Капканы и империи

– Залукокоаже находится справа по пути в Пятигорье, ближе к Бештау. Вашу победу мы, потомки, высоко чтим и помним. До нас это сражение дойдёт под названием, оставленным побеждёнными вами татарами: «Кан жол», что с тюркского языка переводится как «кровавая дорога»…

– Понятно… – задумчиво протянул князь. – Так зачем ты явился?

Я понимал, что мне необходимо сильно озадачить Атажукина своей осведомлённостью. Благо, что достал достаточно объёмную информацию …

– Позвольте отметить уровень Вашей природной военной удали, смекалки и стратегический подход: Вы отпустили Каплан-Гирея, и это произвело неслыханный эффект! Каплан-Гирей обратился в бегство, оставив своих. В настоящий момент он не находит себе места! Ни в Бахчисарай не может, ни перед султаном не оправдаться! Нашёл пристанище у ногайцев и тихо мечтает о смерти. В скором времени турецкий султан своим фирманом17 снимет его с должности «гирея» и отправит на пять лет в ссылку на далёкий остров Родос.

Ваше ночное ристалище опишут немец Вакербарт и молдавский господарь Кантемир: «Изготовив связки из коры смолянистой древесины (сосны и берёзы), кабардинцы привязали их к хвостам трёхсот лошадей, подожгли и погнали табун на спящий лагерь. Лошади, испуганные и пламенем, и болью, помчались в темноту ночи в гущу вражеских лошадей, которые также перепугавшись, оборвали путы и с неистовым шумом понеслись в разные стороны. Проснувшись от шума, османо-крымцы растерялись и решили, что огонь упал с неба и, что действительно наступил конец света. Трудно сказать, был ли этот поступок беспрецедентным. Очевидно другое – он шёл вразрез с общепринятыми нормами черкесов, отличавшихся трепетным отношением к лошади. Война и чрезвычайная ситуация толкнули их на эту крайность. Окружённый противник, лишённый пути к бегству, мог стоять до конца и сражаться с удвоенной силой. Османо-крымцы полегли в кольце, яростно сражаясь. Каплан-Гирей I, раненный в руку, в одном кафтане, чудом вырвался из окружения». Будет ещё много описаний этой битвы участниками события Сейидом Ризой и Мехметом Фундуклу, европейцами-дипломатами и путешественниками Энгельбертом Кемпфером, Ксаверио Главани, Иоганном Густав Гербером, Обри де ла Мотрэ, молдавским господарем Михайло Раковицей.

– Так Каплан-Гирей был ранен? – удивился Атажукин.

– Да, ранен. Татархан Бекмурзин напишет советнику Петра I о том, что «кабардинцы взяли в плен сына и брата крымского хана, многих мирз, а также 4 000 крымских воинов, 14 пушек, 5 бомб, много пищалей, лошадей и всю казну. После переговоров отпустили сына и брата крымского хана».

– Мы сами ещё не посчитали, сколько крымских воинов в нашем плену. И пока ещё не знаем, кто из этих пленных сын или брат хана, – улыбнулся князь.

– Царь Пётр I тоже узнает о Вашей победе. Именно с этой викторией возродится русско-кабардинский союз, ибо поражение османо-крымского войска сослужит под Полтавой добрую службу в генеральном сражении с Карлом II. Шведы сильно ожидали обещанной помощи от войска Каплан-Гирея, но так и не дождались. Летописцам будет о чём размышлять, – закончил я свою речь.

– Благодарю, благодарю, – сказал Кургоко Атажукин. – Обрадовал ты меня! Но подсказывает мне сердце, что за твоими медовыми речами и лестью последует нечто, от чего волосы встанут дыбом. Ведь не просто ты здесь. Не так ли?… – грустно посмотрел на меня князь.

– Уважаемый… да, не просто так Всевышний привёл меня к Вам. Будут ещё и кровопролитья и битвы. Та, которая завершилась вчера, не станет последней схваткой с крымцами. Впереди ещё 1720, 1729, 1731 и 1739. Они будут победными для вас, то есть для нас. В 1748 году, к радости Крымского ханства и Кабарды, Ваш соратник Жабаги Казаноко во время переговоров с ханом Менгли II Герием предотвратит войну.

Тут я рассказал об одной из будущих успешных дипломатических миссий, проведённых в бахчисарайском дворце в Крыму.

