Зай по имени Шерлок

Листрейд вскочил со стула и заметался по кабинету, яростно сжимая когти. Внезапно он остановился посреди комнаты и повернулся ко мне.

– Где же вы были раньше, господин Кряк? Где, я вас спрашиваю?

Вопрос показался мне риторическим, и я лишь молча пожал плечами.

– Инспектор! – жестко сказал Шерлок Зай, грохнув лапой по столу, отчего одна из внушительных стопок бумаги покосилась, и с нее сорвалось несколько листков. Кружась, они опустились на пол и скользнули под стол. – Возьмите себя, наконец, в лапы!

– Да-да, вы правы, дорогой Шерлок, – опомнился Листрейд, опустился на четвереньки и полез под стол за упавшими листами. Спустя некоторое время он выбрался наружу, аккуратно складывая листочки один к другому. Лапы его заметно дрожали. – Скажите, что мне теперь делать? Ведь с меня за это дело три шкуры спустят.

– Необходимо все тщательно обдумать. – Шерлок Зай опустился на стул и призадумался. – Скажите, инспектор, вы, случайно, не делали снимки у малинника, где предположительно медведь столкнулся с Колобком?

– Как же! – вновь оживился Листрейд. – Конечно, делал. Но анализ снимков ничего не дал. Там обычно бродит множество медведей – вся поляна истоптана их лапами, – да и следы Колобка присутствуют.

– Можно взглянуть на эти снимки?

– Да, разумеется.

Листрейд бросил листки на стол, обежал его и едва ли не с головой нырнул в выдвинутый ящик. Затем протянул Шерлоку Заю пакет со снимками.

– Вот!

Шерлок Зай неторопливо открыл пакет и вынул из него поблескивающие глянцем черно-белые фотографии. Мне стало интересно, и я заглянул сыщику через плечо.

– Судя по следам на снимках с пятого по десятый, если у Колобка и произошло столкновение с медведем, то жертва ушла с поляны живой и невредимой. Следы Колобка теряются лишь у норы лиса, что и навело нас на мысль о причастности Лисье к данному делу. – Листрейд помолчал и с досадливым вздохом добавил: – Чтоб оно провалилось вместе с этим Колобком!

Фотографии действительно запечатлели овальные следы, которые вели прочь с поляны и резко обрывались почти у самой лисьей норы. А у малинника оказалось и вправду сильно натоптано – медвежьи следы перепутывались с идеально овальными углублениями, оставленными ногами Колобка.

– А скажите, ваш заявитель, так называемая баба, не жаловалась случайно, что у нее в последнее время творится неладное в хозяйстве? – неожиданно спросил Шерлок Зай, оторвавшись от созерцания снимков.

– Не совсем понимаю, какое это имеет отношение к делу, – оторопело уставился на него Листрейд. – Но… что-то такое, кажется, было. Мне нужно поднять бумаги.

– Поднимите, если вас не затруднит, – кивнул Шерлок Зай, продолжая перебирать фотографии.

Листрейд долго копался в бумагах, шурша листами и перекладывая записи с места на место, пока не обнаружил то, что искал.

– Вы правы, Шерлок! – обрадованно взмахнул он бумагой. – Гражданка баба действительно жаловалась.

– На что именно? – не поднимая головы, спросил сыщик.

– Э-э… – Инспектор поднес бумагу к глазам и долго вчитывался. – Она просит разобраться с пропажей овощей из погреба, кур из курятника, а также меда из ульев.

– Когда подано заявление: позже, чем арестовали Лисье, или раньше? – Шерлок Зай задумчиво подергал нижнюю губу.

– Позже, буквально на следующий день, – ответил Листрейд, сверившись с датой заявления. – Но я все равно ничего не понимаю. Какая может быть связь между заявлением о краже и убийством Колобка?

– Сперва я хотел бы уточнить, где была обнаружена сухая корка?

