МирЭМ

– Не знаю, как ты будешь выкручиваться, но у меня нету таких денег! Ищи, где хочешь! – сурово произнесла она. – И сигнальную ленту накрути тут вокруг своих построек, не дай бог побегут дети и убьются из-за твоих земляных нагромождений! – почти выкрикнула она отправляясь стрелой к избе по дорожке из декоративного камня, что выложил когда-то очень давно ее отец, облагораживая для мамы территорию вокруг.

– Накручу, но все же послушай! Мы не договорили… Ты должна мне помочь! – напирал Влад, надеясь расположить жену в свою пользу, выбрасывая тлевший бычок от сигареты. – Мне больше некому обратиться!

Маруся повернулась к нему лицом, задержалась:

– Я предостерегала, что это дело выеденного яйца не стоит! В нашем роду отродясь не было никакого клада! А ты извечно делаешь, что тебе взбредет в голову, лучше бы в бане заменил прогнившую доску! Там теперь действительно можно подвернуть и сломать ногу, да кубарем угодить носом в раковину! – испепелился ее голос, надрываясь. Маруся поднялась на террасу, где под крышей сплел себе паучок воздушную, шелковую сеть.

– Да, что твоя доска? Работы на пять минут! Сейчас другая задача, более важная! – давил на нее Влад, не отставая ни на шаг, направляясь прямиком за женой.

– У меня нет таких денег, как ты не поймешь!

– Как хочешь, ты должна мне их найти! – злоупотреблял Влад Маруськиным терпением,

– С чего ты взял, что я тебе должна? – вспылила она, повернувшись к мужу, кое-как сдерживаясь.

– Да потому, что ты моя жена и родила мне детей! Хотя бы уже поэтому ты должна мне найти эти деньги! – отпарировал Владислав фактами, снимая с головы синею панаму.

Маруся не хотела ничего слушать, пытаясь куда-нибудь скрыться с его глаз. Дома, она зашла в просторную детскую комнату, оторвала Соню от игры и посадила ее к себе на колени. Так бы и сидела с ней обнявшись два часа, но Влад заявился в комнату не переставая убеждать. – Ты понимаешь, почему я не работал? – морщинил он лоб, шевеля губами.

– Потому, что ты не у дел!

– Нет, потому что у меня была депрессия, заметь – «не от хорошей жизни», – оправдывался Влад, хлюпая носом. – Обещаю тебе, что заплачу за простой и поеду работать. Сам уже устал заниматься неисповедимо чем, – произнес он так, будто осознал что-то на минуту, и продолжил: – конечно, я знаю, что затея стоит свеч, но без денег сидеть не ахти! У меня и сигареты закончились. И сделай мне что-нибудь поесть в конце концов!

– Мама, я тоже хочу есть! – проговорила Соня, хлопая маму по коленкам.

– Смотри, меня дочь и то понимает!

Маруся повиновалась и ушла на кухню, покормить свое семейство. Деньги у Маруси были. Те самые небольшие скопления, что оставила ей бабушка, но нужно было заплатить за газ, электричество и мало ли что вот так понадобится. Сейчас отдаст Владу, а сама без копейки останется, чего она боялась на самом деле. Ей то верно никто не поможет!

После обеда, Влад не унимался, стиснув зубы, доматывался до жены. Ему звонили на телефон, запугивая и угрожая, передав, что времени отвели до шести вечера, иначе разговаривать с ним будут уже другие люди.

– Спроси у мамы, – посоветовала ему Маруся, после обеда, – она одолжит тебе, ты заплатишь и поедешь работать. Глаза ее излучали холодный свет.

– Ты слышишь себя!? – возмутился Влад, хватая себя за потную футболку загорелыми руками, – откуда у пенсионерки такие деньги!?

– А у меня откуда? Я не работаю! – веско отразила Маруся атаку мужа.

– Не сомневаюсь, что они у тебя есть, – подчеркнул Влад, убедительно-сдержанный голосом, – займи у Дениса или Машки! – Я обещаю, что всю зарплату отдавать тебе буду! Всю до копейки!

Маруськина нервная система не выдержала и сдалась:

– Ладно, так уж и быть! Смотри за Соней, я схожу к Денису! И если он не одолжит, ищи сам! – приняла она окончательное решение, придумав план: «занять для вида, отдать из своих накоплений». И хоть с Влада «как с гуся вода», но в ее руках будет элементарный рычаг воздействия чтобы муж не глупил, а работал и как бы «возвращал этот долг». В любом случае, в доме иссякли продуктовые запасы, и потому Владиславу непременно нужно восстановиться на работе. Кто-то ведь должен кормить семью?!

