Линия разлома

– Молодец, Рита! – похвалил Голубчиков. – Собирайся, поедем опять туда. Надо внимательно еще раз осмотреть дом, участок. Вдруг, орудие убийства где-то поблизости?

– А ты, – обратился он к Ринату, – проверь, не проходил ли наш убиенный по базам. Уж очень обстановка в доме странная.

– Слушаюсь, товарищ майор! – Ринат включил компьютер.

В отделе Хайруллина окрестили компьютерным богом. Практически хакер на ставке. Он по чистой случайности попал в полицию. Как-то сотрудники ОБЭП вышли на след банды, грабящей банковские вклады горожан. Преступление – исключительно компьютерное. Тогда же начальник полиции подключил Рината, который подрабатывал в компьютерной фирме, принадлежащей его другу и однокласснику. Хайруллин блестяще вычислил компьютерных хулиганов, после чего подполковник Авдеев предложил ему место в оперативном отделе, должность и звание лейтенанта. Ринату понравилось работа, его увлекла романтика сыска, и он прекрасно вписался в группу оперативных работников.

– Сергей Сергеевич! Можно с нами поедет Леня Бунич? – Рита закончила пить кофе, смяла бумажный стаканчик и вложила его в руку Рината, поблагодарила за напиток, взяла сумку и направилась к столу майора.

– Эта газетная крыса? – недовольно спросил он.

– Ну зачем вы так? – Жукова мило оттопырила нижнюю губу. Как ей можно отказать? – Вы же сами меня обязали работать с прессой.

Голубчиков сдался. Все-таки ничего особо важного для руководства в этом деле нет. Попахивает бытовухой. Статья попадет в городские «Криминальные хроники». Руководство лишний раз поощрит за плодотворную работу с прессой.

– Ладно, черт с ним. Пусть подъезжает.

Рита обрадованно, по-детски, захлопала в ладоши.

Еще бы! С этим Леней у нее сложились особые отношения с тех самых пор, как она с родителями приехала в Мохов из объятого пламенем войны Донецка. Что называется, голые-босые. Горожане с сочувствием отнеслись к переселенцам из Донбасса. Помогали, как могли. Особенно отличился Леня. Серия его статей о дончанах позволила горожанам узнать весь ужас положения, в которое они попали. Люди моментально понесли гуманитарную помощь, мобильные телефоны, сим-карты. Кое-кто брал на поруки целые семьи.

Леня проникся сочувствием к семье Риты и взял их жить к себе в четырешку.

Со временем родители девушки подыскали работу, а сама она поступила в университет на юрфак. Встали на ноги, сняли квартиру. Но с Леней остались с тех пор теплые, почти родственные отношения.

Не успели Голубчиков и Жукова закрыть за собой дверь, как Ринат выдал им вслед новость:

– Сергеич, подождите! Покойник-то наш был судим за убийство и по 105 оттрубил пятнашку. Освободился месяц назад. Так, может, его убили за старые дела? Кто-нибудь из родственников убитой мстит?

– Все может быть, – согласился Голубчиков. – Ты давай, пробей их, родственничков. На самом деле, чем черт не шутит. Подними, короче, его уголовное дело.

Сергей Сергеевич и Рита вышли на улицу, где их поджидал Митрич, водитель РОВД. Вдруг Жукова остановилась и молящим голосом обратилась к майору:

– Сергей Сергеевич, пожалуйста, пусть с нами поедет криминалист! На всякий случай. Что-то мне в этом деле все кажется подозрительным.

– Например? – спросил Голубчиков.

– Доедем до места преступления, и я вам там расскажу.

– Ладно. Садись в машину, – сказал майор и улыбнулся, глядя на девушку: – Рита, запомни, опергруппа без криминалиста, что курица без перьев, – потом обернулся и указал рукой на подбегающего Жору: – А вот и он. Поехали, Митрич!

Через полчаса оперативная группа прибыла к дому Коротковой.