– У входа в нору Лисье, – нехотя отозвался Листрейд. – Но все-таки, что общего у убийства Колобка и кражи овощей, меда и кур? – Он нетерпеливо потряс бумагой.

Шерлок Зай аккуратно сложил стопкой фотографии и пронзительным взглядом уставился на инспектора.

– Дорогой мой Листрейд, а кто вам сказал, что убийство вообще имело место?

– Как, как? – опешил инспектор, застыв у стола с листом бумаги в лапе. – Уж не хотите ли вы сказать, что Колобок жив?

– Не только хочу, но и настаиваю на этом.

– Невероятно! С чего вы так решили, Шерлок Зай?

– Но это же элементарно! Разгадка дела заключается именно в снимках и заявлении, которое вы сейчас держите.

– Шутить изволите?

– Ничуть. – Шерлок Зай поднялся со стула, прошел к столу и, положив на него фотографии, придавил их лапой. – Более того, я заявляю, что данное дело можно будет закрыть уже сегодня, если мы поторопимся.

– Куда же вы собрались, если не секрет?

– Не только мы с Уотерсоном. Очень надеюсь, вы тоже отправитесь с нами. И еще я взял бы на себя смелость рекомендовать вам отпустить Лисье. Улик против него, как видите, нет. К тому же нам может пригодиться союзник, заинтересованный в поимке настоящего преступника.

– Как я могу освободить главного подозреваемого в деле?

– Инспектор, еще до захода солнца вы получите новых подозреваемых, которым точно не удастся отвертеться.

– Вы уверены? – Листрейд, снедаемый тяжкими сомнениями, все колебался.

– Более чем. Так что, инспектор? Будете топтаться на месте и дальше, или все же поторопимся?

– Но что я скажу прокурору?

– Вы обязательно что-нибудь придумаете.

– Придумаете… Но я даже не знаю, кого вы подозреваете!

– Главных свидетелей с идентичными травмами морды.

– Хм-м! – Листрейд долго колебался, постукивая по столу когтями и наконец решился: – Будь по-вашему!

Похоже, инспектору не терпелось поскорее поставить жирную точку в столь запутанном деле.

– Подождите на улице, я сейчас переговорю с прокурором и составлю бумагу на освобождение Лисье. Но смотрите, Шерлок Зай… – погрозил он когтем сыщику.

Сыщик лишь пожал плечами и двинулся к выходу, на ходу набивая трубку. Но у самых дверей обернулся.

– Да, и захватите с собой еще пару зверей. На всякий случай, мало ли что…

Пока мы дожидались Листрейда, я все ждал, когда Шерлок Зай объяснит суть происходящего, но тот лишь задумчиво дымил трубкой, глядя в серое, бугрящееся низко летящими тучами небо. Исполненный любопытства, я уже решился задать вопрос, но тут из дверей вышел инспектор в сопровождении двух полицейских-волков, огромных, серых, с очень злобными мордами, и недоумевающего Лисье. Заметив Шерлока Зая, Рыжуа Лисье подбежал к нему.

– О господи, это вы! Но скажите, как вам удалось образумить инспектора? – с чувством выпалил лис. На его морде отражались одновременно радость, испуг и недоверие. – Даже не знаю, смогу ли я вас когда-нибудь отблагодарить!

– Право, не стоит, – ответил Шерлок Зай. – Главное, вы на свободе.

– Но я не понимаю… Черт! – Лис смущенно поскреб затылок. – Впрочем… Что я могу для вас сделать?

– Вы можете помочь схватить настоящих преступников, – кивнул Шерлок Зай.

– Да-да, я с радостью, я готов! – мгновенно загорелся Рыжуа.

– Значит, убийство все-таки имело место? – нахмурился Листрейд. Он ожидал нас чуть поодаль и прислушивался к разговору.

– Разве я говорил об убийстве? – повернул к нему голову Шерлок Зай. – Я сказал: «схватить настоящих преступников», – а в чем заключается преступление, вы узнаете в свое время. Давайте поторопимся, скоро начнет темнеть.

