Реконструкция событий

– Что, так сильно? – кокетливо посмотрела на себя в зеркало заднего вида Привольная и поправила волосы.

– Сильно, – честно сказала Марина, – по-моему, похорошела очень.

– Да, пустяки, – продолжала любоваться своим отражением Алёна, – цвет поменяла и так, лёгкий тюнинг провела.

Алёна стала блондинкой, и этот цвет ей шёл, но, по сути, блондинкой она, разумеется, не стала, да и не могла стать. С детства была неглупой, сообразительной, практичной, знающей себе цену девочкой. Неплохо училась, могла бы учиться лучше, но в какой-то момент решила, что знания, полученные в школе, ей в жизни не пригодятся, и стала относиться к учебному процессу, как к потерянному времени, которое нужно просто переждать.

В школе Марина с Алёной Привольной особенно не дружили, у каждой была своя компания и свой круг общения, естественно поддерживали отношения, поскольку были одноклассницами и иногда этого требовали необходимости школьной жизни. Хотя, их неблизкое общение не помешало Алёне поставить Марине «диагноз», что её неуспех у одноклассников мужского пола именно от того, что Тимофеева «слишком серьёзная и мальчишки её боятся».

По окончании десятилетки, девочки не общались, но какие-то минимальные сведения друг о друге периодически узнавали от общих знакомых.

– Ну, ты как, вообще? – спросила у Марины Привольная.

– Нормально, – уклончиво ответила бывшая одноклассница, распространяться на тему, что у неё всё далеко не так нормально, как хотелось бы, желания не было. – А у тебя как?

– Прекрасно! – просияла Алёна, – лучше и придумать нельзя!

– Рада за тебя. Ты же вроде замужем, кто-то из наших ребят говорил.

– Замужем была. Сейчас, к счастью, нет.

– Почему к счастью? Вроде говорили, что ты довольно удачно замуж вышла.

– По первости и мне так казалось. А что? Нормальный парень, москвич, родители небедные, квартира есть, машина, дача. Короче. весь наборчик. В МГИМО учится. Золотой вариант. Только потом оказалось, что в институт он не ходит, работать, тоже не работает. Дальше выяснилось, что он постоянно торчит в казино.

– В казино?! А их же закрыли.

– Официальные закрыли, а подпольные, пожалуйста, есть деньги, как говорится, милости просим. У него деньги сначала были, а когда закончились, он из дома всё понёс, без разбора брал: своё, моё, родительское. Лишь бы можно было продать. Потом пить начал. В общем, целый букет. Я решила, что не хочу голой-босой в этом смрадном болоте плескаться и подала на развод. Как меня его мать не просила её мальчика непутёвого не бросать, я слушать ничего не стала, развод оформила и ушла. Ничего не взяла, – и расхохоталась, – да и брать-то к тому моменту было уже нечего.

– А сейчас ты как живёшь? – Марине очень не хотелось переходить на обсуждение своей личной жизни, поэтому она задала следующий вопрос.

– Сейчас тоже прекрасно! Вот, машину новую вчера купила, – Алёна ласково похлопала «железного коня» по рулю, – скажи, классная?

– Хорошая, – кивнула Марина, – и цвет необычный.

– Ага, – заулыбалась Алёна, – её за этот цвет, взбесившегося поросёнка, никто не брал. А мне понравилась: заметная и угонять никто не рискнет. Я сразу решила её взять, но виду не подала, стала носом крутить, что меня тоже цвет не устраивает, они испугались, что покупатель сорвётся, и скидку хорошую сделали. Короче, повезло.

– Ты всегда везучая была, – улыбнулась Марина, – помнишь в школе, когда на праздники лотереи проводили, ты обязательно что-нибудь выигрывала.

– Хоть авторучку, но обязательно, – усмехнулась Волька, – вот такое оно моё везение. – Она, наконец, сумела найти парковочное место и предложила, – пойдём, хоть кофейку дёрнем за встречу.

– Пойдём, – согласилась Марина, идти домой совершенно не хотелось.

Девушки расположились в кафе, заказали капучино и продолжили разговор. Вернее, говорила в основном Алёна, а Марина выступала в качестве слушателя, надо сказать, такая «расстановка сил» её вполне устраивала.

