Собрание сочинений. Том четвертый. Рассказы

Мой рассказ:

«О деревенской учительнице Зинаиде Николаевне».

Первое время сам председатель колхоза «опекал» новую учительницу. Уже в конце сентября он заехал за Зинаидой Николаевной с утра-пораньше на своём «козлике» – зелёном «газике».

Всем ученикам нужно было выйти в поле помогать колхозу собирать урожай свеклы и капусты. Так делалось ежегодно, занятия в школе откладывались на три-четыре дня и всех учеников вывозили на автобусе в колхозные поля. Для этого из районного МТС выделяли автобус. Для учеников это было вместо уроков труда. —

Василий Иванович зашёл в дом, по-хозяйски оглядел комнату:

– Ну, как тут живёт моя интеллигенция? – прогремел он шутливым басом. От которого Антонина Ивановна вздрогнула у печи. И простым спокойным извиняющимся баритоном сказал: – Зашёл вот проведать. —

Дом у Антонины Ивановны пятистенок на две комнаты, одной из них полностью «владела» учительница Зинаида Николаевна. От шагов большого и грузного моложавого председателя на тумбочке зазвенели флаконы с духами, когда он заглянул, отодвинув межкомнатную занавеску могучей рукой. Лицо – загорелое, сам он высокий и широкий в плечах…

От Василия Ивановича пахло сигаретами и бензином. Он сам водил свой «газик» и сам за ним ухаживал. Хозяйка Антонина пригласила к столу чаю попить.

Зинаиде Николаевне всё казалось, вот-вот под этим большим человеком хрустнет «венский» стул, который подставила хозяйка к столу. почему-то ей было приятно и весело. От личного внимания к ней самого колхозного председателя.

Выпив два стакана, Василий Иванович разошёлся, разговорился, словно красуясь: снял шапку и поправил витые каштановые вихрастые волосы: «колхоз наш большой, – гектары; и студенты из города приезжают – урожай большой, на подмогу, убирать».

– Вот, и школьников привлекаем к труду. —

«Сенокосов было много, и на две фермы с телятником силоса в четырёх „ямах“ заготовили»…

Выйдя вперёд, пораньше, к машине, в дверях он даже улыбнулся по-хитрому как-то Зинаиде Николаевне. Заметила это и хозяйка:

– Не пойму, – сказала Антонина, – и чего это Василий разговорился! Уж хотела угостить его водочкой, да сердится он за это… А то, – старшим механиком был. Всё на тракторах и комбайнах работал. И пил и за девками бегал, – известно! Пока не обженился, и сразу в начальство пошёл. В городе учился!.. – обсказала, как могла, Антонина Ивановна, пока Зинаида Николаевна одевала резиновые сапоги, – дождики уже были и земля в полях сыровата.

Сама Антонина не ехала, ей на ферму в другую сторону было идти.

Прежде чем до школы ехать, остановились недалеко от края села у председательского дома, перед крыльцом которого стояла жена Катерина. В руках у неё прижатый к груди завёрнутый в платок «перекус», который муж утром не дождался. Она обошла остановившийся «газик» спереди: в платке в легком плащике, готовая идти в поле. Василий Иванович открыл двери машины и приняв кулёк положил его между сиденьями.

– Ты не уходи, Катя, пока, дождись. Сейчас вот учительницу подвезу до школы, и вернусь, – сказал он.

– Ой! Да, ладно. В поле езжай с ними. Учеников лучше проводи, – тебя лучше слушаться будут, а новенькая что ещё знает! – ответила Катерина.

– И то! С вами поеду, Зинаида Николаевна, – решил он, оглянувшись на учительницу.

Потом повернулся и поцеловал Катерину в открытую рукой от платка щёчку. А она в ответ поцеловала мужа в им подставленную щеку. Словно обряд некий исполнив они разошлись.

Машина подъехала к толпе учеников, собравшихся перед автобусом у школьного крыльца. Шофер словно ждал команды и двери автобуса не открывал. Пока председатель Василий Иванович не скомандовал, он и в автобус не садился сам, «смолил» свою цигарку в сторонке.

Ученики здоровались и весело болтая обступили Зинаиду Николаевну, им нравилась новая учительница. Но вот под командой председателя – шофер сел впереди за руль и открыл двери «пазика». Ученики весело занимали места.

