Злая память

Несколько отвлекаясь от основной канвы повествования, стоит отметить, что именно сейчас Лютый несколько слукавил. В действительности, он лишь собирался разослать документы лейтенанта по соответствующим армейским инстанциям.

– Кстати, как он тебе? – поинтересовался вдруг подполковник.

– Побилат не девушка, чтоб нравиться или не нравиться!.. – ухмыльнулся Князев. – …Да собственно, я и общее мнения о нём вряд ли сейчас сформулирую. Потому как крайне редко я с ним вижусь. И, уж тем более, общаюсь. Он ведь по вашему приказу всё больше у Михайленко в складских ангарах торчит. Порой забываю, есть ли у меня такой офицер.

– Эх, чёрт! Моё упущение!.. – тяжело вздохнул подполковник. – …Парень на передовую рвался, а я запихнул его в глубокий тыл, барахло пересчитывать. Майор, не в службу, а в дружбу!.. Ты, при случае, объясни лейтенанту ситуацию с его документами. При этом намекни ему о том, что сейчас он занят крайне важным делом! Пообещай, что после складов, мы обязательно найдём ему более серьёзное занятие! Именно тебе он обязательно поверит. А толк из него будет! Уж поверь мне, наверняка будет!..

– Если раньше этого дня, Побилат не разочаруется в нашей армии!.. – тяжело вздохнул Валерий. – …Между прочим, вчера на нашем КПП вдруг объявилась целая делегация комитета «Солдатских матерей»!.. На объект их, естественно, не пропустили, вот и устроили они на мосту что-то вроде митинга. После чего официально передали мне письмо от родителей Побилата.

– И что ж было в том послание? – насторожился Лютый.

– Известно что!.. Родители считают, что мы насильно удерживаем здесь Побилата и, соответственно, вовсе незаконно. Требуют немедленно вернуть сына. Угрожают обращением в газеты, на телевидение, к Министру обороны, в военную прокуратуру! Учитывая смерть их старшего сына, понять стариков, конечно же, можно!..

– Эти, мля, бабы совсем охренели!.. – подполковник не удержался от резкого словца. Очевидно, наболело. – …Ни армия, а бедлам какой-то! Приезжают когда и куда хотят!.. Кого пожелают, того и забирают!.. Словно солдаты наши не службу несут, а в пионерском лагере отдыхают!.. Князев, ты можешь себе представить подобный идиотизм, скажем, в период Великой Отечественной войны?.. Ты только представь себе битву за Москву!.. На дворе лютая зима сорок первого. С тяжёлыми потерями наши войска держат оборону, где-нибудь под Ржевом. И тут, через сугробы, через заградотряды НКВД, по пояс в снегу, к передовой пробирается с десяток гражданских толстух. Этакие, чересчур умные мадамы!.. Спросишь: для чего они прутся к нашим окопам? Отвечу. Это комитет «Солдатских матерей». И несут они в ставку Жукова некие списки солдат, с немедленным требованием об отзыве тех парней с передовых позиций. Им абсолютно плевать на то, что враг в ста километрах от Красной Площади, что на фронте недостаток снарядов; техники; людей… У их ребятишек, видите ли, слабенькое здоровье. В то время как сволочи-командиры держат больных мальчиков в сырых, не отапливаемых землянках и блиндажах, нещадно муштруют и заставляют идти с винтовками наперевес, против бронированных немецких танков. Да ведь наших деток, наших кровиночек могут убить!..

Абсурд? Конечно, абсурд! А ныне, это суровая реальность.

Или скажешь: мол, времена уже не те, иная ситуация. Дескать, другая в стране власть, иной порядок. Соглашусь. Да только законы войны и правила побед, как были, так и остались прежними. А быть может, они стали ещё более суровее, ещё жёстче и беспощадней.