5

При дневном свете улица производила еще более унылое впечатление. Судя по всему, газ и асфальт сюда не добрались. Пустынно, тихо, ни души.

– Ну, с Богом, – благословил группу Голубчиков, и оперативники направились к дому.

На стук никто не ответил, но дверь оказалась не заперта. Елизавета Васильевна сидела на кухне.

Голубчиков поймал себя на мысли: «Дежавю какое-то. Как будто и не вставала с табуретки со вчерашнего вечера».

Тихо позвал:

– Хозяйка, можно войти?

Короткова подняла голову, кивнула. Спросила:

– Чаю хотите?

– Не плохо бы, – ответил майор. – А пока мы с вами будем чай пить, разрешите моим ребятам еще раз осмотреться?

– Пожалуйста, раз надо, – вяло ответила Короткова и поставила чайник на плиту.

Потом села и вопросительно посмотрела на собеседника.

На старушку, а именно так она и выглядела, больно было смотреть: маленькая, сухонькая, вся в глубоких морщинах с печатью боли и страдания на лице, глаза безжизненные, пустые.

– У меня ведь никого, кроме Юрочки, нет. А теперь вот и его нет. Когда он в тюрьме сидел, у меня хотя бы смысл был его ждать. Понимаете? Смысл! А что теперь? – слезы тонкой струйкой покатились по ее щекам.

– Ну, ну, успокойтесь, Елизавета Васильевна, пожалуйста. Хотя…

Вот черт! Столько лет в сыске, столько раз смотрел в глаза смерти, столько покойников перевидал, а вот с родственниками погибших так и не научился говорить. А надо. Иначе никак не дойти до сути того, что же произошло на самом деле. Она сейчас – главный свидетель, от ее показаний зависит, в каком направлении пойдет расследование.

За долгие годы службы Голубчиков усвоил главное – правильно задавать вопросы свидетелю. От этого во многом зависит успех расследования преступления. Нужно уметь извлечь из памяти собеседника такие детали, на которые он сам не обращает внимание, но именно они укажут путь к разгадке ребуса. Очень часто приходилось слышать от свидетелей фразу: «А вы нас об этом не спрашивали». Поэтому к любому допросу или беседе надо подготовиться, сосредоточиться и чувствовать нутром собеседника: где он говорит правду, где врет, где просто не договаривает. Ох, как же это сложно!

«Итак, – майор на минуту задумался, – Жора нашел пальчики кого-то еще кроме Коротковых. С этого, пожалуй, и начнем».

– Елизавета Васильевна, с кем вы проживаете?

– Я и сын. Проживал. Двое нас. Было.

– Есть у вас еще родственники?

На плите закипел чайник. Короткова встала, сняла с полки чашки, блюдца, сахарницу. Поставила на стол. Достала чай в пакетиках.

«Дешевый, – подумал Голубчиков, – интересно, там есть чай?»

– Да нет. У нас больше никого и не было.

– А отец Юрия где?

Женщина тяжело вздохнула, налила себе кипятка, ответила:

– Откуда ж я знаю? Больше 40 лет не виделись.

– Никогда?

– Никогда.

«Вот и прокололась наша безутешная мать, – Сергей Сергеевич моментально уловил фальшь. – Что-то ты, голубушка, не договариваешь. Пока не врешь. Просто не договариваешь. Ладно, к теме с папашей мы еще вернемся. А пока надо нащупать третьего». И прямо в лоб спросил:

– Скажите, а кто к вам заходил на днях?

– Сосед, Гриша, – спокойно ответила Короткова. – Так он часто к нам заходит. Живут они тут рядом, через два дома. Он помогал мне, пока Юрочка был в колонии. Да и на днях заходил, проводку чинил, а то мы чуть не сгорели! Как коротнет! – Елизавета Васильевна оживилась. – Я и побежала за ним. А он такая умница, мастеровой. Вот и Юрочку пристроил на автобазу слесарем.

Голубчиков не перебивал. Это еще одно негласное правило следователя. Выслушай все. Раз начала говорить, значит, будет толк.