Зинаида Николаевна радостная была от общения, усаженная впереди у окна, вдруг, погрустнела: ей вспомнился тот «семейный двойной» поцелуй, только что увиденный. Она почувствовала на губах своих горькую улыбку и отвернулась к окну, чтобы никто не видел. Стала смотреть на перелески и поля за окном, не видя красот, а вспоминая о своём, былом, навеянном увиденным тем «поцелуем».

___________________

Она тоже целовала мужа, когда он уходил на работу. И хотя они работали в последнее время, с полгода, в одной школе, ей казалось – что-то случится, если она не поцелует его и не тронет, не обнимет его плечи, когда он уходил из квартиры. Она думала, что это и есть «семейное счастье».

Замуж вышла по любви и по молодости. Сразу после окончания пединститута. Они учились вместе, но на разных факультетах, – муж физику преподавал потом в другой школе. Вспоминалось, как по общежитиям договаривались с живущими по комнате оставить их одних, покупали им билеты в кинотеатр.

Но потом, муж рано уходил в школу в другой район на окраину города, и стал поздно возвращаться тёмными вечерами. Зина тогда думала: что, вот, муж отдаётся своей работе, занимается с учениками во вторую смену, и после уроков остаётся с любителями физики. Он так и рассказывал, что после занятий они проводили опыты по физике, до 9-ти вечера задержались даже, мол, уборщица их выгоняла из школы с охранником – шутил даже муж.

Потом сама Зина перевелась в школу, где работал муж. И был там действительно факультативный кружок, который организовал муж, но занятия проводились один раз в неделю. Смутило Зину то, что работала в этом отдельном кабинете, с комнаткой для хранения наглядных пособий и реагентов – в кабинете физики и химии – молодая лаборантка, только окончившая школу, 18-ти лет, и учившаяся на вечернем или заочно в институте. В школе она подрабатывала.

Однажды, возвращаясь от подруги, Зина оступилась в лужу и свернула просушиться в свою школу. Открыв дверь в кабинет мужа, она увидела у него на коленях лаборантку, – девчонку с распущенными завитыми волосами. Он побледнел, а «девка» при ней стала поправлять прическу убирая волосы в резинку и разглаживать юбку. Зинаида Николаевна растерялась, не поверила глазам – «при чём тут эта глупенькая девчонка?»

Она опустила глаза и закрыв дверь, чуть не бегом, с мокрыми ногами, вернулась к своей подруге. Истерика была тихая, Зина плакала всю ночь. И подруга, как ни пыталась, не могла её успокоить. Утром утомившийся организм заснул. И, конечно, она не пошла на работу, проспав чуть не до вечера, а на следующий день ходила в Районо (отдел образования), чтобы её перевели в другую школу.

Мужа долго не могла видеть даже, до самого развода, видела их вдвоем с «девкой» в парке – обошла большим кругом по другой улице. Каждую минуту, вспомнив о нём, она уверялась, что он лгал ей давно, и что вся их жизнь – была неискренняя, ненастоящая.

А он вымаливал прощение, принёс её вещи к подруге, где она осталась жить, надоедал несколько раз. Тогда она ушла на частную квартиру в другой район, где и работала в другой школе. Полгода спустя «девка», уже беременная, подурневшая, разыскала её, принесла забытый бюст Есенина, несколько книг и фотографий.

– Простите меня, Зинаида Николаевна, – сказала она, – так уж вышло…

Она смущалась, густо краснея тугими щеками, и, как будто кем-то наученная (мужем бывшим), усиленно извинялась несколько раз на разный манер.

Зинаида Николаевна плакала по ночам сама не зная о чём, потом неожиданно для себя познакомилась и пошла в гостиницу с немолодым, пропахшим одеколоном подполковником. В их районе, на окраине города, стояла воинская часть, а подполковник был командировочный. На другой день офицер уехал и написал ей письмо, в котором почтительно благодарил старинным офицерским стилем любителя литературы, на ней (на литературе) и сошлись и познакомились. Откуда-то с далёкой границы за Байкалом он присылал ей ещё несколько писем, но она не отвечала.

Вскоре ей опостылел город, ей всё опостылело: и, «господи, зачем я тут живу?» – думала она, – «пусто как на свете!..».

Она собралась – «куда глаза глядят» (хоть куда). В Районо взяла первое попавшееся направление, где требовались учителя и поехала в колхоз, в далёкое село.

