Полная версия
Доллар наизнанку
– Да всё нормально. Давно не виделись. Не звонишь.
– Слушай, я замотался совсем. Дел по горло. Проходи давай. Тамара Михайловна, чаю нам, пожалуйста.
Они зашли в кабинет. Здесь не было комнаты для отдыха, и чашки с чаем Тамара поставила прямо на стол Виктора. Она принесла конфеты, орешки и печенье. Обедать порой было некогда, и Виктор сразу, как стал генеральным, выделил деньги на перекусы себе и замам. Тамара покупала продукты на свой вкус.
– Надо бы поменьше конфет и печенья есть, а побольше фруктов, – сказал отец, – толстеешь ты чего-то.
– Да это Ларка меня раскормила, заботится обо мне.
– Она что, готовить научилась? – удивился отец.
Виктор немного смутился.
– У нас домработница хорошо готовит.
– Ну, а чего тогда говоришь – Лариса кормит?
– Это же под её чутким руководством, – ответил Виктор.– Да ладно, пап, чего вы все? Сколько уж времени мы живем вместе, всё у нас хорошо, а вы на Ларису косо смотрите.
– Да мне-то всё равно, живи, с кем хочешь. Это мать тебе простить не может, что ты дочек своих на эту лису променял.
– Ничего я не променял. Я им деньги даю, сколько надо, сам знаешь. И вообще, неужели ты меня как мужик не понимаешь?
– Не понимаю, ведь мы с твоей матерью всю жизнь вместе прожили, и никто на сторону не бегал, и вас с Ленкой вырастили в полной семье. А это что такое, две девчонки без отца растут.
– Пап, ну ты как не сегодня живешь, посмотри вокруг, все разводятся, и ничего тут нет такого, живут.
– Ладно, чего уж говорить. Мать по тебе соскучилась, просила зайти хоть ненадолго.
– Вроде в эти выходные ничего у меня не предвидится, – он полистал ежедневник, – может, заедем в субботу.
– Вить, ты уж прости меня, мне всё равно, но мать просила, чтоб ты… ну, один приходил. Не может она на твою Ларису смотреть. Она каждый день ходит к Марине, с девчонками водится, вернётся и всё жалеет, что ты их бросил. В общем, ничего не меняется. А так всё в порядке.
Они поговорили ещё о чем-то несущественном, и отец засобирался уходить. Уже в приёмной Виктор сунул ему в карман деньги и прижал своей рукой руку отца, когда тот полез в карман, чтобы, как это принято у стариков, поотказываться или сказать, что много.
Отец ушел, и Виктор почти тут же забыл о разговоре, потому что заспешил на очередную встречу с заказчиком. Они поехали вместе с Волжаниным и битый час так и эдак крутили разговор с инвесторами из Германии, которые выразили намерение финансировать строительство завода в Пензе, но представитель заказчика портил всё дело, не к месту задавая уточняющие вопросы. Они с Волжаниным хорошо работали в паре на переговорах. С полуслова понимали и поддерживали друг друга, выставляя убедительные аргументы. Лариса, как-то пару раз присутствовавшая на встречах, сказала со смешком, что они действуют, как профессиональные мошенники на доверии – вид у обоих серьезный, деловой, а собеседников разводят только так. Что значит разводят? Каждый сегодня пытается убедить напарников с выгодой для себя. Сегодня что-то не получилось. Они назначили новую встречу и вернулись в офис без настроения.
Лариса пошла в спальню, сменила джинсы и свитер на домашние широкие штаны из атласа и маленькую майку. Заглянула в комнату к сыну. Его не было. В гостиной показалось душно, и включила кондиционер. На минутку плюхнулась в кресло, оглядела всё вокруг, осталась довольна своими владениями и снова отправилась в кухню.
Они называли её столовой. Места здесь было так много, что на обеденной её части возле эркера размещался огромный гостевой стол, а в сторонке ещё и уютный столик с диванчиком для повседневной трапезы. Здесь Ангелина выставила Ларисе ужин. Всё было так красиво и комфортно, что Лара разоткровенничалась с прислугой, чего старалась никогда не делать.
– Вот я уже в который раз думаю, как хорошо, что мы сняли эту квартиру. Как здесь просторно, уютно, место какое хорошее.
– Да, квартира неплохая, уборки только много, – вроде бы пожаловалась Ангелина.