11

Марусины щеки раскраснелись от финансовых столкновений с мужем, да вроде разглядывать ее некому, всего-то добежать до соседней хаты. Надев джинсы и футболку на фигуру отточенную, она собрала свои длинные каштановые волосы в высокий хвост, раскрывая образ молодой красиво-цветущей девчонки. «Так-то лучше». Пройдя каких-то пятнадцать шагов она поднялась на крылечко и проникнув внутрь как «своя-родная», окликнула: – Марта! – Денис! В гостиной комнате, расположился молодой человек, уткнувшийся в телефон.

– Привет! – сказала ему Маруся по-обывательски.

– Привет, – поздоровался молодой человек, мельком взглянув на нее.

– Маруся, Маруся, – иди сюда! – услышала она голос Марты, из комнаты, что прилегала.

– Ты что тут прячешься? – тихим голосом произнесла подруга.

– Да, так…, думаю, во что переодеться. Не в халате же мне ходить, когда Денискин друг приехал, – зашептала она. – Кстати, его Женей зовут.

– Я знаю его, – заверила Маруся. – Они с Денисом вроде вместе в одном классе учились, да и живет он на соседской улице. Пересекались иной раз на улице.

– Что ж, в таком случае можно не представлять вас… А с лицом то твоим что, как с поля битвы? – спросила Марта отставляя свое платье в сторону, внимательно оглядев Марусю.

– Нервное. Пройдет сейчас. Влад не работал две недели, задолжал за аренду двадцать тысяч.

– Да, ты что! Где же взять такие деньги?

– У меня имеется эта сумма, но прибежала к вам, как будто занять пришла, – успокоила она подругу.

– Точно? Хочешь, у Дениса спроси, он уж скоро должен быть, смену сдавал.

– Нет, нет. Лишние долги мне не по карману, – отказалась Маруська. – Пойду я.

– Задержись, хоть на минуточку, поболтаем.

– Не могу, побежала обратно. Влад ждет!

– Что ж, заходи почаще, подруга.

– Приду, – пообещала Маруся и выйдя из комнаты на какой-то короткий миг, явственно встретилась с Жениным взглядом. «Какая борода!» – отчетливо промелькнуло в ее голове, не ведая, как тут же сошло на нее хрустальное явление, спустившиеся оттуда, где небо переплетается с землей, просочившись беспрепятственно через жестяную крышу кирпичной избы. Проникающий светоч любви своим полярным излучением залетел прямо в Маруськино сердце, поразив самый эпицентр сердцевины связывая двух людей органичным сплавом иной сферы, обдавая их тела без остатка вспыхнувшим пламенем огня. Обратный путь она проделала с одухотворенным лицом, окутанная тончайшим слоем ультрамариновой счастливой аурой.

Дома украдкой отсчитав деньги из тайничка, она прошла на кухню, где уселась на стул в глубокой задумчивости, в попытке осознать, «что же произошло с ней только что – «такое»?» «Что поменялось в ней, буквально за считанные мили секунд?» Душа навеивала ответ – это любовь! «Любовь?!» То, что она чувствовала было упоительно чудесным и почему-то красочным извне, словно кто-то улучшил цветовую контрастность, расширив и добавив качественно насыщенные яркие оттенки в акварельной палитре, преображая ее саму и все вокруг. Но это нельзя было потрогать, осязать на вкус или увидеть невооруженным глазом. Сердце наполнилось ощущением непревзойденной истины своего бытия и ликовало.

Уйдя в себя, она не заметила, как к ней подошел Влад.

– Ну что?

Маруся не отвечала.

– Что молчишь? Что с деньгами? – повторил он свой вопрос.

– А? Деньги? – Маруська, со видимым спокойствием, указала пальцем на стол, где лежали сложенные купюры в четыре раза. Ей так не хотелось сейчас разговаривать, в эту самую минуту, когда ее нутро напевало какую-то небывало красивую мелодию, которую она до этого не слышала раньше.

Влад схватился за деньги и незамедлительно уехал на арендованной машине, в беспокойстве о спасении своей шкуры.

Маруся, у которой наполнилась душа россыпью солнечной, прошла в детскую комнату, где Арина игралась с Соней.

– А вот и наша мама пришла, – задорно сообщила Арина, хорошенечко приладившая для прогулки.

Маленькая, рыжая лисичка, Соня подлетела к Маруське, обнимая ее за шею:

– Мама, мама пришла!