– Скажите хотя бы, куда мы направляемся?

– Сначала к зайцу, потом к волку, а после заглянем к медведю. Подозреваю, что самое интересное нас ожидает именно в медвежьей берлоге.

– Вы имеете в виду тех троих, которым не удалось закусить Колобком? – спросил Листрейд, нагнав Шерлока Зая.

– Именно, – подтвердил сыщик, бодро вышагивая в направлении леса.

– Ничего не понимаю. При чем здесь они?

– Имейте терпение, коллега, скоро вы все узнаете. Для начала я должен проверить свою версию.

Мы углубились в лесную чащобу. Серый день и без того давал очень мало света и тепла, а в лесу воздух и вовсе был промозглым, и казалось, будто наступил поздний вечер. Верхушки деревьев, плотным шатром сходясь над нашими головами, почти не пропускали света. Под ногами пружинил мох и что-то все время неприятно хлюпало. Неприятно, в смысле, для всех, кроме меня. Для меня погода и все остальное было в самый раз.

К норе Пыха Заяйса – и такие необычные фамилии, оказывается, бывают! – мы вышли очень скоро. Нора притаилась под большой старой березой, надежно скрытая орешником, буйно разросшимся вширь и ввысь. Инспектор уже бывал здесь, поэтому уверенно раздвинул ветви кустарника и направился к лазу. Остальные устремились за ним по пятам.

Остановившись у почти идеально круглой дыры лаза, Листрейд постучал ухоженными когтями по дощечке с именем владельца над входом в нору. Из норы донесся шорох, но никто не вышел и не отозвался. Инспектор подождал немного и постучал уже кулаком. В норе зашуршало сильнее. Я услышал, как осыпаются мелкие камешки, скатываясь по лазу внутрь.

– Кто там? – гулко ухнуло из норы. Голос был крайне недовольный, взволнованный, с хрипотцой.

– Полиция! – гаркнул в нору Листрейд. – Выходите, Заяйс!

– А меня нет дома, – ответила нора, и все опять стихло.

– Не очень убедительно, но занятно, – заметил сыщик, стоя позади инспектора. – Вам не кажется, дорогой Листрейд, что нам здесь не очень рады?

– Мне тоже так показалось. Эй, Заяйс, выходите немедленно, хватит пудрить нам мозги!

– Сказано же, меня нет! Приходите завтра.

– Да он над нами издевается, – всплеснул лапами Листрейд. – Ну хорошо! Вы двое – за мной, – скомандовал он волкам и полез в нору.

– Не имеете права, это произвол! – раздался сдавленный крик Заяйса. – Сейчас же убирайтесь!

– Неподчинение властям, введение в заблуждение полиции, нежелание содействовать расследованию, – прорычал Листрейд, пробираясь по узкому лазу. – Ай! Нападение на инспектора при исполнении!

– Как вы там, инспектор? – участливо спросил Шерлок Зай, нагнувшись к самой норе, но в плотной темноте ничего не было видно.

– Проклятый Заяйс засветил мне чем-то в глаз! – прогудело снизу. – Ну, держись, косой! Именем закона… Ох!

– А теперь? Что теперь? – забеспокоился Шерлок Зай, переживая за судьбу инспектора.

– Теперь, похоже, в меня попали крупным огурцом.

– Поаккуратнее там, дорогой Листрейд, а то следующим снарядом может оказаться кочан капусты.

– Благодарю за предупреждение… Ага, попался! Ах ты, гад ушастый!.. Не угадали, дорогой Шерлок, следующей оказалась репа! А вот и капуста, и… Господи, да тут целая овощебаза! Ребята, взять его!

Из лаза донеслись волчий рык, истеричные визги и шумная возня. Что-то бухнуло, разбилась глиняная посуда… И еще раз, и еще. И вдруг все разом стихло.

Из лаза показалась голова Листрейда. Выбравшись на волю, инспектор отряхнулся и потрогал шишку на лбу. Да и левому глазу досталось.

