Шаблоны доброты

***

Привет, Клубничная фея!

Имя твое конечно знаю, просто первое знакомство случилось на садовой лужайке, где в образе волшебницы ты собирала клубнику.

Уже который месяц нахожусь рядом – для тебя незримо. Испытывая страх потерять обретенное, все же должен проявить себя – написать, что думаю.

Когда твоя жизнь проходит рядом – хорошо работаю. Когда ты задумчива – плодотворно размышляю. Когда что-то напеваешь – отдыхаю. Твое присутствие, пусть даже столь ограниченное, использовал самым эгоистичным образом и дело мое близится к завершению. За время что тебя знаю просыпаться стал с волнением, с боязнью, что вот сегодня увижу с другим. Терзаясь – негодовал, без устали постегивал свою медлительность, тычками шпор-упреков.

Испытывая к тебе влечение – сомневаюсь, возможно оно просто надумано, ведь я ни разу не был рядом. Ты же вовсе меня не видела, не слышала и мы оба не вдыхали друг друга. Сама возможность нашего союза под вопросом, но твоя внешность, манеры, движения вызывают во мне симпатию. Более того, разумом испытываю чувство, что можно назвать любовью. Чувство основанное на увиденном, услышанном, прочтенном, на поступках свидетелем которых стал, на притяжение к человеку которого знаю, наверное лучше чем кого бы то ни было.

Милая, Клубничная фея, надеясь на близкие отношения – предлагаю дружбу. Лишь малая часть этого желания нашла выражение в книжице, что ты сейчас читаешь. Из нее же, сможешь понять какой я сам и к чему стремлюсь. Нет смысла показывать руки без того что они сделали, как и нет смысла хвалиться головой без созданного с ее помощью. Прежде чем шагнуть навстречу я, как древний рыцарь, должен был одолеть своего злого дракона и облачиться в сияющие доспехи, как райский павлин отрастить и распустить веер обворожительного оперения. Сейчас же, если еще не поздно, предлагаю судить по делам.

В своем рабочем кабинете, кажется, провел вечность. Все из окружающей обстановки стало обыденно и знакомо. Все за исключением экрана, где мог лицезреть твою жизнь, и прозрачной части стены – огромного окна, что становилось спасением, когда ты спала. В минуты отвлечения взгляд вяз в созерцании шелковистой листвы. При этом, часто вспоминались услышанные от тебя слова. – «Каждый из людей уникален». – Вот и каждый листик, веточка обступающих дом деревьев представлялись мне особенными и эта неповторимость очаровывала, рождала самые разнообразные мысли, окрашивая их то счастливым восторгом, то щемящей тревогой. Ты и я, все мы, как эти веточки да листики, каждый со своим изгибом, узором. Каждый по-своему видит мир.

Милая фея, строки, что ты читаешь написаны здесь, за этим самым рабочим столом. Многое из их сути родилось под гипнотическим влиянием всегда особенной жизни, что не только дарила вдохновение, но и заставляла сомневаться в нужности моей работы.

Неужто со своими нравоучениями, желанием сделать людей лучше, я покусился на святое – на уникальность каждого? Неужто просиживая в одиночестве, занимался самообманом, целиком поддавшись азарту созидания мира идеального – забыл о реальности? Стремясь к совершенству, пытался установить общие для всех ценности, даже не усомнившись – нужно ли людям мое писание.

И пусть забавно представлять миры, где в гармонии соседствуют обманщики и обманутые, воры и обворованные, мучители и их жертвы, убийцы и желающие умереть от их рук. Возможно, действительно, такие места существуют. Пусть и искусственные, кем-то созданные – подобие виртуальной иллюзии, в чреве фантастической, надежно запертой машины. Ясно, что никто из разумных не пригласит к себе и тем более не возьмет на себя убийство, – пусть и убийцы. Никому ведь не нужен будешь если взрастишь в себе злодея. Пожалуй, только зверям, что с удовольствием пожрут себе подобного, не заботясь о будущем твоей души, ибо в дикости своей не способны на такое могущество. Так и мы, люди – этого не можем.

Так успокаивал себя. Так убеждался – нужно что делаю! Ибо не каждый из людей хочет остаться бренным зверем. Выбор ведь есть, а я напоминаю о нем.