– Ладно, мам, я пойду гулять, меня подруги ждут, – уведомила ее старшая дочь, звездно сияя.

– Что? Гулять? – тихой необъяснимой задумчивостью переспросила Маруся.

– Да, мама, гулять. Лето как никак. Что с тобой?

– Ничего. Иди, конечно. Янку в восемь вечера загони домой, пожалуйста, – ответила она, с глазами, обращенными внутрь.

– Хорошо, мам.

Маруська осталась сидеть с Соней, объятая блаженным источником света. Сегодня все изменилось в ее жизни. Сегодня изменилась она.

12

Через окно подобралась тихая лунная ночь, забирая Марусин сон. В поисках удобной позы, она ворочалась и крутилась, в то время пока ее муж близехонько спал крепко. Не в силах сомкнуть глаза, Маруська думала о Жене. Его имя – это в принципе все, что ей было известно… Прежде столкнувшись с ним на поселковой улице, обронив приветствие, они расходились налегке, продолжая каждый идти своей дорожкой, не испытывая к противоположной персоне ни малейшего интереса. А сейчас перед ее глазами отчетливо прокручивался тот момент, когда накануне, встретившись с ним взглядом, она приметила его потрясающую бороду, которую он не носил до этого! Но тут ее измышления не прекращались, докучливо лезли и лезли в голову, путая вопросами и суждениями, переворачивая все прежние Маруськины представления о благообразии любви. «Для чего удружили ей эту любовь? Зачем? Иди это она сама, в миг потеряла голову» И как вообще так могло получиться? Возможно, любовный эликсир вскоре перестанет на нее действовать, растворится и улетучится? Что если всего через какую-то неделю от этих чувств не останется и следа…? И если терпеливо обождать, и это «все» – исчезнет. И это «все» – это «что?» Как объяснить? Каким методом это чувство невольно проникло в ее душу, обходя разум? Если душа чувствует, а разум соглашается, разделяя взгляды, то сам же «разум» начинает задавать ей дурацкие вопросы, на которые она не знает ответа. И может так случится, что ей не дано будет познать истинное предназначение этих чувств, ни в эту ночь, ни в последующую, ни в какие другие сутки.

И уставшая от бессонницы Маруся, не сумев сомкнуть глаз до самого восхождения солнца, уж вознамерилась склониться в сон, как ее сердце защемило от правдивого подозрения: – «они никогда не будут вместе!» «Никогда!» Женя рано или поздно обзаведется семьей, а она уже при муже и детях. «Стоп!» Зачем она вообще допустила такое, разыгрывая свою через чур неукротимую, ночную фантазию, заранее продумывая нереальные будущие планы??? Этак безумная глупость!!! Естественно, у этих чувств нет ни будущего, ни продолжения! Она достоверно знала: – «Влад ее никуда не отпустит, а если уйдет, то и жизни не даст!» Да и много других обстоятельств… Доходчиво напросившейся вывод что, «безусловно – никогда», – не остановил тягучесть мысли, навязчиво зациклился в ее внутреннем диалоге, пока звонко не заголосил петух с окраины, пресекая раздумья. «Всепремудрая» любовь, нежданно зародившаяся в ее душе, очевидно непостижимая повседневному рассудку, казалась и странной, и благопристойной одновременно.

Утром она предположила, если Денис, которому недавно исполнилось двадцать пять лет – ровесники с Женей, стало быть, между ними разница в десять лет! «Она такая взрослая, а он в принципе совсем молод…» Нет и доли сомнений, между ними ничего не может быть! Но чувства никуда не ушли и продолжали одолевать ее, не оставляя ни разум, ни душу в покое.

В обед проснулся Влад и попросил завтрак. – Я сейчас поеду работать, – проговорил он, доедая вкусную гречневую кашу.

– Хорошо, – ответила Маруся.

– И все что ты мне можешь сказать? – спросил Влад, – а где любимый, я тебя буду ждать в спальне, ужин будет на плите.

– Любимый, ужин будет на плите, – произнесла она равнодушным голосом и взглянув в голубые глаза своего мужа, увидела в них «затерявшуюся пустоту».

– Ты сегодня спишь со мною, а не в детской, а то подзабыла про супружеский долг.

– Езжай уже работать, – ответила Маруся.

– Целуй на дорожку, – наклонился Влад, прикасаясь к ней своими липкими губами, причмокивая перед выходом.

