Компаньон для Люцифера

– Здравствуйте, меня зовут Алиса и я тормоз!

– Проходи, Алиса, присаживайся.

Такой вот диалог в моей голове крутился второй день, а в рюкзаке юного собаковода лежало три новеньких поводка. Зачем купила? До сих пор не представляю. Шибанутая, одним словом. Если что, то попробую сварить из них суп. Или распущу на ниточки и приготовлю лапшу. Слезками посолю и буду лопать до следующей стипендии. Постоянные мохнатики разъехались по дачам-отпускам, и «La familia» в моем лице практически заклинала телефон, чтобы он позвонил и у меня появилась хотя бы одна собака на выгул. Но… Фиг с ним с этим. Ксюха пообещала подкормить. И на крайний случай – три поводка (слопаю, чтобы в следующий раз сперва подумать).

Вообще, вся наша компания с сессией расквиталась более-менее. Пашка Полунин ещё раз подтвердил, что ему стипендия отличника платится не просто так. Все зачёты автоматом, а на экзаменах пять с плюсом. Ксюха на вышке умудрилась спалиться со шпорой, но Иван Петрович закрыл на это глаза и продолжил откровенно пялиться на глубокое декольте. Близняшки дружно закрыли сессию с абсолютно одинаковыми оценками. Снова. И мы даже придумали теорию, что у них мозг работает синхроннее, чем две абсолютно идентичных компьютерных программы на одинаковых компах. Сашка и Ленка тоже замахнулись на повышенную стипендию, но там, где сроляло декольте Ксюхи, девчонкам продемонстрировать было нечего, чтобы получить балл бонусом за зрелищность. Хорошо хоть до четверки дотянули за посещаемость. Вышка как-то неожиданно стала самым обсуждаемым экзаменом, отодвинув гестапо Изольды на вторую позицию. А мы дружно сходили поставить печати в зачетках о переводе на четвертый курс и включили на полную фантазию по подготовке к грандиозной пьянке, которая для двух человек звучала исключительно как операция «Полунизация». Прицепилось так, что не вытравишь кислотой. А нам, честно говоря, даже нравилось. Правда вряд ли Пашка пришел бы в такой же восторг, узнай он, во что ему грозило вылиться отмечание сданной сессии. Паша, если когда-нибудь, ты узнаешь правду и что-то пошло не так… Прости нас, мы не со зла. Честное слово.

У нас с Ксюхой просто сорвало башню и даже число выбирали так, чтобы у нее гарантированно закончились месячные. «Афганца» планировалось напоить до состояния неконтролируемого языка, выпытать всю подноготную про возможную пассию и как-то оттараканить невменяемое тело в спальню на заклание. Ксю купила новый комплект постельного и полупрозрачное белье для фееричного прозрения у нашего «слепого». И признаюсь, на ее формы в этих кружевах даже я пускала слюни. А если у Полунина на такой откровенный намек не включится голова или что-нибудь другое, то мне останется только найти ружье и пристрелить его без зазрений совести. Чтобы Оксанка перестала изводиться и томно вздыхать на кухне, рассматривая фотографию Пашки. Павлик, прости заранее, но мы действительно не хотели натворить ничего плохого. Даже наоборот. Ну не могу я смотреть на то, как Ксюха сохнет.

С самого утра дня «Полунизации» мы с Ксюхой носились, как ошпаренные. Сперва наводили идеальный порядок, а потом вили уютное гнёздышко в ее комнате. Перестелили постельное, расставили свечки, попрятали везде, где только можно презервативы (хоть где-то здравый смысл восторжествовал). Правда лично мне казалось, что две упаковки по двенадцать штук слишком уж много. Особенно с учётом того, что Пашка будет немного не в той форме, чтобы устраивать секс-марафоны на выживание. Ему бы минералки побольше и, возможно, тазик. Но Ксюха тут больший эксперт, и я просто не стала спорить. Раз надо, значит надо. А потом пришли девчонки и мы всей гурьбой пошли закупать продукты. У нас так было принято: девочки отвечают за еду, мальчики за алкоголь. Но – опять это но, – даже здесь хитрые квартиросъемщицы в сговоре заранее прикупили несколько бутылочек волшебного зелья. И три литра гранатового сока. Вообще, мы с Ксю планировали выпить максимум первую бутылку вина, а потом аккуратно переливать в пустую тару гранатовый сок, чтобы самим не нахлопаться до состояния комы. Остальным это не грозило. Ленка с Сашкой с порога заявили, что ночевать они остаются у нас. И Маргаритка тоже прозрачно намекнула, что не против хоть раз упиться до состояния зелёных соплей. Нам с Ксю это было только на руку. Всех баинькать уложим и устроим Полунину допрос с пристрастием.

