Город Упернавик расположен на западном побережье Гренландии и является одним из самых северных городов планеты. Славен он не только окружающими фьордами, но и самой северной паромной переправой в мире. Это на самом деле очень красивое место, правда, с чрезвычайно суровым климатом.

Название города переводится весьма забавно – «Весеннее место», – хотя средняя температура летом здесь не поднимается выше плюс пяти градусов по Цельсию. Зимняя же на пиках холодов может опускаться и ниже минус шестидесяти. С другой стороны, когда первые поселенцы появились на побережье Баффинова залива, климат Гренландии был значительно мягче. И лишь после похолодания шестнадцатого – восемнадцатого веков Упернавик превратился в один из самых «холодных» городов Земли.

В среду, двадцать первого мая, с борта парома «Свиссун» в порту Упернавика на берег сошёл неприметной наружности гражданин с рюкзаком за плечами. По документам он значился как англичанин Майкл Браун, прибывший на Гренландию из Эдинбурга.

Май в этом году выдался тёплым, и путешественник был одет, как и все туристы, в универсальный походный костюм серого цвета.

В принципе, такие костюмы (неофициально их называли «урсами», хотя ничего медвежьего в них не было) предназначались когда-то для бойцов войск специального назначения, служащих в условиях низких температур. Потом их доработали, пустили в общую продажу, и теперь половина туристов всего мира, жаждущих экзотики на Крайнем Севере или в Антарктиде, носила удобные и комфортные «урсы».

Англичанин, ничем особенным не отличаясь от других любителей северных путешествий, терпеливо дождался автобуса, который отвёз прибывшую группу в город.

В гостинице он не то чтобы держался особняком, но особо ни с кем и не общался, лишь изредка присоединяясь к общей трапезе в ресторане.

Группа в гостинице «Инуит» долго не задержалась.

Уже на следующий день её погрузили в вездеход на воздушной подушке и повезли к самой высокой горе в окрестностях Упернавика – Инусуссак, откуда она должна была совершить трёхчасовую экскурсию к северной оконечности острова – мысу Наярсуит.

Группа из двенадцати человек, состоявшая наполовину из молодых девиц, весело двинулась по маршруту, обмениваясь впечатлениями, созерцая поистине волшебный пейзаж.

Температура воздуха на острове уже больше недели держалась плюсовая, и путешественники могли в полной мере оценить красоту гор и каменистых холмов, чьи склоны сверкали вкраплениями минералов всех цветов и оттенков. Особенно необычными были выходы жил естественного графита, казавшиеся изделиями рук человеческих. Кроме того, таинственную атмосферу долин подчёркивала уникальная акустика, позволяющая даже шёпоту распространяться на многие километры, что не могло не повлиять на эмоции туристов.

Дошли до Наярсуита, полюбовались крутыми ледяными обрывами фьорда и белёсым, без единой морщинки, морем, пообедали. Вернулись к вездеходу.

Гражданин Браун спрятал бинокль, с которым не расставался, и тихонько занял своё место на борту современной машины, способной преодолевать любые препятствия.

Группа вернулась в гостиницу.

Браун держался вместе со всеми, а потом незаметно исчез. В отличие от спутников, которые должны были скоро уезжать, у него были иные намерения. Попросив водителя вездехода снова отвезти его на мыс Наярсуит, к побережью моря, Браун щедро заплатил флегматичному датчанину и договорился, что тот заберёт его через три дня.

– Хорошо, – кивнул водитель, даже не поинтересовавшись, что будет делать этот чудак один среди льдов и хватит ли ему пищи.

Вездеход, окутанный снежной пылью, умчался к югу.

Проводив его глазами, Браун открыл рюкзак и достал из него две коробки, наклейки на которых указывали, что внутри находятся консервы. Однако вместо консервов в первой коробке оказалась разборная антенна, достигшая двухметровой высоты после её развёртки, а во второй – приборчик, напоминающий необычный ноутбук с трёхмерным экранчиком и лёгкий прозрачный шлем.

Браун подсоединил приборчик к антенне и шлему, надел шлем на голову. Посидел пару минут, глядя на экран, неторопливо снял шлем и стал ждать.