______________________

Прожив в деревне и попривыкнув, Зинаида Николаевна совсем не вспоминала о городе около четырех месяцев. И только после Нового года поехала навестить подружек.

Прошлое забывалось. Подруги же напоминали ей о нём, – они считали её «дурой» – уговаривали выгнать «их» из квартиры: после пединститута и после женитьбы, квартиру им дали, как молодым специалистам, на двоих – половина квартиры была её. Но это же ничего не меняло в глазах Зинаиды: что такое квартира? (в то время не задумывались, так воспитаны были: «не в материальных ценностях заключается счастье человека»).

В квартире ли счастье? – думала она. Надо было начинать жизнь заново, – а как начинать?

Потом, когда у бывшего мужа родился ребёнок, он, вдруг, прислал ей письмо с документами от БТИ – она, без размышлений, подписала всё от себя. Отправив письмо с документами, она почувствовала облегчение: всё – та жизнь была навсегда отрублена, все годы прожитые с «бывшим» … (Документы с её подписью, скорее всего, ему были нужны, чтобы прописать жену и ребёнка). Нет, она не проклинала ту прошлую жизнь, не зачёркивала. Плохая ли, хорошая ли она была: любила же по молодости страстно и не замечала ничего… У каждого теперь должна начаться новая жизнь, и она будет лучше старой. Лучше уже тем, что в ней не будет лжи – решила Зинаида Николаевна.

В деревне всё было другое для неё.

Народ тут ласковый и добрый. Все знали, что ей за тридцать, но говорили «ишо молодая». «Квартирная» хозяйка Антонина Ивановна в бане как-то ткнула её согнутым пальцем в грудь, и захихикала: «А ты ишо молодая, голуба. Ты ишо такого мужичка отхватишь, куды там!».

Слушая эти речи, Зинаида Николаевна посмеивалась, и сама верила, что «ишо молодая».

Здесь было всё другое: добрая тетя Тоня, скрип ворот по утрам, одинокая постель и работа с приятными деревенскими учениками, тоже добрыми, перенявшими доброту и степенность от взрослых – и шалостей от них было меньше, чем от городских безалаберных. Жизнь шла ровная, даже однообразная, были и свои радости.

А случаи? Ну какой тут мог быть случай, какое могло быть нечаянное счастье? Если приезжий корреспондент заходил в школу, то на другой день все в деревне знали, – что он сидел под фикусом в актовом зале, а напротив, «нога на ногу» сидела учительница в тонюсеньком капроне и на коленке дырка.

С одним приезжим корреспондентом из местной газеты (который писал про «колхоз миллионер» и, конечно, про школу) – его звали Миша и он был красив собою, высокий крепкий с усиками, она просидела всю ночь. Устроили корреспонденту ночлег в школе в учительской комнате, где был диван. По-студенчески спорили, смеялись, и, когда в лампе выгорел весь керосин, оба испугались.

Она уж и забыла его, помнила только глаза, добрые, влюблённые. Миша ей тоже понравился, и проводив его на другой день обратно в город, она с неделю не находила себе места, подумывала даже уехать из деревни, но не уехала. Он изредка звонил из города, и, возвращаясь после разговоров с ним по школьному телефону, Зинаида Николаевна дома плакала в подушку. Миша просил её приехать, говорил, что надо встретиться. Она не знала, что из этого выйдет, – он был моложе её на 5 лет, боялась неизвестности и боли от нового возможного горя. Он писал ей коротенькие письма, на которые она не знала, что отвечать, и не отвечала. Понемногу всё стало забываться. Не меркло лишь одно воспоминание о той ночи с Мишей, красивое (он был влюблённый) и всегда грустное.

В деревне всё шло гораздо быстрее: радовались жители новому фильму, который привозили из проката в клуб, говорили о свадьбах и о циркачах, которые приезжали со своим выступлением, – и как один фокусник доставал цыплят из шляпы. Женщины сочувствовали Зинаиде Николаевне и тоже, как тетя Тоня, уверяли, что жизнь у неё наладится, и про «мужичка» говорили, только неизвестно было, откуда возьмётся этот «мужичок». Любое событие здесь, в деревне, обсуждалось, о любом событии узнавало все население близких деревень. – отец ученика приходил к Зинаиде Николаевне разговаривать, а потом часа два колол хозяйке Антонине дрова и сам носил их в сени…

Когда после долгой беседы мы вышли на крыльцо: я проводить и покурить, Зинаида Николаевна широко вздохнула, набрав полной грудью свежий ночной деревенский воздух:

– Луна-то, луна! – сказала она, глядя вверх.

