СИНИЕ ЛЕБЕДИ

Рука невольно потянулась к колокольчику. Это был их условный знак. Первым, как всегда, прибежал Антон, за ним подошел встревоженный Тимор. То, что они увидели перед собой, заставило их остолбенеть от ужаса, хотя оба были не из пугливых. Вначале решили, что перед ними странное привидение. Но, узнав по голосу, который остался прежним, своего друга, потребовали объяснений этому дикому превращению. Их не последовало, ибо кто мог сказать, какие чары здесь задействованы, кто так запросто смог превратить красивого молодого человека в такое жуткое чудовище. Шутка ли это чья-то злая, или болезнь неведомая. Вопросов тьма, а где ответ искать. Бросились к знакомому хрустальному шару. Всегда светлый, переливающийся, сейчас он был холодный и темный.

Тогда и решили, надо скрыть от любопытных глаз это ужасное превращение. Так появился роскошный замок на высоченной скале, что возвышалась над облаками, как бы паря в небе. Сюда сроду не ступала нога ни любопытного человека, ни дикой, залетной птицы. Несколько сотен каменных ступенек вели в заоблачное пристанище одинокого горбуна. Теперь ему ничего не оставалось делать, как читать запоем книги, которые были доставлены в замок в огромном количестве, и вспоминать о тех нескольких быстротечных счастливых днях, что иногда устраивала для него судьба. Раз в год, когда ночь была самой короткой, а день самым длинным, при полной луне, добровольный отшельник мог стать прежним: сильным, стройным, и весьма пригожим молодым человеком.

Вот и сейчас он ждет этого момента, глядя на свой хрустальный шар, который изнутри стал медленно загораться желтым пламенем. Свет, вначале робкий, неяркий, постепенно усиливался и вот уже, как маленькое солнышко на столе. Его лучи, теплые и ласкающие, греют руки старца Понемногу стали укорачиваться звериные когти, начала разглаживаться морщинистая, дряблая кожа, пропадать короста, и вот уже вначале по рукам, а потом и по всему телу побежали конвульсивные волны, освобождая его из плена страшного уродства. Вынужденная быть прижатой к телу, голова выпрямилась. От бывшего горба не осталось и следа. Прошло совсем немного времени, а перед нами уже – статный, высокий молодец в расцвете лет и сил. Потянулся с удовольствием, чувствуя каждой клеточкой своего освобожденного тела, как это здорово! Он знал, его уже ждут. Тимор с Антоном всегда стараются это время, подаренное им неумолимой судьбой, проводить вместе.

II

Кони были уже готовы для запланированной далекой поездки. Как-то услыхал Антон, что, якобы живет в лесу глухом старуха одна удивительная, и что может она любовь привораживать, будущее угадывать, болезни лечить всякие. Вот и решили друзья проверить слух этот, авось расскажет ведьма им, когда и на ком женится князь и, что за болезнь неведомая гложет Эльдара, а заодно и развлечься, отдохнуть от суеты будничной.

Рассвет, тихий, свежий, выползает из-за кромки заката, постепенно открывает небо, медленно разливается по миру. Вслед солнца огромный шар взбирается наверх. Румяный, горячий, он разгоняет густые клубы тумана, загоняя их в болото, ложбины, ямы, красит в розовый цвет края пышных облаков, проторив себе лучистую дорожку к земле, с наслаждением подбирая остатки росы на траве, на листьях. Птицы, как заведенные, чирикали, свистели, трещали, пели, выделывая сложнейшие трели и рулады. Все проснулось, радуясь грядущему хорошему дню. Кони неспешно шли по лесной разбитой дороге, время от времени фырча и мотая мордами, чутко прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за деревьев. Друзья, собравшись вместе, тоже радовались и чудесному рассвету, и общению друг с другом. Это бывает так редко. Они успели соскучиться и сейчас подшучивали друг над другом.

– Представляешь, Эльдар, – Тимор хитро подмигнул другу, – что произойдет сегодня в городе, когда девицы-красавицы узнают, что Антон уехал. Как горько будут скучать по горячим и нежным ласкам нашего ловеласа! Это же, сколько слез будет пролито ими в сегодняшней разлуке? Кто теперь утешит разбитые их сердца? И поверь мне, таких очень даже немало. – Друзья расхохотались, представив себе картину общей женской и девичьей тоски по временно отсутствующему Антону.

