Айрон vs Мейрона

– Алан, прошу, мне нужна твоя помощь…

Это был первый раз за все долгие годы их дружбы, когда Алан, даже не удосужившись повесить трубку, просто вломился в квартиру и заключил парня в долгие объятья. Всю дорогу его не покидали различные ужасные мысли с многочисленными душераздирающими концовками. Алан был бы не Аланом, если не стал так сильно драматизировать. Вот только, когда он увидел тот золотой слиток среди кучки ненужного металлического старья, просто не смог сдержать счастливой улыбки. Холодные пальцы осторожно скользили вдоль глубоких ран на теле парня, под которыми до сих пор виднелись многочисленные сосуды и провода, плавно переходили на скулы и нос, чувствуя ровное тёплое дыхание. Сенсор в груди парня снисходительно отнесся к столь нежелательному вмешательству механика. Закрутив несколько деталей, парень нежно убрал пряди и повернулся к Эрику с многочисленными вопросами.

– Я многое знаю об устройстве тех или иных механизмов, но здесь вряд ли поможет что-либо из моего оборудования. Слишком много открытых ран и поломок в микросхемах, которые без специального лазера просто не сплавить. Знаешь, Эрик, я сейчас борюсь с огромным желанием преподать тебе хороший урок или задушить от счастья за столь редкий экземпляр. Никогда до сегодняшнего дня не мог понять твоего отца, когда он каждый выходной читал мне нотации о том, что мы должны присматривать друг за другом. Просто глянь на это, – Алан ловким движением просветил бледную кожу парня, указывая на именную печать с надписью «Эл» и сектор, в котором держали роботов.

– Если ты хочешь мне сказать о том, что он подопытная лабораторная крыса, то я понял это сразу же, как только нашёл его умирающего в халате этих ублюдков, – Эрик нервно хмыкнул и не переставал крутить в руках несколько тонких листов бумаги. Хотелось просто выть о того, как же сильно он влип. – Блять, прекрати так на меня смотреть, будто я убил какую-то старушку или ограбил банк. Алан, просто скажи мне, ты сможешь вытащить отслеживающий чип?

– Если Ник сможет достать для меня несколько деталей, то могу, но это будет слишком болезненно для него, хотя, судя по ранам, учёные вдоволь над ним поэкспериментировали. Дело даже не в этом, Эрик, а в том, что они придут за ним и их не остановит ничего. Наше правительство нацелено на утилизацию роботов, и с каждым разом поступает всё больше информации о том, что Рэйд скоро расформируют. Я не могу утверждать, что…

Вдруг Эллиот громко закричал и внезапно соорудил вокруг себя очередной купол, не переставая повторять имя Эрика. Его кожа снова покрылась огромными витиеватыми узорами, заставляя виновника этих цифр упасть на колени перед Аланом и завыть в голос от удушающих пальцев на горле и едкого шёпота в голове. Каждая клеточка горела огнём, желая сжечь любые остатки реальности. Эрик помнил слишком ярко этот голос, помнил каждую деталь своих снов, эти глаза, которые сейчас неотрывно смотрели на него сквозь купол. Эллиот метался в куполе из стороны в сторону, пытаясь дотянуться до парня, дотронуться до безумных карих глаз и понять, почему именно он. Разве он похож на того самого мальчишку из маминых рассказов, в которых он отчаянно желал изменить будущее?

~Ты такой жалкий~

Замолчи. Прошу тебя.

~Почему же? Тебе неприятно моё присутствие? ~

Замолчи. Почему ты это делаешь? Почему преследуешь меня, не даёшь мне спать каждую ночь подряд. Мне страшно. Безумно страшно. Я боюсь собственных кошмаров и воспоминаний.

~Что за глупости? Ты ведь просто кучка металла. Такие, как ты, не испытывают чувств, присущих людям~

Но я чувствую.