Направо видна была вся деревня, улица от наших домов уходила по низине к реке. Всё было погружено в тихий, глубокий сон; ни движения, ни звука, даже не верилось, что в природе может быть так тихо. Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу, с её избами, уснувшими рябинами в палисадниках – и на душе становится тихо. В этом своём покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горестей, деревня печальна, кротка, прекрасна, и, кажется, что и звёзды смотрят на неё ласково и с умилением и что зла уже нет во всем мире и всё вокруг благополучно.

Зинаида Николаевна смотрела на всю природу, на поля вокруг деревеньки, на далекий за полями темный лес, уходящий за горизонт, освещенный луной. И, наверное, от этого мысли её были непременно светлы. Может быть, она думала о своей жизни в городе, о своём бывшем муже, о прежних подругах, обозвавших её «дурой», – и теперь понимала, что жила слишком просто, даже не спрашивая себя: интересно ли живёт (?), счастлива ли она. Кажется человеку: раз живет он как все, как другие, то не о чём больше тревожиться, не о чём мечтать… так и должно быть.

И, наверное, (после своей невольной исповеди) ей казалось, что и у неё всё ещё впереди, что надо обязательно быть счастливой.

Отсюда небольшой вывод: нет, не за многие годы прозябания умнеют люди, а за одно лишь мгновение, за один вот такой день, (за время рассказа о самом себе, и раздумья в то же время), который вдруг озарит своим светом всю жизнь и хорошо и ясно объяснит её смысл. Ах, почему редки такие дни, почему скупа наша судьба на встречи и беседы с людьми?..

Конец.

Обручённая

Был уже глубокий вечер, и над садом-огородом светила полная луна. В доме только что закончилась «помолвка» – этот старинный обряд провести решилась бабушка. Был приглашён даже священник из соседнего села. Света, «молодая», вышла в сад на минутку – ей видно было через окно, свет которого едва освещал темень крыльца под крышей, – как в комнате ещё накрывали на стол, как суетилась бабушка, вынося пирог от печки из кухоньки, отделённой перегородкой от комнаты, и говорила весёлым лицом к гостям, рассаживая их.

А в саду было тихо, прохладно, спокойные тени от молодых яблонь в цветах, только в прошлом году начавших плодоносить, лежали на земле. Слышно было, как где-то далеко за деревней у реки кричали лягушки. Чувствовался май, прекрасный радостный май! Дышалось глубоко, и хотелось думать, что скоро начнётся прекрасная разноцветная в лесах и полях, недоступная пониманию слабого, грешного человека своя летняя жизнь. И хотелось почему-то плакать, – наверное так бывает у всех невест – глаза на мокром месте, говорят.

Ей, Светлане, было уже 20 лет, с шестнадцати лет она мечтала о замужестве, и теперь наконец она была невестой Андрея, того самого молодого человека, который в праздничном светлом костюме и в рубашке с галстуком стоял за окном. Он ей нравился, свадьба была уже назначена на выходной после уборочной страды 8-го июля, а между тем радости не было, веселье прошло…

– — – — – — – — – —

Известна традиция предварять свадьбу помолвкой и в Древней Руси. Этот обряд носил название «рукобитье» или «предсвадебье». Во время церемонии жених заявлял о желании обзавестись семьей и заручался на то согласием родителей избранницы. Молодые обменивались кольцами. Следует отметить, что в Древней Руси после помолвки нельзя было отказаться от брака. Это считалось позором.

Помолвка – первый шаг к созданию семьи. Она имеет свои правила. Одна из традиций – кольцо, которое жених преподносит невесте в знак своей любви.

Для верующих людей неотъемлемой частью предсвадебных хлопот является обручение в церкви – торжественное объявление брачных обетов. Обряд в православии проводится непосредственно перед венчанием или за несколько дней до церемонии и состоит из нескольких этапов, которые имеют большое значение для православных: божественная литургия – церемония помогает настроиться на таинство обряда и осознать его важность; церковное благословение – священник дает молодым свечи, обмахивает кадилом, читает молитвы и надевает кольца на будущих супругов; обмен кольцами – жених и невеста трижды обмениваются кольцами в знак любви и уважения друг к другу. В некоторых случаях это делает священник или свидетели; молитва – священник молит Господа о благословении на обручение пары.