Через двадцать минут с безоблачного неба послышался нарастающий тихий свист и в ледяной бугор в полусотне метров от сидевшего на камне Брауна с треском воткнулась двухметровая стрела, имеющая посредине утолщение диаметром около тридцати сантиметров.

Он подбежал к ней, посмотрел на часы: на этой широте уже начался «полярный день», поэтому солнце не садилось, а лишь чуть опускалось к горизонту. До пролёта чужого спутника, обозревающего Гренландию, оставалось не так уж и много времени, надо было торопиться.

Браун достал из рюкзака инструмент, разобрал капсулу, выпущенную с борта подводной лодки в акватории залива Мелвилла, собрал снова, но уже в виде устройства, напоминающего обод велосипедного колеса с десятком дуг, образующих остов зонтика. После этого он включил ноутбук, снова надел шлем на голову, устроился поудобнее между камнями, так, чтобы с моря его невозможно было увидеть. Подождал, глядя на циферблат часов.

Спутник пролетел.

– Запускаю, – сказал он по-английски.

– Подключаемся, – прошелестел в наушниках ответ оператора, находившегося в данный момент за несколько тысяч километров отсюда.

«Колесо с зонтиком», в котором трудно было предположить средство передвижения, вдруг плавно поднялось в воздух, зависло на несколько секунд. Вокруг него замелькали крохотные радужные проблески, форма устройства исказилась, и оно исчезло. Лишь изредка в образовавшейся «пустоте» вспыхивали светлые паутинки, указывая на присутствие в этом месте изделия из металла и пластика.

Затем вспыхивающие паутинки стали удаляться: собранный Брауном необычный летательный аппарат направился к береговым обрывам, держась на высоте двадцати метров от поверхности моря.

Засветился экранчик «видеофона», представлявшего на самом деле навигатор и устройство слежения, развернул объёмную карту местности. Жёлтый огонёк на ней указывал положение устройства наблюдения.

Браун какое-то время следил за огоньком, потом начал ставить палатку.

До «вечера» он провёл два сеанса связи с оператором системы наводки, располагавшейся в Европе, и продолжал следить за полётом «велосипедного обруча-зонта», державшего направление на западное побережье Гренландии, точнее – на город Канак. Аппарат официально назывался «средством электронной разведки», неофициально – «одуванчиком», имел телекамеры высокого разрешения и датчики полей. Двигался он со скоростью около ста километров в час. К полуночи он должен был добраться до Канака, точнее – до американской военной базы Туле.

Однако в начале девятого произошли события, помешавшие «отдыху» туриста.

Сначала Брауна предупредили, что у побережья моря Баффина рыщут вертолёты, американские «Чинуки».

– Советую свернуть лагерь и вернуться в город, – сказал оператор связи.

Браун подумал, глядя то на небо, то на море с высоты берегового уступа, то на экранчик навигатора. Быстро собрался, свернул палатку, упаковал рюкзак. Направился к ближайшим скалам, где можно было укрыться от любопытного взгляда.

И в это время над морем показался вертолёт.

Поскольку он шёл прямо на мыс, где находился англичанин, Брауну стало ясно, что его каким-то образом засекли, хотя палатка сверху вряд ли была заметна, имея особое, поглощающее свет и радиоволны покрытие. Но те, за кем он хотел установить наблюдение, тоже обладали соответствующими системами контроля земной поверхности.

Браун спрятался среди камней за длинным ледяным валом.

Вертолёт – это был небольшой «AW 139» итальянского производства – сделал круг над берегом острова, второй, третий, сел в двухстах метрах от спрятавшегося разведчика. Из него выпрыгнули четверо солдат в серо-белой униформе американского северного контингента, сняли с плеч автоматы и направились прямо к скалам, за которыми сидел Браун. Не было сомнений, что они точно знали, где искать англичанина.

Браун оценил ситуацию в течение нескольких секунд.

Снял с плеч рюкзак, покопался в его боковом кармане, достал чёрный пенальчик величиной с ладонь, нажал на торце кнопку, спрятал пенальчик обратно. Вытащил шлем, надел на голову, покрутил рюкзак в руках, как бы ориентируя его на определённый участок неба. Сказал два слова:

– Я обнаружен.

Помолчав немного, добавил:

– «Одуванчик» на подлёте к базе, код доступа – «беркут».