А вот Левка и Рома… Два человека, которые могли испохабить наш план. Либо не вырубятся тогда, когда Пашка ещё будет в адеквате отвечать, либо споят Ксюхиного «афганца» раньше положенного времени. Ну а это тоже не вариант.

– Блин! – Оксана и так была на взводе, а тут окончательно психует, толкая тележку между рядов в супермаркете. – Алиса, и что теперь?

– А я откуда знаю. Может снотворного им намешаем?

– С алкоголем? А потом откачивать их кто будет?

– Блин! – теперь уже я психую.

Долго роюсь, выбирая свежую зелень и все сильнее убеждаюсь, что звать Леву было не обязательно. Ну не знаю я сколько ему нужно выпить, чтобы вырубиться. Как-то не заходил у нас на эту тему разговор.

– Рита! – зову я близняшку, – А Ромка что пьёт?

– Ну он сказал, что настойку будет. А что?

– Да так. Думаю, какую закуску лучше готовить.

– Алиска, а виноград брать? – Ленка с Сашей выныривают из отдела с фруктами с двумя пакетиками.

– Брать. Только кишмиш или дамские пальчики. Темный не надо, – я почему-то сегодня стала ответственной за список продуктов.

И ещё за спаивание Полунина, и за допрос, и за доставку тела в комнату, и хрен ещё знает за что.

– Маргаритка, можешь пока с девчонками по списку пробежаться? – прошу я и с благодарностью выдыхаю, когда близняшка забирает ненавистную бумаженцию с перечнем продуктов и улетает в фруктовый. – Ксю, Ромке можно водки намешать.

– А если заметит?

– Значит будем понемногу. Поставим бутылку на кухне и, когда он первую уговорит, во вторую плесканем, – сама не представляю, как это провернуть, но Ксюха только согласно кивает. – А с Левкой… Блин…

Я достаю мобильный и набираю его номер.

– Лева, привет.

– Привет. Сегодня все в силе?

– Да. А ты что пить будешь? Мы с девочками просто сейчас в магазине и можем купить огурчики там соленые или ещё чего, – даже пальцы скрещиваю. Так мне хочется услышать всего одно слово.

– Ну… Вообще-то, я пить не планировал. – он понижает голос и спрашивает, – Ты же это хотела услышать, да?

– Блядь! – я едва успеваю закрыть микрофон ладошкой, а сама лихорадочно ищу хотя бы одну причину, чтобы он передумал.

– Алис? Что-то не так? Ты как будто расстроилась или обиделась. – Лева словно стоит у меня над душой и прямо видит, как мне не нравится услышанное.

– Да нет. Просто мы тут столько наготовим, вкусностей всяких. Ну и вроде как отмечать сдачу сессии собираемся… Может хотя бы капельку? Чисто за компанию, а?

– Если только совсем капельку, – смеётся он. – Вы все равно там будете по-детски.

– Так-то нет, – а вот теперь я уже действительно обижена.

Мне прекрасно понятно, по какой именно причине он не хочет пить, но больше всего коробит от этого «по-детски». И после таких слов его намеки на поползновения уже воспринимаются в штыки. Даже больше. Меня начинает бесить эта градация.

– Значит, чтобы затащить меня в постель, я уже достаточно взрослая, а как выпить – это по-детски? – зло произношу я в трубку, и Ксюха начинает на меня таращиться так, будто рядом с ней возник сам дьявол во плоти. – Так, Лева?

