Лонг-Айленд

Ли Тевес

Лонг-Айленд

Тоби

Питер вышел из ванной. Его крупное и распаренное тело в махровом халате волокло за собой тонкую нить пара. Напевая только ему известный мотив, он подошел к чемодану, где лежал футляр с бритвой. Несмотря на долгий перелет, он чувствовал себя полным сил и даже пританцовывал. Придерживая поля халата, Питер подошел к зеркалу на стене.

– Да, Пит, без боли на тебя и не взглянешь, – сказал он отражению в старой оправе. – Посмотри на себя: глаза навыкате, свисающие как у бассет-хаунда щеки, а это что? – пальцем он провел по линии на лбу. – По-моему очень уж похоже на морщинку. Питер обнажил желтые зубы и криво улыбнулся.

В стороне, на горке грязной одежды спал пес. Лабрадор по имени Тоби на сей раз сопровождал хозяина в его путешествии в Лондон и обратно. Вымотанный долгим перелетом, он все же краем глаза следил за перемещениями в комнате. Питер подошел ближе и подергал за его повисшую в воздухе лапу. Пес приоткрыл в недовольстве правое веко и фыркнул.

Включился проектор и на белой стене показалась картинка. Оператор, зацепив декольте ведущей новостей, переместил камеру в сторону карты восточного побережья.

– Я, кажется, все больше начинаю, напоминать отца, Тоби, – Питер грустно кивнул в сторону лестницы. Там в старой дубовой оправе возвышался портрет прошлого хозяина дома. Мужчина, облаченный в черный костюм, смотрел с едва уловимым прищуром. Единственным ярким оттенком на портрете был рубиновый перстень, украшавший его левую руку. Питер был уверен, что художник намеренно сделал акцент на камне, чтобы немного скрыть блеск искусственного глаза отца.

Тем временем, за окном, пестрая мозаика из автомобилей устремлялась все дальше вглубь восточной части острова. Поглощаемый закатом, лес наблюдал, как небосклон атаковали первые раскаты грома. Заволакивая небо хмурыми тучами, усиливался ветер. Где-то совсем рядом, раз за разом зазвучали молнии. Питер подошел к окну и увидел, как вдалеке, массивная крона дуба начала заваливаться вбок, унося за собой соседние деревья.

– Знаешь, а ведь нам повезло. Могли бы остаться в Лондоне еще на день или больше, – глядя в окно сказал Питер. Тоби, услышав голос хозяина, на мгновенье навострил ушки, а затем снова свернулся калачиком. Его дыхание плавно замедлялось, пока пес не уснул крепким сном. Питер еще долго смотрел в сторону лесу. Его похожие на пуговицы глаза, наблюдали как ветер играл с кронами деревьев в парке.

Скрытый от посторонних глаз, особняк принадлежал семье Питера уже больше ста лет. Первым его собственником стал предприниматель по имени Уильям Уилкшер. В конце девятнадцатого века он сколотил состояние на продаже канадской пушнины. Доподлинно, так никто и не выяснил, что вдруг заставило его перебраться в Нью-Йорк. Лишь, злые языки, поговаривали, что причиной столь спешного переезда, стало племя коренных американцев, проживающее тогда в провинции Альберта. По одной из множества версий, вождь племени объявил награду тому, кто принесет ему завернутую в бычью шкуру голову Уильяма Уилкшера.

В качестве временного укрытия, предприниматель выбрал для себя и своей беременной супруги уединенный дом, в то время, в слабо обитаемом острове Лонг-Айленд. Уильям Уилкшер был заядлым охотником, о чем и по сей день свидетельствовала коллекция диких животных на стене в прихожей. Однажды утром, Уильям Уилкшер попрощался с женой и покинул семейное поместье. Спустя сутки его обглоданное волками тело найдут в одной из расщелин кастильских гор. Голова бедняги была отстрелена его же собственным ружьем. Спустя век, его семилетний внук Питер найдет свою мать в гараже с включенным автомобилем и шлангом ведущем выхлопные газы в салон.

Питер оставил попытки уснуть с первыми лучами солнца. «Чертова разница во времени», – подумал он, натягивая одеяло на лицо. Спустя пару минут, в комнату вполз, Тоби. Запрыгнув на кровать, он улегся у ног. Едва Питеру показалось, что сон вновь заволакивает сознание, грохот проезжающего мимо грузовика, окончательно его разбудил. Встав с кровати, он с досадой хлопнул по окну рукой, так что от старой деревянной рамы отлетел слой пожелтевшей краски. Тем временем, затаившийся лабрадор жевал кусок хозяйского одеяла. Он внимательно наблюдал, как тучная фигура, скрипя полами и бормоча одному ему известные ругательства, переваливается между комнатами.