– Ну, я же не сама убираюсь. Ой, простите, – спохватилась Лариса, простодушно подняв глаза на домработницу.
– Да и платить за нее дорого, наверно, – воспользовалась Ангелина разговорчивостью хозяйки.
– Дорого, конечно, но мы две свои квартиры сдаём почти за ту же цену.
– Так а почему вы те-то не продадите да новую, свою, не купите? – удивилась Ангелина.
– А зачем?
– Ну, своя-то все же лучше.
– Да мы купили недавно неплохую квартиру, но оформили ее пока на родственников. Чего переселяться туда-сюда. Если все три квартиры здесь продать, можно такой домик на западе купить, – сказала Лариса мечтательно.
– Понятно, такой, значит, расчёт, – усмехнулась Ангелина, убирая посуду.
– Ну, а что, конечно, расчёт, сейчас ничего так просто не делается. У меня вон сын растет. О его будущем заранее надо думать.
Лариса посмотрела на часы.
– Кстати, что-то его долго нет. А вчера он во сколько пришел? Мы поздно приехали, я его будить не стала.
– А я его уже дня два не видела. Вчера уходила почти в десять, он ещё не приходил, – заявила Ангелина.
– А мы пришли минут пятнадцать одиннадцатого, свет нигде не горел, тихо было. Я подумала, что он спит. Может, он вообще не приходил?
Лариса вскочила и побежала в комнату сына. В комнате был идеальный порядок, вещи убраны, на столе пусто.
– Это я еще позавчера убирала, а вчера всё так же было, я только пыль смахнула и ничего не трогала.
– Господи, опять всё сначала.
Лариса нервно побежала в гостиную и стала искать свой телефон.
Тимохин с Волжаниным сели обсудить дальнейшие действия, но телефон прервал разговор. Снова звонила Лариса. Она сразу же нервно закричала в трубку:
– Витя, Игорёк пропал.
– Что значит пропал? Опять лекции прогуливает? – откликнулся Виктор и вполголоса сказал в сторону Волжанина, – Лёня, позови, пожалуйста, Сашу Кота.
Волжанин ушёл, а Лара продолжала со слезами в голосе кричать:
– Ангелина сказала, что он дома не ночевал. Я только сейчас узнала. Днём с ним говорила по мобильнику, он сказал, что на занятиях. Я же даже тебе звонила и говорила об этом. А сейчас телефон вне зоны действия.
Лариса часто задышала в трубку.
– Витя, что ты молчишь? Надо же что-то делать.
– Раньше надо было делать. Пороть надо было вовремя.
– Ты же знаешь, что он рос без отца, ничего хорошего не видел.
– Зато сейчас столько всего увидел, что голова закружилась, не остановишь. Ладно, подожди, сейчас что-нибудь придумаем.
В кабинет уже вернулся Волжанин, а за ним пришёл Кот.
– Саша, позвони Светлане, узнай наш сегодня на лекциях был или нет и где он может быть сейчас.
– А что случилось? Опять загулял? – спросил Александр, набирая номер.
– Да дома, блин, не ночевал и сейчас не известно где бродит.
Кот переговорил с женой, но ничего нового не узнал. У Светланы в этот день не было лекций, в институте она не появлялась.
Снова позвонила Лариса и опять кричала в трубку, что надо что-то делать. Она связалась со всеми, кто мог что-то сказать об Игоре, но никакой информации не получила.
– Витя, я прошу тебя, заедь в ночной клуб, где мы его нашли в прошлый раз, может быть он снова там. Больше я просто не знаю, что делать.
Виктор вызвал начальника охраны и попросил кого-то из ребят съездить в клуб на Бронной. Просьба его не вызвала удивления, сын Ларисы пропал не впервые. Видимо, у мальчика, приехавшего из провинции, здесь, в Москве, основательно снесло крышу от обилия развлекательных заведений, да и в средствах Лара его не ограничивала. Какая там учеба, когда полночи на тусовках, а потом веселуха у какой-нибудь профурсетки. В прошлый раз вся охрана фирмы искала гуляку по Москве. Повезло, что нашелся кто-то из друзей, кто знал, где тусуется компания Игоря. Там, в ночном клубе, пьяного и забывшего о времени, его и нашли.
Охранник отзвонил минут через тридцать. Игоря в клубе не было. За окном совсем стемнело, давно пора по домам, но замы из чувства солидарности с шефом не покидали офис. Кот предложил:
– Есть же служба поиска по мобильнику. Если телефон включён, его быстро засекут.