И после всего этого вертепа, который устроили власти с нашей армией, они ещё смеют с нас что-то спрашивать. Дескать, как это вы, военные, позволили какому-то Басаеву беспрепятственно войти и захватить мирное селение или почему упустили банду после их кровавых бесчинств и всевозможных терактов? Да потому, что вы!.. Вы сами и разложили армейскую дисциплину, своим долбаным либерализмом!.. Невозможно воспитать матёрого охотничьего пса, в квартирных условиях, а потом ещё и требовать от бедной животины поиска звериного следа!

Похоже, Князев и впрямь зацепил в душе Лютого нечто живое, давно наболевшее. Такого эмоционального и словоохотливого подполковника Валерий ещё не видел.

– Вот скажи мне, майор!.. На что живут эти «солдатские матери»?.. Имею в виду, на какие шиши существуют? Откуда они берут средства, чтобы мотаться за тридевять земель?.. – продолжал тем временем командир. Складывалось ощущение, что сегодня он решил высказаться до конца. Предпочёл выплеснуть всё, до последней капли. – …Возможно, квартиры свои продали или членские взносы у них такие щедрые?.. Чёрта-с два! Этих истеричных бабёшек, наверняка спонсируют всевозможные зарубежные фонды, как мухи на дерьмо налетевшие на тухлятину нашей внутренней войны!..

Ну, а деньги им дают вовсе не из благих намерений, не за здорово живёшь и не за красивые глазки. Тут намного глубже, гораздо серьёзней. Как говориться: кто платит, тот и музыку заказывает. А «музыка» та!.. По-моему примитивному разумению, нынче такова. Найти в зоне боевых действий любые возможности для вывода из строя, как можно большего числа наших с тобой бойцов. Ну и попутно, опять же по возможности, наковырять какие-то факты о бесчеловечном и жестоком обращении российских военнослужащих в отношении «тихого» и «кроткого» чеченского народа. Короче, тащи весь негатив своим «кормильцам», а уж они, там сами разберутся: чего та или иная информация стоит!

Им бы действительно помочь своим сыновьям!– выпустив пар, Лютый заговорил более спокойно. – …Ну, там, пленных на «халявные» доллары вызволять или заниматься поиском без вести пропавших военнослужащих. В конце концов, детей своих к серьёзным жизненным испытаниям готовить.!.. Взять, к примеру, твоего Цымбала. Ну, какой на хрен из него боец? Ханура ханурой – кожа, да кости. Его же лёгкий порыв ветра сдуть может. А парня на войну отправили! Где же были те бабы, когда этого пацана в армию призывали? И кстати!.. – вдруг спохватился Лютый. – …Ты чего этим матерям, мать их так, ответил?

– Ничего! Просто вызвал Побилата с вещами на КПП!.. Говорю им, дескать, хоть сейчас забирайте. Мол, мне он и даром здесь не нужен!

– И как же воспринял данные слова лейтенант?.. – то ли в удивлении, то ли в непонимании вдруг нахмурился Лютый. – …Не обиделся? Домой не запросился?

– Нет! Послал всех куда подальше, и попросил впредь не отвлекать его от службы из-за подобных пустяков. А, кроме того! Там же у шлагбаума, уже по моей просьбе, он написал ответ своим родителям. На том, собственно, и разошлись!

– Молодец, Сашка! Говорю тебе: толк из нашего Побилата обязательно будет!.. – удовлетворённо потёр руки подполковник. – …Пусть солдатней своей занимаются, а офицеров мы им не отдадим. И ведь, что интересно!.. Откуда, вообще, они пронюхали о месте службы лейтенанта?

– Вопрос, уж точно, не по адресу!.. – пожал плечами Валерий. – …Сами же говорили, будто бы, документы на него отправили. Очевидно там и следует искать «доброхотов». А может, кто-то из штабных… Как говориться: на всякий случай, проинформировал начальство о ваших нарушениях.