– Независимость Кабарды 18 сентября 1739 года признают и Россия, и Османская империя, что закрепят в международном трактате в Белграде. Но, к сожалению, радость не будет долгой. Падёт Крымское ханство, вскоре падёт и Кабарда. Черкесия будет опалена огнём и скошена тем, кого Вы и не подозреваете…

– Кто этот новый враг? О ком ты говоришь? – князь вскинул свои густые брови.

– Новым врагом черкесского народа окажется русская армия, но она и сама скоро угодит в западню, – ответил я тихо.

– Что за вздор ты несёшь? Такое невозможно! – воскликнул Атажукин, – Во все времена мы защищали и будем защищать свои земли! У нас ещё со времён Ивана Грозного военно-политический союз с Россией!

– Я знал, что Вы мне не поверите… Понимаете, в жизни всё устроено так, что проходит время – утихает боль, а о том, что добро помнят вечно, и говорить не приходится. Откажи единожды кому-то в помощи – и ты плохой. А что говорить о монархах, которым всегда мало своих земель, новые и богатые им подавай! Все только и мечтают о славе военных побед, завоеваниях, богатых трофеях! Вы ведь сами только что столкнулись с одним из таких честолюбивых, который ради личной славы перечеркнул столетние отношения!

Кургоко Ажатукин был возмущён, он нервно прохаживался по комнате.

– Ты же сам только что сказал, что русский царь и турецкий султан наслышаны о нашей честной победе, что Пётр I желает возобновить наш тесный союз! Так чему же из сказанного тобой мне верить?

– Да, Пётр I, нынешний русский царь, успел породниться с черкесами, стремится к дружбе и добрым отношениям с нами. Но на российский престол взойдёт немка… и тогда…

– Ты в своём уме? Чтобы чужеземка, да ещё женщина правила Российской империей?! – мои слова вызвали у князя неподдельное негодование. – А что же наши соплеменники – князья Черкасские? Ты о них забыл? Они нас отдадут в обиду?

Тут мне вспомнилось как Черкасские и с Рюриками, и с Романовыми породнились!

У верховного правителя Кабарды Идара родятся сыновья: Темрюк (старший), Биту, Желегот и Камбулат.

Дочь Темрюка Идаровича – Гошанэ’18 (в русской транскрипции – Кученей) выдали замуж за Ивана IV Грозного и после крещения она стала его второй супругой – Марией Темрюковной.

У Камбулата Идаровича родится сын Хорошай. Его (с кабардинским посольством и двоюродной сестрой Гошанэ') отправят в Москву в 1552 году, где попадётся на глаза Ивану IV. По пожеланию царя Хорошай Камбулатович останется в Москве, примет православие и станет Борисом Камбулатовичем.

Позже в 1558 г. Темрюк Идарович отправит в Москву ещё одно посольство, в составе которого будут сыновья Булгайруко и Салтанкул. Оба примут православие, и Булгайруко станет Андреем Темрюковичем, а Салтанкул станет Михаилом Темрюковичем.

Но Темрюк не забывал и о своих ногайских, астраханских соседях, с которыми тоже нужно укреплять союз. Свою дочь Малхуруб Темрюк выдаст замуж за бия Ногайской орды Тинехмата, который в 1563 году возглавит Ногайскую орду. Другую же дочь Алтынчач выдаст за астраханского царевича Бекбулата.

Русский царь, которому бояре советовали закрепить семейными узами союз с кавказскими князьями, женившись на Гошанэ' – Марии Темрюковне, укрепил через сестёр отношения с ногайской ордой и с астраханским царством. Кроме того, двоюродная сестра Марии Темрюковны по имени Хансюер была старшей женой крымского хана. Через несколько лет русское войско Ивана Грозного, состоявшее большей частью из черкесских отрядов, в походе против Литовского княжества отвоюет Полоцк. А это не только расширение земельных угодий русских, но и укрепление славянских связей, потому как там ныне живут белорусы.

Но с Романовыми породнится уже не Темрюк Идаров, а Камбулат Идарович.

Сын Камбулата Идаровича – тот самый Хорошай выберет себе в жены Марфу Никитичну Романову. У Марфы Никитичны был родной брат Фёдор Никитич Романов, у которого и родится сын Михаил, ставший первым царём из династии Романовых.

Таким образом, внуки Идара и станут основателями рода князей Черкасских в России.