– Возмутительно! Никакого уважения к властям, – проворчал он. – Меня, инспектора, забрасывать всяким гнильем!

Следом за инспектором из норы выбрались оба волка. Первый полицейский держался за распухший нос. Второй ощупывал пострадавшее ухо, а свободной лапой тащил за уши упирающегося зайца.

Пых Заяйс был связан крепкой веревкой по задним и передним лапам, но продолжал дергаться, извиваться и рваться в кусты. Полицейский приподнял арестованного над землей, и заяц разом успокоился, поджав связанные лапы. Лишь бегающие глазки выдавали его крайнее волнение.

Шерлок Зай проник в опустевшую нору. За ним спустился и я, сгорая от любопытства.

Заячье жилище оказалось довольно обширным. Три комнаты в лесной чащобе – большой шик. Обстановки, правда, в норе оказалось не очень много: лежанка из хвороста, низенький кособокий стол, какие-то деревянные короба или старые ящики, заваленные разным ненужным хламом. С потолка свисали покрытые пылью «светлячковые» фонари. Оплывший свечной огарок на столе, скорее всего, погас во время сражения. А в дальней из комнат едва ли не до потолка громоздилась гора овощей. У меня глаза от удивления едва не полопались – вот честное слово! Такого изобилия мне ни разу в жизни не доводилось видеть. Чего здесь только не было: огурцы, помидоры, капуста, редис, свекла, репа и прочее, и прочее.

– Офигеть! – выдохнул я.

– Совершенно верно, коллега, – сдержанно согласился Шерлок Зай и полез обратно, наружу. Я последовал за ним.

Когда мы выбрались на поверхность, инспектор уже привычно вещал:

– Господин Заяйс, вы арестованы и предстанете перед судом за свои преступления!

– За что? Я ничего не сделал! – забился в крепкой волчьей лапе перепуганный Заяйс, разом побелевший раньше установленного природой срока.

– Следствие разберется, кто и что сделал, – важно заявил Листрейд. – Отнесите арестованного в КПЗ, оформите и возвращайтесь с подкреплением.

– Вы уверены, патрон? – с сомнением в голосе спросил волк, хлюпая разбитым носом. – Я имею в виду, насчет подмоги?

– Само собой! Это был всего лишь заяц, и посмотрите, как он нас отделал. Следующий на очереди волк, А после него – медведь, если верить Шерлоку Заю.

– Слушаюсь! – синхронно гаркнули оба волка и сорвались с места.

Один из них закинул себе на спину арестованного, и Заяйс, тараща жалостливые глаза, трясся, поскуливал и поджимал связанные лапы. Волки уносились прочь широкими скачками.

– Дела-а, – протянул Листрейд, опускаясь на мшистую кочку. – Вот сукин сын: целый овощной склад в норе! Вы знали, что мы увидим? – спросил он сыщика.

– Предполагал. Но, честно признаться, меня тоже поразил размах.

– Думаете, это пропавшие у бабы овощи?

– Предполагаю, что – да.

Шерлок Зай не любил делать преждевременные выводы.

Нет смысла описывать, как мы битый час прождали под березой возвращения волков с подмогой. Я уж, грешным делом, начал думать, не заснули ли они по дороге. Но волки вернулись, приведя с собой… черепаху! Оказалось, больше никого в столь поздний час отыскать в полицейском отделении не удалось.

– Нет, я все понимаю… – Листрейд в третий раз обошел вокруг Кремня Черепыха – так звали рептилию из Отдела регистраций. – Но неужели никого больше не было?

– Никого, патрон, – шмыгнул волк опухшим носом. – Часть уже дома, остальные – кто на обеде, кто охраняют заключенных.

– Мда-а! – протянул инспектор, теребя когтем ухо.

Черепых следил за Листрейдом немигающим взглядом, вытягивая складчатую, похожую на пожеванный ремень, шею, и молча ожидал вердикта начальства.