После этого он вложил в рюкзак шлем, размахнулся и бросил его с обрыва.

Через две секунды раздался взрыв: рюкзак, не долетев до берега, превратился в облачко пламени, дыма и мелких осколков.

Солдаты в сотне метров от скал попадали на землю, вертя головами, но тут же вскочили и бросились к обрыву.

Браун встал на камень, поднял руки над головой:

– Я гражданин Великобритании, не стреляйте! У меня дипломатическая неприкосновенность! Прошу зафиксировать, что я не оказал…

Бегущие солдаты открыли огонь!

Они получили приказ ликвидировать «террориста», не вступая с ним в переговоры.

Ладомирье

XXI век. Конец мая

Владыко

На опушку леса вышел человек: высокий, седой, с сурово-величавой осанкой. В каждом его движении крылась внутренняя сила, а взгляд ясных глаз был исполнен мудрости и печали. Одет он был в белый холщовый костюм без ворота, с красным орнаментом по краям рукавов и силуэтиком летящего сокола на груди.

Перед ним на многие вёрсты простиралось болото, усеянное кочками, поросшее осокой и высокими метельчатыми травами, с редкими хилыми берёзками да куртинами низких кустарников.

Однако седого это не встревожило. Он посмотрел на безоблачное синее небо, на низкое солнце – не щурясь, будто свет его не слепил, кинул взгляд на стену леса за спиной и неторопливо побрёл к болоту, обходя кочки, выбирая одному ему ведомую тропинку. Ступил на упругую губку мха, потом на кружево ряски, но не провалился в трясину, словно внезапно потерял вес, а, рассеянно оглядываясь по сторонам, легко зашагал дальше.

Так он двигался около полукилометра, почти не потревожив поверхности болота, пересёк широкое ржавое окно в кольце кувшинок и лилий, взобрался на пригорок, и перед ним вдруг невдалеке сформировался из воздуха невиданной красоты высокий светлый терем. За теремом один за другим появились другие терема и строения с двускатными крышами и резными коньками, подрагивающие в густом мареве летнего зноя.

Старик остановился, разглядывая непонятно откуда взявшееся видение, огладил седую бороду длинными пальцами, улыбнулся. Губы его беззвучно выговорили певучее слово: Ладомирье…

Послышался тихий звон, будто в центре болота проснулся колокол.

Тотчас же перед стариком объявилась светлоголовая фигурка юноши в синем кафтане. Юноша поклонился. Старик сделал ответный поклон, и они направились по соткавшейся из ниоткуда песчаной дорожке к теремам поселения.

Дивный свет за их спинами померк. Строения Ладомирья, обители волхвов и заботников Руси, были недоступны взгляду изредка появлявшихся у болота людей, и даже искусные спутниковые системы наблюдения за поверхностью Земли их не видели.

Возле центрального терема с высоким крыльцом юноша попрощался. Старик поднял глаза на крыльцо, где его ждали двое мужчин в старинных кафтанах, подпоясанные витыми шнурками с кистями на концах. Один был кряжист, с проседью в тёмных волосах. Второй, пониже ростом и потоньше, с голубым огнём в глазах. На вид ему было лет сорок, и выглядел он, как обыкновенный сельский мужичок, в меру деловитый и несуетливый. На самом деле он был витязем ВВС – Возрождённой Вечевой Службы Рода – и звался Лихарем. Спутником же его был волхв Гостомысл, наставник и заботник Рода.

Все трое поклонились друг другу.

Седой старец заговорил:

– Здравы будьте, родовичи.

– Здрав будь, Владыко, – ответили ему. – Не ждали тебя после Купалы.

– Нужда заставила, – улыбнулся в усы старик. – Пойдёмте в светлицу, поговорим.

Гость прошёл в дом, поздоровался с хозяйкой, улыбчивой и полной, прижав к щеке её ладонь.

Поднялись в «маковку» соборной комнаты терема, на самый верх, расположились за круглым деревянным столом, на красивых резных деревянных креслах.

Солнце светило в распахнутые окна соборной вовсю, но внутри было прохладно, по закруглённым углам горницы гулял слабый свежий ветерок.

Владыко оглядел обращённые к нему лица, привычно огладил бороду. По губам его промелькнула странная виноватая улыбка.

– Ухожу я, родовичи.