…Про Черкасских Атажукин был прав. Много, уж сильно много сделали они для России. Но мне придется напомнить Кургоко о том, почему внуков Идарова отправили с посольством к Ивану Грозному.

По фильму Аскарбия Нагаплева «Черкесия» я знал, что в 1382 году уроженец приморских областей Западного Кавказа (ныне Черноморское побережье России) Баркук занял трон в Египте. Основанная Баркуком черкесская династия Бурджитов будет править Мамлюкским султанатом. Правление черкесов привнесёт на древнюю египетскую землю благодать культурного и экономического подъёма, превратит Каир в красивейший и роскошный мегаполис, какой только можно себе представить в Средневековье. Черкесы облагородят древнюю землю своими обычаями, древним этикетом, рыцарским почитанием женщин, детей, старших. Безусловно, не будут забыты адыгское военное искусство и обходительность на поле брани.

Эпоха мамлюков, как пора расцвета Средневекового Египта просуществует до 1517 года и позже султанат черкесов-мамлюков будет покорён Османской империей. Мамлюки-черкесы станут жертвой своих непреложных убеждений. Имело место и пренебрежение к новым видам вооружений, в частности, к пушкам. Мамлюки будут презирать противников, сражающихся, на их взгляд, нечестно, так как пушки «не есть оружие настоящего мужчины». В соответствии с рыцарскими канонами адыгов честное единоборство заключается в открытом поединке воинов лицом к лицу. Противостояние военных машин, изобретений, хитрость – это не воинское искусство!

На рубеже 15 – 16 веков начнётся эпоха натиска турок и татар на Черкесию. Под турецкой пятой окажутся генуэзские города Копа, Мапа (Анапа) и Матрега на Тамани.

– Позвольте мне напомнить, – пытался я разубедить князя, – что из-за угроз османов и татары начали посягать на независимость черкесов. Верховный правитель Идар отправил своих внуков в Москву. Его внучку отдали замуж за Ивана IV, и был подписан военно-политический союз. Внуки его внесли огромный вклад в отражение польской угрозы и возведение своего родственника Михаила Романова на престол. После смерти правителя страны Филарета на протяжении 10 лет внук Идара – Иван Борисович Черкасский – был правителем России.

– Да, это всё верно. Но ты упускаешь очень важный момент. Если бы не внук Темрюка по имени Каншао, то и государства российского не осталось бы! На русские земли пришла великая смута. Хозяйничали все, кроме самих русских! – прервал меня князь.

– Вы правы. Литовцы и поляки беспредельничали на русской земле. Каншао принял крещение и вошёл в историю как Дмитрий Мамстрюкович Черкасский, который противостоял Лжедмитрию II и польским интервентам, был сподвижником князя Пожарского и Минина. Именно он – черкесский князь вдохновил русские полки и отряды следовать за Мининым и Пожарским освобождать Москву. (Я не стал говорить князю Атажукину о том, что прочитал в книге крымских историков «Альманах. Образы мира. Адыги»: «Значительный вклад внесли Черкасские в преодоление смуты начала века. Внук Темрюка Идарова князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский вместе с князем Д.М. Пожарским и Кузьмой Мининым стоял во главе второго народного ополчения и участвовал в августе 1612 года в боях за освобождение Москвы». Никогда ни на одном уроке истории, что в школе, что в ВУЗе об этом не было сказано ни слова! Сегодня в Москве на Красной площади стоит памятник Минину и Пожарскому, смысл этого памятника знает вся страна. Лидеров освободительного движения на самом деле было трое и изначально планировалось увековечить трёх человек. На первом эскизе памятник был трёхкомпонентным и первоначальный эскиз с тремя лидерами сохранился в одном из Берлинских музеев. Но незаслуженно забытым, вычеркнутым из истории отечества оказался князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский.

Писатель Загоскин М.Н. в своей книге «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» упомянул Дмитрия Черкасского: «По выходе неприятеля из Кремля войско князя Пожарского… вступило Спасскими воротами во внутренность этого древнего жилища православных царей русских. Впереди всей рати понизовской ехал верховный вождь, князь Димитрий Михайлович Пожарский; по правую его руку на лихом закубанском коне гарцевал удалой князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский; с левой стороны ехали: князь Дмитрий Петрович Пожарский-Лопата, боярин Мансуров, Образцов, гражданин Минин, Милославский и прочие начальники».