День свадьбы назначают, как правило, через 30 дней после подачи заявления. В ряде случаев, например, при беременности невесты возможны исключения.

Как же проходит помолвка? Согласно традиции, существует несколько этапов: Предложение руки и сердца – жених в романтической обстановке спрашивает у возлюбленной, готова ли она стать его женой. Чаще всего именно в этот момент молодой человек преподносит даме сердца кольцо. Если она принимает украшение, это означает готовность к браку.

Сегодня модно устраивать романтичные признания в любви: флешмобы, тематические вечера, вручение кольца во время концерта или в кинотеатре в присутствии большого количества людей. Влюбленным хочется, чтобы этот день запомнился навсегда, а окружающие разделили с ними радость.

Сватовство – жених отправляется в дом невесты, чтобы попросить у отца и матери невесты руки их дочери. В качестве проявления внимания и уважения родственникам невесты дарят небольшие презенты. Жених приходит один или со своими родителями. В этот день обсуждают нюансы организации свадьбы, расходы, назначают дату торжества.

Празднование помолвки – после получения благословения родителей пара устраивает вечеринку, на которой рассказывает друзьям и знакомым о решении пожениться. Это может быть тематический праздник, ужин в ресторане или чаепитие с помолвочным тортом. Сценарий торжества зависит от предпочтений влюбленных, которых теперь называют женихом и невестой. В этот день принято дарить молодым подарки. Необязательно все этапы обряда должны проходить в один день. Это может занять и неделю.

Родительскому благословению особое внимание уделяют верующие люди. С давних времен считают, что без согласия отцов и матерей невозможно построить счастливую семью. Как делается благословение? По традиции сначала родители невесты благословляют дочь на брак иконой Пресвятой Богородицы, а затем обоих влюбленных образом Иисуса Христа. Молодых освещают крестным знамением и произносят молитву. Затем пара отправляется на благословение к родителям жениха. В нерелигиозных семьях родственники просто говорят слова напутствия своим детям.

С древности в помолвке участвовали родители. Только после согласования с ними всех нюансов можно было приступать к планированию свадьбы.

Сейчас тоже принято знакомиться с родственниками и обсуждать детали предстоящего бракосочетания. В отдельных случаях жених, как в давние времена, просит руки девушки у ее родителей. Это очень волнительный и трепетный момент.

Многие путают понятия помолвка и обручение. На самом деле, обе церемонии проводятся незадолго до свадьбы, но имеют отличия. Обручение – религиозный обряд, который свидетельствует о неизбежности брака. После церемонии в церкви влюблённые должны хранить целомудрие, хотя современные люди, как правило, не соблюдают такое обычай…

Сегодня помолвке не уделяют такого значения, как раньше. Большинство молодых людей, решивших создать семью, сразу начинают приготовления к свадьбе. Иногда же будущие жених и невеста объявляют о помолвке и приглашают гостей. Для многих это лишний повод устроить праздник. Иногда помолвку устраивают с таким же размахом, как свадьбу. Среди молодежи особенно популярны тематические вечеринки.

– — – — – — – — – —

Вот кто-то вышел из дома и остановился на ступенях крыльца: это Александр, или попросту Саша, приехавший из города дней 10 назад.

Саша был её сводный брат: когда родители не могли долгое время иметь детей, они взяли тихого мальчика из детского дома. А потом. Буквально через год, вдруг, родилась Света. И Саша ухаживал за ней все своё детство. Но после окончания школы он уехал в город учиться да так и остался там жить, и пятилетняя Света видела его только в летние каникулы. Приезжал он в деревню поправить своё здоровье, он был болезненным мальчиком и продолжал болеть, будучи уже старше. За его здоровьем следила бабушка Настя, к которой Саша проникся любовью более, чем к приёмным родителям, и которой доверял. Бабушка лечила его травами-настоями. А главное откармливала деревенской домашней стряпнёй и молоком со сливками, молоко с фермы носила.