~Это лишь твоё воображение, ты такой наивный. Мне даже хочется пожалеть тебя, но я не могу. Одинокий и жалкий, прямо как бродячий щенок, которого за шкирку выкинули на улицу под сильный ливень и град. Ты барахтаешься, пытаешься спастись, но в конечном итоге проходящий мимо прохожий ударяет тебя носком ботинка, откидывая в сторону, так ради собственной радости и смеха~

Это ведь нечестно. Почему я должен так страдать из-за того, что я не похож на других.

~Разве не здорово увидеть смерть собственного друга, Эрик? Как он медленно будет умирать на твоих руках, задыхаясь от нехватки воздуха. Разве ты не помнишь наш прошлый разговор? Или мне снова перерезать тебе горло? Бегите вместе, мне будет даже приятно понаблюдать за вашим провалом, ребята~

6 марта 2056 год.

Арена Рэйда.

– Ты опять за гранью безумия, Мин? Что с тобой, в конце концов, творится? – Оливер непонимающе рассматривал парня, который старательно собирал разбросанные детали робота после проигрыша их команды, совсем не слушая крики другого. – Да ответь ты уже, наконец! – он развернул юношу вокруг своей оси, болезненно припечатывая к стенке.

– Что вы за идиоты такие? Разве вы не понимаете, что мы будущие машины для работы, не думающие, не чувствующие? Так вы представляли себе настоящую жизнь? Это реальность, ребят.

– Как ты можешь идти против закона? – Оливер не мог понять, как упустил тот момент, когда прошлый Мин утонул в себе настоящем, наконец-то проснувшемся ото сна. Лишь Эрик с Аланом внимательно наблюдали за развернувшейся картиной, стоя в воротах арены. Они прекрасно помнили, как в этом месте люди буквально сводили счёты с жизнью, понимая, что больше не смогут достигнуть своей мечты. У каждого был свой стимул жить в этом прогнившем мире, где богатые имели свои привилегии – подобные жестокие развлечения, рождаясь с золотой ложкой во рту. А обычным смертным приходилось просто-напросто выживать. Эрик устало вздохнул, аккуратно скользя подушечками пальцев по стенам, которые с прошлого раза пестрили кровяными подтёками. Алан понимающе коснулся его плеча и мягко улыбнулся, надеясь, что друг перестанет забивать себе голову подобными мыслями, но он не мог. Ему было искренне жаль наблюдать крах чужих жизней, потухший огонёк в глазах людей, которые не смогли обыграть их в этой гонке.

– Ты чокнутый, – увидев на глазах ребят слёзы, Мин лишь выдавил из сея подобие улыбки в последний раз и тихо затворил дверь, убегая с арены Рэйда. Как бы ни было больно, Мин улыбнулся им. Улыбка не всегда означает счастье. Иногда это просто значит, что ты окончательно сломался.