– Зря ты так, майор! В «своих» я уверен! Считай, что каждого своего подчинённого, из той или иной передряги, я лично вытаскивал. Они, вроде как в долгу передо мной!.. – коряво, но всё же доступно объяснил Лютый.

– И Михайленко? Он так же, среди должников затесался?

– Нет. Этот субъект достался мне «по наследству»! Танкисты… То есть, бывшие хозяева твоих складов, сбагрив мне прапора, наверняка, тут же перекрестились. А ты что ж, по-прежнему, с ним «в рамсах»?

– Придерживаюсь совета своего непосредственного командира, стараюсь держаться от него подальше! – припомнив пожелания Лютого, отшутился Валерий.

– Да и правильно делаешь! Чем меньше дерьмо ворошить, тем чище воздух. Мне ж его, едва ли не силой навязали. Сердцем чуял: троянского коня беру, и всё же взял!.. Уж в который раз убеждаюсь в том, что чаще нужно прислушиваться к своему внутреннему голосу, и не идти на чужом поводу!.. Вот и нынче. Когда ты рассказал мне о вчерашнем случае, у меня вдруг неприятное предчувствие возникло. Может, и в самом деле, погорячился я, оставив Побилата в части?

– Может быть, может быть!.. – буркнул Князев. – …Лично меня, это предчувствие с самого первого дня вовсе  не покидало!

Собравшись уходить, Валерий вдруг обернулся.

–В отношении Цымбала вы, товарищ подполковник, вовсе не правы! Он, уж давно не «ханура». Парнишка окреп и поздоровел. На равных с остальными бегает марш-броски. Отлично проявил себя во время нашего недавнего оцепления!..

Возвращаясь на свои склады, Князев наблюдал привычную для этих мест картину. Окопы, блокпосты, повсюду солдаты, весенняя грязь распутица, слякоть. Обстановка, как всегда: вроде бы мирная, и всё же, неспокойная. Регулярные обстрелы, забытые и вновь установленные мины по-прежнему не позволяли перевести дух. Любые одиночные передвижения были равносильны купанию в кишащей крокодилами реке. Именно этот унылый пейзаж зоны боевых действий неожиданно натолкнул Валерия на простую и вполне логичную мысль.

«И ведь верно!.. Каким-таким образом вчерашние женщины-комитетчицы умудрились миновать столь опасные рубежи и беспрепятственно добраться до нашего отдалённого объекта? Да и собираясь в обратный путь, они отказались от предложенной им машины!.. Как, вообще, они ориентировались на чужой территории, если мне, боевому офицеру, понадобилось для этого, как минимум, три-четыре продолжительные командировки. Эх, Князев–Князев!.. Где же твоя былая боевая хватка? Стареешь, стареешь!.. Ведь тут и козе понятно, что их кто-то сопровождал. И самое главное, направлял в нужную сторону. Тот самый провожатый и знал здешний ландшафт, в обязательном порядке был он знаком и с местными. Что ж я раньше-то о том не докумекал?

Друг моего врага – мой враг. Пусть примитивно, пусть упрощённо, зато в самую точку. А как иначе? Те женщины, появившиеся вчера на КПП (как бы при этом, они себя не называли), быть может, и не враги, однако и друзьями или союзниками, их так же трудно назвать!..»

Примерно так, рассуждая о «своих» и «чужих», Валерий добрался до дальнего объекта. Прибыв на место, он первым делом распорядился вызвать к себе «виновника» нынешних хлопот.

«Ну, Побилат! Хочешь настоящей службы? Так я тебе её устрою!.. Хорош прохлаждаться в тёплых складских ангарах. С данной минуты ты займёшься своими прямыми служебными обязанностями! Погоняю-ка я тебя с месячишко. Да так погоняю, чтоб припотел, чтоб взвыл, попросил о пощаде!.. На том, собственно, мы с тобой и распрощаемся!.. Ну, а коль сдюжишь – так и быть, соглашусь я с Лютым, оставлю тебя в своём взводе!.. Эх, летёха!.. Считай, что настоящая армия для тебя только сейчас и начнётся!..»