На нём был теперь застегнутый на все пуговицы пиджак, одетый на «праздник» -помолвку, но под ним рубашка была не глаженая и брюки старенькие, стоптанные внизу, и вид он имел какой-то несвежий. Очень худой, с большими глазами, с длинными худыми пальцами, с усами и небритой бородкой-щетиной, и всё-таки красивый, потому что родной. В клети, через сени была устроена комнатка с кроватью, в которой он жил (как пожелал жить отдельно) и которая называлась уже давно Сашиной комнатой.

В его отсутствие Света часто заходила в «Сашину комнату», где по стенам развешены были его картины. Рисовал он не только карандашом, но и красками. Тут были портреты и её Мамы, и Папы в отдельности, а совместный портрет на фоне яблоней в саду подписан был внизу – «Иван да Марья». Свет падал им на голову и они, оба блондинистые похожи были на два цветка. Светлана лежала на Сашиной постели и иногда плакала. Родителей она потеряла, когда уже заканчивала школу, они погибли в дорожной аварии с автобусом на трассе из района в город. Автобус перевернулся и покатился в глубокий кювет, мало кто из двадцати с лишним пассажиров тогда выжил…

Стоя на крыльце, Саша увидел Свету и подошёл к ней.

– Хорошо тут у вас! – вдохнул он весенний воздух полной грудью.

– Конечно, хорошо. Ты бы пожил у нас всё лето до осени. —

– Да быть может так и придётся сделать. Ведь я уволился с работы… —

Он усмехнулся без особой причины и присел на лавочку, что стояла тут же под яблоней. Присела рядом и Света.

– А я вот сижу и смотрю отсюда на бабушку, – сказала она через минуту молчания, – Она кажется отсюда такой молодой и шустрой! У неё, конечно, есть свои недостатки: бывает занудой, – но всё же она необыкновенная женщина. —

– Да, хорошая… – согласился Саша. – Бабушка по-своему, конечно, и очень добрая, и милая, но… как тебе сказать? Вот сегодня утром она рано уже в огороде копалась, опять. И каждый год тоже самое: корова отелилась, молока стало больше, творог делать нужно и сыр; и огородные дела: полоть уже надо, она говорила. Скучно тут жить – всё одно и тоже ежегодно; и телевизора нет у вас. – Продолжал уже гнусавым голосом Саша – Как это вы скучно живёте? Неужели ты не понимаешь. Цивилизация развивается. А вот приехала бы ты в город… И жених Андрей – насквозь деревенщина – тракторист… —

Света слышала это и в прошлом году, и, кажется, в позапрошлом и знала, что Саша по-другому рассуждать не может: начнёт рассказывать, как они с приятелями из общаги на дискотеки ходят и фильмы в кинотеатрах смотрят и прочее про городскую жизнь…

– Всё это старое болтаешь и не надоело тебе – агитировать! —

Он засмеялся и тоже встал вслед за Светой, и оба пошли к дому. Она, – высокая, красивая, стройная, казалась рядом с ним очень здоровой и нарядной (Саша, как больной сутулился) – она чувствовала это и ей было жалко брата и почему-то неловко.

– И говоришь ты много лишнего, – сказала она «восходя» на ступеньку крыльца (плавно вознося ногу, оголяя крупное блестящее от белизны колено, как истинная красотка), – Вот, ты только что про моего Андрея сказал, но ведь ты его не знаешь. —

– Моего Андрея… Бог с ним, с твоим Андреем! Мне вот молодости твоей жалко, – будешь «киснуть» тут в деревенской глуши… —

Когда вошли в дом, там уже все гости сидели за столом. Бабушка, которую так все и звали – «бабушкой», очень высокая и сильная, некрасивая по-мужицки, с густыми бровями и с усиками, сединой над губой, – говорила громко, приглашая вошедших к столу. Уже по её голосу и манере говорить-командовать заметно что она «старшая» в доме. Она усадила новоиспечённую Невесту, Свету, рядом с женихом во главе стола, а Сашу поближе к себе, с краю на другом конце.

– Ты у меня за неделю поправишься, – сказала бабушка Настя, усаживая Сашу и подвигая к нему отрезанный пирог на тарелке, – только кушай побольше. И то, – на кого ты похож (?), похудел в своём городе! – вздохнула она. – страшный стал! Вот уж точно, как есть, «блудный сын уехавши вернулся»! —