***

С того дня, как Эрик спас Эллиота, прошло ровно две недели. Он частенько тайно наблюдал за бегающим под дождём роботом, запечатлевая его на память маленького фотика. Эллиот каждый раз с какой-то нежностью указывал пальцами в небо, пытаясь поймать столь редкие в этих краях солнечные лучи, легонько бил парня по плечу, ловя взглядом его редкую искреннюю кроличью улыбку. Тёплый. Каждый рассвет рядом с этим роботом был красив по-своему, ведь он давал какую-то приятную сердцу надежду на хорошее. Но Эрику всё чаще стало казаться, что его жизнь – один сплошной печальный закат, который навечно погрузился в морскую пучину. Полароидный фотик всё чаще без дела болтался на шее и неприятно тёр бледную кожу. Когда-то затвор почти не переставал издавать приятный щёлкающий звук, высвечивая на цифровом экране счастливого парня с его родными. Эрик ненавидел это состояние, когда он, сидя на лестнице рядом со своим прежним домом, упрямо ждал чего-то, надеясь снова увидеть тех самых людей и перестать чувствовать те самые эмоции к роботу, который захватил его сердце в плен и не отпускал до сих пор. Но с каждым ударом волны он чувствовал себя полным придурком. Наша жизнь сама как морской прибой. Что-то приходит, а что-то, наоборот, бесследно исчезает в нашем собственном море. Возможно, Эрик просто боялся признаться себе, что спустя столько лет в его душе снова зацвели розы, а тело приятно отзывалось на лёгкие прикосновения. Какого это верить другому? Но он не хотел опять почувствовать, каково это – быть снова брошенным. Возможно, в нём до сих пор жил тот самый маленький мальчик, утирающий слёзы маленькими кулачками и громко кричащий в пустоту имена любимых людей. Когда-то у него была одна история неудачной любви, хотя она начиналась так красиво, будто сделанная под копирку из знаменитых парижских мелодрам. Его звали Сэм. Он был быстрым малым, всегда заступался за Эрика, когда дворовые мальчишки пытались задрать нос веснушчатому малышу, а иногда и вовсе подкалывал его по разным дурацким поводам. Между ними, пожалуй, складывались самые нежные отношения, в которых всегда находилось место для безделья и сладких поцелуев. Говорят, что детская любовь самая искренняя и прочная, так считал и сам Майер. Время шло, мальчишки повзрослели, и каждый ступил на свой жизненный путь, но, несмотря на это, они всё равно убегали из дома, прячась в деревянном домике на дереве. Тогда-то они и скрепили свои обещания браслетами, сделанными из морских ракушек с первыми буквами их имён. Казалось, что это вечная любовь. Но потом Сэм просто влюбился в другого, всё чаще поднимая руку на парня, который всё так же отчаянно пытался найти хоть небольшие отголоски былых чувств в его карих глазах. Наверное, последовавшую после этого пощёчину и удары в живот можно считать той самой отправной точкой, когда Эрик запер свои эмоции под железными замками.

А сейчас сердце парня снова отчеканивало этот безумный ритм, из-за которого порой тяжело дышать и хочется кинуться под первую волну. Ведь он до хруста костей боялся этой влюблённости.

– Кажется, у Алана снова бессонница, – Эллиот аккуратно присел рядом с Эриком на лестничной площадке, натягивая рукава толстовки до самых костяшек. Он мимолётно мазнул рукой по собственным губам, чувствуя привкус лекарств. – Вам не нужно нянчиться со мной до ночи, забывая о себе самих. Я правда вам благодарен за вашу помощь, но это не может продолжаться вечно.

– Почему ты так уверен в этом? Разве Алан не упоминал тебе о том, что тебя ищет почти вся государственная армия? – тихий вздох. – Я понимаю твою тревогу за нас двоих, но знаешь, бросаться в гущу событий после того, что с тобой случилось, не лучшая идея. Думаю, из этой задницы мы постараемся выбраться как-нибудь вместе. Нам не в первой с Аланом обходить законы Рэйда.

– Как давно вы участвуете в гонках? Он кажется таким отстраненным от всех мирских неурядиц, но таким увлечённым своим делом, – Эллиот мягко дотронулся до тёплой руки парня, – как-то ты мне рассказывал, что все участники идут туда ради своей мечты? Какая твоя мечта, Эрик? – парень нервно сжал губы и спрятал глаза под густой чёлкой, шепча:

– Отомстить…

– Считаешь меня сумасшедшим?

Эллиот непроизвольно поднял взгляд наверх, нервно изучая черты лица напротив. В его глазах смешалось слишком много эмоций, будто он вовсе был закрытой для него книгой. И чем чаще ты пытаешься её открыть, читая пролог, тем интереснее становиться её содержание в целом. Картер всё чаще задумывался о том, что практически ни черта не знает об Эрике. И почему-то от этого хотелось ещё больше погрязть в этой пучине неизвестности.