– Алиса, ты все неправильно поняла… – Лева видимо тоже не особо ожидал, что из упрашиваний меня резко перекинет в нападение.

– Я все правильно поняла. И мне кажется, что тебе действительно не стоит приходить на наш, такой детский, праздник, – я жму на кнопку отбоя, чтобы не слушать его объяснений. – По-детски мы тут значит пить собрались… Тоже мне взрослый…

– Лиса? – Ксю смотрит то на меня, то на телефон, который начинает трезвонить. Левка естественно решил, что перезвонит и все наладится, но я сбрасываю звонок. И потом следующий. И еще три…

– Лев не придет, – жёстко отрезаю я. – Минус одна проблема, Ксюня.

– Алиска, а может не надо, а?

– Блин, где он во мне ребенка увидел? Вот ты мне скажи? По-детски…

– Лисуня, может я ему позвоню? Ну пусть придет. Из-за меня ссоритесь же.

– Ну уж нет! – я решительно перевожу беспрерывно трезвонящий мобильный в бесшумный режим и убираю в рюкзак. – У нас сегодня свои планы. И мы их с тобой сделаем! Пошли закупаться.

6

Я давлюсь гранатовым соком, а наш план трещит по швам по всем направлениям. Кто ж мог предположить, что эта дрянь, так похожая по цвету на вино, будет вязать во рту, как толпа бабулек на фестивале-марафоне по вязке носков, и познакомит меня с изжогой.

– Б-у-э-э, мерзость-то какая! – выдаю я, сделав очередной глоток.

Меня аж всю передёргивает от одного только запаха нашего «винишка», и Ксюхе тоже видимо не сладко. Там, где Ленка с Сашкой уже давно пьяненько хихикают и шушукаются о чем-то своем, а Маргаритка дрыхнет в моей комнате, наши мальчики даже особо не раскраснелись от алкоголя. А «афганец» так вообще покруче стойкого оловянного солдатика и терминатора вместе взятых. Только успевает сало трескать и салатикам полирует.

«Вот же гад!» – думаю я и кошусь на почти пустую бутылку настойки. – «Сейчас я вам устрою Хиросиму и Нагасаки!»

– Ромка, вам пюрешки ещё разогреть? – спрашивает Ксю, – Там и котлеты остались.

– Я только за. Паш, ты как?

– А почему бы и да? – Полунин поднимается с дивана, – Давайте я вам помогу?

– Нет! Сиди! – почти одновременно говорим мы с Ксюхой и начинаем истерично хохотать.

– Вы бы притормозили немного со своим винишком, – заботливо произносит наша жертва, – Может я за соком сгоняю хотя бы?

– Только сока нам не хватает до полного счастья. – Ксюху аж перекашивает от одного упоминания. – Сиди, мы сами справимся.

– Ну как хотите.

– Алиска, поможешь?

Я киваю и быстренько выскакиваю вслед за подругой. Плотно закрываю за собой дверь на кухне и тихо матерюсь:

– Ксю, они вообще пьянеть собираются? Что за херня происходит? Может мы что-то не так делаем? Ты им во вторую сколько водки налила?

– Треть, – Оксанка достает из холодильника новую бутылку с настойкой.

– Дай мне, – я сворачиваю пробку и выливаю в раковину чуть больше половины.

– Алиска, заметят же!

– Нормально все будет! Грей им котлетосы, Ксюха!

Мне уже плевать на то, что после влитой через воронку водки цвет в бутылке не совпадает с изначальным от слова совсем, а от моей «настоечки» за километр несёт водярой. Ещё пару глотков гранатового сока и я реально сдохну от изжоги. Обоих спою!

Микроволновка пищит ровно в тот момент, когда я заканчиваю отмывать бутылку с коктейлем под холодной водой.

– Должно сработать, Ксюня! Просто обязано!