– Ты же помнишь, – разглагольствовала Алёна, – я особенно к знаниям никогда не тянулась и, ни в какие институты – университеты поступать не собиралась. Но, всё равно заниматься чем-то надо было, и меня мой свёкор устроил на курсы, где готовили помощников руководителя. Курсы были дорогущие, новомодные, но для любимой невестки ничего не жалко. Называлось всё красиво, а в общем, готовили обычных секретарей-референтов, но диплом выдали, шикарный, на тиснёной бумаге, золотом написано. Крутизна, хоть на стенку вешай! Ну, я его вешать не стала, а сразу пошла в компанию своего свёкра работать. А когда разошлась с мужем и с работы ушла. Сразу концы рубить нужно, нечего на полумерах жизнь строить.

«Какая молодец Волька, – думала Марина, – её решительности только поучиться, а у меня этими полумерами, о которых говорит Алёна, вся жизнь наполнена».

– А сейчас я в такой конторе необычной работаю, – продолжала Привольная, – мы там реконструкциями занимаемся историческими, ну и всякими другими. Огромными проектами ворочаем.

– Ты занимаешься историческими реконструкциями? – удивилась Марина, – это же работа довольно трудоёмкая и знания определённые нужны.

– Да нет, я естественно никакими реконструкциями не занимаюсь. Мне дай, я такое нареконструирую, никто не разберётся о чём речь должна была идти, – рассмеялась Привольная. – Я секретарём как работала, так и работаю, замечательная работа и никакой ответственности: подай, принеси, позвони, найди, напечатай, закажи. В общем, обычная секретарская деятельность, мне нравится. Платят очень даже прилично и начальство под рукой. Короче, меня всё устраивает. Я ещё когда на работу устраиваться пришла, с шефом познакомилась, сразу поняла – этот своего не упустит. Хваткий мужик. Мне иной раз кажется, что у него деньги сами к рукам прилипают. Он клиента за версту чует и если уж вцепился, «живым не отпустит». Мы с ним в прекрасных отношениях, он меня ценит. Одним словом, всё замечательно.

Марина с интересом смотрела на искрящуюся позитивом Привольную, думала, что хорошо, наверное, иметь такой легкий характер. Волька по-своему расшифровала, как ей показалось, многозначительный Маринин взгляд, усмехнулась и ответила на не прозвучавший вопрос:

– Если интересно узнать, сплю ли я с ним, то отвечу: бывает. Но, это ничего не меняет, у нас лёгкие, приятельские отношения без всяких обязательств. И нас это вполне устраивает. Хотя я не исключаю, что со временем может что-то изменится, и наш дружеский роман перейдёт в какую-то другую фазу. По крайней мере, я, честно говоря, рассматриваю Игната в качестве запасного аэродрома.

– А он тебя рассматривает? – улыбнулась Марина.

– Да фиг его знает, что он там себе рассматривает или не рассматривает, – беспечно махнула рукой Привольная, – он у нас парнишка с чудиной, никогда не поймёшь, что за мыслишки у него в голове крутятся. Но главное, чтобы меня эта тема интересовала, а он – дело техники. Да ладно, что мы всё обо мне, – вдруг спохватилась Алёна, – я всё трещу, а про тебя даже не поговорили.

«Ну, вот, – раздражённо подумала Марина, – видно отмолчаться не получится, Волька была со мной вполне откровенна и не поведать что-то о себе, будет уж совсем не по-дружески». Но рассказывать ничего не пришлось, «цыганская почта» образцово-показательной московской школы сработала вполне «образцово-показательно», Алёна Привольная имела практически полную информацию о событиях в жизни Марины Тимофеевой. Знала она: о браке одноклассницы, о несчастии с ребёнком, о последовавшем потом разводе, знала даже, что после расторжения брака Марина продолжала работать в компании своего, уже на тот момент, бывшего мужа. Не была Алёна осведомлена только о том, что Марина с предыдущего места службы ушла, но это было неудивительно – до сегодняшнего дня об этом не знала и сама Марина.

– Ты всё продолжаешь у своего бывшего трудиться? – спросила Привольная.

– До вчерашнего дня продолжала, – вздохнула Марина, – а сегодня неожиданно поняла, что это как-то ненормально, подала заявление и в один день ушла.

– Ну и молодец! – похвалила Алёна, – то есть, я тебя встретила, как раз в тот момент, когда ты стоишь на пороге новой жизни!

– Красиво звучит: «на пороге новой жизни», – усмехнулась Марина.

– Это наш Игнат так говорит, когда начинает новый проект: «стоим на пороге нового проекта». Слушай! – Алёну вдруг осенила, как ей показалось, гениальная мысль, – ты же сейчас свободный художник, тебе работа не нужна?