– Ты все такой же повеса, – Эльдар неодобрительно помахал головой. – Скольких перецеловал, скольким наобещал любви с три короба? Никак не угомонишься. Может пора о свадьбе подумать. Не успеешь оглянуться, как постареешь, станешь немощным, больным. Кто тогда кусок хлеба подаст? А женишься, гляди и наследник появится. Твой сын. Это же так здорово, – мечтательно произнес Эльдар. – Не один коротать свой век будешь.

– Что я, – охотно откликнулся Антон, – Это нашему князю давно пора о будущем полагать. Я сам себе хозяин, а он целым государством управляет. Вот кому о наследниках думать надо. Годы пролетят, кто на смену ему придет, кто на княжеский престол взберется?

Да он, по-моему, и увлечься по-настоящему не сможет. Когда ему этим неблагородным делом заниматься. Замороченный он у нас какой-то. В голове одни только дела. Ночью в библиотеке сидит, все читает, просвещается. Рано утром в кабинете совещания какие-то бесконечные, днем у него тоже все по минутам расписано. Для отдыха, развлечений, для любви, в конце концов, времени у него, увы, нет.

А в последнее время даже на охоту не выманишь. Все недосуг нашему князю. Он весь в размышлениях, в волнениях, как всех счастливыми сделать. Где уж там о своем счастье заботиться. Сколько прелестных, достойных девушек, грезящих о его любви, хотели бы стать княгиней. Любая юная красавица не откажется от такого заманчивого предложения. А сколько мамаш с папашами спят и видят, что в один прекрасный момент именно их дочь станет первой дамой на острове! – Антон с горечью махнул рукой.

– Вот именно, всегда одно и то же; не успеешь взглянуть на хорошенькое личико, тебя уже женят, – буркнул в ответ Тимор. – Какая уж тут любовь. Не греют меня,не трогают за душу любовные порывы моих юных кокеток и стремления их озабоченных родителей стать моими ближайшими родственниками. Не могу я влюбиться, так сразу, как ты говоришь, с налету, не тот характер, а девицам не я нужен, мой статус, честолюбие ими движет.

– А ты попробуй снять с себя маску государя, – лукаво предложил Эльдар. – Если не доверяешь своим чувствам, попробуй возбудить любовь к себе, как к обыкновенному смертному.

– А я и так самый, что ни на есть обыкновенный. От вас ничем не отличаюсь, разве что гордой осанкой, симпатичным лицом и умным взглядом, – весело сострил князь.

– Если не посмотреть на плащ, где расшит серебром княжеский герб. Большое бриллиантовое кольцо, знак власти, на пальце, – поддел друга смешливый Антон. – А так и в самом деле, ничем, – хитро прищурился дружок, – некоторые может быть даже очень привлекательные, но служат князю и поэтому любая красавица выберет не его.

– Я могу тебе дать поносить и плащ, и кольцо. Посмотрим, изменится ли твоя жизнь, – рассмеялся в ответ Тимор.

– А что, и в самом деле, – подхватил Антон, – надо попробовать. Побуду и я князем, хоть один день, авось найдется добрая душа и полюбит меня в этом облачении.

– Может, и полюбит, – поддержал идею Эльдар, —До сих пор ты очень страдал без женского общения, даже усох как-то, – намекая на то, что в последнее время их преданный слуга раздался вширь, стал больше и внушительнее. – Теперь тебя будут любить еще и как князя, а мы поглядим, найдется ли в этой местности хоть одно доброе девичье сердце, что сможет за простой одежкой Тимора распознать сердце великодушное, душу чистую, происхождение знатное; хотя в чаще этого леса пока не видно никого, так, что с любовью придется подождать.

Беседа друзей еще более оживилась. Шутя и посмеиваясь, друг над другом, они продолжили свой путь. Вскоре лес расступился, открывая уже немного уставшим путникам въезд в большую деревню. Кони притомились, да и им хотелось уже хоть чего-то перекусить. Съестные запасы были скушаны, как сказал, удивленный Антон, заглянув в пустые котомки. Остановились, всматриваясь вперед.

Там оживленная толпа, в нарядных одеждах пением и плясками сопровождала тройку белых лошадей, украшенных зелеными ветками, цветами и лентами. Внезапно крикливая гурьба распалась, пропуская повозку. Напуганные чем-то животные мчались прямо на товарищей. В ней сидела девушка и, что есть силы, тянула на себя вожжи, стараясь удержать взбесившихся лошадей. Раздался неистовый женский крик, моля о помощи. Несколько мужчин безуспешно бежали следом, впереди высокий юноша.