– Скорее странным…

– Всё у тебя странное, – Эрик осторожно дотронулся до своих волос, устремляя свой взгляд к нему. Даже несмотря на то, что он слишком рано повзрослел, всё равно в нём оставалась та самая детская непосредственность и вера в какие-то слишком сюрреалистичные вещи.

– Видимо, мы оба любим всё странное, – тихий смешок.

– Тогда, возможно, нам здесь самое место, не так ли? Прости, наверное, это глупо прозвучало…

Все так и ждут, когда человечество падёт.

Рэйд.

Алан громко командует Эрику плавно зайти на препятствие и вжать переключатель до максимума, включая ускоритель с неоновыми частицами. Поворот, и уши неприятно режет громкий скрежет металла старых роботов, столкнувшихся на крутом повороте. Огромные лапы пса нещадно цеплялись за грунт и оставляли очередные шрамы от своих когтей. Не каждый участник мог позволить себе огненные цепи или ракетные двигатели, но это не останавливало юных изобретателей от своих очередных шедевров. Алан обожал экспериментировать над каркасом робота, заменяя их на более устойчивые к высоким температурам сплавы, и сидеть часами напролёт над скучными учебниками по гидравлике. Многое из таких манёвров и оборудования спасало им жизнь на очередной гонке, которая каждый раз превращалась в груду искорёженного металла, выжить в таком заезде приравнивалось к нулю. Наверное, поэтому Алан, услышав столь знакомый звук, схватил Эрика за плечо и молниеносно отвёл в сторону руль управления, переводя режим на себя.

Все молятся, чтобы скорее наступил конец света.

Резкий удар в правый бок пса, и неприятный писк панели управления дал чёткий сигнал Эрику занять место друга и включить сканирование всех отделов робота для выявления масштаба поломки. Хватило одного взгляда на сенсор, чтобы понять всю плачевность данной ситуации.

– Могу поспорить, что наши дела весьма плохи, – Алан постарался плавно войти в поворот, но тут же столкнулся с очередной атакой одного из их соперников. Тонкая огненная цепь пролетела прямо перед мордой огромной машины.

– Вот чёрт! – Можно сказать, что наши запасы топлива на критическом уровне, если не брать в расчёт, что правая лапа пса повреждена на 60%. Мне не хватит времени починить её с помощью лазера, придётся переходить в аварийный режим и попытаться использовать твои металлические ловушки с шипами. Это единственный шанс не выбыть из гонки. Алан устало вздохнул и положительно кивнул, цепляясь тонкими пальцами за руль. До окончания гонки оставалось последних три круга, которые обещали быть очень жаркими. На данном этапе люди обычно отключали разум и действовали чисто инстинктивно, до победного. До последнего удара сердца. Эрик легонько улыбнулся своим же мыслям и быстро открыл один из люков с их ловушками, целясь в одного из роботов.

Все надеются, что смогут стать избранными.

Эрик никогда не мог понять участников гонок, которые намеренно целились в головы роботам, заведомо зная, что это будет первый и последний их выстрел. В голове пса находился самый главный отсек с участниками. Ведь можно связать лапы пса ловушкой или сбить навигацию, но никак не лишать человека жизни. Он помнил всё, что здесь происходило, до последней слезы, но ничего не мог поделать с этим. Такова жизнь их города, в котором многие теряли свою человечность рядом с машинами в погоне за мечтой. Тонкий лазер почти ювелирно прошёлся по заднему отсеку, и тут же один из тросов выпустил огненную ловушку, спутывая задние лапы робота-пса и роняя того под бегущих за ним псов. Шансы на выживание ровняются потерей одной из девяти жизней. Последний рывок к солнечному лучу и тёплая улыбка на устах Алана. Победа.

Но это я рождён для этого, рождён, чтобы бежать.

