Пентакль: Збірка
Полная версия
Пентакль: Збірка
текст
Оценить:
0
Читать онлайн
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
А пiд бабою – кобила. Половина голови зi шкiрою й оком, половина – череп. На шиi шкiра висить клаптями, грива повилазила, боки запали. Дохла кобила.
– А ну, дитятко, – озиваеться баба, – ходiмо зi мною. Я тебе солоденьким почастую: кавунчика хочеш?
Омелько вiд страху мов язика проковтнув. Стоiть стовпом. А баба все ближче. Вже й руку тягне.
– Пiдемо зi мною, хлопчику. Тут недалечко.
Омелько смикнувся. Дзвякнув дзвiночок, той, що висiв на шиi на тоненькому ремiнцi. Дзвiночок подзвонював тихо i нiби сам по собi. Дiнь-дiнь… Дiнь-дiнь…
Баба вiдсахнулася. Кобила вiдступила; баба повела рукою, нiби запрошуючи за собою:
– Ой, яка цяцька у тебе, малий… Та все одно ходiмо. Кавун на столi, нарiзаний гострим ножем, нi насiнини не випало… Ходiм зi мною.
В Омелька мимоволi виступила слина на губах. Солодка, як кавуновий сiк. Нога ступила проти волi, за нею друга…
Дзеленькнув дзвiночок. Омелько зупинився i позадкував. І, примружившись, з усiх сил велiв своiм ногам iти в iнший бiк – вiд ворiт праворуч… Там колись була хата дядька Петра, а тепер, у коричнево-сiрому туманi бачилася тiльки стежина, а в далечинi – урвище…
– Зажди, дитино… Зажди, перегодь…
Омелько йшов, прориваючись начебто крiзь густе павутиння. Позаду чулася важка кiнська хода. Інодi дзвiночок замовкав, тодi хлопця розвертало i тягло назад – до баби та ii кобили. Вiн тряс дзвiночком, але той теж нiби нiмiв вiд жаху. Та в останнiй момент, коли хлопець мiг уже розгледiти хробакiв, що кишiли в порожнiй очницi коня, дзвiночок видавав «дiнь-дiнь», i Омелько одержував нову коротку волю…
Урвище було ще далеко, коли проспiвав пiвень, i у своему снi Омелько почув його голос.
Розплющив очi.
Займався ранок. Брати ще спали. Батько уже хазяйнував у дворi, мати доiла корову, дверi в хату була широко вiдкритi, у дверях стояла, солодко потягуючись, невмивана Оксанка…
Омелько намацав на грудях дзвiночок. І страх його зменшився.
* * *
Удень по селу ходили чутки. Однi говорили, що нiмець занедужав i викликав з мiста лiкаря. Іншi – що нiмець здоровiсiнький, сьогоднi по баштану ходив, бачили його. А Варка принесла вiд колодязя найновiшу новину: нiмець знайшов на баштанi чийсь картуз i вже обiйшов з ним кiлька дворiв: випитував чий.
– А твiй картуз де? – запитав брат Семен нiби мiж iншим.
– У коморi, – вiдповiв Омелько, не моргнувши й оком. – Ти що, думаеш, я до нiмця на баштан полiзу?!
Семен розреготався:
– Ну так… Там же чорти… Хоча полiз адже хтось, iнакше звiдкiля там картузу взятися, га?
– Ти його бачив, того картуза? – запитав Омелько з усiею можливою зневагою. – Дiвки, може, i брешуть!
Варка трохи образилася.
Весь день Омелько шукав моменту, щоб ушитися знову в балку до дiда, але як на грiх, йому постiйно дошкуляли дорученнями. Зроби i це, i те, принеси i вiднеси, полагодь, помий, склади – Омелько вертiвся як веретено, нi хвилинки не маючи вiльноi. А ще пам’ятав слова дiда: допомагай, не ухиляйся вiд роботи. Може, i зарахуеться ретельнiсть? Голоснiшим стане дзвiночок?
За весь день дзвiночок жодного разу не дзенькнув. Домашнi i не помiтили, що вiн в Омелька за пазухою.
Увечерi хлопець довго намагався не заснути. Пробурмотiв «Отче наш» разiв сто i
ще стiльки ж повторив подумки, але не втримався, провалився в сон. І вiдразу ж виявився в коричнувато-сiрому туманi, бiля ворiт батькiвського двору.
І баба на кобилi була зовсiм поруч. Простягнула вже руку, але Омелько дивом устиг вiдскочити, вивернутися.