Эльдар бросился наперехват. Его сильные ловкие руки схватили узду крайней лошади, всем телом стараясь удержать ее. Еще пару метров пробежал, и остановился, тяжело дыша от напряжения. Лошади еще хрипели и вздрагивали, топтались на месте, когда запыхавшийся жених подбежал к нареченной, поднял на руки и осторожно опустил на землю, заботливо оглядывая, не ушиблась ли.

Друзья поняли, что попали на праздник. Невеста была очень хороша собой, статная, темнобровая. Губы чувственные. Глаза густые, с паволокой.

И взгляд, ошеломленный и… оцепеневший не столько от происшествия, сколько от неожиданной встречи. Мгновение спустя пришла в себя, опираясь на руку жениха, подошла к Эльдару прерывающимся от смущения голосом,

– Не знаю, что могло бы случиться, если бы, – губы вздрогнули от смущенной улыбки. Взглянула на молчавшего, еще не пришедшего в себя от пережитого потрясения, жениха.

– Мы очень благодарны, спасибо Вам… – А взгляд ее, что привороженный, не оторвать от глаз спасителя и он остолбенел. Стоит, не смея шелохнуться. Протянула свадебный цветок, коснулась пальцами его руки и, резко повернувшись, пошла, легкая, гордая.

Жених, спешно откланявшись неожиданным гостям, следом, – Постой, – кричит он, – погоди, – не слышит девушка. Оборвалось что-то в ее груди. Стало так страшно, так горько, и так сладко щемит сердечко девичье.

Эльдар очнулся. Лишь мгновение пальцы тонкие задержались в его ладони, а молодца, будто молнией пронзило. Яркий свет, вспыхнув в голове, горячим клубком скатился вниз, ушел в землю, заставив сердце взбеситься, сделав чужими ноги. Злясь на себя за столь непонятные проявления эмоций в душе и теле, поклонился притихшей толпе, одарив невольных зрителей грустной, растерянной улыбкой. Отчаянно прижал к груди подаренный цветок. Странный аромат хмелем вскружил голову, и сожаление по чему-то дорогому, несбыточному и навсегда утерянному, сдавило сердце. Чем теперь дышать, как жить!

Народ взбодрился, ожил шум, веселье разлетелось вдоль дороги. Шутили над собою, над соседом мужики, бабы взрывались смехом, держась за животы. Рассыпалась толпа. У каждого свой круг, свой собеседник.

К ним подошли три почтенных старика. С ними две смущенные девушки с караваем в руках. Одна была краше другой. Низко поклонившись неожиданным гостям, они пригласили их к свадебному столу.

Седой, как лунь, деревенский староста от всей души поблагодарил сотоварищей и выразил надежду, что им понравится в деревне и что для них огромная честь принимать столь необычных, дорогих гостей. Антон на правах князя с достоинством принял подношение. Вкусил сам краюху с солью, передал друзьям.

Сразу их окружила стайка нарядных девушек-хохотушек. Затормошили Эльдара, Тимора, защебетали наперебой о чем-то веселом, незначительном. Антон шел со стариками, почтительно внимая их речам, от которых у него сосало под ложечкой и сразу разболелась голова. Красавицы явно сторонились столь знаменитого гостя.

Эльдар молча глядел на хихикающих беспрестанно девушек и не слышал их. Ему было одиноко и грустно. Быстрее бы прошел этот длинный, утомительный день и обратно домой. Погрузиться в привычную, обыденную жизнь отшельника, вернуться к своим унылым, безотрадным надеждам.

Возле Тимора сразу оказалась, смешливая, с очаровательными ямочками на круглых щечках, огненно-рыжая красавица. Кокетливо стрельнув глазами, назвалась Тулой и вежливо взяла под руку.

Он несказанно обрадовался такой прелестной собеседнице. Она была совсем не похожа на тех девиц, которых встречал раньше. Умна, жизнерадостна и такая обворожительная. Всю дорогу, сколько они шли, рассказывала о себе, о своей деревне, о родителях. Ее ловкие, изящные пальчики, как бы ненароком прикасались к руке Тимора, что доставляло ему приятное волнение в груди. Он отвечал тем же, стараясь прижать к себе девушку, заглянуть в зеленый омут ее глаз. Она трогательно трепетала густыми ресницами, игриво отводя невинный взор.