Солнце начинало свой рутинный маневр вверх, когда выкрашенная в бордовый цвет дверь распахнулась. Тоби, как всегда, неуклюже спрыгнул с лестницы и, не дожидаясь хозяина, засеменил в сторону чащи. Убирая редкие волосы за кепку с ретро логотипом Метц, следом шел Питер. Не спеша, он пересек еще пустую магистраль, разделяющую лес, и остановился.

– Да, это то, что мне сейчас нужно, немножко поддержки от Бритни, – прошептал он и в наушниках заиграл «Born to make you happy».

Хотя кроны уже успели подсохнуть на макушке, теплые лучи еще не успели высушить землю. Оказавшись в чаще Питер не узнал знакомую ему с детства тропинку. Подошву его кроссовок тянуло вниз, всякий раз, когда он делал шаг. Питер чувствовал, как крупные куски дерна вылетали из-под ног. От непривычной манеры бежать по мокрому ковру из листьев ему пришлось внести коррективы в обычный маршрут. Пот стекал на глаза и отвлекал не меньше веток, бьющих по щекам. Из-за всех сил пытаясь не сбавлять темпа, Питер не заметил, как добрался до начала крутого подъема. В детстве, за присущую ему манеру неожиданно ускоряться и часто махать руками, его прозвали Ринго. Питер не пытался как-то протестовать или оспорить это на первый взгляд обидное прозвище. Тем более ему нравилась музыка Биттлз. Как-то однажды он даже оказался внутри знаменитого особняка «Дакота». Проходя вдоль той самой арки, где 8-го декабря 1980 года был застрелен Джон Леннон он испытал весьма смешанные чувства – пульс резко усилился, а кожа на спине покрылась слоем мурашек.

Темное пятно пота медленно завоевывало все новые пространства на футболке. Крупные капли, скопившись на макушке продолжили стекать на шею. Сделав финальное ускорение, Питер все-таки достиг, вершины холма. Он сверил пульс на часах – 135 ударов в минуту. Не плохо, учитывая в каком режиме, он провел последние две недели. Отдышавшись, он огляделся в поисках собаки. В нескольких футах от него, показался длинный рыжий хвост. Тоби, примкнув носом к земле, кружился рядом со сваленным деревом.

Спускаться по скользкой тропе, оказалось гораздо сложнее. Переступая поваленные кроны и крупные ветки, Питер всякий раз тонул в грязи. Он позвал пса, но тот не среагировал. Обычно спокойный лабрадор, продолжал лаять и привлекать внимание хозяина. Питер начинал терять терпение. Он слышал, как когти Тобби скользят по поверхности. Только подойдя ближе он почувствовал, как сильно его ноздри обжигает запах снизу. Он узнал этот запах. Запах из детства, когда одним жарким днем, он все же решил заглянуть в гараж. Вдруг послышался скрип. Кусок мокрой фанеры, треснул и обвалился, потянув за собой и Питера.

Лай эхом отбивался в висках. Питер начал приходить в себя, но глаза, от удара затылком об стену, как будто покрылись пеленой. Он попытался подняться, но тут же с силой сжал зубы. Подобие крика вырвалось из его пересохшего горла. Резкое чувство боли вмиг пробудило сознание. Из его левой ноги торчала белая кость. Питер проглотил поднимающуюся вверх рвоту. Жадные вдохи оставили привкус земли и металла. А еще пыль, поднявшаяся от падения в яму, осела теперь во рту. Язык предательски онемел и словно губка, впитывая всю влагу, прилип к небу. Что-то упало на лицо, а затем вскользь оказалось на коленях. Питеру показалось, будто мягкие кошачьи подушки коснулись его лица. Проведя дрожащей рукой, он обнаружил в ладони пару жирных личинок. А вот и новая партия, скользких похожих на спираль червей, приземлялись на мокрый лоб. Выпученные глаза инстинктивно повернулись в сторону света. Зрачки с надеждой вглядывались, пытаясь уловить хоть какой-то фокус.