Вместе с начальником охраны отыскали нужный номер, договорились об оплате и еще через час Виктору назвали адрес, по которому засветился телефон Игоря. Это был коттеджный поселок в двадцати километрах от Москвы. Виктор сплюнул и быстро засобирался выезжать.
Все машины были заняты шефом для поисков пасынка, поэтому Волжанин отправился домой на метро. Своей машины у него не было. Как-то так получилось, что всю жизнь работал руководителем и ездил с шофёром. Иметь персонального водителя было удобно, он возил его и по служебным, и по личным делам, приезжал по вызову в любое время дня и ночи, ждал окончания переговоров и банкетов. Волжанин смело мог выпить в компании, а иногда, если навалится усталость, рвануть прямо с работы на рыбалку. Не было проблем и с семьёй, по выходным персональная машина ждала у подъезда, и с комфортом доставляла жену и тёщу на дачу.
Последний водитель проработал с Леонидом лет пятнадцать. За это время они стали друзьями. Сергей изучил характер и привычки хозяина, знал особенности его семьи, улавливал настроение и желание каждого из Волжаниных. Вместе они исколесили тысячи километров, ездили в командировки по стране, в гости к родителям и даже на отдых в Крым и Прибалтику. Волжанин ценил Сергея, щедро приплачивал ему из своего кармана и считал чуть ли не членом своей семьи.
Но всё хорошее имеет обыкновение заканчиваться. Серёга был свободен, пока не женился. А потом всё чаще стал избегать спонтанных выездов, сопротивлялся, когда надвигались ночные или дальние поездки. В конце концов он привёл на своё место другого парня и, сильно жалея и извиняясь, простился с Волжаниным. Ещё больше пришлось огорчаться Леониду – второго Сергея он так и не нашёл. Вот когда настала пора жалеть о том, что сам так и не научился водить машину.
Раньше он говорил себе и окружающим, что опасается сидеть за рулём, поскольку во время поездки очень хорошо думается о делах, а это может отвлечь от дороги. Многие знали его привычку отключаться от окружающей действительности и задумываться так глубоко, что не слышать и не воспринимать вопросы и разговоры, которые велись рядом, поэтому никого не удивляло, что за всю жизнь он так и не приобрёл собственного автомобиля. Но сам себе он говорил, что это ерунда, и водить машину он стал бы так же сосредоточенно и чётко, как думал.
Когда Виктор Тимохин пригласил его на работу, обещал, что всё у него здесь будет – и приличная зарплата, и машина, и поездки за рубеж. Леонида же больше всего прельстила интересная работа, становление перспективной фирмы, солидные масштабы будущего производства. Когда-то, после окончания института, пока писал диссертацию, успел поработать прорабом на стройке, после защиты сразу назначили заместителем начальника строительного треста.
Ему очень нравилась эта работа. Строили много и в Москве, и в регионах. Плановая система не давала сбоев – не было проблем со стройматериалами и конструкциями, быстро решались вопросы с субподрядчиками и дольщиками, не существовало недостатка в квалифицированных кадрах. Казалось, что вообще никаких проблем не существует. Кроме того, у Волжанина были хорошие связи в министерстве, что в немалой степени тоже помогало в работе. В общем, жизнь бурлила почти до тех самых пор, пока не пришли роковые девяностые годы. Трест быстро развалили. Не стало заказов, подорожали проектные работы, обанкротились и позакрывались кирпичные заводы и ЖБИКи. В министерство пришли совсем молодые, незнакомые парни из бывших комсомольцев. Ни поддержки, ни помощи ждать не приходилось.
Когда Волжанину предложили место завкафедрой строительного вуза, он согласился. Но жить на зарплату преподавателя высшей школы семье из четырёх человек, привыкшей к достатку, было невозможно. Начались конфликты с женой, которая не хотела понимать, что происходит вокруг. Выплыть помог приятель, который из министерства строительства и промстройматериалов каким-то образом перекочевал в комитет по профобразованию. Он и предложил создать на базе строительного института несколько коммерческих филиалов в близлежащих регионах. Волжанин с радостью схватился за эту идею и стал ректором филиальной сети Московского строительного института.