Возбужденные жители, радуясь приезду столь великих и почетных гостей и счастливо закончившемуся неожиданному и такому опасному приключению, шли следом, шумно обсуждая последние события.

Робко, потом все веселее полилась первая песня свадебного обряда. Густой женский голос начал рассказывать о безоблачной жизни молодых в отцовском доме, девичьи звонкие голоса подхватили слова и тут же рокочущие басы мужчин подкрепили мелодию. И вот уже широкая, раздольная мелодия выплеснулась на простор, пошла гулять, веселя и радуя сердце и душу.

Вскоре зашли на широкий двор, украшенный яркими лентами, луговыми цветами, ветками рябины и калины, заставленный полукругом столами, что ломились от всевозможных яств и напитков. Чего здесь только не было, на любой вкус и пожелание. В середину выскочили два юрких паренька и во весь голос завопили.

За дубовые столы гости проходите,

Да невесте с женихом счастья посулите.

Пожелайте им добра, много злата-серебра.

Приглашенные суматошливо рассаживались по своим местам, громко переговариваясь друг с другом. Почетных гостей посадили возле нареченных. Прозвучал первый тост, произнесенный Антоном за здоровье и счастье молодых, выпиты первые кубки с бодрящим хмельным напитком, попробованы кулинарные шедевры деревенской кухни.

Веселье разгоралось не на шутку. Слаженный хор одну за другой исполнял обрядовые свадебные песни. Дарились подарки, произносились пожелания, чем ближе к вечеру, тем все непристойнее, похабнее они были

Играли без устали музыканты. Когда появилась пауза, одна из девушек, лукаво оглядываясь на Тимора, задорно выскочила в круг. Девицы, сверкая белозубыми улыбками, окружили товарку. Бедовая напарница, взмахнув платочком, топнула каблучком, задиристо:

Очень много песен знаю, все сейчас перепою,

И сама себя потешу и других повеселю.

И вот уже товарки дружно подхватывают слова:

Играй гармонист,

Играй, не ломайся.

Будем дроби выбивать,

А ты постарайся.

Пошли плясать по кругу друг за дружкой, размахивая шелковыми платочками, залихватски выбивая каблучками. За спинами гостей слышна чья-то потасовка. К танцующим пробирается прилично захмелевший бойкий старичок, с торчащей седой бородкой и жиденьким голоском:

Девушки-голубушки, писаные любушки,

Хихоньки да хаханьки, скачете, что махоньки.

Пытается ногами выписывать своеобразные коленца, нелепо размахивая руками, но, или немало выпил для сугреву, или от ветхости стариковской, забавно путается в исполнении кренделей. Все потешаются, хлопают в такт. Махнул рукой и на полусогнутых прошел середочкой.

Я плясать-то не умею. Только так побегаю,

Разве нашим молодым уваженье сделаю.

Глядя на это форменное безобразие, жена пытается вытянуть его из круга, хватает за шиворот и тянет за собой. Он, как может, отбивается.

Из конца в конец пройдемся и назад воротимся,

Старых женок запряжем и на них прокатимся.

Гримасничая, высовывает супружнице язык. Она, баба дородная, грудой высясь над дедом, разом вспыхнула и заорала удивительно тонким голоском.

Сидит дроля на заборе, плетет лапти языком,

Чтоб залеточка его да не ходила босиком.

И пошла перебирать ногами, да так ладно, так скоро. Муженек с хитрецой в голосе дребезжащем:

Ах, сударушка моя, ты танцуешь – молодец!

Ты танцуешь и трясешься, как в печурке холодец.

И втянув голову в шею, высунув язык, что есть мочи бежать, женка с кулаками следом. Зрители дружно захлопали, засвистали, заулюлюкали, разрозненные шуточки слились в веселый вопль, взорвавший воздух.

Девушки спохватились, разорвали хоровод и выпихнули из своих рядов Тулу. Не стушевалась и не спряталась, польщенная вниманием, высоко подняв голову, сдержанно и грациозно проплыла в середину сквозь расступившуюся с благоговением толпу. Стон невольного восхищения пронесся по двору праздничному. Красота ее была столь совершенна, что на мгновение почудилось, будто само солнышко спустилось к ним со своего сияющего олимпа.

Взмахнула руками, что лебедушка крыльями и заскользила по кругу под одобрительный гул восхищения. Глаз восторженных не оторвать, любуются гости проходочкой величавой. Cердца многих покорила краса девичья.