Питер заметил капну черных волос над собой. Словно вымазанные в мазуте, они неряшливо свисали на тяжелую женскую грудь. Серую кожу на животе тормошили трупные черви. Менее удачные из них вываливались, наружу образуя под ногами живую горку. Питер поднял голову. Прямо из темноты на него смотрела женщина. Свирепо раскрыв рот, она безмолвно изображала крик. Питер Уилкшер сжал в кулак мокрую землю. Его легкие были заполнены пылью, сердце с чудовищной силой качало кровь в венах. Не в силах больше сдерживать себя, он выпустил наружу свой страх. Дикий вопль подобный вою раненого животного прокатился эхом по чаще.

Яма

Сон, преследовавший с самого детства, вновь напомнил о себе. Максим потянулся к стакану на столике. Рядом вместе с приложенными фотографиями тела лежал отчет о нераскрытом убийстве. Особого внимания фотографа были удостоены обрубленные кисти рук и вырванная челюсть. Ставшая уже классикой, практика сокрытия личности. Свет упал на предплечье и осветил татуировку – ворон с неправдоподобно длинным клювом, да еще и в шляпе. Он подошел к окну, за которым на пожарной лестнице за ним наблюдали. Как только окно поднялось, кот с перевязанным хвостом прыгнул на подоконник. Проведя мордочкой вдоль руки, он нырнул на стол и свернувшись в комочек улегся в уголке. Максим повернул старый кран и открыл потоку холодной воды возможность наполнить стакан. Его темные густые волосы блестели от пота. На недельной щетине вырисовывалась ранняя для тридцати двух лет седина.

Гул сирен скорой перемешивался с привычными звуками Нью-Йорка. На первом этаже здания, персонал бара намывал пол, для этих ребят рабочий день, наконец то, подходил к концу. Один из официантов заметил силуэт в окне и кивнул. Максим ответил улыбкой. По перекрестку с жутким грохотом промчался грузовик, собирающий черные мусорные пакеты, следом одна за другой неспешно проплыли две желтые машины такси. Максим попытался вспомнить на каком моменте оборвался его сон, но так и не смог собрать воедино все осколки воспоминаний. Убрав непослушные волосы назад, он забрался на подоконник, куда за ним последовал и черный кот. Холостяцкая студия начинала наполняться светом. Медленно надвигающаяся предрассветная полоса вплотную приблизилась к, валявшейся на диване, коробке пиццы. Завибрировал мобильный. Короткий рапорт дежурного о найденном теле. Максим аккуратно убрал в сторону успевшего уснуть питомца. Перед выходом он оставил у дверей доверху наполненную чашу с молоком.

Детектив Хансен арендовал тесную квартиру на пятом этаже старого дома на углу тридцать четвертой улицы. Совсем рядом располагался всем известный центральный парк и театр. Логично, что некоторые называли эту часть города театральном районом, хотя большинство горожан ассоциировали эти несколько кварталов только как «адская кухня».

Всему виной история, случившаяся в конце девятнадцатого века. Общеизвестно, что Нью-Йорк тогда был центром глобальной иммиграции. Люди со всех уголков мира стекались сюда в поисках лучшей жизни. Не исключением были и выходцы из Ирландии, гонимые на родине англичанами, они пытались найти себе место в этом враждебном для них городе. Заселяя в основном среднюю часть острова Манхеттен, они зимовали в холодных полуразрушенных лачугах. В результате, около трети ирландских мигрантов погибло от голода и болезней. Набиравший силу скандал долго оставался без ответа, пока тогдашний мэр города неожиданно заявил, что своими глазами видел, как иммигранты готовили на улице мясо и суп. После этого за районом и закрепилось прозвище – «Адская кухня».

В прислонившихся к стене дома коробках спал бездомный. Дверь резко открылась и ударила о торчавшие кроссовки. Выругавшись из-под коробки, показались чумазая голова, увешанная афро-косичками. Желтые глаза со злобой посмотрели в сторону улицы и спустились обратно на дно коробки. Дойдя до угла, Максим поприветствовал уличного продавца фруктов. Он бережно раскладывал свой товар подсказывая сыну азы их ремесла. Широкие шаги пересекли пустую улицу, а следом и проезжую часть. Высокая фигура детектива устремились к припаркованной у обочины машине.

– Ну и что ты тут делаешь? – открылась пассажирская дверь.

– Работаю на твою мамку. Она просила передать привет, – Томми улыбнулся рядом крупных белых зубов.

Максим, достал из кармана солнечные очки.