Пока дело раскручивалось, оно казалось Леониду интересным. Но через год-другой стало казаться рутинным. Он не привык к размеренному, распланированному ритму жизни, чувствовал в себе силы свершить что-то более существенное, более серьёзное что ли. Многие из его знакомых стали пробовать себя в бизнесе. И как ни странно, у большинства получалось. Друзья гордились какими-то необыкновенными прибылями, которые снова вкладывали в дело, и снова получали результат.
И Волжанин рискнул. На паях с приятелем купили за бесценок недалеко от Москвы небольшое производство по выпуску отделочной плитки и брусчатки. Чтобы восстановить его и заставить функционировать, как хотелось бы, Леониду пришлось буквально дневать и ночевать в цехах. Он дал работу деморализованным за годы безделья жителям поселка, и они с радостью и за бесценок взялись ремонтировать помещения и оборудование, а потом сами стали добросовестно трудиться на обновлённом предприятии.
Словом, дело пошло, и вскоре Волжанин на радость жене уже мог спокойно ночевать дома, возложив часть забот на нанятого им управляющего. А сам задумал начать ещё одно выгодное дело. Выискал в иностранных журналах новые технологии производства лёгких строительных блоков для малоэтажного жилья. Пораскинул мозгами и решил, что жители сельской местности, которые потихоньку начали строить не избы, а комфортные коттеджи, такие дешёвые, лёгкие, теплоизолирующие блоки с руками оторвут. Он так загорелся новой идеей, был так вдохновлён новым интересным делом, что легко нашел инвесторов и начал строить небольшой заводик.
Как хорошо им жилось в те годы. Дети учились в престижных школах, жена покупала дорогие украшения и ездила на курорты. Построили дачу на две семьи, для себя и тёщи. Хотел еще поменять квартиру, подыскивал варианты в центре, но жена запротивилась. Всё ей казалось не то. Либо уж в самом центре, недалеко от Кремля, либо оставаться на старой привычной окраине, где уже прижились за долгие годы, где всё рядом – и школа, и её работа, и её мама.
Ей вообще казалось, что всё в этой жизни существует только для неё, для её удобства, для удовлетворения её желаний. Любимая мамина дочка с детства была единственной радостью и надеждой родителей. Они холили и лелеяли единственное дитя, считали её умницей и красавицей, мечтали о её светлом будущем. Сами не имевшие образования, мать и отец Людмилы, конечно, хотели, чтоб дочь окончила институт, но всё же главное, к чему они готовили её – удачное замужество. Что там высшее образование, всего-то престиж, а на хорошую работу можно устроиться и без этого. Да и не нужна женщине какая-то там высокая должность, карьера. Зачем? Пусть муж работает. Книжки читать – только глаза портить. В театры ходить – время зря проводить. Другое дело – дача, огород, грядки, картошка. Вот кушать надо хорошо, считала тёща. А не потопаешь – не полопаешь. Значит надо посадить побольше картошки, хорошо за ней ухаживать, а зимой жарить на сале. Вот и вся философия. Как ни странно, своенравная и самолюбивая Людмила прекрасно усвоила уроки матери и следовала им неукоснительно.
Когда только женились, он не замечал её гордыни, был увлечён работой, детьми, возня с которыми доставляла ему много удовольствия. Потом, когда понял, что у жены нет никаких интересов в жизни, что она вечно недовольна всем вокруг, кроме самой себя, было поздно что-то менять. Да, честно говоря, и не хотелось. Она получала от него деньги, не вникая в то, как и где он их заработал, тратила по своему усмотрению и была довольна. В отпуск они ездили не вместе, по гостям не ходили, в театре за все эти годы бывали раза три, в общем, существовали параллельно друг с другом, почти не соприкасаясь. И хотя Волжанин чувствовал, что всё это неправильно, что всё должно быть не так, в принципе обоих такое положение дел устраивало.
В метро почему-то думалось плохо. Он постоянно задрёмывал, роняя голову, и вздрагивал, когда поезд останавливался на станциях. В своем Измайлове по привычке купил в киоске курицу гриль. Сглатывая слюну, рассчитался с продавцом и пошагал к дому, срезая путь, дворами. Есть хотелось со страшной силой. Чай пил, наверное, часа в два, а сейчас уже десять. Секретарша к чаю на корпоративные деньги покупала вечно что-то сладкое, аппетит отбивает, а сытости никакой.
– Надо, пожалуй, попросить, чтоб хоть бутерброды какие-нибудь резала с колбасой что ли, – подумал Волжанин.