Но, лишь, Эльдара сердце было уже не свободно. Любовь в нем поселилась, нелегкая, мучительная.

Он сидел по правую руку от невесты. Время от времени невольно бросал косые взгляды в ее сторону, примечая, Нора необыкновенно счастлива. Ее лучистые глаза с такой заботой и нежностью глядят на нареченного, не забывая одаривать гостей сиянием обворожительной улыбки.

Тамада налил в серебряный кубок хмельного вина и передал невесте. По местному обычаю она должна была угостить того, кого считала самым дорогим гостем на своем торжестве. Девушка, обеими руками держа чашу, повернулась к Эльдару. Он бережно подхватил кубок, надпил немного терпкого, прохладного напитка, но гости шумно стали требовать выпить до дна. Пришлось осушить. Приятная, бодрящая влага разлилась по всему телу, наполняя его решительной отвагой.

Взяла пустую чашу, поставила на стол, пригласила за собой, ведя за руку, посадила в резное деревянное кресло, украшенное ветками калины, платками разноцветными. К ним подошли девушки, взявшись за руки, пошли хоровод водить.

«Долина моя, долинушка, долина широкая.

Как по этой долине туман расстилается,

Как из-под этого тумана заря занимается;

Как из- под этой зорюшки солнце ясное встает.

Как на этой долинушке девицы водят хоровод,

Красного молодца к себе кличут:

«Ты, молодец разудалый, иди к нам в круг!

С тобою нам, миленький, веселее быть:

С тобою нам, друг любезный, радостнее жить!»

Все уже девичий круг, все ближе поющие красавицы, зовут в танец. «-Выбирай любую, не побрезгуй, – смеются глаза лукавые. Эльдар решительно подхватил ладонь Норы; пусть что будет, то и будет, местных танцев не знает, попробует, как сможет.

Заиграла музыка. И, вначале легкой, пружинистой проходочкой, держась за руки, прошлись пары по кругу, потом закрутились-завертелись вслед за ведущими. Ему верилось и не верилось, что держит в объятиях прелестную незнакомку, о которой давно сердце грезило. Утонув в наваждении греховном, ведет девушку, а мысли дерзкие, отрывистые, кружат голову:

– Знаю, ты чужая невеста, знаю, что опоздал, что не вправе надеяться. Не могу стряхнуть чары грешные. Запутался окончательно… Боюсь, что осмелюсь быть навязчивым, настойчивым. Как больно и как досадно! Надо уйти, хоть и до безумия сложно. Как оставить все недосказанным, незаконченным? Как успокоить боль? Чужая жена отныне, но какая же ты желанная, любушка моя, долгожданная. И близкая сейчас, и такая далекая. Не достать, не схватить за крыло мечту безумную.

И крепче сжимает пальцы девичьи. Прижимает к груди отчаянно, позабыв обо всем на свете. Музыка стихла. Закончился танец. Растерянно оглянувшись, поклонился присутствующим, и, не разбирая дороги, бросился вон, только никто не заметил его бегства.

Да и кто мог заметить. Антон, важный, как павлин, восседал в центре, вешая какую-то чепуху на уши почтенных стариков, что слушали его с необыкновенным вниманием. Тимор напрочь потерял голову и не замечал ничего и никого вокруг. Он был весь во власти солнечного обаяния Тулы. Жадно ловил каждое слово, каждый ее жест, стараясь при любом удобном случае прикоснуться к ней, испытывая при этом приятное щекочущее волнение в груди. Девушка целиком и полностью завладела сердцем послушным.

Когда в разгар вечернего веселья молодые ушли в дом, она взглядом позвала за собой. С готовностью пошел следом в предвкушении любовного свидания. Не успев спрятаться от посторонних глаз, как сразу очутился в горячих объятиях красавицы. Она осыпала его лицо страстными поцелуями, прижимаясь всем своим молодым трепещущим телом. Это было так неожиданно и так возбуждающе, что голова пошла кругом. В первый раз в жизни почувствовал, что такое настоящая страсть. Как прав был Антон, говоря, что ничего слаще любовных утех нет.

– Я люблю тебя, – шептал разгоряченный.

– И я тебя люблю, – целовала его девушка. – Как только увидела, поняла, ты мой, и только мой суженый, —шептала горячо и страстно.

– Тула, – захлебнулся от блаженства. – Это правда! Значит, ты моя. Навсегда! На веки вечные!

– Навсегда, – радостно поддержала, – навеки веков.