– Я рад, что мы начали, говорить об этом. Всегда относился к тебе по отцовский, знаешь ли, – Томми не спеша повернул ключ в замке зажигания.

«Шевроле Импала» медленно двинулась с места на восток в сторону Бруклинского моста. В центре Нью-Йорка в это время можно встретить разве что почтовые грузовики и такси. Классика американского автопрома резко выделялась на пустынной улице города. Спустя пол часа, высотная застройка Манхеттена плавно сменилась пятиэтажной, едва они отказались в Бруклине. Немного захватив фешенебельный район Бруклин Хайдс, Том взял курс на Квинс. Арабские кварталы преображались в еврейские, русские и доминиканские, дополняя друг друга соответствующим антуражем.

Дорога заняла не больше часа. Продвигаясь вглубь острова, температура воздуха стала заметно ниже. Опустив окно Максим, вдохнул свежий океанский воздух. В небе, тем временем, появлялись суетливые чайки, их громкое сопровождение присутствовало до тех пор, пока детективам не пришлось свернуть вглубь леса, где стояла первая патрульная машина. Азиатской внешности полицейский пил кофе из термоса, при виде подъезжающую машину он сразу же узнал водителя и поспешил надеть фуражку.

– Привет Чайнатаун, далеко еще? – спросил Томми, слегка опустив тонированное окно.

– Вам нужно около двух миль ехать прямо по этой тропинке, не запутаетесь, там одна дорога, – раздался писклявый голос патрульного.

Едва Форд успел проехать несколько футов по свежей тропе, как патрульный набрав сообщение «Они тут» вылил остатки кофе на землю. Тяжелый автомобиль осторожно пробирался в чащу. Мокрая земля раз за разом расставляла колеса прокручиваться и застревать. Проехав вдоль холма, они добрались до места, о чем сигнализировало скопление несколько полицейских автомобилей. Территория к этому времени уже была оцеплена желтой лентой и патрульными. Им компанию составляли пара тройка журналистов. Невысокий человек с залысиной подбежал к детективам первым, едва они успели захлопнуть двери:

– Эй, парни, я жду Ваших комментариев!

– Отвали, Лесли! – с ходу ответил Том.

– Не очень дружелюбно, но ничего. Так и запишем, спасибо, детектив, – не скрывая улыбки, ответил журналист. Утренняя находка явно воодушевляла его. Он уже прикинул кругленькую сумму, которую ему с радостью выложат за материал об убитой в лесу девушке.

Детективы синхронно прошмыгнули под лентой и направились к месту скопления людей в форме. Немного поодаль, оперевшись на коленки блевал полицейский. В стороне от него, в грубых и высоких ботинках, над ямой возвышалась девушка. Это была Сара Рихтер. Ее пышные рыжие волосы, раз за разом покачивались от ветра из стороны в сторону. Делая записи в блокноте, она изредка раздавала команды сотрудникам местной полиции. Увидев вновь прибывших детективов, ее лицо преобразилось:

– Наконец то! Пока вас не было, мне пришлось в одиночестве держать тут оборону от этих стервятников, – Сара укрыла руки в карманы кашемирового пальто.

– Сара, прости. Стоило мне на долю секунды потерять бдительность, как Томми тут же свернул не туда. Видимо захотел навестить родню на Апеннинах. Введи нас в курс дела, пока ты окончательно тут не закоченела, – попросил Максим.

– Смотрите под ноги, тут ужасно скользко, —указательным пальцем девушка показала в сторону ямы.

Втроем они начали спуск по стальной лестнице вглубь. По краям были предусмотрительно установлены лампы, а стены точечно, наспех обшили фанерой. Крышей служили несколько ровно скрепленных между собой тонких досок с зияющей дырой в центре. Снизу из одного угла прямо до самого потолка держалось бревно, на котором и висело тело.

– Господи, – пробормотал Том и потянулся в карман брюк, в поисках жевательной резинки. Максим, спустившись последним, присел на корточки, чтобы полностью рассмотреть жертву с разных ракурсов. Запах, истощаемый телом, не давал возможности дышать полной грудью. Пребывание в яме было невыносимым для все троих, но в то же время детективы отлично понимали всю важность первого впечатления. В их кругу существовало мнение, что образ жертвы, сформированный в первые минуты на месте преступления, должен, словно шестое чувство, вести на протяжении всего расследования. Сопоставляя факты и мотивы, вероятных убийц с тем первым впечатлением можно на уровне интуиции отыскать убийцу. Тишину, длившуюся несколько секунд, нарушил женский голос:

– Мы пробили ее отпечатки по базе. Жертву зовут Аманда Хиллс. Ей тридцать три года, не замужем, детей нет. По нашим данным она зарабатывала на жизнь проституцией, жила где-то рядом, в соседнем мотеле. Сегодня у криминалистов смена Дэйва, это он тут все аккуратно обложил лампами. С его слов, судя по характеру разложений, убийство было совершено около двух недель назад.