Он подошел к дому и посмотрел на окна своей квартиры. Свет горел только в гостиной, угадывалось свечение экрана, жена как всегда смотрела телевизор. Он открыл дверь своим ключом, стал раздеваться в прихожей. Из комнаты слышались возбуждённые голоса каких-то сериальных героев. Людмила внимательно следила за происходящим, будто не замечая его прихода. На рекламной паузе, не глядя, нарочито равнодушным голосом, не сулящим впрочем ничего хорошего, спросила:
– Ну, и откуда ты на этот раз едешь в такое время?
– Как откуда, с работы.
– Интересно, а чего тогда тебя ваша Ларочка разыскивает? Домой звонит. У тебя что, мобильник отключён?
– В метро не слышал, наверное, – он посмотрел телефон. Лариса, действительно, звонила, когда он ехал домой. Так хотелось есть, что он не стал перезванивать. Подумал – потом. А Людмила не унималась.
– И что же это ей могло понадобиться от тебя в такое время?
– Да у них там дома проблемы.
Он хотел было рассказать об очередной пропаже сына Ларисы, но жена опередила своим привычно язвительным тоном, какой она давно уже выбрала при общении с Леонидом.
– Господи, какие у неё могут быть проблемы? Если только по мужской части. На ней же пробы негде ставить. А вот у тебя, наверное, снова какие-нибудь проблемы. У тебя вечно какие-нибудь проблемы. Потому что ты их сам себе на задницу нагребаешь. Как хорошо жили, нет, надо было ему бизнес бросить и пойти на побегушки к этому Виктору.
– Слушай, мне надоело возвращаться к одному и тому же разговору. Ты прекрасно знаешь, что бизнес я бросил не по своей воле, что меня здорово кинули. И я, действительно, благодарен Виктору, что он пригласил меня в свою фирму. И я доволен тем, что у меня интересная работа, меня она устраивает.
– Ну и сиди на своей работе дни и ночи.
– А зачем я тебе нужен дома, скажи мне.
– Правильно мама говорит, что ты недотёпа. Раньше хоть на даче помогал. А нынче всю картошку без тебя выкопали.
– Да я бы всё равно не поехал твою картошку копать. Ты же знаешь прекрасно, какое у меня давление.
– Ну и что? У мамы тоже давление, а она копала.
– Боже мой, зачем вам столько картошки? Никто уже не сажает, купить можно сколько угодно. Да и много ли мы её едим, только в выходной да у тёщи. Ты же не готовишь в будний день.
– Ещё чего, я тоже работаю, а ты шляешься, не известно где.
Волжанин не стал больше пререкаться, считал это ниже своего достоинства, да и понимал, что всё бесполезно. Последнее слово всегда оставалось за Людмилой. Кроме того, он знал, что спорить себе дороже. Обычно он молчал, и ворчание жены сходило на нет, только дулась на него неделю. А если пререкаться, то мелкая ссора может превратиться в скандал, а этого он терпеть не мог.
В прихожей хлопнула дверь.
– Хорошо, что Пашка не слышал наши дурацкие разговоры, – подумал Волжанин, – парню скоро двадцать, а он у нас какой-то ранимый.
А Павел уже от порога кричал:
– Пап, ты куру купил? Кушать очень хочется.
Потом они вместе с сыном сидели на кухне и с удовольствием уплетали ещё не остывшую курицу в промасленном лаваше. Вечерняя куриная трапеза стала традиционной. Волжанин рассказал Павлу, как снова загулял сын Ларисы, как искали его по мобильному навигатору и, кажется, нашли. Он вспомнил, что хотел позвонить Тимохиным, но на часах было почти двенадцать, и Леонид не решился, подумал, что, если не перезвонили, значит сегодня уже не до него.
Жена смотрела какой-то концерт, а он пристроился на диване с книгой. Знал, что Людмила не любит, когда он вот так утыкается в чтиво, но шеф подсунул что-то новенькое из жизни московской тусовки, и книгу надо было скоро вернуть. Жена покосилась на него, сама она читать не любила, предпочитала телевизор. Он на расстоянии ощутил её недовольство, встал и вместе с книгой пошёл в туалет.
Саша Кот считал, что ему повезло. Место в фирме Виктора Тимохина будто упало ему с неба. Сам он не приложил к этому никаких усилий. Удача состояла в том, что пасынок Виктора Игорь поступил в тот институт, где работала Светлана Кот, жена Александра. И именно она была куратором группы, в которой учился Игорь Подгорный.