– Товарищ майор, разрешите доложить?.. – растерянный дежурный вернулся примерно через пять-семь минут. – …Лейтенанта нигде нет!

– То есть, как? – прикрикнул на солдата Князев.

– Всё обыскали. И помещения, и территорию!.. – дежурный продолжал неуверенно оправдываться. Он и сам понимал, что просто так, Побилат исчезнуть с объекта не мог.

– Бред какой-то! Он что ж, по-твоему, испарился или улетел на воздушном шаре?.. – Валерий уж начал выходить из равновесия. – …Ну, а прапорщик?.. Хотя бы он, на месте?

– Я здесь, товарищ майор!.. – из-за спины дежурного предусмотрительно выглянул вышеупомянутый Михайленко. – …Услышал шум, вот и поспешил! Честно сказать: я и сам в полном недоумении!.. С самого утра мы были с лейтенантом на оружейном складе. Чуть ближе к полудню, без каких-либо объяснений, лейтенант вдруг покинул ангар… Парень-то с гонором. К тому же, ни с чем не считается; ни перед кем не отчитывается… Короче, сам себе на уме. Я и посчитал, что он на обед отправился. Потому и не придал данному обстоятельству какого-либо значения. А впрочем, куда он денется, с «подводной-то лодки»? Спит, поди, где-то!.. Валера, ты бы забрал его от меня!.. – будто читая мысли Князева и совсем уж по-свойски обратился к майору прапорщик. – …Пользы от лейтенанта никакой. А в работе, ох, как мешает!.. Не далее как вчера, еле успел машину до заката загрузить.

– Дежурный, объявляй тревогу! Всех, без исключения, в ружьё!.. – игнорируя просьбы Михайленко, да и сам не особо веря в мистичность случившегося, Князев не упустил случая, лишний раз потренировать личный состав подразделения, а заодно и проучить лентяев-дневальных.

Через пару часов интенсивного поиска, майору было впору задуматься о присутствии на его объекте некой потусторонней силы, способной растворить человека в воздухе. Побилат действительно бесследно исчез. Оперативный опрос караульного наряда, дежурившего по периметру объекта, так же не дал ни зацепок, ни каких-либо иных положительных результатов. Если полагаться на показания Михайленко, последним, видевшим Побилата, то потеря офицера могла произойти где-то между двенадцатью и тринадцатью часами дня. В то самое время, когда Валерий вернулся из штаба. Именно в эти часы, по клятвенным заверениям караульных, никто из военнослужащих и уж тем более посторонних, границы объекта: ни «туда», ни в обратном направлении не пересекал. При этом ни один из постовых, ни на минуту с места дежурства не отлучался.

На всякий случай (не очень-то и рассчитывая на успех), майор организовал прочёсывание прилегавшей к складам местности. Но и там следов лейтенанта обнаружено не было. Вновь переключились на внутреннюю территорию. Заново обыскали каждую кочку, каждый закуток, каждый квадратный сантиметр, заглянули и в те места, куда ранее никто никогда не заглядывал. Ничего. Нетронутыми и непроверенными оставались лишь складские ангары.

– Товарищ прапорщик, открывай свои закрома! Я обязан проверить складские помещения!.. – Валерий был настроен вполне решительно. – …Кроме как там, искать Побилата более негде!

– Майор, ты часом, не охренел?.. – в вызывающем тоне ответил майору Михайленко, после чего, прикрыл своим телом главные ворота. – …Это, между прочим, стратегический объект! Потому и вход посторонним, категорически запрещён!.. Командир, не глупи. Хоть чем могу поклясться, что Побилата там нет, и быть не может!

– Плевал я на твои клятвы! У меня офицер пропал! Приказываю: немедленно предоставить доступ! – рявкнул Князев.

– Валера, ты своими погонами дорожишь?.. – вдруг совершенно спокойно поинтересовался Михайленко.