Стоит ли делать то, что уже сделано до тебя?

Думаю, да, если дела твои исходят от сердца. Так однажды, четко представил, как вызревали мысли того или иного человека, как в голове его годами перерождалось впитанное. Творчество, мысли некогда живущих людей обретали новые формы, но по сути своей сохраняли прежнее содержание. Поколение за поколением какая-либо идея совершенствовалась, оттачивалась, адаптировалась под ныне живущих и каждый раз считалось – достигнуто совершенство, пока не рождалось новое поколение и кто-то, загораясь той-же идеей, в расцвет сил своих – будоражил умы. Часто, дети взращённые на творчестве своих отцов превосходили их, но в тоже время сами становились родителями.

Но как быть, когда твои предшественники Бог и Человечество? Как созидать, когда первый совершенен, а второе многообразно? Даже надежды нет охватить, осмыслить их полностью. Ограниченному не дано постигнуть всю Божью полноту, так и при самом детальном описании останется область Человеческого, что может оказаться исковерканной костными попытками все упорядочить.

Страшась ввести в заблуждение, делюсь только тем что постиг сам. В награду за труд свой надеюсь обрести тебя и будет совсем хорошо если сделанное укрепит устремления многих. Узнав тебя, милая фея, я понял для чего живу. Осознал ту веру с которой не страшно умереть. Почувствовал, как исполняюсь почитаемой тобою верой, что поселившись в людях способна утвердить род человеческий в его дальнейшем бытие.

***

Близко-близко, передо мною ее лицо. Отчетливо видны каждая ресничка, каждая складочка губ, удивительно ясные глаза и бездонные зрачки, в глубине которых хочу уловить мысли без недомолвия, что рождает неуклюжесть слов. Хочу убедится, что влюбляюсь в действительно настоящую – в не созданную кем-то иллюзию.

При кажущейся близости, она по-прежнему далеко, все так же находится в своем доме, за пол земного шара от меня. Лишь одно отлично от прежнего времени – она знает, что смотрю на нее, и тоже видит меня.

Уже который день мы неразлучны, болтаем без умолку, делимся сокровенным. Иногда утомленные замолкаем, пока кто-нибудь не выдержит и не начнет отправлять забавные строчки, тогда тишина отступает вновь.

Звук нежнейших колокольчиков, проникающий в самое сердце, я слышал и раньше, но сейчас ее хрустальный смех стал особенно драгоценным, – она смеется со мной. Глаза девушки искрятся живыми огоньками, на щеках проявляется румянец. Разделяющее нас расстояние бессильно ослабить силу женского обаяния. Полностью одержимый чарами, что буквально заполняют пространство вокруг, я с облегчением осознаю – рядом нет других мужчин, иначе и они были бы сражены.

Прямо спрашиваю ее. – Чувствуешь ли торжество своей власти?

– Порой чувствую, – каким-то приглушенным голосом отвечает она и отводит глаза. Я же превращаюсь в стальную пружину, говорю какую-то неуместную остроумность и вновь становлюсь податливым, словно губка впитывая томительные мгновения.

Где мы только не ходим, оказалось оба любим гулять. Неваляшки, демонстрируя удивительную способность к проходимости, следуют за нами по горным склонам, заросшим густой травой лесам, самоотверженно пробираясь по затейливому переплетению корней, сквозь сухой валежник. Проворные провожатые позволяют одновременно находится в двух местах: мне там, где гуляет она, ей там, где гуляю я. Такая двойственность рождает необычную атмосферу. Занимательно идти меж вековых дубов и в тоже время явственно созерцать шумную горную реку. Удивителен контраст усыпанного снегом склона, искрящегося под лучами солнца, где милая фея мчится на лыжах, и зеленого луга с россыпью ярких цветов, по которому бегу я.

Проявляя нерешительность, мы долго удовлетворяемся виртуальным общением, стремясь сохранить хрупкость окружающего нас волшебства. Но при всем желании, реальную встречу отлаживать нельзя. Как мужчина, беру на себя бремя первого шага.