В светлице стало совсем тихо.

Гостомысл пригладил волосы на голове, глянул остро.

– Ох, не время… Несмотря на успокаивающие речи министров и чиновников во власти, дела на Руси далеко не блестящи. Давление Криптосистемы на души людей усиливается, зомбирующие нас силы перестраиваются, завоёвывают властные высоты…

Старик повёл рукой, останавливая волхва.

– Ты прав, заботник, нас обложили со всех сторон, завоевание Руси продолжается, чёрные туманы потянулись к детям нашим. Но и мы не стоим на месте, Владыко.

Гостомысл непонимающе встопорщил брови.

– Владыко ты, Сварг.

Седой покачал головой.

– Теперь ты. Закончу. Община живёт, растёт и укрепляется, РуНО[1] всё больше получает поддержку в глубинах народа, программа «Три-Эн» продолжает развиваться, и её уже не остановить. А я слишком стар, чтобы провидеть Замысел Вседержителя.

Снова комнатой завладела тишина.

Шевельнулся Лихарь.

– Среди властников Духовно-Родовой Общины нет надлежащего согласия.

– Знаю, потому и задержался. Но в РуНО пришли другие люди, более ответственные, имеющие канал связи с этическим Промыслом бытия, они справятся с тенденцией раскола и без меня.

– В Гренландию повадились эмиссары жрецов. Двое наших разведчиков погибли.

– Пошлите туда витязя.

– Завтра посвящение в князи Рода, – сказал Гостомысл.

– Я буду.

– В наши школы нужны учителя, – добавил Лихарь.

– Учителей тоже надо учить, чтобы они могли бороться с чужими идеологемами так же естественно и просто, как дышат. Это главная задача Общины, и вам придётся многое изменить на этом пути.

– Но без защиты нам не обойтись, без правников, витязей и людей действия.

– Разумеется, воевода. Когда на кону стоит чья-то жизнь, её надобно защищать в предельно жёсткой форме, хотя убийство – крайняя мера, заставляющая нас делать непростой выбор. Всё сотворенное нами возвращается в той или иной мере, гнев и страх тоже. Прошу прощения за стариковское ворчание. И всё же мне пора. Теперь вы будете заканчивать то, что не успел я.

– Формирование корректирующего импульса, – медленно проговорил Гостомысл, вдруг демонстрируя жест Белого волхва: пальцы огладили бородку; Сварг заметил это, глаза его лукаво сверкнули.

– Становление Державы, – почти неслышно сказал Лихарь.

– Однако нам будет тебя не хватать, Владыко, – со вздохом признался Гостомысл.

Сварг усмехнулся.

– Справитесь. Хотя… возможно, я ещё вернусь.

Двое смотрели на старшего пытливо и с надеждой, и он ответил им ясным взглядом понимающего жизнь человека.

Геократор

Северный ледовитый океан

Жрец Тивел, носитель сана Кондуктор Социума, правил Криптосистемой всего лишь двадцать лет с небольшим, но возраст его превышал двести десять лет, хотя при этом он выглядел на сорок: высокий, осанистый, с гривой иссиня-чёрных волос, падающих волной на шею. Тонкая талия, широкие плечи. Таких падкие на прозвища журналисты называют мачо. Однако глава Геократора женщинами не интересовался. Его влекла к себе другая половина человечества, о чём знали только немногочисленные доверенные лица жреца.

Мировой центр Геократора, системы, стремившейся управлять всем человечеством, располагался в американском штате Аризона, в долине Памятников. Правда, никто из коренных обитателей штата, а также секретные структуры типа ЦРУ и ФБР, об этом понятия не имели и долину Памятников считали чисто природным образованием. Те же, кто случайно становился свидетелями полетов «неопознанных летающих объектов» – Геократор пользовался принципиально другой техникой – или наблюдал удивительные явления природы, как правило, не спешили к журналистам. И либо быстро забывали об увиденном, либо – если начинали проявлять интерес, – вообще исчезали.

Мировой центр Геократора обладал совершенной системой маскировки и защиты, опирающейся на древние магические знания жрецов. Ни издали, ни вблизи, ни с высоты птичьего полёта или со спутниковых орбит распознать центр в скоплении каменных останцов долины Памятников было невозможно. Утечка информации из святая святых Геократора исключалась напрочь.