Мы открываем дверь и идём обратно в комнату. Ксюха с большой тарелкой, в которой лежит пюре и оставшиеся котлеты, а я с бутылкой страшного пойла для выключения Ромки и Полунина. И у входных дверей сталкиваемся с Ленкой и Сашкой.

– Вы чего тут шарахаетесь? – грубо спрашивает Оксана, но они даже не замечают ее тона и продолжают подленько хихикать. – Ну?

– Алиска, ты только не злись, хорошо? – улыбается Ленка.

– Ну пожа-а-а-алста!!! – Сашка хлопает ресничками и открывает замок, когда в дверь негромко стучат.

– Кто там? – спрашиваю я, – Вы кого ещё позвали, козы?

– Сюрприз! – весело кричат они, распахивая дверь, а у меня внутри обрывается последняя надежда вытащить из Полунина правду.

– Привет, Алис, – виновато произносит Левка, перешагивая порог и протягивая пакет, в котором громко позвякивают бутылки. – Я тут подумал… В общем, я виноват.

«Здравствуй, жопа, Новый год! Вот только тебя мне сейчас не хватает для полного счастья!»

– Пустишь? – спрашивает он, но ответить мне не дают две хитрованки.

Они тащат его за руки в комнату, наперебой рассказывая, как я тут без него скучала. Я? Скучала? Серьезно?

– Пиздец. – тихо выдавливаю я и прислоняюсь к стене. – Его только не хватало.

– Да ладно тебе, Лисюнь. – Ксюха обречённо машет свободной ладошкой. – В следующий раз спросим. Хорошо? Сама же видишь, что один хрен ничего не получается. А так хоть вы помиритесь.

– Как будто мы ссорились.

– Ну тем более. Пойдем кормить твоего Льва. Наверное, голодный пришел.

– Угу. Знаю я до чего он голодный, – бурчу себе под нос и медленно, как на казнь, плетусь за Ксюхой.

А в комнате Лева уже тянет руку Ромке и судя по тому, что близняшка встаёт, придерживаясь за стол, точка невозврата для него уже достаточно близка. Я только качаю головой и ставлю перед Левкой чистую тарелку (вилку сам возьмет, не маленький), а потом наливаю себе полный бокал вина.

«Так облажаться… Молодец, Алиса! Просто молодец! Ведь чуточку времени не хватило…» – пью до дна и снова тянусь к бутылке под внимательным взглядом Ксюхи.

Никакой справедливости, так хоть набухаюсь с горя.

Ромка выключился через полчаса. Выпил стопочку за Старца, закусил и щелк. Мы даже не сразу поняли, что он уснул. Вообще не понятно, как он с табуретки не грохнулся. И хоть тут я немного добрее стала смотреть на Левку – он помог оттараканить бесчувственное тело и уложил его рядышком с сестрой. Как мы планировали самостоятельно тащить Пашку, если даже худенького близняшку пришлось тащить втроём? Он словно потяжелел раза в три.

– Алис, не обижайся, – шепчет Лева, накрывая близняшек одеялом. И тихонько смеётся, когда Ромка начинает причмокивать губами. – Он вообще пить-то умеет?

– Опять начинаешь? – я облокачиваюсь о дверной косяк и скрещиваю руки на груди. – Ну давай, расскажи, как это делают взрослые?

– Алиса, ну вот что ты заводишься на пустом месте? – Левка мотает головой.

– Нет. Давай, объясни уже! Как вы «взрослые» отмечаете?

– По крайней мере взрослые не напиваются в доску! И знают, где их граница.

– А может я специально его так напоила. А? Может, лично мне нужно, чтобы Ромку вырубило, – я злюсь.

Не на него, а на себя. Злюсь, что не получилось напоить Пашку, что ничего не узнаю и не помогу Ксюхе.

– И зачем? – Лева смотрит на меня снизу вверх – он опустился на край кровати и теперь сидит напротив.

– Надо! – выдаю я. – Какая тебе разница?

– Ну, если бы я знал зачем, то смог бы быстрее это сделать.

– Да ладно? Ещё скажи, что Пашку накачаешь так, чтобы он… чтобы… – я запинаюсь и опускаю глаза.