– Пугать меня вздумал?

– Причём здесь угрозы?.. – тяжело вздохнул Михайленко. Лицо его приобрело багровый оттенок. – …Я и без того знаю, что погоны и звания для тебя, товарищ майор, едва ли не самое святое! Потому и попрошу учесть следующее. Как ты дорожишь своими погонами, так и я держусь за свою должность. В то время как ты, Валера, собираешься открыть склады для банды махновцев. Может вначале тебе стоит согласовать данный, поспешный приказ с моим командованием? А уж после, получив допуск, действовать. Соблюдай субординацию, ни то ты таких тут дров наломаешь!..

Сейчас прапорщик чувствовал за своей спиной надёжную защиту, потому как действовал Михайленко в строгом соответствии со своими должностными инструкциями. Ну, а кроме того, прапор уповал на то, что если и решиться Князев выйти на вышестоящее командование, то будет он обязан и обосновать серьёзность сложившейся ситуации. А именно, доложить «наверх» об исчезновении офицера. Чего Валерий, как полагал Михайленко, делать вовсе не спешил, надеясь решить возникшую проблему на месте. То есть, своими силами, не вынося сор из избы.

– Михайленко, сучий ты потрох!.. Если мы немедленно не попадём на твои долбаные склады, то знай!.. – процедил сквозь зубы Князев. – …Чего бы мне это не стоило, но с объекта я обязательно тебя уберу!

– Будет приказ свыше, будут и сорваны пломбы! – чувствуя за собой преимущество, стоял на своём прапорщик.

– Чёрт с тобой! Распоряжение Лютого тебя удовлетворит? – сообразив, что дальнейшими угрозами он ничего не добьётся, майор предпочёл пойти на кое-какие уступки. Ведь приближались сумерки, и главным сейчас было выиграть драгоценное время.

– Письменное!.. – надменно усмехнулся Михайленко.– …С указанием в том приказе, именно твоей фамилии, как ответственного за вакханалию, которую ты собираешься здесь учинить!

Вопреки смелым предположениям прапорщика о том, что майор так никуда и не станет звонить, Князев развернулся и отправился в сторону радиоузла. Сейчас в душе Валерия клокотали гнев и злость. Мало того, что у него (в абсолютно мирной обстановке) вдруг пропадает офицер, так над ним ещё и вздумал насмехаться обыкновенный прапорщик, обнаглевшая тыловая крыса.

Радист отчего-то встретил Валерия на самом пороге.

– Товарищ майор, там это!.. Вообще-то, я к вам собрался!..

– Не мямли, говори конкретно!

– На армейскую волну только что вышел посторонний!.. Требует командира. Уверяет, будто бы его информация будет для вас крайне важной!..

– На связи! – сухо произнёс Князев, перехватив у радиста трубку.

– Ты хто такой?.. Хто говорит?.. – грубо и с явным кавказским акцентом поинтересовался неизвестный.

– Тот, кто тебе нужен! Командир подразделения!

– Ну, а фамилия у тебя, командир, имеется?.. Звание?.. Доложись, как положено, по всей форме!

– Майор Князев!.. – нехотя ответил Валерий. Каким-то шестым или седьмым чувством, он уже мог предположить, что именно этот незнакомец и сможет прояснить ситуацию относительно Побилата. Потому и готов он был терпеть от него многое. В том числе, и откровенную наглость.

– Слушай сюда, Князев!.. Хочу предложить тебе хорошую сделку!.. – удовлетворённый последним ответом, кавказец сменил грубый тон на более умиротворённую речь. – …Ты уж извини, майор!.. Но к нам случайно приблудился ваш офицер, твой подчинённый. Даже и не знаю к кому обратиться… К тебе, как к командиру?.. К твоему командованию?.. Либо побеспокоить родителей лейтенанта?