При этом геарх догадывался, что о существовании Мирового центра знают на другом континенте, который до сих пор не покорился влиянию Геократора. Русское сопротивление, выраженное деятельностью не менее секретных систем – РуНО и ВВС, имело свои планы относительно развития России и со всё большим упорством пресекало попытки Геократора перехватить управление государством.

Именно это обстоятельство и подвигло Тивела решиться без согласования с главой Экзократора Аротом провести запуск Водоворота Оси Мира. Много тысяч лет назад Ось венчал Храм Странствий, отражённый в мифах и легендах как вселенская гора Меру, и располагался этот пирамидальный Храм над устьем Водоворота, принадлежащего мифической Гиперборее. Впрочем, мифической она представлялась разве что «расходному материалу», как пренебрежительно Тивел оценивал народы Земли. На самом деле в прошлом Гиперборея существовала, как и Атлантида, её соперница, ныне погребённая подо льдами Антарктиды, только и называлась она в те времена иначе. Но главное, что гиперборейцы оставили наследство, ставшее достоянием жрецов, и теперь предстояло завладеть этим наследством, запустить Водоворот и стать властелином мира, возможности которого трудно было переоценить. В этом случае не Экзократор, а Геократор превращался в центр глобального мирового управления и начинал диктовать условия всем живущим на Земле. А внешнее управление, олицетворяемое Экзократором, становилось лишним.

Тивел потёр ладонь о ладонь, испытывая чувство мстительного злорадства, усилием воли успокоил сердце. Сначала надо было завершить начатое, а потом радоваться.

Тихий и незаметный, как мышь, служка принёс фрукты и соки.

Тивел накинул на себя шёлковый хитон, ласкающий кожу, вышел на балкон, искусно замаскированный под естественную нишу в скале. Перед ним с высоты четырёхсот метров открылась долина Памятников, таинственная и прекрасная, отражённая во множестве легенд и преданий. В некоторых из них о ней говорилось как о каменном саде богов.

Тивел усмехнулся. Богом он не был, представитель бессмертных жрецов, владеющих тайными знаниями древних, но власть имел большую. Долина Памятников принадлежала ему, как и сотня других владений во всех уголках Земли, люди рождались и умирали ради него, призванные исполнять его волю, и портило ощущение всевластия только одно обстоятельство: глава Экзократора, Превышний, Решатель Судеб, Манипулятор Социума, нечеловек Арот всё ещё стоял выше в иерархии глобальной системы контроля над человечеством. С этим обстоятельством пока надо было мириться и доказывать, что Геократор не нуждается в дополнительных структурах контроля.

Тивел снова усмехнулся.

Эксперимент, затеянный им помимо воли Арота, и должен был доказать, что Экзократор – лишняя надстройка над Криптосистемой. Пастухи человечества вполне могли обойтись и без неё.

В бездонном синем небе просияла золотая точка.

Тивел поднял голову, прищурился, разглядывая спутник, пролетающий над Аризоной на высоте трёхсот сорока километров, вернулся в резиденцию, имеющую несколько уровней, в том числе – жилой. Спутники с их электронными системами слежения были Мировому центру не страшны. Проникнуть своим электронным взором в толщу камня они не могли.

Москитом прозвенел вызов линии связи, защищённой не только техническими устройствами типа наноскремблера, но и магическим приёмом неслышимости.

Мысленным усилием геарх включил видеообмен.

Напротив столика с фруктами над видеомодулем соткалась из воздуха объёмная фигура лорда Акума, Великого Отца Союза тайных орденов, аббата Ла-Мервея, жреца Синедриона, резиденция которого находилась на островке Мон-Сен-Мишель у юго-западного побережья Нормандии.

Тивел знал, что лорд давно метит на его место, замыслив нечто вроде переворота, но пока что он был полезен геарху, в окружении Акума имелось много людей, верных Тивелу, поэтому на замыслы главы Синедриона можно было не обращать внимания. После того как «заработает» механизм Водоворота на Cеверном полюсе и Храм Странствий снова поднимется в воздух и даст доступ к иным мирам, власти Тивела ничто уже не будет угрожать. Во всяком случае? сам он рассчитывал именно на этот результат.