– Ладно, делать нечего, – махнул лапой Листрейд. – Но учтите, никакой задержки я не потерплю! Если что, вот это, – он ткнул когтем в сторону притихшей рептилии, – понесете на собственном горбу.

– Слушаюсь, патрон! – вытянулись «во фрунт» оба волка.

По их мордам было видно, что они не особо рвутся тащить на себе эдакую тяжесть. Но оказалось, Черепыха можно катить, поставив на ребро, и волки сразу повеселели.

До норы волка по имени Хрящ Лохматый добрались быстро. Нора, в отличие от заячьей, не таилась за кустами или деревьями, а нахально взирала на нас черным глазом из невысокого бугра. Вокруг норы во множестве валялись белые, начисто обглоданные кости небольших птиц и разноцветные перья. Меня передернуло, но я стиснул клюв и решительно пошел за инспектором и Шерлоком Заем.

– Весьма странно. Перышки какие-то, – мрачно произнес Листрейд, подняв длинное черное, с синеватым отливом перо. – Павлин? Или попугай?

– Петух, – лаконично заметил Шерлок Зай. – Обычный домашний петух.

– Вы так считаете? – нахмурился Листрейд, вертя в когтях перо.

Бросив его на землю, инспектор приблизился к норе, в которую свободно мог войти, не пригибаясь.

– Эй, Лохматый, вы дома?

– Чего надо? – На пороге норы возник крупный волк, гораздо крупнее, чем полицейские. Прислонившись плечом к краю дыры, он нагло уставился на Листрейда и принялся ковырять тонкой острой косточкой в зубах. – Ну?

– Мы хотели бы осмотреть ваше жилище, – не смутившись, заявил инспектор. – У следствия есть некоторые подозрения на ваш счет. Вот постановление!

– Ха! А больше ничего не хотели бы? Пр-роваливайте, пока целы!

Хрящ Лохматый сыто рыгнул и оскалился в наглой ухмылке.

– Угрозы представителю власти? – ледяным тоном осведомился Листрейд, глядя снизу вверх в глаза серому амбалу.

– Понимай, как знаешь, инспекторишка.

– В таком случае придется применить силу. Эй вы! – окликнул Листрейд волков. – Взять его!

Волки бросили Черепыха, настороженно выглядывавшего из панциря, пригнули головы, выставили передние лапы и одновременно, лапа в лапу, пошли на Лохматого, но тот даже глазом не повел. Когда полицейские приблизились, Лохматый вдруг ловко сграбастал обоих за глотки и расшвырял в разные стороны.

– Ха, полиция! Вертел я вашу полицию, – расхохотался здоровенный волк прямо в морду Листрейду. – Ну, а дальше-то что?

– Дальше? – спросил инспектор и вдруг бросился на Лохматого и вцепился тому острыми зубищами прямо в нос.

– Ой-ей-ей! – взвыл Хрящ, пытаясь оторвать от себя инспектора за шкирку. – Бусти, больдно же! Дак дечестно!

– Гы-ы! – прорычал Листрейд, лишь сильнее стискивая зубы на носу волка. По-видимому, «гы» должно было означать нечто вроде «не отпущу» или нечто подобное.

– Бусти! Ну, бусти же!

Хрящ завертелся на месте, и тут незаметно подобравшийся к нему Черепых вытянул шею и цапнул острым клювом Лохматого за палец.

– Ай!

Волк подпрыгнул на пару метров и угодил в лапы подоспевших полицейских. Те со знанием дела опрокинули буяна на землю и скрутили.

– Дедавижу вас! Дедавижу! – гундосил Лохматый, дергаясь в попытке скинуть с себя двух пристроившихся на его широкой спине волков.

Листрейд наконец разжал зубы, сплюнул и одарил презрительным взглядом поверженного Лохматого.

– Сопротивление представителям закона, нанесение побоев и еще кое-что весьма занимательное. – Инспектор наклонился, поднял с земли перо и повертел им перед погрызенным носом волка.