А Короткова тем временем продолжала:

– Вот и в тот день он заходил. Юрочка как раз меня бил, – тут она спохватилась, что сказала лишнего и замолкла, утирая слезы.

«Вот тебе поворот! Юрочка-то наш, оказывается, маму бил. Интересно. Сосед заходил. Пока на этом остановимся», –Голубчиков допил чай и вышел в комнату, в которой работали Рита и Жора.

– Есть разговор, – сказал им, – выйдем на улицу.

Отойдя немного от дома, майор поведал коллегам о своей беседе с матерью убитого.

– Думаю, надо посетить этого благодетеля Гришу, да заодно взять его пальчики как-нибудь тихонечко. А пока, ребята, выкладывайте ваши соображения, – обращаясь к Рите, спросил: – Ты хотела показать, что тебе не нравится.

– Да, – стажер Жукова оживилась, – вот смотрите, Сергей Сергеевич, мать убитого говорила, что к сыну пришли двое, которые с ним дрались, а потом убили. Но в таком случае должны остаться следы драки по всей комнате.

– И к тому же, – перебил ее Жора, – поза у покойника странная для убитого в драке. И вскрытие показало, что следов побоев на теле убитого нет.

– Впечатление такое, – продолжила Рита, – что он спал, когда на него напали. Понимаете, спал! Свернулся калачиком и видел десятый сон.

– Единственное, что говорит о драке, – вступил в разговор Жора, – это следы на кулаках. Но не свежие. Во всяком случае, полученные не вчера. Есть, правда, резаная рана на бедре, более свежая. Но опять-таки к убийству не имеет отношения, не глубокая и как-то вскользь. Хотя, похоже, тоже получена топором. Может, дрова рубил и сорвался?

Голубчиков пошлепал губами и резюмировал:

– Что у нас получается? Вырисовываются два подозреваемых: мать убитого и сосед Гриша, возможно. Хотя с выводами спешить не надо. Это пока верхушка айсберга. У матери, по крайней мере, есть мотив. Избивал, издевался, довел до крайности. А у соседа? Начнем, пожалуй, с него. Короткова от нас никуда не денется. Виновата – накажем, а если нет?

Еще какое-то время сыщики осматривали двор в надежде найти орудие убийства. Патологоанатом четко установил, что убийство совершено топором.

Однако никакого топора ни в доме, ни на участке не было. Что было очень странным. Дом частный, отопление печное. Сарай забит дровами. Значит, должен быть топор. А его нет.

Григорий Правдин проживал через два строения вниз по улице. Жил с семьей: женой Татьяной и дочерью Ангелиной.

Дверь открыл сразу, пригласил незваных гостей пройти в дом.

Хозяин производил впечатление мужчины правильного, крепкого, полного сил, несмотря на возраст. Открытый взгляд, высокий лоб, смотрит в глаза прямо, словно не чувствует за собой вины. Вот и сейчас сам начал разговор:

– Я ждал вас. Знал, что вы ко мне придете.

– Вы хотите сделать признание? – спросил майор.

– Нет, – усмехнулся Григорий, – моей вины в смерти Юры нет, хотя убил бы, таким гадом был.

– Вы, гражданин, осторожней с подобными заявлениями, – майор даже голос повысил. Он не любил, когда разбрасывались такими словами. – Лучше разрешите моим экспертам осмотреть ваш двор. И налейте стакан воды, если можно, что-то в горле пересохло.

Пока Григорий наливал воду, в дом вбежал взволнованный Жора. Но Голубчиков не дал ему и рта раскрыть.

– Потом, на улице, не сейчас.

Тем временем хозяин принес воду. Аккуратно взяв стакан, Сергеич увлек Правдина за собой во двор.

– Георгий, – крикнул он, – что у тебя там?

– Топор, товарищ майор. Со следами, вероятно, крови. Точно только экспертиза установит.

– Ну что ж, Ритуля, пиши протокол об изъятии улики. А ты, Жора, пробегись по улице за понятыми.