Их победа в этой гонке позволила им продвинуться дальше по турнирной таблице, заняв третье по списку место. Это давало возможность получить более дорогие металлы для ремонта робота и попробовать заменить части каркаса на лапах для лучшего сцепления с ареной. Но сейчас Алан не хотелось ничего, кроме хорошего сна и освежающего душа. Эрик всё так же медленно плёлся по стопам парня, смотря на радостных лидеров турнира. Тёмные каштановые волосы некрасиво обрамляли маленькую по размерам голову, густые брови тяжело нависали над карими глазами, а едкий смех был похож на звериный, вызывая стаю неприятных мурашек. Ступив пару шагов вперёд, Эрик резко схватился за голову, шипя от очередного приступа боли, и рьяно начал бить по груди взволнованного друга. Алан помнил о видениях Майера, но сейчас абсолютно не был готов к тому, что они начнутся именно здесь. Парень в последний раз тяжело вздохнул, обмякая в белоснежных руках.

***

Такое знакомое чувство холода, темнота и силуэты роботов, окружающих его со всех сторон. Страх. Липкий и тягучий, заставляющий захлебнуться в пучине собственных сомнений и пугающих образов, но сейчас перед маленьким Эриком сидела его мать и тихонько напевала любимую колыбельную. Это сильно отличалось от его повседневных видений, и от этого становилось ещё больнее. Маленькие ладошки аккуратно потянулись к родному человеку, надеясь почувствовать то самое долгожданное тепло. Звонкий смех мальчишки разрезал тысячи паутин в этом месте, когда холодных щёк коснулись живые ладони. Боялся, боялся снова её потерять.

メ ~Эрик, ты стал таким большим с последней нашей встречи. Ах, я так боялась, мой хороший, что ты забудешь меня, забудешь, как простое сновидение. Прости, что не осталась с тобой, но так было нужно. Твой отец не принял твоего предназначения, но я всегда знала, что ты особенный. А помнишь, как я рассказывала тебе сказки о двух прекрасных юношах, двух соулмейтах, связанных двумя неразрывными печатями. Дай мне руку. Ходила легенда, что призрак времени давно скитался по разным промежуткам времени, размышлял и менял исходы событий, но каждый раз планету ждал один и тот же конец. Люди теряли контроль над собственным разумом в погоне за славой и богатствами, превращая добрые машины в орудия для убийств. Механизмы выходили из строя, земля погибала, теряя источники кислорода. Всё переставало существовать. Призрак решился закончить кровопролитную войну, создав двух младенцев в разных временных промежутках для того, чтобы они в определенный момент встретились и положили конец этому хаосу. Ты был одним из тех творений, Эрик, ты был избранным. Как мне жаль, что я не смогла быть рядом с тобой всё это время. Я бы многое отдала за твою улыбку, но могу только коснуться тебя и верить в то, что ты сможешь спасти нашу планету, как и мечтал. И знаешь, Эллиот – очень красивое имя. Найди своего соулмейта, пока не поздно~

Эрик мгновенно закашлялся, тут же хватаясь за футболку. Что за Эллиот? Горло саднило так, будто он пробыл под водой не меньше часа, ловя перед глазами цветные расплывчатые круги. Стирая поступившие слёзы тыльной стороной ладони, он не сразу заметил чужое присутствие.

– Твои видение никогда не заставляли тебя терять сознания, особенно на арене. Мне пришлось вколоть тебе успокоительное, так как ты всё это время кричал и не переставал плакать, – Алан нервно потёр переносицу и откинулся в кресле. – Я, может, и похож на холодного парня, в груди которого ледышка вместо сердца, или на сумасшедшего гения, помешанного на своих металлических творениях, но это не так, Эрик. После сегодняшнего приступа я не на шутку испугался и, знаешь, я всё-таки очень хотел бы наконец-то узнать, что с тобой происходит. Эрик виновато глянул на друга и до крови закусил собственную губу, соглашаясь с тем, что Алана правда задевало такое отношение. Они вместе прошли много тяжелых периодов жизни и никогда даже не допускали мысли пойти разными путями.