Маруся проводила его через окно на террасе, у нее своих дел по дому куча. Уборка, стирка, готовка, дети…

13

Странствующее серое утро вежливо разбудило Машу на работу, не дождавшись будильника. Она открыла ясные очи и благодатно поводила ими по комнате с веселыми обоями в цветочек. Потянувшись и пробудившись окончательно, втиснув ноги в мягкие тапочки, ушла умываться. Выпивая кофе, освидетельствовала через окно свою мини-лужайку, занятую «неким» на очередной ночлег. На этот раз озаботившись состраданием к новому постояльцу, Мария подготовила спортивный мягкий коврик и бутылку воды. Перекинув поверх плаща дамскую сумочку, она влезла в туфли на невысоком каблуке и подхватив снаряжение, покинула квартиру. Неустрашимая Мария легонько дотронулась до плеча спящего, качнув его, обратилась:

– Эй мужчина, вы живы?

Молодой человек промямлил что-то несвязанное, похожее на околесицу, проявив небольшой проблеск своего сознания, но тут-же затих, взыграв подслащенным храпом, пребывая во власти сна. Подвергнув его осмотру, Машка осторожно положила возле с ним коврик и бутылку воды, зажимая губы в ироничной улыбке: отросшие волнистые волосы, прямой, с широкими крыльями нос, черные брови и припухшие губы. «Красавчик!» – решила она. Спящий красавчик, неосознанно вскинул свою руку к ноге Марии. Вскрикнув в испуге, она отпрыгнула, напустив на себя боязливость. Выровняв дыхание и бросив напоследок свой синеглазый взгляд: «спит себе, как ни в чем не бывало!» с чистой совестью покинула незнакомца, поспешив к себе на работу в цветочную лавку, где каждый день покупали у нее «влюбленные» букетики свежих цветов.

Весь день у нее не выходил из головы новоиспеченный завсегдатай. По большому счету, он даже не пропащий забулдыга, а парень молодой, что губит себя злосчастным алкоголем. Одно порадовало Машу, ее коврик пригодился, находя свое применение у красавчика, как и бутылка с водой, которую она периодически заменяла на полную, подкладывая ему. Но через некоторое время случился перерыв, ее постоялец не появлялся под окном аж целых два дня, чем однозначно расстроил Марию. Коврик в простое, вода не тронута. Но, с другой стороны, возможно это и к лучшему… Утренний воздух становился прохладнее, опускаясь на термометре почти на градус. Сентябрь напружинился холодным циклоном, покрывая зеленую траву сизым инеем, промораживая землю.

Оставив с вечера открытую форточку, комната к утру заледенела. И хоть под одеялом было тепло, но высунутый, будто из норки, Машкин нос, успел подмерзнуть к рассвету. Кое-как пересилив холод, скинув одеяло, она подошла запереть оконце, не забывая мельком окинуть безлюдную лужайку. «Может его прогнали соседи?» После завтрака, обернувшись теплым кардиганом, она направилась под свои же окна, убрать с лужайки коврик и пластиковую бутылку, что вроде как оставалась там валяться. «Было бы даже хорошо, если он больше не придет!» – подумала она, как из-за угла на нее вышел мужчина, с загорелым лицом и обросшей щетиной. Высокий незваный гость, одетый в протертые штаны и кожанку, уперся в нее воспаленными карими очами. Испуганная Маша забывшись отвести взгляд, отметила у красавчика длинные ресницы и правильный, сдержанный блеск его глазниц.

– Принесите воды, пожалуйста, – болезненно попросил он, не моргая, протягивая Маше пустую посудину.

– Воды? Конечно, сейчас, – миролюбиво прозвучал Машкин голос, ускакав за водицей. Вернувшись, она вручила ему полную бутыль.

– Спасибо, – поблагодарил молодой человек, опустошая ее большими глотками. – Вы извините меня, что тут пристроился, – оживился он, порозовев, – вы очень добры, что приносите мне воду, да и газон мягкий, – чистосердечно выразил признательность.

– Пожалуйста, мне не трудно. А газон я сама высаживала, но поймите меня правильно, если начнут ругаться соседи…, – не знала Мария, что лучше посоветовать…

– Понял вас, словчусь поискать другое место, – произнес он учтиво.

– Может вы чаю хотите? – зачем-то предложила Маша.

– А можно? – воспрянул постоялец. – Меня Майклом зовут, а Вас?

– Маша, – ответила она, – пойдемте, – и направилась в квартиру, заслышав за собой шаги гостя, – Проходите, обувь можете не снимать, а руки помойте здесь, – сказала она, показывая ванну, – а там кухня.