– Що ж ти тiкаеш, дитинко? Уже не хочеш кавунчика? – загугнявила баба. – Зразу зi мною пiдеш – тобi ж краще, дурнику. Солоденько буде…
Дзвiночок на шиi здавався важким, утричi, учетверо важчим, нiж учора. Омелько повернувся i побрiв, не оглядаючись, до урвища. Дохла кобила не вiдставала. Вершниця бурмотiла незрозумiлi слова, вони здоганяли хлопця в спину i чiплялися за шкiру, нiби тоненькими гачками, тягли назад. Вiд того бурмотiння пропадала воля; дзвiночок тягнувся до землi, ремiнець трiскотiв, готовий розiрватися. Але найстрашнiше – дзвiночок нiмiв. Вiд «дiнь-дiнь-дiнь» спершу залишилося «дiнь-дiнь», потiм просто «дiнь… дiнь…», а потiм дзвiночок замовк, i Омелька вiдразу ж потягнуло назад на невидимих нитках.
– Ох ти, мiй хлопчику, – бурмотiла баба. – Ну йди ж. Іди зi мною…
Омелько тряс дзвiночком. Але той мовчав; тiльки коли бабина кощава рука майже зовсiм стиснулася на його плечi, дзвiночок видав хрипкий брязкiт, i баба з прокляттями вiдсахнулася.
Омелько кинувся до урвища. Вiн уже мiг бачити його дуже добре – земля скраю пiшла трiщинами, жмути трави нависали над прiрвою кошлато, як дiдовi брови.
Спогад про дiда подвоiв сили, дзвiночок знову задзвонив, i Омелько додав кроку. Може, це крутояр над Стугною, устиг вiн подумати. А, може, над якоюсь iншою рiчкою…
Кiнськi копита били в землю за його спиною. Дохла кобила, певне, мчала галопом. Вiд жаху Омелько ледве не упустив дзвiночок, оглянувся – i побачив бабине обличчя прямо над собою, сивi патли майже торкалися його чола…
Проспiвав пiвень.
* * *
Удень була гроза. Дощ перiщив, маленька Оксанка смiливо бiгала по калюжах, а мати заганяла ii в хату. Страшнi колiнця витинала на небi блискавка, грiм бив так, що хотiлося заткнути вуха. Варка говорила поважно: бачиш, прогнiвався за щось святий Ілля…
Омелько знав, за що вiн прогнiвався.
Зранку нiмець устиг обiйти ще кiлька дворiв, i в одному – Омелько знав точно – його картуз упiзнали. Це був двiр Леськових батькiв; Омелько не знав, чи зумiв Лесько стриматися, побачивши нiмцеву знахiдку, бо то був хитрий i пiдленький хлопець: з його сталося б i проговоритись, нiби ненароком, вiдплатити Омельковi, що смiявся колись над ним…
Омелько сам не розумiв, як дожив до вечора. Але вечiр прийшов, а нiмець так i не з’явився. Дзвiночок за пазухою був гарячий, немов вуглина.
Не раз i не два Омелько, нiби випадково, зупинявся у воротах. Усе було як завжди: праворуч – сад, а лiворуч – вулиця, трохи далi – будинок дядька Петра. Не було нiякоi стежини i нiякого урвища, i дзвiночок на шиi не дзвонив. Берiг, видно, сили для останнього iспиту.
…А якщо зовсiм не спати?! Дiд сказав – три ночi, а буде Омелько спати чи нi, кому яке дiло?
Не давала спокою ще одна думка: а що, коли баба цього разу встигне схопити його ранiш, нiж вiн згадае? Адже вона щоразу пiдбираеться усе ближче… Ледь Омелько засне, а баба його – хап! Як би не пропустити ту мить, коли ява переходить у сон, коли зi свого сiнника вiн перемiщаеться в коричнево-сiрий туман перед воротами батькiвського двору?
Отче наш, iже еси на небесах…
Сон навалився нагально, не дозволивши закiнчити молитву.
* * *
– Стiй, солоденький, не вертися… Ох, поганий хлопчик. Двi ночi не слухався, на третю попався, буде тобi на горiхи…
Насправдi Омелько ще не попався. Вiн стояв, притискаючись спиною до закритих ворiт, а баба верхи на кобилi стояла перед ним, загороджуючи шлях до вiдступу. Не пробитися до стежини, не добратися до урвища…
Дзвiночок дзвонив хрипко i дуже тихо. Баба протягала руки, не могла дотягнутися до Омелька, але i не вiдступала.