– Работа? – как-то даже растерялась Марина, – наверное, нужна.

– Ты же по образованию историк? – деловито уточнила Алена.

– Да. Я средними веками углублённо занималась.

– Это без разницы, какими веками. Главное, что ты дипломированный специалист в области истории и документы, подтверждающие это наверняка имеются. Имеются же?

– Конечно, а как же иначе.

– Ну и прекрасно. Один звонок, – Алёна порылась в сумке, достала телефон, повторила, – один звонок, и ты уже устроена на работу.

– Алён, подожди, – охладила порыв трудоустройства ближнего Марина, – хоть расскажи: что за работа, что нужно делать, ну и вообще.

– Никакого «вообще» не понадобится, – расхохоталась, понимающая всё под определённым углом Алёна, – никаких «вообще». Обычная работа: подбор информации по той или иной теме, обработка собранных материалов, просмотр потенциальных исполнителей, заказ костюмов, ну и организация самой реконструкции. Вот, собственно, и всё. Работа как работа. Ну что, звоню?

– Я даже не знаю. Ты столько всего наговорила, я, честно говоря, не уверена, справлюсь ли я. Это для меня совершенно новая область.

– Естественно справишься. Куда денешься? А потом, ты же не одна будешь, там большая группа, каждый профессионал в своей области, вот только по историческим реконструкциям специалиста нет. Брали каких-то залётных, да толку мало: человек пока в курс дела войдёт, в работе разберётся, уже проект заканчивается. Поняли, что приглашённый специалист – это не вариант. Мы последнюю неделю с Игнатом по всем каналам историка искали, столько сайтов прошерстили, даже кого-то на собеседование пригласили, но всё не то.

– А почему ты думаешь, что я – «то».

– Ты – «то», – уверено заявила Алена, – так звоню? – и, не дожидаясь ответа, ткнула в экран гаджета, который давно вертела в руках, – Тюничка, – защебетала она, – добрый вечер, милый. Нет, не доехала ещё. Дело не в пробках, хотя пробок полно. Я, представляешь, случайно встретила свою одноклассницу. Тюничка, нам её Бог послал. Она, знаешь, кто по образованию? Никогда не догадаешься. Историк. Великолепный специалист. Университет окончила с красным дипломом. – Видимо абонент, с которым беседовала Алёна, с интересом воспринял полученную информацию и стал задавать уточняющие вопросы, его сотрудница отвечала и параллельно гримасами комментировала своё отношение к его словам. – Я узнала, что она только сегодня ушла с работы. Почему ушла? – Алена закатила глаза, – с мужем развелась, а она работала в его компании, ну и ушла. Сам понимаешь, с бывшим дело иметь, радость небольшая. Да все вы мужики такие. Ладно-ладно, ты не такой, – Привольная хитро подмигнула Марине. – Что ты?! Конечно, я ей ничего не предлагала. Как я могу без твоего ведома. – Руководитель в трубку дал какие-то наставления своей сотруднице. – Сейчас, немедленно позвоню. Уговорю, обязательно. Ты же уверен в моих способностях? – Алёна залилась, кокетливым смехом, видимо, услышав от начальника, что в её способностях он нисколько не сомневается и ещё какие-то подходящие к случаю комплименты. В это же время, она поднесла указательный палец руки к виску, демонстрируя Марине, что можно застрелиться от трескотни её шефа. – Я прямо сейчас позвоню Марине и о результатах нашей беседы тебе тотчас же доложу. Не переживай, всё будет хорошо. Целую.

Волька бросила на стол телефон, театрально заломила руки и заявила:

– До чего же он любит трындеть без остановки, у меня даже ухо заложило.

Марина подумала, что выражение «трындеть без остановки» больше подходит самой Алёне Привольной, но благоразумно промолчала.

– Он счастлив и ждёт твоего ответа. Не будем его долго мучить, подождем минут пять, и я позвоню, обрадую.

– Было бы чем радовать, – усмехнулась Марина, – тоже мне специалиста нашла. И зачем-то про красный диплом наплела.

– А он у тебя не красный? – искренне удивилась Волька, – ну и ладно, главное, что он есть. Ну что, звоним?

Алёна снова соединилась с шефом, обрадовала, что её бывшая одноклассница Марина Тимофеева согласна рассмотреть его предложение о работе и завтра приедет в офис, познакомиться.