Дмитрий Мамстрюкович Черкасский служил во славу и мощь России. Он был не только воином, не только кровь свою проливал и страдал в плену, он был и дипломатом. Ещё в 1613 году многочисленные сторонники выдвигали его кандидатуру на царский престол, но от такой чести Черкасский отказался…

Другим претендентом на русский престол был назван Иван Борисович Черкасский (сын Хорошая Камбулатовича, после крещения Борис Камбулатович Черкасский). Дмитрий Мамстрюкович Черкасский и Иван Борисович Черкасские были троюродными братьями, а Иван Борисович Черкасский – двоюродный брат по матери Михаила Романова. Братья приложили усилия, чтобы не только мир пришёл на русскую землю, но и чтобы на российский престол взошёл Михаил Федорович Романов (1613 – 1645).

Один из внуков Идара по линии сына Камбулата – Урыскан19 (в православии Яков Куденетович Черкасский), стал признанным русским полководцем, под предводительством которого русская армия нанесла очень серьёзное поражение войскам Речи Посполитой и Швеции. В самом центре Кремля существовал Черкесский двор. И много земель будет у Черкасских (Останкино, Марьина роща, Троицкое), много церквей и храмов будет построено на их деньги. У Романовых и Черкасских будет даже усыпальница одна на два рода в Новоспасском монастыре.

И наш земляк, потомок Идара, правителя Кабарды, станет первым генералиссимусом при Петре I. Именно первый генералиссимус России Михаил Алегукович Черкасский (потомок по линии Желегота) на основе адыгского рыцарского этикета и кодекса чести черкесских воинов разработал первый в истории русской армии Устав, который ляжет в основу Устава вооруженных сил и СССР и Российской Федерации.

Одним из первых и важнейших деяний Черкасского на благо государства стало сподвижничество, оказанное наследнику российского престола Петру I в пору стрелецкого бунта. Михаил Черкасский поддержал молодого Петра не только во время стрелецкого бунта, но и в царствовании.

Пётр I всегда делегировал свои полномочия Михаилу Алегуковичу Черкасскому; когда сам уезжал из Москвы он наказывал подданным слушаться Михаила Черкасского и «исправлять, не описывая, всё, о чём станет говорить господин Черкасский».

Для Азовского похода Михаил Алегукович Черкасский на собственные средства построил для Петра I корабль (по другим источникам, два корабля), и в одном из писем царь даёт об одном корабле отзыв как о лучшем. Возвратившись из первой заграничной поездки, Пётр не обрезал бород только у боярина Т.Н. Стрешнева и у князя М.А. Черкасского, ввиду уважения их преклонного возраста и общего к ним почитания.

Блистательна была плеяда князей Черкасских, верой и правдой служивших российскому престолу. Правнук Михаила Алегуковича – Владимир (ставший выпускником юридического факультета Московского университета) изучал крестьянский вопрос на Руси и принимал активное участие в подготовке Акта об отмене крепостного права в 1861 г. Кроме того, он был назначен городским головой города Москвы.

Алексей Михайлович и Михаил Яковлевич Черкасские остались в истории как губернаторы Урала и Западной Сибири, которые внесли выдающийся вклад в создание металлургических и оружейных заводов для России. Последним из Черкасских при императорском царском дворе Романовых станет Алексей Михайлович Черкасский. Он был канцлером при Анне Иоанновне, некоторое время – и при Елизавете Петровне.

– Боюсь, что я Вас разочарую. После 1740 года с окончанием правления императрицы Анны Иоанновны потомков Идара на государственных должностях не останется, – сказал я Атажукину.

– О ком ты говоришь? Какая ещё Анна Иоанновна?

– У Петра I не станет наследников по мужской прямой линии. На престол взойдёт четвёртая дочь его брата (Ивана V) – Анна Иоанновна. В Москве будет много разных дворцовых интриг, переворотов. И новые цари и царицы забудут о дружбе и военно-политическом союзе между Москвой и Кабардой. Новые правители вероломно позарятся на благодатные, плодородные и обширные земли, на выход к Чёрному морю и начнут захватывать эти земли. И каждый раз будут находить тот или иной благовидный повод. Впервые идея нарушить Белградский мирный договор и его пункт о признании независимости Кабарды придёт в голову Елизавете I. Она пожелает построить крепость в Моздоке под предлогом «защиты крестьян от местных феодалов», но не успеет реализовать эту идею. Чуть позже этим займётся Екатерина II.