– Кто ее нашел? – спросил Том, обходя свежие капли крови и блевотину.

– Питер Уилкшер решил устроить утреннюю прогулку с собакой. Она, по-видимому, почуяв труп, привела хозяина сюда. А когда он наступил на одну из досок, крыша не выдержала, и бедолага очутился тут. В общей сложности он провел в яме около получаса, пока его не услышали прохожие и не позвонили в девять один один.

– А кто этот везунчик и где он сейчас? – раздался из угла голос Максима.

– Какой-то клерк, работает в банке в Центре. Он почти весь месяц был в командировке в Англии, вернулся вчера утром. Его увезли в больницу. Он сломал ногу при падении. Как мне кажется, ему еще понадобится помощь психолога.

Максим в это время надел круглые очки и приступил к более внимательному осмотру тела. Вначале, его взгляд упал на ржавые штыри, торчавшие из лодыжек. Они крепко фиксировали ноги девушки снизу. Руками она обвивала опору, а плечи при этом ровно прижимались к бревну парой торчащих из ключиц гвоздей.

– Ей, что язык вырвали? – раздался хриплый голос Тома.

– Убийца его вырезал и видимо забрал с собой, – ответил Максим переместившись в глубь ямы. – Удивляет то, каким образом он тут все подготовил. Очень аккуратно подошел к вопросу декораций.

– Он, переспросил Том. – Не рано ли ты определился с полом, Макси? На мой взгляд, так изувечить тело способна и женщина, – откашлявшись добавил, – чтобы убийство выглядело «типично мужским».

Сара скептически взглянула на Тома:

– У тебя, закончилась таблетки? Или что?

– В первую очередь вся эта конструкция. Вряд ли женщина способна смонтировать тут все таким вот образом. Только если она была не одна, – начал рассуждать Максим, – а если он действовал в одиночку, то ему потребовалось не меньше месяца, чтобы все тут подготовить. Скорее всего, использовал, только то, что смог найти в лесу или на ближайших стройках. Так убийца лишил нас шанса выследить его по использованным тут материалам. Сара, тебе нужно поднять архив и просмотреть старые дела, в том числе раскрытые. Может, есть что-нибудь похожее по почерку. Вряд ли это его первая жертва.

Максим, бросил взгляд на наручные часы, зеленая стрелка приближалась к цифре восемь.

– Пока не готов отчет криминалистов работаем по шаблону. Нужно попросить патрульных опросить местных жителей. На случай если они видели или слышали, что-нибудь странное. Том, на тебе опрос проституток, у тебя вроде бы есть надежные информаторы. Нам нужно узнать, когда и с кем видели девушку в последний раз. Как только поймем смысл ритуала сможем построить портрет убийцы.

Максим вытер лоб, покрывшейся за несколько минут пребывания в яме испариной, снял очки и направился в сторону лестницы. Сара и Том последовали следом. Том попытался что-то объяснить, в то время как Сара, подняв воротник у пальто и убрав руки в карманы ускорила шаг. Пара экспертов, в белых герметичных костюмах, дождавшись своей очереди, приступили к транспортировке тела на носилки.

Лиам Смит

Чистящее средство еще не успело выветриться с пола. В воздухе летал резкий цветочный запах. Максим, оставляя на паркете трафаретные следы, двигался в конец коридора. Он извинился перед уборщиком, натирающим витрину до блеска. За стеклом в ряд висели фотографии полицейских. Один из них, в черном, идеально выглаженном костюме, встретился Максиму выходящим из кабинета.

– Паркер, вы как девчонки из журнала для взрослых, – успел он прокомментировать фотографии прежде, чем дверь закрылась.

Капелька пота у лопатки уже начинала свой путь вниз. Он на ходу снял куртку и небрежно бросил ее на кресле в приемной. Максим надеялся, что разговор с начальником полиции не продлится больше запланированных десяти или пятнадцати минут. Минуя секретаря, обсуждавшего по телефону детали ужина, он, трижды постучался. Не дожидаясь ответа, Максим слегка приоткрыл тяжелую деревянную дверь:

– Хансен, наконец-то! – сказали внутри.