– Чтобы что? Ну?

Не знаю зачем я ляпнула ему про Пашку. Может быть, чтобы зацепить побольнее, а получается, что и зацепить-то не получилось. И теперь стою, кусаю губы, решая стоит ли его посвящать в свои планы.

– Чтобы он рассказал, есть у него кто-то или нет.

– М-да… А тебе-то от этого какая польза? – Лева поднимается и медленно подходит ближе. – Колись уже до конца, Алиса.

– Ксюхе надо.

– У-у-у-у… Как у вас все тут запущено, – он тихо смеётся и выходит в коридор. Оборачивается, – Лену с Сашей тоже надо до состояния коматоза?

– Ну да.

– Ясно, – Левка пристально смотрит на меня и выдает, – Пошли. Через часик ваш Паша сам все выдаст, а потом даже и не вспомнит.

– Правда? – удивлённо спрашиваю я.

– Типа того, – он подмигивает мне и зайдя в комнату спрашивает у девчонок, – А вы когда-нибудь пробовали «Ирландскую глубинную бомбу»?

Это какой-то полный трешняк, и я ни за что в жизни не буду пить с Левкой. Одному богу известно, что он там намешал и в каких пропорциях, но результативность ошеломляет.

После его «бомбочки» Ленка с Сашкой сладко сопят и выглядят такими счастливыми, как будто каждая только что выиграла по миллиону долларов. А нашего неприступного «афганца» все же подкосило.

– Прикольная хреновина, – выдает Пашка, опустив стакан на стол со второй попытки и долго фокусируясь на блюдечке с салом.

– Повторим? – Левка смотрит на часы и показывает нам растопыренную пятерню.

– Попозжа, – Полунин тянется вилкой к белым кусочкам сала и икает. – Пардон. Кажется мне надо подышать воздухом.

– На балкон не советую, – пальцы медленно загибаются, отсчитывая последние секунды адекватного мировосприятия у Полунина.

– Ну тогда пойдем на улицу?

Лева поднимается, Паша как-то грустно вздыхает и тоже пытается встать. Его скашивает прямо у нас на глазах. И к тому моменту, когда мы втроём все же поднимаем его с дивана, он едва переставляет ноги.

– Готов, – весело ухмыляется Левка. – Куда тащить партизана на допрос?

– Что? – Ксюня удивлённо смотрит на меня, и я только виновато жму плечами:

– Ну, я ему рассказала. Зато помогло.

– Вы рожайте быстрее, пока он ещё хоть что-то может.

– Ой! Лева, ко мне в комнату его, – Ксю срывается вперед показывать дорогу и открыть дверь.

– Тяжелый, зараза! – Лева бережно укладывает «афганца» на постель и хмыкает, оценив романтическую обстановку в Оксаниной комнате. – Не. Боюсь на продолжение вечеринки он уже не потянет. – несколько раз хлопает Пашу по щекам и когда он открывает глаза спрашивает, – Паш, может позвонить твоей девушке, чтобы она не волновалась?

– А? – Полунин едва двигает глазами и медленно расплывается в улыбке. – Не. Я сседа предру… пердупре..дил, крче.

– А девушку? Алло! Не спим! – Лева снова пару раз звонко хлопает Полунина по щекам.

– Да отвали ты! Нету ее. Вообще, – «афганец» медленно переводит затухающий взгляд на Ксюху и вздыхает перед тем как провалиться в небытие.

– Окончательно готов, – Левка смотрит на часы, а потом на меня. – Все довольны?

– Спасибо, Лева, – тихо шепчу я, виновато отводя глаза.

– Ладно, – он хлопает ладонями по бёдрам и встаёт. – С вами хорошо, но я потопал. Этому на утро водички побольше. А лучше – жижу от консервированных ананасов.

– Может ты с нами посидишь? Ну или хотя бы поешь? – Ксюня светится, как новогодняя ёлка.

– Не, у вас тут и так без меня хлопот хватает.

Левка медленно идёт к дверям и натягивает кроссовки.