– Оно не мое, мне подбросили! Не докажете! – забился Хрящ под полицейскими. Те насилу удерживали здоровенного волка.

– Ах, подбросили? – взбеленился Лисье, до того тихо стоявший в сторонке под деревом. – С-сволочь серая! Да я из-за тебя едва за решетку не угодил!

Никто и глазом не успел моргнуть, как Лисье, сжав когти, подскочил к волку и со всего размаху саданул ему в здоровый глаз.

– Вот тебе, получай!

Голова Лохматого дернулась, глаза закатились, из пасти вывалился красный язык, и волк затих. Его правый глаз быстро заплывал, сравниваясь в размерах с отеком на левом глазу, подбитым еще, судя по всему, Колобком. И вдруг из пещеры донеслось беспокойное квохтание кур и звонкое «ку-ка-ре-ку» петуха.

– Вот тебе и «подбросили», – произнес Шерлок Зай.

– Свяжите его покрепче, – приказал Листрейд. – Оставим пока здесь и заберем на обратном пути. А сейчас – к медведю!

Берлога медведя Топтопыча располагалась меж корней огромного раскидистого дуба. В тени его кроны больше не росло ни одного дерева или кустика, словно дуб, охраняя свое личное пространство, каким-то образом не допускал неудобного ему соседства. Но на самом деле проблема крылась не столько в дереве, сколько в хозяине берлоги. Именно Топтопыч, отличавшийся особенной нетерпимостью к зеленым насаждениям, беспощадно выдирал и вытаптывал все подчистую, пресекая на корню попытки деревьев и кустарников прорости в пределах его владений. Кстати сказать, фамилию и имя медведя никто не знал, а за буйный нрав и привычку топотать, когда тот бывал крайне недоволен чем, он и получил прозвище Топтопыч.

Листрейд первым приблизился к берлоге и в задумчивости застыл. Медведь – это вам не заяц и даже не волк. Полицейские тем временем докатили до берлоги Черепыха, прислонили к корням дерева и теперь стояли, обмахиваясь лапами.

Листрейд все медлил.

Мы с Шерлоком Заем и Лисье подошли к инспектору и уставились в проем, обрамленный толстыми корнями дуба и заполненный густой непроглядной чернотой. Из берлоги доносились странные тягучие чавкающие звуки, которые мне никак не удавалось распознать.

– В чем заминка, Листрейд? – полушепотом осведомился Шерлок Зай.

– Да вот, пытаюсь разработать стратегию. – Инспектор задумчиво растопырил когти на правой лапе.

– Мне кажется, фактор внезапности будет нам на лапу, – предположил Шерлок Зай. – Если мы всей толпой кинемся в берлогу, как можно сильнее шумя, медведя может обуять страх, и мы его скрутим.

– Вы уверены, коллега, что его обуяет именно страх? – уточнил Листрейд. – А не слепая ярость, например?

– Он преступник. – Шерлок Зай ткнул чубуком трубки в сторону берлоги. – А преступник все время находится в страхе перед внезапным разоблачением.

– Возможно, вы правы, – вздохнул Листрейд и поправил пояс с прицепленной к нему дубиной, которой почему-то предпочитал не пользоваться.

Наконец он решился, и, набрав полную грудь воздуха, с громким воплем ринулся в широкий лаз. Мы с Лисье и Шерлоком Заем побежали за ним, но нас опередили двое волков, проскочивших под самым нашим носом.

Лаз с крутым уклоном мгновенно выбросил нас на плотно утоптанный пол внушительной по размерам берлоги, освещенной двумя кривыми, в потеках самодельными свечами. Мы поспешно вскочили, и все, кроме меня, бросились к Топтопычу, возившемуся с большой бочкой в дальнем темном углу. Я резонно решил не встревать в драку – толку от меня, сами понимаете.