– Подожди, подожди! Ты меня совсем запутал! Только что ты говорил об Анне Иоанновне. Теперь будут и Елизавета I, и Екатерина II. Кто они?

– Елизавета I – дочь Петра I, которая придёт к власти в ноябре 1741 года путём дворцового переворота. Екатерина II – невестка Елизаветы Петровны. Гвардейцы приведут её к власти. У Петра I есть дочь Анна. Её выдадут замуж за Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского. У Анны родится сын, которого назовут Карл Петер Ульрих. Так как у Елизаветы I не будет детей, в Россию привезут её племянника и крестят по православию под именем Петра III. Ему не суждено было править Россией. Екатерина II, жена Петра III, урождённая София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская будет коронована в Москве 14 октября 1762 года. Женщина отстранит от трона мужа и не позволит взойти на престол законному наследнику – их общему сыну Павлу I, – закончил я.

– Тьфу, бабий бунт какой-то! – сказал Кургоко Атажукин.

– Бабий-то он бабий, но русский флот и армия будут присягать женщине. И присягу никак не преступят.

С 1735 по 1739 будет длиться русско-турецкая война, и ощутимую помощь России окажет кабардинская кавалерия. Подписанный в 1739 году трактат не был ратифицирован ни одной из сторон. А пока Елизавета I начнёт строительство крепости в Моздоке, и это обстоятельство сильно встревожит кабардинских князей, потому что новое укрепление станет приютом для беглых крепостных кабардинцев, армян, грузин, ингушей, осетин и других. Кабардинцы обратятся к Елизавете Петровне с просьбой, переходящей на тон требования: «Не строить крепость на адыгских землях». Российские представители будут убеждать кабардинских князей в том, что намерения их чисты и благородны, а строят в Моздоке укрепление исключительно с целью охраны и защиты кабардинских же границ, для лучшего воплощения в жизнь условий военно-политического союза и развития торгово-экономических отношений.

Кабардинцы настойчиво и дипломатично будут добиваться снесения укреплений: «…всеподданнейше просим всемилостивейше нас, рабов своих, не оставить и удостоить по-прежнему Вашему императорскому высочеству службу нашу продолжить, а мы вашему величеству всеподданнейше представляем: хотя в Моздоке караулу и строения не будет, но Вашему величеству опасности ни от кого не настоит и нам обиды быть не может, потому что противу нас, рабов Ваших, никакой народ супротивляться не может».

Елизавета Петровна услышит чаяния кабардинских князей и пойдет им навстречу, а во избежание обострения отношений с Османской империей и ухудшения отношений с Кабардой прикажет уничтожить Моздокское поселение. Но то была Елизавета Петровна, дочь Петра I! Екатерина же Алексеевна, урождённая немка, желает видеть Кабарду – подданную, а не Кабарду – союзницу. В состав её крепнущей Российской империи безоговорочно должна войти и Кабарда!

Екатерина II, подобно Каплан-Гирею, пытается начать правление с триумфа, – продолжал я.– Она принесёт многочисленные страдания на адыгскую землю. Ей будут чужды отношения, связывающие Россию и Кабарду с 1522 года, проверенные на поле брани. Мощь русской армии, преданной ей всем сердцем, она обратит на Крым и на Кавказ, а в первую очередь – на Кабарду как сердце Северного Кавказа. Сначала к ее ногам падёт Крым, потом и… Кабарда.

Вы, уважаемый Кургоко – продолжал я, – пытались вести переговоры с Каплан-Гиреем, а Ваши потомки будут делегировать старейшин на переговоры с Екатериной. Как и Каплан-Гирей, она останется глуха к здравым доводам. Вырастет на Моздоке крепость. Это и станет источником конфликта.

– Моздок! Кто-то посягнёт на наши земли на Моздоке?! Ты что-то путаешь… Издревле это наша земля. От Кубани до Каспия пасутся наши табуны и крупный рогатый скот. Кругом наши стада и горы… Урочище Моздока – самый центр кабардинской земли! Это лучшие наши пастбища… Они и зимние и весенние. Эти земли мы сдаём в аренду армянам, грузинам, грекам, крымским евреям… На Моздоке находятся и солёные озёра, поваренная и глауберова соль нужна людям! – возмущению Кургоко не было предела. Князь не мог успокоиться.

– Уважаемый Кургоко, я рассказал Вам нашу (кабардинскую) версию начала конфликта. Есть и русская.