– Веселые вы… Пока, Алиса.

– Пока.

Замок на входной двери тихонько лязгает язычком, а мне становится как-то погано на душе. Ещё и Ксюха начинает дергать своими вопросами: «Чего не остановила? Чего сама не предложила остаться?» А я себе даже ответить на это не могу, не то чтобы ей. Ну вот не предложилось и все тут.

– Ксюнь, давай утром поговорим? Лучше пошли Ленку с Сашкой нормально уложим и со стола уберем.

7

Если честно, то я немного не понимала, что происходит. Там, где по факту должна была обижаться я, вышло так, что обиделся Левка, и от этого несоответствия в логике у меня голова медленно пухла и раздувалась до боли в висках. Третий день он ограничивался исключительно разговорами по телефону. Сухие, короткие фразы. Никаких – вообще никаких – намеков на встречи, хотя раньше этого за ним не замечалось даже когда по диплому была полнейшая задница. А тут:” Алиса, мне нужно готовиться. Давай завтра созвонимся?» Словно решил наказать. Или поиздеваться. Вот только не понятно за что именно. Ксюха и та только пожала плечами, когда я ей вывалила все на кухне.

– Ну может он действительно занят. Сама подумай – у него защита диплома на носу, – сказала она, вертясь перед зеркалом.

Полунинское признание окончательно развязало ей руки, и теперь Ксю ни на минуту не оставляла неприступного «афганца», приучая к своему присутствию и усиленно мотивируя на дальнейшее развитие таких странных отношений. Новый сарафанчик, настолько скромный, что Оксанка в нем казалась чуть ли не наивной пай-девочкой, а не хитрой охотницей, балетки, чтобы быть еще чуть-чуть пониже, и две косички – ну просто сама милота.

– Пойдешь с нами! – Ксю смотрит на меня через зеркало, едва тронув губы прозрачным блеском, – Чего дома сидеть и чахнуть?

– Не. Только мешаться вам буду. – отмахиваюсь я. – Тем более я собиралась идти объявления расклеивать.

– Ну вот с нами и расклеишь! Втроем быстрее все же. Давай, собирайся быстрее! Я дома тебя не оставлю.

Такая вот Оксанка упертая, как баран. И пока я распечатываю на принтере объявления, она уже переворачивает шкаф вверх дном и достает одно из моих самых любимых платьев – связанное из огромных ромашек.

– Класс! – цокает она языком, – Пусть Пашку твой наряд чуточку шокирует, ладно?

– Ксюха, вот ты хитрожопая… – смеюсь я. – Решила на моем фоне в еще большую скромницу заделаться?

– Ну допустим, – Ксю улыбается во все тридцать два зуба.

– Сиськи тогда замотай, скромняшка.

– Задницу подкачай, собачатница! – парирует она и подмигивает, – Ну тебе сложно что-ли?

– Знаешь, – я встаю, прикидываю платье и достаю белые туфельки с верхней полки, – Если Полунин будет на меня пялиться и позовет замуж, то пеняй на себя! Соглашусь, не раздумывая.

– Полунин и пялиться? – она хохочет, – Алиска, ты сама-то хоть веришь в это? Полунин. Пялится. Ага.

– Не-а. Но предупреждаю заранее.

– Переодевайся уже. Предупредительная лиса Алиса.

И как бы ни брыкался Пашка, как бы ни старался устроить показательное проявление своей «независимости», какой-то подсознательный интерес к происходящему вокруг его персоны все же брал верх. Словно он осторожно присматривался, принюхивался, пробовал на вкус еще непонятное для него внимание Оксанки. А она со счастливой улыбкой ослабила поводок «афганца», дав возможность убежать подальше. Вроде бы и не ограничивает, но в то же время, не дает смыться в прекрасное далеко. Максимум до ближайшего столба – наклеить мое объявление.

– Полная задница какая-то, – вздыхаю я и тяну объявление девушке, идущей мимо нас с алабаем. – Возьмите, пожалуйста.