– Сладкая моя, какая же ты обольстительная! – слова находились сами по себе. Он умел говорить о любви, если надо было. Все целовал милое личико.

– Решено! Выходи за меня замуж. Завтра во дворце и свадьбу справим, – Cказал и обмер от счастья.

– Погоди, – прикоснулась пальчиком к его губам.

– Не торопись. У нас с тобой еще все впереди. Обещаю, любовь моя до утра не иссякнет – прошептала красавица игриво, – только доверься мне, и я сделаю нас воистину счастливыми, а прежде должна уйти. Ты не забыл, что замуж выходит моя самая близкая подруга и у меня еще есть какие-то обязательства. Утром увидимся и все решим, ладно? – Девушка крепко поцеловала в губы и ушла, кокетливо стрельнув напоследок глазками.

Тимор разочарованно смотрел вслед. Надеялся пробыть рядом с возлюбленной подольше. Сердце горячо билось, вспоминая объятия страстной красавицы.

Продолжавшее веселье его уже не привлекало. Только сейчас заметил, что Эльдара нигде нет. Вспомнил его грустные глаза, его странное поведение и пошел искать друга, решив поделиться с ним радостной вестью.

Антон был окружен стайкой девушек. Они наперебой рассказывали ему что-то, явно стараясь угодить своему князю. Каждая пыталась понравиться, привлечь к себе внимание гостя залетного. Он же чувствовал себя превосходно. Шутил, довольный, смеялся, без разбору подмигивал любой. Ясно, оседлал своего любимого конька. Тимор не утерпел и пропел шутливо:

– Девицы-красавицы, душечки-голубушки, знаете ли вы, что князь завтра с собой невесту во дворец увезет.

Интрига камнем упала на слушателей. Удивленный ропот пронесся над, застывшей от изумления, девичьей юрбой.

– Да-да, поверьте мне, я знаю, что говорю. – Он налил в бокал сладкого напитка, с удовольствием осушил его до дна.

– Интересно, с кем же сегодня наш новоиспеченный и любвеобильный самозванец разделит свое ложе, – подумал Тимор, усмехнулся многозначительно присутствующим и подался в лес, решив не отрывать верного слугу от исполнения почетных и приятных для него обязанностей. Разве Тула могла быть такой искренней и доверчивой, если бы знала, что настоящий князь – это он. Наверняка, нет. Все эти условности только мешали бы проявлению ее страсти. Она была бы стеснительна, робка.

Окрыленный любовью, Тимор пошел искать Эльдара, стараясь не сбиться с тропинки. Он знал, что тот будет сидеть у костра, поэтому шел на запах дыма. Сейчас только cводный брат может разделить с ним его радость.

В лесу пахло сыростью, папоротником и грибами. Ветер, запутавшись в кронах могучих деревьев, сердито качал верхние ветки и никак не мог прорваться к земле. Внизу, под деревьями было спокойно и тихо. Душа пела и ликовала. Молодой князь думал о предстоящей свадьбе.

Он все сделает, чтобы будущая жена была счастлива. Подарит ей огромный увлекательный мир. Будет оберегать от всех неурядиц и неприятностей. Поцелуями страстными каждое утро осыпать будет. Пылинке сесть на нее не даст. Интересно, а что будет с возлюбленной, когда узнает, что она – будущая княгиня.

– Осторожно, наступишь, – послышался недовольный голос Эльдара.

– Прости, не заметил, хотя искал. От кого прячемся?

– Быка-то я и не заметил, – угрюмо съязвил. – Ни от кого не прячусь. Просто надоела вся эта толкотня.

Сидел у небольшого огнища, подкидывая время от времени сухие ветки. Языки пламени тихо урчали, с треском съедая угощение. Тимор решил не медлить с признанием.

– У меня необыкновенная новость, я женюсь завтра. И знаешь на ком?

– Догадываюсь, – хмуро заметил брат. – Это было не так уж сложно. В этой девице столько страсти, напора. Лишь взглянула на тебя, и все сразу стало понятно: ты покорен.

– Да, я влюбился, как мальчишка, вот так, сразу и навсегда. Какое это счастье, встретить такую девушку. Сколько в ней живого огня, задора, радости. Она вся светится от избытка солнца. Я весь горю от желания, а она такая трепетно-невинная, что даже дотронуться до нее страшно. Решено, я женюсь! Эльдар, ты слышишь. я завтра женюсь. Кстати, мы, как юные любовники, поклялись в вечной любви друг другу.