Детектив, разместился на краю кресла. Лиам Смит с внимательным видом осматривал запонки. Цвет его слегка старомодного костюма тройки идеально сочетался с массивными ботинками на толстой подошве. Он прекрасно это знал, но любил слышать это от своих подчиненных. Начальник полиции привычным жестком взглянул на часы, чтобы намекнуть Максиму о его опоздании. Детектив Хансен лишь напряг губы и отвернулся.

– Какие новости Максимус? – ровно постриженные усы скривились в притворной улыбке.

– Как вам известно, Сара и Том приступили к расследованию тела девушки. Ее труп нашли сегодня утром в одном из парков Лог-Айленда, – спокойно ответил Максим.

Он хорошо знал, что Мистер Смит больше предпочитает слышать свой голос, нежели кого-то еще. Не говоря уже о голосе детектива Хансена.

– Ты читаешь газеты, сынок? Скорее всего, нет, ведь сейчас есть Гугл, верно? – ухмыльнулся Смит. – Я раньше тоже не читал, но примерно пятнадцать лет назад супруга убедила меня купить дом в Нью-Джерси. Знаешь, в чем проблема людей, живущих в Джерси? Это не только кошмарных размеров налоги на недвижимость. Это то, что тебе нужно каждый божий день, утром добираться до работы и обратно, на долбанном поезде. Меня это так сильно раздражало, вначале, и чтобы как-то отвлечься, я взял за правило в поезде листать свежие выпуски газет. Говоря откровенно, именно так и коротали время большинство остальных пассажиров. Так вот то, что я прочитал сегодня в утреннем «Таймс» меня, честно говоря, расстроило. Я не буду пересказывать тебе всю статью этого журналиста, передам лишь ее основную идею: «характер нанесения травм может свидетельствовать о том, что это не первая жертва». Конечно, это всего лишь предположение, но, так или иначе, такого рода выводы добавляют головной боли таким ребятам как мы с тобой, верно?

– Пока рано делать выводы, тем более такие, но версию о серийной убийце мы, к сожалению, пока не можем исключать, – ответил Максим.

Лиам Смит, сжал зубы и бросив на стол стопку скомканных листов подошел к окну.

– Я думаю, что для такого профи как ты, потребуется не больше двух дней на это дело. Как ты, наверное, заметил, у нас и так очень низкая раскрываемость в этом месяце, так что статьи в газетах в стиле Джека Потрошителя могут очень плохо отразиться на нашем с тобой будущем, сынок.

Максим терпеливо ждал, время от времени, разбавляя кивками длинные реплики шефа. Левый глаз начальника полиции слегка косил, поэтому Максим намеренно смотрел в пол. Актерскому таланту Лиама Смита нашлось бы место в Бродвейских мюзиклах и постановках, его картинная бравада на собраниях в мэрии походила на четко отрепетированное выступление. Не обладая сверхвысоким интеллектом, Смит на уровне инстинктов, умел подстраиваться к нужным ему людям. От исчерпавших лимит доверия детективов он легко избавлялся. Обыгрывая их так, что они выглядели логичными и своевременными.

– Статья – это еще пол беды. Знаешь сколько звонков от высокопоставленных лиц, живущих на побережье Лонг-Айленда, я получил только за последний час? Всех их волнует безопасность. И я их прекрасно понимаю. В силу сложившихся обстоятельств, мы не можем ее гарантировать. Я повторяю, что у тебя два дня. Такой опции как «отсрочка» больше нет, – сухо резюмировал Смит и снова взглянул на часы.

Каждое из семидесяти семи полицейских участков Нью-Йорка имеет одну общую деталь – зеленые фонари, установленных по бокам от главного входа в здание. С момента основания города, голландцами был учрежден городской дозор в функции которого входило патрулирование и охрана порядка. В ночное время дозорные носили с собой зеленые фонари, а когда они возвращались с патруля к месту сбора, то вешали фонари у входа в здание. Таким вот образом, они говорили горожанам, что дозорные на местах и город под защитой.

Украшенная по бокам зелеными фонарями, дверь распахнулась. Максим, по привычке, потянулся в карман. Сообщений от Сары или Тома не было. Восемь тридцать утра. День обещал быть дерьмовым.