Майкл повесил на крючок свою кожанку и зашел в ванну. Машка гостеприимно нарезала бутерброды, налила чай. Гость присел к столу. Мария задумалась, «что если он бомж, то от него должно вонять», но от Майкла ничем не пахло.

– Холодно уже, вот так спать, заболеть недолго, – заботливо проговорила она, отражая на лице благоразумие.

– Нормально. Я закаленный.

Маша замялась, наблюдая как он интеллигентно ест бутерброды и запивает чаем. – А дом у вас есть? – вырвался у нее сам по себе, некорректный вопрос.

– Как вам сказать… – прожевал он еду, допивая чай. – Я тут в гости приехал к другу и завис. И не знаю теперь, как уж выбраться… Каждый день думаю, что сегодня впрямь уеду домой и каждый день с точностью повторяется. Спасибо вот вам, что водой угощаете.

– Да, что вы, не за что! – воскликнула Мария, покраснев до корней волос, – хотя…, может быть, это была не я?

– Я видел вас, – заверил он, без сяких сомнений.

– Воды то полно в кране, не жалко, – засмущалась Мария и замолчала, увидев, как Майкл поставил пустую чашку на стол, – еще чаю?

– Не откажусь, – отозвался гость, забывший, что такое – чай.

– Сейчас, – поспешила Маша, понимая, что чайник пустой, Поднеся его носиком к крану, из которого капала вода, она доверху добрала, поставив греться на газовую плиту.

– У вас кран течет, я посмотрю, – заявил Майкл, берясь за осмотр кухонной сантехники. – Разводной ключ имеется?

– Какие-то инструменты были. Обождите, – выскочила Машка с кухни, вспоминая, где у нее лежал инструмент. Майкл, перебрав все, что принесла ему хозяйка по-деловому вернул обратно, – не одни подходят, – сообщил он. – Если вы не против, я сегодня подойду с нужными ключами и сделаю вам кран, чтобы не тек. Голос его был добрый, приятен к восприятию, а глаза жгучие, красивые дюже.

– Если не затруднит, спасибо. Да, и чайник ведь вскипел, выпейте на дорожку, – пригласила она, оттягивая минуту расставания, затуманившись приятной дымкой, исходившей от высокого красавчика.

Майкл присел к столу. В чашку полетели три кусочка сахара, издался звук стучащей ложки. Мария обозревала его, как подопытную мышь, подмечая каждую деталь в движении, в мимике: – вот он берет кружку, обхватывая чистыми пальцами и подносит к полным губам; отпивает и ставит обратно. Поигрывает ложечкой; чешет лоб; поправляет черные, отросшие волосы и замечая пристальные глаза хозяйки, приятно улыбается.

– Ладно, я пойду!? Вернусь попозже, чтобы сделать вам кран, – засобирался красавчик.

– Хорошо. Спасибо вам заранее.

– Нет, нет, – это вам спасибо, – раскланялся рослый человек в кожанке, уходя.

Маша закрыла за ним дверь и присела на кухонной табуретке перебирая свои толковые мысли: «Сколько же ему лет? Лет тридцать, на вид». «Культурный и веет о него особым мужским обаянием…» Наверное не придет больше…

В четыре дня в квартиру позвонили. Мария передернулась и открыла дверь. На пороге стоял Майкл, держа в руках рабочий портфель.

– Привет! Как обещал, – проговорил он смело, проходя сразу же на кухню.

А Маша даже не успела моргнуть, как Майкл повернулся к ней и сказал: – готово! – Теперь не капает, попробуйте! Мария покрутила буксу откручивая и закручивая до упора. Вода не капала.

– Мишка, ты куда свалил? Майкл, мы тебя заждались! – закричали с улицы мужские голоса.

Счастливый Майкл поморщился, как бы изображая, что не особо горит желанием составить своим друзьям компанию, но друзья не отстанут… – Вы…, извините, если можете, пойду…, – скромно ретировался он.

– Я могу вас вылечить от пьянства, если есть желание, – подала она ему разумную мысль, с закравшейся надеждой увидеться в другой раз.

– Все в порядке, извините ради бога, не хочу вам доставлять хлопоты, – распрощался Майкл, оставив оторопевшую Марию. А за окном и солнечный день помрачнел, склоняясь к заходу.