Заслышав рычание, вырывавшееся одновременно из пяти глоток разом и усиливаемое сводом берлоги, медведь вздрогнул, резко обернулся на шум и сжался в комок. Потом вдруг рванулся вбок, пытаясь обогнуть спешащих к нему размахивающих лапами зверей. Возможно, зрелище на самом деле было устрашающим и оттого прибавляло медведю прыти, но скрыться косолапому не удалось. Он случайно зацепил задней лапой бочку, с которой возился до того и, как выяснилось позже, оказавшейся аппаратом для выжимки меда. Мед тягучей струей хлынул из бочки, лапы Топтопыча разъехались, и он прилип к полу. И тут волки, а за ними и Лисье с инспектором, навалились на косолапого.

Завязалась драка. Брызги меда и клочья шерсти летели во все стороны. Медведь, рыча, безуспешно пытался стряхнуть с себя полицейских, Шерлока Зая и кипящего жаждой мести Лисье. Но движения медведя сковывал пролившийся мед, да и нападавшие все время липли к свалявшейся шкуре Топтопыча. На медведя градом сыпались удары, полицейские висли на его задних лапах, остальные драли когтями густую шерсть и пребольно впивались ими в кожу.

Но в какой-то момент Топтопычу удалось скинуть с себя полицейских, Листрейда и Шерлока Зая. Он перевернулся на бок, распихал нападавших задними лапами, вскочил с пола и бросился к выходу. Лисье продолжал висеть на медведе, вцепившись в него мертвой хваткой. Я же, широко расставив крылья, смело преградил Топтопычу дорогу. Однако медведь, похоже, даже не заметил препятствия в моем лице, и меня снесло к стене. Но сбежать Топтопычу не удалось.

Как выяснилось несколько позже, от оглушительного медвежьего рева и топота, от которого сотрясались стены и пол берлоги, Черепых, прислоненный нижней частью панциря к корню дуба и позабытый всеми в пылу сражения, вдруг начал сползать по корню в сторону лаза и наконец покатился на ребре под уклон, все ускоряясь.

Бац!

Топтопыч застыл с поднятой передней лапой у самого лаза, ведущего наверх, к свободе. Глаза его сошлись на переносице, и медведь медленно завалился вбок, придавив своей необъятной тушей Лисье. Черепых осторожно выдвинул из панциря голову и раззявил клюв в широкой ухмылке.

Я сначала не понял, что произошло. Остальные, судя по их озадаченным мордам, – тоже. Но когда все прояснилось, мы подбежали к счастливому Черепыху и долго хлопали по панцирю, расточая похвалы, пусть даже личной его заслуги в поимке преступника не было – случай помог.

– А вы говорили, на кой нам Черепых, шеф! – заметил между тем один из волков.

– Кто ж мог знать, – пробормотал Листрейд, озадаченно хмуря белесые брови.

Но тут под медведем завозился Лисье, и мы поспешили к нему на выручку.

Лиса удалось вытащить из-под необъятной медвежьей туши не сразу, но, слава богу, Рыжуа не пострадал. После медведя тщательно связали, а затем все вместе, надрываясь, тащили из берлоги все еще не пришедшего в сознания Топтопыча.

В общем, все хорошо, что хорошо заканчивается.

В берлоге при составлении описи были обнаружены: еще одна бочка уже отжатого меда и множество рамок, истекающих медом в ожидании своей очереди, а в одной из коробок, прикрытых грязной тряпицей, сидел дрожащий от страха… Колобок – живой и невредимый! Все время, пока Листрейд задавал ему вопросы, тот расстроенно шмыгал носом, виновато глядя исподлобья на инспектора, и шаркал овальной ножкой.

Домой мы с Шерлоком Заем вернулись запоздно, усталые, измученные, но крайне довольные, особенно Шерлок Зай, хотя он старательно пытался скрыть свои чувства. Шутка ли: первое серьезное дело – и такой успех!

Через полчаса к нам заявился Листрейд собственной персоной и долго, с чувством, тряс лапу моему другу.