Сборы напоминают отъезд из сказочного Синегорья, та же тоска о привычном окружении, то же волнение неизвестности, а в результате убежденность – совершаемый поступок будет шагом вперед. Оставляя дом на попечение Арктура, я спокоен, не переживаю за сохранность сада, которому отдано не мало сил. Уверен – новый житель Общества будет достоин продолжить мой труд, кем бы он не был, Арктур станет ему верным другом.

Для отъезда вновь выбираю автобус, а когда позади остаются многие километры вспоминаю былого провожатого – медведя. С улыбкой выглядывая в окно, понимаю – здесь такого не увижу. Вместо этого осознаю, что окружен людьми. В автобусе ни одного знакомого, но нет и былого равнодушия. Пробегая взглядом по лицам, начинаю угадывать, кто криклив, кто ворчлив, кто наоборот – жизнерадостен и добр. Есть те, кто заблуждаются, выстроив вокруг себя ограниченный мирок, есть те, кто открыт и испытывая духовный голод стремится понять саму суть вещей. Все эти люди особенные и все мне сейчас близки. Пока что робко, наполняюсь любовью к каждому.

Благоговея перед многообразием жизненных путей, воображаю, что мужчина сидящий справа – строитель космодрома, он недавно расстался с семьей. Мысли этого человека мечутся между уносящимися в космическое пространство кораблями и любимыми детьми, которых вынужден был покинуть. А тот что слева – врач, он часто спасает, продлевает жизни, и его внутренний мир полон переживаний.

Размышляя о поучительности людских судеб, о великом смысле, заключенном в столь многоликом действе, я переполняюсь гордостью, что сам являюсь человеком.

За время пути мы с Клубничной феей ни разу не поговорили – решили накопить напряжение перед реальной встречей. Я сознательно не сообщил, когда приеду и попросил меня не ждать – жить обычной жизнью. Ограничения действительно наполнили нервозностью. Пик волнений настиг в школьном коридоре, в месте где лишь недавно путешествовал посредством камер. Легко представить, как разнятся ощущения между присутствием реальным и виртуальным, когда все вокруг знакомо, вплоть до мельчайших деталей, но ты уже не невидимка, все с интересом поглядывают на незнакомца.

Зная наизусть путь к ее кабинету, я двигаюсь как во сне, непрерывно подавляя желание развернуться и уйти. Группа идущих навстречу ребятишек придает сил, их лица знакомы, это ученики ее класса. В затуманенном волнением сознании всплывают воспоминания, как часто завидовал этим детям, их возможности видеть ее воочию. Тут же, со всей ясностью до меня доходит, что и она где-то рядом. От этой мысли, в панике начинаю разворачиваться, все же намереваясь уйти и буквально на нее натыкаюсь, тихонько идущую позади.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ

На раскаленной, сверкающей чистотой кухонной плите находится только одна кастрюля, больше напоминающая миниатюрный паровой котел из нержавеющей стали, чем поварскую утварь. Доверху наполненная обыкновенным картофелем, она приглушенно клокочет, вызывая у сидящего за столом мужчины томление желудка.

Ожидающий трапезы высок и худ, борода, как и длинные волосы на голове, собрана в хвост. Так, по всей видимости, сделано для удобства, а необычный внешний вид значения не имеет. О практичности мужчины говорит и одежда: комфортный прочный комбинезон, слесарный пояс с заткнутыми за него перчатками, крепкие ботинки со следами от брызг расплавленного металла.

Готовые, дымящиеся паром клубни тут же выложены на специальную решетку и быстро остужены. Заранее подготовленный стакан воды, измельченные листья салата позволяют без промедления приступить к еде. Скудный рацион не лишает мужчину аппетита. За короткое время с едой покончено, грязная посуда вымыта, все сделано быстрыми отработанными движениями.

Очевидно время – ценный ресурс, ради него оптимизирован не только процесс приготовления, но и сам состав пищи. На огромной, заполняющей всю стену меловой доске, расположенной напротив обеденного стола, записано меню: отварной картофель – на обед и ужин, сладкий рис с яблоками – на завтрак. Видно, что столь однообразное питание поддерживалось три последних месяца. Помимо меню, занимающего лишь небольшой уголок доски, оставшуюся ее поверхность испещряют технические схемы и вычисления. Такое обустройство позволяет работать даже во время еды, за время обеда мужчина не раз вскакивает внося в записи правки.