14

Для трехлетней Сони в детском саду выделили место, поторопив Марусю, как можно срочно оформить медицинскую карту ребенка. Вставая пораньше и поднимая Яну в школу, она собиралась сама, бросаясь в бег с младшей дочерью, чтобы вовремя успеть в поликлинику, пройти всех нужных врачей. Такая суета немного отвлекала ее от сердечной склонности к Жене, но ненадолго…

Как только по утрам она смогла оставаться одна, любовь охватывала всю ее душу, не поддаваясь никакому анализу, приведя в полное замешательство, не имея под собой абсолютно никакой логики. «Что ни думай, а любовь пришла к ней просто так, откуда-то сверху, словно спустились по небесной лестнице, без разрешения проникнув в открытую створку ее сердца…»

Она вспомнила, как однажды в продуктовом магазине Влад приревновал ее к импозантному молодому человеку, с небольшой бородкой, который излишне посмотрел на нее «как-то не так». Тогда она заверила мужа, что повода для волнений нет и ей отродясь не нравятся бородатые мужчины. Не нравились – да!!! До недавнего времени! – честно признавалась она, но божий промысел, богу виднее… «А у Жени она мужественная, безупречная, роскошная…» И то, что она чувствовала, простиралось не к отдельной бороде, а к нему в целом. Ей и неведанно было знать, что борода навеет буквально сильные, серьезные чувства к человеку, которого и толком не знает и с которым они никогда не будут вместе… Схватившись за листок бумаги, она живо переписала свое мысленное обращение к Жене, что пришло ей на ум, о котором он и сам нипочем не узнает…

…

«Нам «НИКОГДА» не быть с тобою! Любить божественной любовью,

В одной постели просыпаться и долго, нежно целоваться.

Быть кем-то, частью, что-то значит, в судьбе у каждого из нас,

И будет ли один хоть шанс!?

Ты протяни свою мне руку, ты посмотри в мои глаза:

– Мне трудно пережить разлуку, не говори мне: – «НИКОГДА!»

Но, я скажу: – для счастья мало, так мало надо для двоих,

Иметь чудесное пространство, где есть и я, где есть и ты.

Да не тоскует мое сердце, нас параллели развели,

Мы в разные заходим двери. Не быть нам вместе – вопреки!

Да не смотри с укором строгим, мне и самой не по душе,

Люблю я даром обретенным, все мысли только о тебе!

Как знать, насколько постижимо, остыть душой под черным льдом?!

Давай разлюбим осторожно. Оставим все, все на потом!

Но, вру я! Ты не верь ни капли!

Из сердца вырвать кровь и плоть!

Мне проще было бы погибнуть, чем умертвить свою любовь!»

…

Записав свою поэзию, она сложила тетрадный лист в несколько раз и спрятала в самое надежное место. Взглянув на механические часы, Маруся заторопилась за Соней в детский сад. Первую неделю она водила дочь на неполный день.

От тщательного взгляда Влада ничего не ускользало. Заезжая домой без предупреждения, «как бы на обед», он первым делом бросался смотреть, что делает его Маруська в избе, чем таким занимается…

– Ты перестала меня целовать! – заявлял он рьяно, жадно всматриваясь в Маруськины глаза, – и с чем это связано?

– Ни с чем…, – бесстрастно отвечала Маруся. – Ты ведь беспрерывно работаешь, а я по хозяйству. Подумываю вот тоже устроиться на работу.

– Где твой телефон? Давай сюда, мне его! – настаивал Влад, разведывая улики, страдающий время от времени возникающим приступом ревности.

– На комоде, в детской комнате.

– То-то я звоню тебе, а ты трубку не берешь!

– Не слышала…

Не поленившись сходить за телефоном, Влад опытно отрецензировав его; не найдя, что могло бы скомпрометировать жену, остыл.

– Я видел у тебя какую-то тетрадь, что ты в ней пишешь? – спросил он с колючим выражением, нервно подергиваясь.

– Что пишу, то мое.

– Где она лежит?

– Прекращай играть в детектива. Выкинула! – глумилась над мужем Маруся.

Подстегнутый ответом жены, надувшись горячей спесивостью, Владислав, словно как какой сыщик, сразу сообразил, где найти. Бегло пересмотрев Маруськины записи, он осунулся телом и разочарованно произнес:

– Здесь же какие-то слова, обыкновенные слова… Не понимаю? Ты чего, дома занимаешься какой-то ерундой? – кинул он неудовлетворительно.

– Тебе ерунда, а мне нравится выписывать разные слова из орфографического словарика. Имею право заниматься всем, к чему лежит моя душа! – объяснилась Маруся, держась невозмутимо.