– Если тебя это настроит на нужный лад, то Эл нашёл наши чертежи и дополнил их всеми необходимыми деталями, которые мы с тобой даже и не додумались бы прицепить к боевым припасам нашего робота. Не знаю, откуда у него такие познания, но они весьма и весьма ценные. И ещё, Эрик, он настаивает на участие в гонке. Он просит тебя научить управлять им.

5 глава

Люблю, когда по венам бежит адреналин.

Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал Эллиоту о том, что он будет помогать безумному учёному реконструировать поломанные запчасти огромного механического робота, то он бы просто посмеялся этому человеку в лицо и больше никогда даже не заикался об этом. Да, возможно, в каких-то микросхемах Алан разбирался гораздо лучше него, но каждый раз Эл лишь усмехался любимому жесту парня, разрисовывая обшарпанные эскизы новых изобретений юного гения. Многое из этого робот многократно сканировал, искал подходящие сплавы металлов или другие варианты ловушек, которые можно было бы активировать одним нажатием кнопки, но все его попытки сводились к использованию нейроморфного процессора. Он позволял создать что-то весьма приближенное к настоящей человеческой нейронной системе. В ней нейроны общались друг с другом, используя электрические импульсы – спайки. Эллиот много думал о том, что это могло бы поднять внутреннюю систему робота на новый уровень, создать некое подобие самопроизвольного сканирования без участия главного пилота. Каждый из его чертежей подразумевал наличие ещё одного второстепенного отсека для увеличения обзора вокруг робота с девяноста градусов до ста восьмидесяти. Тогда бы Эрик смог сконцентрироваться только на главном экране робота, оставив остальную работу на двух своих ближайших штурманов.

– Ты торчишь над этими чертежами уже целую вечность, Эл, я понимаю твою тягу к тому, чтобы улучшить нашего робота-пса, но тебе не кажется, что твоему организму нужен отдых, – Алан медленно опёрся рукой о край стола, отпивая давно остывший любимый кофе. Задумчивый взгляд парня то и дело переходил от мутной чёрной гущи к сгорбившемуся рыжеволосому роботу. Он уже и не вспомнит дату, когда Эл успел перекраситься.

– Мерзость. Знаешь, наверное, вы, роботы, устаёте намного медленнее людей, не так ли? Ты хотя бы видишь сны? – Эллиот устало откинул отросшие пряди с глаз, переводя взгляд в сторону. Да, он видит сны, но они всегда одни и те же, без каких-либо изысков или других персонажей, как это обычно бывает у всех людей. Тёмная комната, в которой Эллиот всегда оставался один, и пять дверей вдоль стен с одними лишь табличками. Он помнил о ключе, который отворял одну из них и появлялся также внезапно, как и исчезал. Без каких-либо предсказаний или ответов. Первые шаги отдавались глухим эхом, сухие ладони осторожно скользили вдоль таблички на первой двери "Воспоминания матери". Она была вся увешана многочисленными рисунками, картинками прошлых лет и аккуратными вырезками со словами матери. Эллиот помнил каждую мелочь и табличку в этом месте, помнил даже то, что все двери были заперты. Но сейчас ручка с легкостью поддалась напору ладони, пропуская незваного гостя внутрь. Именно это снилось ему последние пару дней без намёка на какие-либо изменения.

– Да, я вижу сны, но они всегда слишком мутные и не чёткие, как у людей. Я не могу перемещаться во сне вне какого-либо пространства, шара или же купола, – Эллиот медленно водил карандашом по бумаге, вырисовывая оставшиеся детали его новой идеи. В какой-то степени Алан понимал нынешнюю неразговорчивость вечно болтливого Эла и ему очень не хотелось разгребать кучу стен вокруг парня на пути к его душе, зная, как это обычно бывает неприятно. Раскрывать душу всегда рискованно. Поэтому Алан лишь улыбнулся своим же мыслям и медленно забрал недоделанный эскиз из рук разозлившегося парня.