Светка, конечно, не знала, чем дело обернётся, и поначалу возненавидела этого Игоря, который попортил немало нервов и преподавателям, и студентам. Мальчишка оказался наглым, лживым и изворотливым. Почти сразу он начал прогуливать лекции, несколько раз приходил на занятия то ли пьяным, то ли с похмелья, а однажды прямо на глазах преподавателя принялся распивать пиво во время семинара. На замечания парень почти не реагировал, а когда один из доцентов в резкой форме потребовал покинуть аудиторию, нахал стал спорить с пожилым человеком и чуть ли не угрожать ему расправой. Когда староста группы пытался выяснить причины прогулов, Игорь говорил, что болел и даже как-то принес медицинскую справку, хотя все видели, что в тот день он шатался по коридорам института в подпитии.
Светлане было не жаль противного мальчишку, и когда на заседании кафедры выяснилось, что сразу несколько преподавателей не намерены допускать Подгорного до зачётов, она была готова предложить отчислить парня из института. Но декан факультета попросил её для начала позвонить всё же родителям нерадивого студента. Когда Светлана дозвонилась до матери Игоря, та тут же приехала в институт для разговора.
Светлана не ожидала, что увидит перед собой такую молодую, стильную женщину модельной внешности, и даже слегка оробела, когда та решительно начала хвалить своего сына. Лариса Витальевна, как она представилась, стала рассказывать о нелёгком детстве Игоря в Таганроге. Она говорила, что сын её талантливый, нестандартный мальчик, за что его недолюбливали одноклассники. В детстве он занимался скрипкой, и во дворе его дразнили, потому что он не вступал в дурные компании. Она всегда серьёзно контролировала ребёнка, тем более что у него наследственность группы риска, поскольку отец был алкоголиком. Она наговорила о своем исключительно замечательном сыне еще много чего, попутно всплакнув накрашенными глазами. Светлане даже стало немного жаль бедную женщину. И все же она спросила:
– Почему же он так оскорбительно ведет себя по отношению к окружающим?
– Ну что уж такого страшного он себе позволил? Он растёт в обеспеченной интеллигентной семье, мы с мужем много работаем, он не видит ничего плохого. А у вас тут в институте, я слышала, много детей из провинции. Какое там воспитание? Конечно, они могут и подставить, и спровоцировать приличного парня. Вы поговорите со старостой. Игорь считает, что он к нему придирается. Ну, приболел мальчишка, зачем его отсутствие отмечать?
Светлана пыталась объяснить, что дело не в старосте, что Игорем недовольны преподаватели, деканат, что его могут не допустить к зачётам, а там и отчислить из института.
– Светлана Юрьевна, – заговорила Лариса, слегка приобняв её за плечи, – давайте договоримся так – я беру на себя декана, мы обсудим с ним все вопросы, а вы поговорите со старостой, проконтролируйте ситуацию в группе. Может быть, не всё так плохо. И если вдруг Игорь снова что-то отмочит, не будет ходить на занятия, звоните мне сразу и без промедления. Я тут же приму меры. Мы с мужем не останемся в долгу. Виктор Николаевич генеральный директор крупной строительной организации. Если вам нужно в чём-то помочь, ремонт в квартире, стройматериалы для дачи, не стесняйтесь, мы окажем вам любую гуманитарную помощь.
Лариса засмеялась, прищурив свои раскосые, лисьи глазки.
– А с деканом мы найдём общий язык. Знаете, как правильно пишется слово преподаватель? – вдруг спросила она.
Светлана недоуменно пожала плечами.
– Нужно писать преподдаватель, – хихикнув, ответила сама себе Лариса, – разве не так? Я слышала, что такой грешок водится и за вашими педагогами.
Видимо, потом она действительно плодотворно поговорила с деканом, потому что претензий к Игорю Подгорному долгое время никто не предъявлял. Да и ему, наверное, сделали выволочку дома, так что парень притих и занятий не прогуливал. Пока однажды он совсем не пропал из института. Когда он не пришёл на занятия в первый день, Светлана решила подождать, но на третий день отсутствия его на занятиях позвонила Ларисе. Та удивилась и сдержанно поблагодарила. Игорь явился через неделю со справкой о болезни. А еще через день пришла Лариса.