– Дело сделано, – радовалась Алёна, – как хорошо, что я тебя встретила, а то, где бы мы адекватного историка нашли? – И поделилась, – у нас большая историческая реконструкция намечается.

– А на какую тему? – поинтересовалась Марина, – хоть какая эпоха?

– Не знаю, – пожала плечами Волька, – знаю, что историческая, и что там будут задействованы серьёзные деньги. А все тонкости тебе Тюнька завтра сам расскажет.

– А почему ты его таким странным именем называешь – Тюнька? Его же вроде Игнат зовут?

– Игнат Тюнин. Вот я разные прозвища и придумываю, чтобы не скучно было. Слушай, Марин, а ты сейчас где живёшь?

– Когда с мужем разошлась, обратно к родителям вернулась.

– Круто! – обрадовалась Алена, – я же тоже после развода домой переехала. Значит, мы с тобой теперь снова соседки. На работу будем вместе ездить. Вдвоём не так тоскливо в пробках сидеть.

Пока девушки были в кафе, пробки рассосались, и Марина с Аленой без серьёзных затруднений добрались до своего района и, наконец, расстались, условившись утром встретиться и вместе ехать на работу.

5. Папина дочка

– Что-то ты поздно сегодня, Маришка, – сказал отец, открывая дочери дверь, – Угоров твой – эксплуататор новоявленный, охраны труда на него нет!

– Папуль, не ворчи, Угоров тут ни при чём. Я из офиса ещё днем ушла. Честно говоря, совсем ушла, в компании Тимофея Угорова я больше не работаю.

– Свершилось! – обрадовался отец, – я всегда говорил, с прошлым вовремя расставаться нужно. Зачем у бывшего мужа работать? – и наставительно добавил, – прошлое оно и называется прош-ло-е, то есть то, что уже прошло, – и большим пальцем руки потыкал себе за плечо, указывая направление куда, по его мнению, ушло это самое «прош-ло-е».

– Философ ты мой, – рассмеялась Марина и чмокнула отца в щёку.

Марина с детства знала, что её папа – Владимир Николаевич Тимофеев, является не только её отцом, но, в первую очередь, другом: самым лучшим, самым близким, самым настоящим другом. Мама была – мама: любила, кормила, заплетала косички, пока к её неудовольствию, дочка, с разрешения папы, не сделала себе модную стрижку, проверяла дневник, ругала, если было за что, изредка хвалила, считая лишние похвалы занятием непедагогичным. А папа! Папа был всё остальное. Интересные книги, музеи, театры, концерты, увлекательные путешествия, спорт, даже рыбалка – всё это был папа, его жизнелюбие, заинтересованность, оптимизм.

Нельзя сказать, что Марина любила отца больше мамы, но с ним она была ближе и откровеннее, как будто они были настроены на одну волну.

А Владимир Николаевич обожал их обеих. Во всём мире для него существовали две женщины – его жена и дочь. И надо сказать обе платили ему тем же – нежной любовью и преданностью, каждая по-своему, в силу своего темперамента и умения выражать чувства: старшая более сдержано, младшая часто бурно и эмоционально.

– Ужинать будешь? – суетился на кухне отец. Так было заведено в их семье, когда мама уходила на дежурство, она работала в больнице, на кухне хозяйничал отец, – садись, Маришка, я такую картошечку пожарил, закачаешься! Сам удивился, что так здорово умею, – восхищался своими кулинарными способностями стоматолог по профессии и повар по призванию, ставя перед дочерью тарелку с дымящейся, румяной картошкой и, в подтверждение вышесказанного, продекламировал строчку в подражании Маяковскому. – Я бы в повара пошёл, пусть меня научат!

– А тебя и учить не нужно, – сразу отреагировала поклонница отцовской стряпни, – всегда всё вкусно получается.

– Ну уж, скажешь тоже! – изобразил смущение Тимофеев. Потом перевёл разговор, решил поддержать дочь. – Ты, Маришка, не переживай, без работы не останешься. Хоть отдохнёшь немножко.

– Пап, не отдохну и без работы не останусь, вернее уже не осталась, – и на всякий случай уточнила, – скорее всего, не осталась. Я завтра на новое место выхожу, и если меня и работодателя всё устроит, то, значит, буду работать.

– Вот это да! Молодчина, какая у меня девочка. Как ты так быстро? Пригласил, что ли кто-то?

– Да, – кивнула Марина, – причём совершенно случайно. Я сегодня, когда домой возвращалась, встретила одноклассницу мою – Алёну Привольную. Может, помнишь?