– Давай рассказывай свою новую мысль, генератор идей, надеюсь, она придётся по вкусу Эрику, – смешок.

– Я решил внедрить в систему пса фразовую калибровку. Это технология маркирования специальным сочетанием звуков того фрагмента речи, который машина (робот или другое автоматизированное устройство) должно воспринимать, как обращение к ней. Смотри, если нам необходимо запустить тот или иной отсек, то просто нужно сказать калибровочное слово «Мей!», а уже после необходимое установочное действие, – Эллиот с полной отдачей рисовал на доске необходимые схемы и коды шифрования, которые Алан прекрасно знал и местами подправлял ошибки в расчётах под смешное бурчание рыжеволосого. – Это должно помочь нам сэкономить время, так как большую часть команд мы выполняем вручную, что снижает эффективность манёвра почти на пять процентов.

– Знаешь, никогда не думал, что скажу это, но ты просто чёртов гений, – Алан быстро взъерошил мягкие волосы, щелкая парня по носу. – Второй после меня, конечно.

***

Всегда боялся быть не как все. Глядя на своё тело, чувствовал себя паршиво.

Цифры заново начали жечь запястья, заставляя робота ворочаться во сне и неистово кричать от нестерпимой боли, сдирать кожу и ползти по темноте к так надоевшим ему металлическим дверям. На каждой из них было написано по одной фразе, но лишь одна стояла с огромным крестом на всю поверхность. Чёрным, выжженным явно нечеловеческими руками. Её пытались открыть, видимо, рьяно надеясь достичь того, что находилось по ту сторону металла. Эллиот медленно приподнялся на руках, пачкая их в чём-то красном и липком. Тёмная дорожка крови вытекала прямо из-под приоткрытой второй двери с надписью "Воспоминания отца". Одно лишь слово вызывало у парня неконтролируемую дрожь во всём теле, тягучий страх, который он так давно не испытывал лишь от одного упоминания своего "родного" человека. Стоило ли идти? Стоило ли заглянуть в прошлое, как это было с воспоминаниями матери? Возможно, было бы лучше вовсе не знать о том дне?

~ 7 апреля 3052 год.

メ – Подожди ещё немного, и всё будет хорошо, малыш. Подожди ещё немного… – мальчишка нежно ластился к тёплой ладони матери, осторожно притягивая её к себе на кровать. Эллиот всегда верил, что под одеялом всегда безопасно, никто никогда не потревожит твой сон, и любые монстры, увидя такую защиту, решат, что он слишком бесстрашен, чтобы попытаться его напугать. Улыбка матери ни на минуту не переставала сходить с лица, когда маленькие ладошки брались за новые книжки. Она никогда не могла отказать ему, тихонько напевая колыбельную. – Борись ещё немного, и всё будет хорошо. Её убаюкивающий голос, тёплые губы и тёмно-каштановые волосы, которые так сильно обожал и помнил Эллиот. Колыбельная всегда его успокаивала. В тот день его отец вернулся намного раньше положенного времени, устало вздохнул, видя сидящую в детской жену рядом с испуганным сыном. Страх перед родным человеком стал неотъемлемой частью жизни мальчишки. Каждый раз в памяти всплывали обрывки каких-то смутно знакомых фраз, теплота рук на коже, а следом такой яркий контраст с острым лезвием ножа вперемешку с криками. Эти ощущения были настолько яркими, что Эллиот часто терял грань между сном и реальность, каждый раз просыпаясь от ярких лучей света настольной лампы. В том месте всегда жутко пахло различными медикаментами, холод пробирал до самых костей, заставляя ребёнка нервно сжимать кулачки и пытаться сказать хотя бы слово охрипшим от криков голосом. Слишком отчётливо ощущались шрамы на коже вперемешку с болезненными кровоподтёками. А сейчас, глядя на уходящую с ним маму, он до боли хотел побежать за ней, вцепиться за подол платья и перестать бояться.