– Геарх, – склонил голову Акум.

Его загорелое жёсткое лицо не отражало никаких чувств, лишь мерцавший в глазах огонёк самодостаточности говорил собеседнику, что лорд подчиняется ему исключительно из вежливости, соблюдая субординационный ритуал.

Тивел знал также, что лорд Акум презирает всех без исключения, полагая себя «высшим» существом, и прощал ему эту слабость, поскольку сам был не лучшего мнения о людях.

– Лорд, – кивнул он, что означало приветствие.

Акум заговорил не на английском или французском, а на древнем «сорочьем» языке.

– Всё готово, геарх. Можем начинать.

Тивел бросил взгляд на комбинацию индикаторов модема: Акум говорил не из своей резиденции, в настоящий момент он находился в Гренландии, на мысе Муюмю, под скалами которого начинался спуск в систему тоннелей, созданных гиперборейцами ещё тринадцать тысяч лет назад.

– Хорошо, буду через два часа. Обстановка?

– Всё чисто. Ни малейшего намёка на скрытое движение.

– Что, и в РуНО никто не знает об эксперименте?

Лицо Акума осталось подчёркнуто бесстрастным.

– Мы закрыли все «окна»? геарх. – Речь шла о системе защиты секретности акции. – Никто ни о чём не догадывается. В России работает наш агент…

– Лукьяневский?

– Мандель.

– Вы заменили агента?

– Нет, архимандрит Лукьяневский заменил Етанова. Мандель – магистр Ордена Раздела, паладин Звезды Изначалия…

– Один паладин у нас уже был – Джеральд Махаевски.

Акум поджал губы.

– Мне он не подчинялся. Махаевски всегда подчёркивал, что служит только вам.

Тивел покачал пальцем.

– Махаевски был вашим протеже, лорд. И он сильно облажался в России. – Слово «облажался» Тивел произнёс по-русски. – Однако не будем вспоминать старое.

Акум растянул узкие губы в подобие улыбки.

– У русских есть хорошая пословица: кто старое помянет, тому глаз вон.

Тивел кивнул, хотя он хорошо знал продолжение пословицы: а кто забудет – тому оба.

– Ждите, лорд.

Изображение жреца Синедриона растаяло.

Тивел задумчиво побарабанил пальцами по толстой прозрачной столешнице, внутри которой загорались и гасли зелёные и жёлтые огоньки, свидетели тайной работы защитных устройств, и стал переодеваться. Через полчаса он появился в транспортном павильоне центра, упрятанном внутри каменного останца километровой высоты, в самой его верхушке. Там располагался парк раман и виман – «летающих тарелок», созданных ещё во времена расцвета Атлантиды. Люди на Земле знали их под аббревиатурой НЛО (изредка полёты виман прослеживались земными радарами, да и очевидцы находились), а в России даже родился термин – энлоиды.

Личная рамана геарха очертаниями напоминала хищного зверя – даже не птицу. Но увидеть её можно было только здесь, в транспортном эллинге центра, так как при полётах в атмосфере Тивел накрывал аппарат зоной непрогляда, магического слоя осцилляций воздуха, в котором «вязли» лучи света. Сама же рамана никаких волшебных свойств не проявляла, будучи сугубо техническим приспособлением для преодоления больших расстояний в воздухе или в космосе. Принципы её движения опирались на «нормальные» физические законы, которые людям ещё только предстояло узнать.

Впрочем, многие блестящие умы на планете уже вплотную подошли к обнаружению свойств пространства и вакуума, позволяющих овладеть гравитацией и безинерционным маневрированием, что и демонстрировали раманы. В России даже испытали нечто вроде энлоида, настроение у Тивела падало при воспоминании об этом. Несмотря на все усилия жрецов, заинтересованных в сохранении тайн древних цивилизаций, остановить изобретателей-одиночек было трудно. Процесс разгерметизации эзотерических знаний продолжал развиваться.

В эллинге бесшумно объявился телохранитель геарха, которым он гордился: после двухтысячелетних попыток повторить опыт Творца жрецам удалось создать баревра – существо, во многом превосходящее человека по физическим возможностям, и Тивел немало поспособствовал этому, будучи великолепным биологом и антропологом.

1 2 3...8 >

На страницу:

Перейти

1 из 8