Бело-рыжая махина на поводке даже не поворачивает головы и продолжает неторопливо топать вперед. Притормаживает лишь через пару метров, оборачивается и смотрит на свою хозяйку так, словно спрашивает: « Ну ты долго там еще?» Классная собака. Мне нравятся такие огромные крепыши. Вот только чтобы его завести, нужно, как минимум, сперва заиметь свой дом с двором побольше. В квартире алабайке будет очень тесно.

– Охренеть лошадь! Алиска, это кто? – спрашивает Ксю, испуганно прижавшись в Полунину.

– Алабай.

– И ты с таким гулять тоже пойдешь?

– Ксюха, я сейчас с любой собакой гулять пойду! – мне даже смешно от того, как она шарахается от алабая. Будто ему только и нужно, что сожрать первого встречного прохожего и закусить вторым. Желательно пожилистее. – Вообще, алабаи добрые.

– Ну да, – Ксю оборачивается и смотрит вслед удаляющемуся псу. – Сожрёт и не заметит.

– Ой, тебе что-то объяснять… – я только мотаю головой и спрашиваю Пашку, – Тебя тоже сожрут?

– Ну они же вроде как сторожевые? – Полунин тоже оборачивается. – Я б такую завел. Мощная.

– Ты совсем шибанулся? А сколько она жрёт, представляешь? – Оксанка дёргает Пашку за руку, – Пошли! Завел бы он себе…

Я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Ксюха одним предложением сдает себя с потрохами, и мне уже кажется, что ее планы на счёт Полунина не ограничатся простой констатацией факта, что она смогла его охмурить. Видимо в ее головушке уже отчётливо звучат первые нотки марша Мендельсона, а сама Оксанка примеряет на себя пышное белоснежное платье и Пашкину фамилию.

«Оксана Полунина.» – улыбаюсь одними губами, но что-то внутри подсказывает: если Ксю добьется своего, то Пашка потом будет жить, как у Христа за пазухой – котлетки, борщи и пирожки по выходным. Она даже на алабайку согласится. Если «афганец» все таки прозреет и заметит, что Ксюха светится от счастья из-за того, что идёт с ним рядом, а не потому что погода замечательная. Наш скромняга, сам того не зная, умудрился зацепить ее по самое не балуй. Если сперва она спаивает его ради одного ответа, а потом выхаживает похлеще малого дитя. Анальгинчик, аспиринчик, минералочка… Даже за консервированными ананасами сбегала с самого утра. Правда и Ромке купила вторую банку, но это уже так. Чтобы откровенно не спалиться со своей заботой. Кто бы сказал мне полгода назад, что эта оторва будет так заморачиваться по поводу самого скромного парня со всего потока, не поверила бы и гоготала бы в голос:

– Оксанка? Да идите вы лесом! Да никогда в жизни!

Уж кому-кому, а ей париться по поводу мужского внимания вообще не надо было. И свистеть не придется – всегда кто-нибудь постреливает интересующимся взглядом. М-да… Ситуация.

– Возьмите, пожалуйста, – я снова протягиваю лист с объявлением и чуть не поскуливаю от зависти.

Мужчина средних лет гуляет с тремя бладхаундами. С тремя сразу! «Дайте мне хотя бы одного. Ну пожалуйста! Я не хочу лопать поводки! Ну хоть кто-нибудь!»

Когда у тебя в кошельке остаются жалкие крохи, начинаешь распинывать себя вообще без капли сострадания. И даже блюющий Бонька не кажется таким уж страшным засранцем. Ну любит он хомячить все, что только попадется ему в поле зрения. Вот такая слабость у этого бульдожки. Полунина же за любовь к салу никто не кошмарит? Но Боню-Бенедикта на все лето увезли на дачу, и теперь его гурманство выйдет на новый уровень. Обожрет все, что только можно. Ну и ублюет, скорее всего, тоже все. Мария Сергеевна даже толком и не узнает. У тетки там огурчики и помидорчики в теплице, картохи бескрайнее поле. Пока все это выполешь, польешь, Боня уже сто раз оклемается.