Других людей в доме не видно. В глаза бросается минимум личных вещей, привычной мебели. Отсутствуют предметы для отдыха и развлечений. Производит впечатление рабочий стол, заваленный кипами чертежей с несколькими установленными на нем же компьютерами. Большую часть стен занимают стеллажи с книгами, приборами и прочими мало понятными устройствами. В самой маленькой комнате дома расположена спальня в остальных помещениях устроены мастерские, наполненные сложным оборудованием и множеством инструмента. Привлекает внимание чистота рабочих поверхностей, правильность линий в расположении предметов – идеальный порядок. Все говорит, что живущий здесь человек – убежденный перфекционист.

Причудливость, незаурядность – такие слова приходят на ум при виде жилища и его обитателя. Напрашивается вывод – мужчина либо изобретатель, либо привилегированный работник технологической компании. По разнообразию и качеству установленного оборудования, в корне отличному от разнообразия в еде, можно предположить – владелец дома в средствах не стеснен.

Закончив с трапезой, мужчина выходит во двор. Обширная территория, обнесенная значительным по высоте забором, имеет размеры футбольного поля. По центру двора располагается остов гигантской конструкции, состоявший из тонких колец. Внешне, это сооружение походит на белоснежный скелет неизвестного животного – исполина, с близким к окружности поперечным сечением и продолговатым телом. Часть остова, покрытая оболочкой, медленно вращается, а вокруг проворно снует небольшая группа рабочих.

Приятно видеть слаженную работу монтажников. Приостановившись, мужчина наблюдает, как при креплении оболочки к еще оголенному кольцу, ему тут же передается вращение от уже покрытой части конструкции. Создается иллюзия – огромное животное, становясь длинней, оживает. Неведомый гигант будто старается перевернуться – желает взглянуть, что это там с ним делают, а от усилий этих, под диковинной оранжево-желтой кожей, бугрятся мускулы. На самом деле, это ветер играет легчайшей ярко окрашенной оболочкой, – гоняя ее волнами.

Непосвященному человеку сложно понять, что создается на этом закрытом дворе.

Изобретатель – давайте так назовем хозяина дома, совсем не долго простоял без дела. В процессе монтажа что-то нарушилось, он стремительно двинулся к рабочим, начал давать указания, бегать вокруг с приборами, нацеливая их объективы на разные части конструкции. Закончив с проверкой, мужчина наравне с монтажниками принялся таскать оборудование, взялся за инструмент. Ни на минуту не оставаясь в покое, он замирал лишь изредка, делая пометки в блокноте, ловко извлекаемом из своего многокарманного комбинезона.

На закате солнца, когда рабочие собирали инструмент, Изобретатель изрядно утомленный отошел в сторону, решив со стороны взглянуть на проделанную за день работу. Часть остова, покрытого оболочкой значительно увеличилась. Непонятные до этого, желто-оранжевые пятна превратились в изображения бананов и апельсинов. Фрукты, каждый размером с грузовик, вызвали аппетит, мужчина почувствовал что вновь проголодался. Вот только закончить дела и зайти в дом ему удалось с наступлением сумерек. Тогда он почистил картофель, поставил на плиту уже знакомую нам кастрюльку – паровой котел и в ожидании ужина принялся планировать завтрашний день.

Пока готовится ужин, нам стоит переместится на полгода в прошлое, чтобы лучше понять личность Изобретателя, узнать что он строит на своем дворе и как так случилось, что явно не бедствующий человек не в состоянии перепоручить хлопоты с готовкой еды другому, или по крайней мере разнообразить свой рацион.

В прошлом, в обстановке дома изменений не много: то же расположение предметов, та же исписанная мелом доска, тот же огромный стол, заваленный чертежами. Повсюду чистота и порядок. Из отличий, бросаются в глаза совершенно пустой двор дома, с идеально-зеленым, только что подстриженным газоном. Сам хозяин, в комбинезоне другого цвета, трудится в мастерской. В углу уже знакомого нам кабинета большое количество составленных друг на друга коробок, ярких и цветных.

