабатывал доллáры (Л. Сергеева. С. 256)136.

С протестующим письмом к К. Е. Ворошилову 3 мая обратился скульптор Евгений Вучетич:

кому-то, вероятно, очень понадобилось, чтобы Давидка Бурлюк приехал в Советский Союз именно теперь, когда эстетско-формалистические тенденции снова вспыхнули в нашем искусстве.

Я не знаю, какие «откровенные» беседы проведет Бурлюк с нашей молодежью, я только знаю, что для воспитания человека на высоких моральных принципах не всегда хватает четверти столетия, а для превращения его в ничтожество часто бывает достаточно одной пьяной ночи, которую великолепно может организовать и провести нынешний миллионер и американский подданный Давид Бурлюк.

Резолюция Ворошилова (в тот же день): «Разослать членам и кандидатам в члены Президиума ЦК КПСС и секретарям ЦК КПСС» (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 492).

И вот – контрапунктом к донесению Е. Вучетича – свидетельство молодого в ту пору художника Игоря Шелковского, навестившего Бурлюка в гостинице «Москва», где тот был поселен:

Неисповедимыми путями Володя <Слепян> раздобывает нужный номер телефона и уславливается о встрече с прославленным отцом русского футуризма. Хмурым весенним утром мы <…> судорожно вцепившись в обвязанные бечевкой холсты, поднимаемся по ковровым лестницам на нужный этаж. Еще совсем недавно за знакомство с иностранцем могли посадить и даже расстрелять. Но вот заветная дверь. Бурлюк радушен, гостеприимен. Он благосклонен и поощряющ. Бурлюк в восторге, что молодые художники в России после стольких лет «железного занавеса» его помнят и знают. Вместо обещанных пятнадцати минут мы проводим в многокомнатном номере чуть ли не полный день. Перед нами, начиная с В. Катаева, проходят те, кому назначено рандеву, друзья мэтра. В промежутках Бурлюк поставляет нам информацию о новейших течениях в живописи (Джексон Поллок) (И. Шелковский. С. 124–125).

8 мая. В «Литературной газете» (с. 1) редакционная статья «Жизнь и литература», где сказано:

Удивительно, что в такое время находятся люди, которые <…> зовут нас назад, к середине и началу 20‐х годов, утверждая, что вот тогда-то было всё хорошо и даже чуть ли не идеально. В речах иных ораторов на собраниях писателей и работников искусств дело шло уже о том, чтобы развенчать Маяковского и Станиславского, пересмотреть наше отношение к осужденным общественностью произведениям Зощенко. Словно мы стали идеологически и эстетически неразборчивыми и уже не знаем, что хорошо, что плохо.

И, – говорится в дневниковой записи Сергея Дмитриева, – литературная газетенка пискнула свой вариант: «Нельзя недооценивать вред, причиненный культом личности, но нельзя и возводить этот культ до всеобъемлющей характеристики целого исторического этапа». А что же льзя для братьев-писателей? Что можно для советских граждан вообще? Можно следовать за литературной газетенкой и политикой партии, призывающих дружно к глубокой мудрости: «С одной стороны, нельзя не сознаться, но, с другой стороны137, нельзя не признаться». Что же удивляться растерянности писателей, неспособности их к созданию художественных произведений, отставанию общественных наук? По трафарету «с одной стороны» и с «другой стороны» существовать можно, творить нельзя.

Тем не менее, – как отмечает С. Дмитриев, – принципиально важно, что

в большой статье ни разу не помянуто о социалистическом реализме. Может быть, пришли к выводу о желательности не соваться, где надо и не надо с этим «голым королем»? Хотя бы на время похода за преодоление сектантства (Отечественная история. 2000. № 2. С. 142).

9 мая. Из дневника Нины Лашиной:

Сегодня опубликован в газетах новый закон о пенсиях, обеспечивающий каждого трудящегося по старости, по инвалидности и в случае потери кормильца. В этом же году вышел закон о сокращенном субботнем дне. Вернули четырехмесячный отпуск по родам. Все это замечательно! Немного обидно только то, что все такие законы уже давно существуют во всех капиталистических странах, а мы, люди социализма, которые давно должны были быть счастливей их во много раз, теперь, через 40 лет после революции, радуемся всему тому, что они давно имеют в своих буржуазно-капиталистических странах. Ну, да ничего! Русский народ все умеет простить и, не избалованный лаской, ценит малейшее внимание как что-то небывалое (Н. Лашина. С. 324).

10 мая. В СССР, начиная с 1 сентября, отменена плата за обучение в старших классах средней школы, в средних специальных и высших учебных заведениях.

На IX Международном кинофестивале в Каннах приз за лучшую режиссуру присужден Сергею Юткевичу, постановщику фильма «Отелло».

11 мая. Лев Гумилев освобожден из лагеря.

12 мая. В «Литературной газете» (с. 3) статья В. Лукашевича «„Малая проза“ большого сборника» – сдержанно-сочувственный отзыв о рассказах С. Антонова, В. Гроссмана, В. Шкловского и других в первом выпуске сборника «Литературная Москва».

Бюро секции прозы ССП СССР выдвигает идею создания кооперативного писательского издательства. В инициативную группу вошли Маргарита Алигер138, Алексей Арбузов, Александр Бек, С. М. Бонди, А. Г. Дементьев, Эммануил Казакевич, Валентин Овечкин и др. Председателями избраны Александр Твардовский и Вс. Иванов. Как вспоминает Тамара Иванова,