– Давай со мной порешаем! К чему ещё кого-то от дел отрывать. Выкладывай свои условия. Я весь во внимании!.. – едва сдерживая эмоции, Валерий постарался отразить в своём ответе максимальную степень равнодушия. Негоже было афишировать перед врагом свою заинтересованность. Так и цену на Побилата не трудно поднять.

– Приятно иметь дело с не глупым командиром, которому не нужно по десять раз разжёвывать выгоду от предстоящей сделки!.. А, кроме того, лишний раз предупреждать о возможных последствиях, в случае отказа!.. – кавказец был весел. – …Короче так, майор!.. Слушай внимательно. В одной из ваших колоний, мотает срок наш земляк… Зовут его: Ваха Арсанов. В общем, я предлагаю тихий и незатейливый обмен твоего офицера на нашего Ваху!

– Можешь считать, что условия твои приняты к сведению!.. – подытожил майор. – …Однако ты и сам должен понимать. Как командир роты охраны, я вовсе не компетентен, в самостоятельном принятии подобных решений. Необходимо обдумать, порешать, похлопотать. Согласовать кое-что с командованием… В конце концов, нам необходимо отыскать и привезти сюда вашего Ваху!.. – Валерий пытался выторговать у собеседника хоть какое-то время. Оно работало сейчас исключительно против Князева.

– Согласен! В твоем распоряжении будет неделя! – обозначив временной лимит, чеченец немедленно прервал связь.

Теперь-то у Князева не осталось и доли сомнений. Каким-то немыслимым образом Побилат оказался в руках боевиков.

«Одно из двух!.. Либо караульный наряд облажался, позволив бандитам незаметно проникнуть на объект; либо кто-то из моих подчинённых тайно сотрудничает с чеченскими боевиками. Он-то и обеспечил последним необходимый «коридор». И ещё неизвестно, какой из вышеуказанных вариантов менее опасен!..»

Плен

Постепенно к Побилату начали возвращаться естественные человеческие чувства. Вначале он как будто бы уловил кое-какие отдалённые звуки, потом расслышал чьи-то голоса. Затем ощутил лёгкое дуновение. После чего в нос ему ударил неприятный затхлый запах: ни то помоев, ни то застоявшейся мочи. Слегка приоткрыв глаза, лейтенант увидел каменно-земляную стену и луч света, пробивавшийся откуда-то сверху.

Голова лейтенанта гудела тупой непонятной болью. Словно проснулся он с жуткого перепоя. Тошнота то и дело подкатывала к самому горлу. Стараясь не привлекать к себе постороннего внимания, Побилат по-прежнему не шевелился. Лейтенант вновь опустил веки, силясь припомнить, где он ныне находится, и как он сюда попал. Попутно Побилат пытался уловить суть, чуть различимого и едва долетавшего до его слуха постороннего разговора.

Мужчины, общаясь друг с другом, вели спокойный и размеренный разговор. По всей видимости, их было трое.

– Ты только представь!.. Чтобы я, старый хрыч, повёлся на её призывы и эротичные жесты!.. Так захотелось мне ей «вдуть»!.. Да и как мне было тогда не купиться? В августе собирался праздновать свой «сорокет», а этой стерве, лет восемнадцать!.. Молодая, стройная, аппетитная, обворожительная, с похотливыми и откровенными намёками!.. Тут любой голову потеряет. Потому и не удержался, поплёлся за той чеченкой к самому лесу. Именно туда она меня собственно и манила… Теперь здесь, уж второй месяц в подвешенном состоянии.