Что находится в коробках становится понятно с наступлением обеда. Изобретатель мимоходом достает с одной из них нечто неожиданное – большую кисть бананов и вновь возвращается в мастерскую, где за короткое время не отрываясь от работы съедает их все. Тоже самое происходит пару часов спустя. Даже ужин этого странного мужчины состоит из одних только фруктов. Удивительно, но и на следующий день он не прикоснется к посуде, ни разу не сядет за обеденный стол, все приемы пищи проведет на ногах, в коротких перерывах между работой, не покидая мастерской.

Так проходит неделя, две, три. Словно переняв нравы жителей тропиков, по утрам он начинает съедать приличное количество апельсинов, персиков, других малоизвестных фруктов. Быстро пустеющие коробки сменятся новыми. Плита по-прежнему безукоризненно чистая, остается бесполезным предметом интерьера.

Безусловно – от неординарного человека можно ожидать странных поступков. Возможно Изобретатель придумал способ, как измерить длину собственного кишечника и таким образом выяснил – его организму больше подходят свежие фрукты, чем вареные корнеплоды. А может он провел исследование собственного генома и определил, что его предки не так давно вышли из тропической сельвы, а значит многие их поколения придерживались растительной диеты, совершенно не используя огня. Но скорее всего этот неутомимый исследователь проводит очередной эксперимент, используя самого себя в качестве подопытного.

И действительно, столь странное поведение началось с попавшегося ему на глаза, броского заголовка: ПРЕКРАТИТЕ ГОТОВИТЬ – ЕШЬТЕ ФРУКТЫ.

Какая нелепость, – сначала подумал Изобретатель. В голове не укладывалась сама идея подобного питания. Тем не менее, вопросом он задался. – Действительно ли это невозможно? Перспектива ежедневной экономии значительного количества времени, связанного с приготовлением еды, казалась весьма заманчивой. Будучи истинным исследователем, он не мог отмахнуться даже от призрачной надежды сделать свой режим совершеннее. Необходим был эксперимент и по сложившемуся обыкновению – эксперимент кардинальный.

После подсчета требуемой калорийности, закупки огромного количество фруктов, начался столь специфический режим питания. Добровольный подопытный периодически сдавал анализы, чутко прислушивался к состоянию организма. Скрупулезно, все в том же блокноте, записывал результаты и собственные ощущения. Много размышлял.

Наша, уже достаточно развитая, цивилизация практически полностью заселила родную планету. Не осталось мест где неспособен жить человек. Ему покорились суровые регионы с холодным климатом, где не только фрукты отказываются зреть – колючки с трудом пробиваются к холодному солнцу. Группы первопроходцев – наших предков, шаг за шагом, поколение за поколением, продвигались на север. Удивительная способность человека приспосабливаться коснулась всего: одежды становились теплее, дома основательнее – они стали лучше удерживать тепло, очаги превратились в высокоэффективные печи. Люди становились первоклассными охотниками, изобретали все новое снаряжение. Земледельцы успешно адаптировали растения, добиваясь их способности вызревать за короткое лето. Благодаря тяжелым жизненным условиям, человек развивался, становился умнее. Его закаляли невзгоды, превратив в поистине могущественного представителя земной природы!

Размышляя таким образом, Изобретатель гордился за пройденный людьми путь. Его смешила собственная попытка вернуться к питанию «дерево – рот», минуя многочисленные этапы обработки современной еды.

В то же время возникло осознание и полностью противоположного факта: человек приспособился к суровым природным условиям, сам не изменяясь физически. Тела людей не покрыла густая шерсть, дающая возможность выживать на холоде, без обуви и одежд. Организм по-прежнему не способен полноценно усвоить ни сырое зерно, ни тем более мясо. Большинство других "даров" чуждой нам северной природы приходится варить, жарить, обильно сдабривать, подвергать химическим реакциям. А бессознательные, искренние в своих желаниях младенцы все так же тянутся к ярким сладким фруктам, сочным ягодам. Так и хищный котенок, инстинктивно, с вожделением вгрызается в еще трепещуюся кровоточащую плоть.

Мальцы часто кричат в магазине. – Мама, мама хочу грушу, хочу мандарин! – И тянут вечно спешащую родительницу к развалу фруктов, которая и рада исполнить пожелание ребенка, но ведь дорого, а ей еще макароны покупать, колбасы и другой "нормальной" еды. Грушей ребенок сыт не будет – ему ведь расти нужно. Чтобы успокоить дитя, мама купит конфет, что по сути являются эрзацем сладких фруктов и легко перебьют столь естественное желание ребенка.