– Хорошо помню. Однажды я с её отцом на родительском собрании рядом сидел, и Алёну эту учителя ругали за то, что она школьный dress code не выполняет, что у неё пирсинг в носу, бровях и ещё не знаю где.

– Ещё в пупке, – любезно подсказала Марина и добавила, – она одно время этим очень увлекалась. Сейчас и не скажешь, что было такое.

Отец подсказкой не воспользовался, продолжил свою мысль.

– Её ругали, а тебя хвалили. Мне даже перед её отцом неудобно было.

– Смешной ты, пап. Твою дочь хвалят, а тебе неудобно. Лучше что ли, чтобы меня ругали?

– Что ты?! Тебя никогда не ругали, – заулыбался отец.

– Все меня хвалили и говорили: «какая ты примерная лгунья», – хитро прищурилась Марина.

– Какая лгунья? Что за ерунда. Ты никогда не врала. Ничего подобного мне никто сказать не мог.

– Пап, – смеялась Марина, – это не про меня, а про Пеппи Длинныйчулок так говорили. Помнишь, мы с тобой на спектакль ходили?

– Да ну тебя, Маринка. Запутала меня совсем. Тебе чаю налить?

– Наливай и себе налей. Что ты всё хлопочешь?

– Такая моя отцовская доля, когда ребёнок с работы пришёл, – расцвёл Владимир Николаевич, наливая себе и ребёнку чай. – Я, кстати, видел на днях эту Алёну Привольную, в супермаркете встретил, там, на горке, – Тимофеев махнул рукой в сторону горки, где состоялась упомянутая встреча. – Я её сначала даже не узнал, потом смотрю, вроде она. Повзрослела, в блондинку перекрасилась. А тебе забыл рассказать, чем-то отвлёкся и забыл. Она по-прежнему с родителями живёт?

– Так же, как и я, с мужем разошлась и вернулась.

– Ох, – пригорюнился папа, – что же у вас, молодых, всё так нескладно – сходитесь, расходитесь.

– Ничего не нескладно, – возразила Марина, – у меня в жизни новый виток начинается. Новые знакомства, новая сфера деятельности, может и ещё что-то новое на горизонте замаячит.

– Обязательно замаячит, – сразу поддержал отец, – и не что-то, а кто-то.

– Это уж непременно, – усмехнулась Марина и поинтересовалась, – а что ты меня не спрашиваешь, чем я в новой компании заниматься буду?

– Правда, не спросил, ты меня этой своей Алёной с толку сбила, вот я и не спросил.

Марина хорошо понимала, что никакой Алёной она его «с толку» не сбивала, просто отец услышал, что дочка быстро и безболезненно устроилась на работу и этого, любящему родителю было вполне достаточно.

– И чем же ты теперь будешь заниматься, Маришка? Если не секрет, конечно.

– Разумеется, секрет, пап, – заговорщически понизив голос, ответила дочурка, – потому что…, – Марина взяла мхатовскую паузу, потом повторила, – потому что я пока сама толком не знаю, – и весело рассмеялась.

– Как не знаешь? Что же ты идёшь на работу и не знаешь, чем заниматься будешь? Тебе Алёна разве не объяснила?

– Объяснила в двух словах. Сказала, что они занимаются реконструкциями, в основном историческими. И им, как раз нужен сотрудник – консультант по вопросам истории. Они искали человека обязательно с профильным образованием, Волька встретила меня, а у меня как раз образование подходящее. В общем, всё сошлось.

– Ну, желаю тебе, дочка, чтобы всё получилось! – И как в детстве строго сказал, – давай, Марина, допивай чай и спать ложись. Утро вечера мудренее.

6. Игнат Тюнин и его «Прошлогодний снег»

– Нарядная! – вместо приветствия оценила Волька Марину, садящуюся к ней в машину, – только у нас толком не для кого наряжаться, мужиков стоящих нет, одни ботаники.

– А разве для себя хорошо выглядеть не нужно? – поинтересовалась Марина и с удовольствием посмотрела на себя в маленькое зеркальце на солнцезащитном козырьке.

Она выглядела действительно хорошо, даже сама себе нравилась, что случалось далеко не ежедневно. Сегодня, правда, ради этого «хорошо», пришлось пожертвовать часом утреннего сна, но, как принято считать, красота требует жертв. В этот раз она потребовала и обрела своё. А Марина в свою очередь получила нужный результат – эффектно уложенные волосы и прекрасное настроение.