– Эх, Василий!.. В сравнении с моими тремя годами, твоя пара месяцев выглядит полной хренью. В Урус-Мартане попал я к Ахмадовым!.. У братьев там что-то наподобие концлагеря было. Народу тьма. Позже всех офицеров перебросили в горы. Ну, а меня перетащили уже сюда, к Даудову. Надо полагать, каким-то образом Салман «пронюхал» о том, что брат мой золотишком в своё время приторговывал. Вот и выкупил он меня у Ахмадовых, заранее рассчитывая получить многократный куш. Да только не учёл Даудов одной маленькой поправки. Дело в том, что после обвала рубля, мой брательник в пух и прах разорился. Гол он нынче, как сокол. Едва концы с концами сводит, да от кредиторов своих скрывается. Скажу больше, он вообще перешёл на едва ли не полу подпольный образ жизни. Короче, лоханулся со мной Салман!.. А уж как я пролетел со своими надеждами!..

– Не ссы, Никитос, прорвёмся!.. Вовсе не знаю, как вы ребята… Тогда как за себя я могу сказать о том, что я чертовски везуч! Ко всему прочему, я ещё и азартен! Люблю, знаете ли, пощекотать свои нервы. Заодно и лишний раз убедиться в своём исключительном фарте!.. Сколь себя помню, столько же времени я непременно ввязывался во всевозможные авантюры, постоянно играл во всё, во что только можно было играть. В детстве, это была «чика», «пристенок», «трясучка», домино или шашки. Став постарше, перешёл на шахматы, карты, нарды и тому подобное. Ипподромом, подпольным тотализатором и залами игровых автоматов, я увлёкся уже во времена Перестройки. Мне было по фигу, что будет поставлено на кон. То есть, каковы будут ставки. Играл хоть на интерес, хоть на деньги, хоть на желание. Главное, чтоб игра увлекала, затягивала своей непредсказуемостью; чтоб покруче был азарт. При этом… Возможно, вы мне сейчас не поверите, тем не менее, я ни разу по крупному не проигрался. Как минимум, домой возвращался при своих; гораздо чаще, с хорошим приварком.

В определённой степени я и жизнь свою непременно рассматривал не иначе, как самое большое и увлекательное игрище. Ведь тут на кону было: либо «всё», либо «ничего»! Непременно считал, что я сам направляю свою судьбу туда, куда захочу. Могу удвоить или утроить ставку, а где-то и пасануть. Был абсолютно уверен в том, что всё в моей власти. Что манёвр мой зависит лишь от того, как ляжет «камень». Во мне непременно присутствовало чувство, будто бы в любой момент я могу остановиться и начать партию заново. Как говориться: с чистого листа. Ведь это была только моя жизнь и, соответственно, лишь моя игра, потому и в праве я был распоряжаться ей по своему усмотрению. Так, тридцать с лишним лет и рисковал, получая от каждого своего жизненного опыта определённое удовольствие. Я и на Кавказ-то попал по собственной дурости. Сам вызвался на поездку в Чечню. Скучноватой мне тогда стала моя прежняя «игрушка». Тогда как командировка в горы, рассматривалась мною, вроде некоего перехода на более сложный игровой уровень. И, в общем-то, я оказался вовсе не далёк от истины. Потому как именно здесь, на Кавказе, я и встретил наивысшую концентрацию рисковых и отчаянных мужиков. Ну, думаю: игра обещает быть предельно серьёзной. Когда рядом со мной гремели взрывы, рвались бомбы, гибли товарищи – особо не переживал. Воспринимал это, как должное. Как обязательный антураж или атрибут, для захватывающих дух ощущений. Меня по-прежнему подпитывала уверенность в том, что я неуязвим. Ну, в крайнем случае, меня могли лишь ранить. Да и то слегка, опять же, для пущей реалистичности. О смерти тут и вовсе не могло быть и речи. Ну, сами подумайте: разве может погибнуть главный герой? Ведь вся игра в целом, тотчас потеряет свой изначальный смысл. И вот, похоже, я доигрался…

А впрочем, если быть до конца честным, то в душе я всё ещё остаюсь оптимистом. По-прежнему верю, что ни чего трагического со мной не произойдёт. Везло же мне, до сей поры. Потому и сейчас как-нибудь выкручусь. Пожалуй, лишь эта единственная надежда и подпитывает моё нынешнее существование.