Так, что же это получается, – далеко не во всем люди процветают. Не все из необходимого человек смог взять в нескончаемое путешествие по холодным областям планеты. Мы, так называемые «цари природы», принесли с собой тепло, бережно заключив его между многими слоями одежд и жилищ, но даже сейчас в эпоху развитого транспорта оказались неспособны обеспечить себя здоровой, свойственной человеку пищей – ради собственных детей не сделали сладкие, сочные, полезные плоды доступными.

Нашим предкам, что буквально выживали в суровых условиях, такое было простительно. Нам, как представителям технологически развитой цивилизации – нет.

– Это позор и серьезное упущение! Проблему нужно решать! – восклицал Изобретатель, с явным аппетитом доедая очередной банан.

На родине произрастания большинства из чудесных плодов они более чем доступны. Жители тех мест с радостью готовы выращивать лучшее. Однако, значительное время в пути сводит на нет благие устремления. Разумная по стоимости доставка длится недели, даже месяцы, самые вкусные и полезные плоды не способны выдержать столь длительного путешествия.

Трудности Изобретателю нравились. Особенно нравилось решение задач способных принести людям пользу. Удивительно, но на "фруктовую" проблему много времени не потребовалось. Сразу вспомнилась еще детская мечта, об освоении воздушного океана, что в отличии от своего водного собрата, границ не имеет – являясь безбрежным, а если границ нет, значит можно добраться в любое место планеты, по кратчайшему пути.

Вот только летать Изобретатель побаивался. Даже ребенком, понимал от скольких сложных устройств и правильных действий, зависит способность самолета держаться в воздухе. При этом в небо ему хотелось безумно, но в вышине он мечтал плавать! Плавать на том, что легче воздуха и не способно упасть. Плавать там, где совершенно невозможно утонуть. Юного мечтателя манили воздушные корабли – аэростаты, давно известные человечеству. Будучи аналогами своих морских собратьев, они с наименьшими затратами способны нести груз, при этом обладают гораздо большей скоростью.

Изобретатель вновь, как в детстве, обескураженно смотрел в небо – не видя в безграничных голубых просторах рукотворных воздушных рыб, трудящихся на благо людей. Сейчас он знал почему. Главная проблема аэростатов – их неповоротливость у земли, так схожая с неуклюжестью жителей морских глубин, выброшенных на берег.

Он решил проблему! Фактически полностью исключил контакты воздушных кораблей с землей, в этом уподобившись обитателям вод. Пусть аппарат, созданный для бескрайнего неба, там всегда и находится. Сообщение с землей он организовал с помощью гораздо меньших и более маневренных беспилотников. Энергию взял у солнца – огромная поверхность аппарата буквальна создана для улавливания лучей, к тому же над облаками всегда ясно!

Ко времени, когда коробки с фруктами опустели, был готов проект транспортного аэростата – воздушного корабля новейшего типа. Испытывая воодушевление и прекрасно зная – созидания мало. Изобретатель без промедления выложил наработки в Сеть. Он давно научился воплощать свои идеи в жизнь не ставя целью обогащение, не стремясь к единоличию. Развил способность делится, бескорыстно отдавать – увлекая и объединяя людей. Не мыкание одиночек, а совместный труд многих ускоряет вызревание достойного начинания, быстрее делая его достоянием множества людей. Как раз такой, светлой повседневностью должны стать и Воздушные фруктовозы.

Вскоре началось создание прототипа. В тоже же время, Изобретатель дал обет, – «Более ни одного, так понравившегося ему фрукта, пока однажды, мелькнув по двору тенью, с неба не спустится жужжащее создание. Аккуратно приземлиться, оставит свое брюхо-груз и поспешно взмоет, устремившись к плывущему высоко в небе воздушному кораблю – ладному словно живое существо с плавными изгибами поверхности, ослепительно сверкающему в лучах солнца. Только тогда, с нетерпением, он откроет первую попавшуюся коробку, достанет спелый плод, что буквально вчера сорван с тропического дерева и с желанием вопьется зубами в его сладкую, сочную мякоть».