– Как я погляжу, ты теперь не такая заумная тихоня, какой в школе была. Смотри! – Волька оторвала руку от руля и, посмеиваясь, погрозила Марине, – моего Тюню не уведи. А то сейчас появишься вся такая распрекрасная, он и ошалеет от твоей неземной красоты и поддастся соблазну.

– Не уведу, не бойся, – засмеялась Марина, – в данный момент он не входит в мои планы.

– Смотри ты, не входит он в её планы! Как он может входить или не входить, ты же его никогда не видела?

– Почему? Видела, – возразила Марина, – я вчера сайт вашего агентства очень внимательно проштудировала, а заодно и фото сотрудников посмотрела. Твой Игнат Тюнин совершенно не в моём вкусе.

– К сожалению, и не в моём, – расхохоталась Волька, – но это к делу не относится.

Переливающийся в солнечных лучах «взбесившийся поросёнок», как ласково называла Алёна свой новый автомобиль, остановился у маленького двухэтажного особнячка, который уютно примостился среди многоэтажных построек. Среди своих современных собратьев, дом выглядел совсем игрушечным. Таких особнячков в старой Москве раньше было предостаточно, а сейчас встретить подобный экземпляр довольно сложно. Модернизируя столицу, «знающие» реставраторы, что-то бездумно снесли, что-то под видом реконструкции изменили до неузнаваемости. А этот дом стоял, как будто время было над ним не властно, и исторические перемены прошли мимо него, оставив ему первозданный облик и возможность жить своей жизнью.

– Хорошенький домик?! – спросила Алёна, заметив, что Марина любуется строением.

– Уютный и такой несовременно настоящий.

– Ага. Тюнька его долго искал. Сначала думал в современном бизнес центре осесть, но потом понял, что это не наш путь. И стал исторические площади искать. Долго мыкался, а когда нашёл, за голову схватился, сколько денег уйдёт на восстановление и ремонт. Но всё-таки пошёл на то, чтобы его арендовать, этот дом на имидж компании лучше любой рекламы работает. Сюда, как клиенты попадают, сразу понимают, что мы не шаромыжники какие-то, а вполне респектабельные, серьёзные люди, и сами нам деньги отдают. – И совершенно не в тему заметила, – и парковка тут своя, тоже немаловажный момент. Ну, пошли, кофейку попьём перед началом трудовой вахты, – девушки прошли в особняк. – Привет! – кивнула Алёна охраннику.

– Игнат Фиактистович только что звонил, сказал, что будет через пятнадцать минут, – доложил молодой человек, – предупреждал, что к нему девушка должна прийти. – И поинтересовался у Марины, – а девушка, это Вы?

– Не сомневайся, Антон, девушка – это она, – ответила за Марину Привольная.

– Тогда документик, будьте любезны, я пока всё оформлю.

– Ладно, вы пока оформляйте, а я пойду, кофе машину включу, у нас Игнат Фиактистович утро без кофе не начинает. А ты, Марин, когда освободишься, проходи вон туда по коридору, вторая дверь направо, – изобразила что-то напоминающее реверанс, добавила, – в малую гостиную.

Убрав в сумку, возвращённый охранником паспорт, Марина направилась в указанные Алёной апартаменты.

– Как у Вас здорово! Все помещения свои названия имеют: библиотека, парадная гостиная, дубовый кабинет, – оценила Марина, заходя в комнату, которую Привольная назвала малой гостиной, – сразу такой усадебный дух. А что у Вас в помещении, названном – будуар?

– В будуаре комната для переговоров. Приватная комната для переговоров с vip клиентами. Короче, когда пошептаться надо. У нас ещё и зал бальный есть.

– Ба-альный?! – протянула Марина.

– Ага, здоровенный, почти весь второй этаж занимает, не считая двух рабочих кабинетов и маленькой технической зоны. Настоящий большой парадный зал. Мы на паркет для этого помещения полгода всей фирмой работали. Там пока ещё отделка заканчивается, но уже понятно, что будет по-настоящему красиво. У нас архитектор очень опытный, знающий мужик, он с женой вместе работает. Такой у них семейный бизнес. Чётко свою линию гнут, не забалуешь. Мы с Игнатом сколько раз пытались удешевить проект, хоть в мелочах: то покрытие напольное какое-то попроще предложим, то люстру. Но они нас всегда быстро на место ставят, говорят, что нельзя такие исторические интерьеры неприкрытым новоделом опошлять.