– И чем же русская отличается от нашей?

– По этой версии русские соблюдали все условия Белградского мирного трактата, то есть Кабарда за Тереком была независимой от России. В урочищах Моздока, на противоположной стороне Терека (на границе с Россией), кабардинцам разрешали пасти животных только с разрешения российской стороны. Но настал день и кабардинец Кургоко Канчокин попросил разрешения у российского правительства поселиться на моздокских землях со своей семьей.

– Расскажи о нём подробней.

– Кургоко Канчокин – младший сын князя Малой Кабарды Канчоко Джиляхстановича. Старший брат – князь Адильгирей Джиляхстанович. Их сестра Русудан была женой картлийского князя Вахтанга VI.

– Почему он решил переселиться? В урочище Моздока нет поселений.

– Из-за вражды князей Малой Кабарды с князями Большой Кабарды.

– И что дальше?

– Ему отказали. По мнению русских историков, российская сторона отказала Канчокину в разрешении на поселение, так как они соблюдают условия Белградского трактата и не вмешиваются во внутренние дела Кабарды.

– Ничего не понял. При чём здесь Канчокин и начало войны?

– Канчокин на этом не остановился. В августе 1759 года он с семьёй принял православие в Кизляре и получил новое имя – Андрей Иванович Канчокин-Черкасский. Через три месяца он вновь обратился к русским властям, но уже как православный подданный Российской империи с прошением дать разрешение на поселение с семьёй, друзьями между урочищами Моздок и Микень. Он предстал перед русскими властями как ущемляемый, преследуемый князьями Большой Кабарды, подданный её величества. Напросился на приём к императрице. В следующем 1760 году Андрей Иванович Канчокин-Черкасский был принят Елизаветой Петровной. Он оставался в Петербурге два года. К тому времени власть поменялась. Выяснилось, что он способствовал восшествию на российский престол Екатерины II, принимал активное участие в перевороте, за что получил чин полковника и годовое содержание в 500 рублей.

– И тем менее не всё ещё понятно.

– На следующий 1763 год Кургоко Канчокин вернулся из Петербурга, поселился в урочище Моздока, где построили крепость. Беглые крестьяне (по версии русской стороны) устремились в Моздок, стали массово переходить в православие. Сбегавших крестьян стало настолько много, что вокруг крепости стали появляться маленькие поселения. Русские историки пишут, что их число достигло десяти тысяч.

– Десять тысяч человек – это как целая армия! В битве с османо-крымцами нас было десять тысяч. Такое большое количество мне кажется сомнительным. Что было дальше?

– Далее князья Большой Кабарды Касай Атажукин, Асланбек Карамурзин и другие пытались убить вероотступника Кургоко Канчокина несколько раз, но безуспешно.

– И ты продолжаешь настаивать на том, что из-за преследования Канчокина разгорелся конфликт? – спросил Кургоко Атажукин.

– Русские историки уверяют, что конфликт начался не из-за Канчокина, не из-за земли в урочище Моздока, а из-за того, что кабардинские князья были недовольны массовым бегством своих крестьян в Моздок. Они считают, что десять тысяч человек крестьян взбунтовались против своих князей, что они теперь хотят креститься и получить защиту русской короны.

– То есть ты хочешь сказать, что кабардинские князья были плохими и крестьяне от них убегали? – посмотрел суровым взглядом Атажукин.

– Идеальных людей нет, вполне возможно, что какие-то побеги имели место, но не в количестве, кратном числу целой армии. Это видение причины конфликта с русской стороны. По словам русских историков, князья приезжали на переговоры, большинство крестьян вернулось к ним, но были и те, кто не захотел возвращаться. Русских объявили в укрывательстве, начались первые столкновения, которые переросли в войну.

– К сожалению, не бывает в жизни так, чтобы не было ссор, конфликтов между людьми. Даже Каин убил Авеля – родного брата из ревности. Народная мудрость гласит: «В воде два камня, и те могут столкнуться»20. Бывают и сложности между князьями и крестьянами. Кто-то что-то украдёт, кто-то кого-то ударит. Всякое бывает. Я сам князь. Всегда стараюсь стоять на правде и справедливости. Если мой сын обидит человека, то я его накажу. Ровно так же накажу и крестьянина, если он причинит вред другому крестьянину. Но я никогда не слышал, чтобы князья в Кабарде творили столько зла, что люди убегали от них.