Затем он обратился к Григорию:

– Гражданин Правдин, это ваш топор?

– Мой, – ответил тот, – а что такого?

Голубчиков продолжал:

– А как вы объясните следы крови на нем?

– Никак.

– В таком случае, гражданин Правдин, вы задержаны до выяснения обстоятельств. Если не виновны – отпустим. В противном случае, не обессудьте.

Голубчиков с легким сердцем поставил на стол стакан. Если бы не арест подозреваемого, пришлось бы на время тихонько позаимствовать тару. А так, теперь отпечатки снимут вполне официально, и следствие, наконец, поймет, нашелся третий или нет.

Пока вели Правдина к полицейской машине, подъехал журналист Бунич.

Рита приветливо помахала ему рукой:

– Эй, Ленечка, ты чего так поздно? Мы уже сворачиваемся.

– Главный задержал, – ответил Леня. – Можно я сделаю несколько фото с места преступления?

– Да делай уже, черт бы тебя побрал! – Голубчиков выругался тихо себе под нос и крикнул водителю: – Поехали!

6

Так закончился первый день расследования убийства гражданина Короткова.

Майор не спешил с допросом подозреваемого. Сидя за своим рабочим столом, он привычно рисовал на листке бумаги стрелочки, рожицы и размышлял.

«Что мы имеем? Убийство, очень похожее на бытовое. Убит топором. Топор найден у соседа во дворе. Возможно, это не тот топор, а, возможно, тот, но сосед что-то знает и молчит. Пока эксперты не скажут свое слово по орудию убийства, ломать голову незачем», – с этой мыслью он встал, выключил свет, закрыл кабинет и ушел домой.

Рано утром ему позвонили из дежурки:

– Сергеич, у нас опять убийство. Найден пожилой мужчина в лесополосе неподалеку от твоей Коротковой. Обнаружили собачники случайно. Эксперт и опера уже на месте. Ждут тебя.

Когда Майор Голубчиков прибыл на место происшествия, стажер Жукова и Ринат опрашивали свидетелей. Жора закончил колдовать над трупом и уже собирал свой чемодан.

Майор взглянул на тело, а Капустин ввел его в курс дела. Итак, убитый мужчина, согласно найденной при нем справке об освобождении, звался Пряхиным Егором Ивановичем, 58 лет. Родом из Мохова. На свободе уже как 3 недели, 2 из которых в качестве покойника. Смерть наступила от обширных множественных ран, нанесенных топором! Орудие убийства на месте обнаружить не удалось. Зато удалось сделать слепки подошв обуви предполагаемого убийцы. Или убийц.

– Смотри, Сергеич, – Жора обратил внимание майора на следы, – похоже, их было, как минимум, двое, – он присел и показал пальцем на примятую траву, – вот эти, поменьше, принадлежат или подростку, или невысокой женщине. А вот эти, скорее всего, мужские. Навскидку, размер 42-43.

Капустин выпрямился и продолжил выкладывать свои соображения дальше:

– Убийство произошло не здесь, так как рядом и вокруг трупа почти нет крови. Думаю, тело сюда перенесли. Или волочили. С этим надо будет разобраться.

Да уж, Голубчиков и сам знал, что место убийства может о многом рассказать следствию.

– Ну что ж, будем искать, – заключил он и крикнул санитарам: – Увозите!

«Пряхин, Пряхин, кто же ты такой? – думал по пути в отдел майор. – Надо будет расспросить о нем местных. Не случайно же он сюда забрел. А также сделать запрос в адресном столе о его регистрации до суда».

Уже зайдя в кабинет, майор дал задание лейтенанту, узнать адрес бывшего проживания Пряхина.

– Понимаешь, – сказал он ему, – важно понять, куда он шел после освобождения.

– Кстати, Ринат, – Голубчиков снова обратился к Хайруллину, – а что по делу Короткова? Выяснил что-нибудь по родственникам убитой?

– Да, товарищ майор, – отчеканил тот. – Убийство соседки по неосторожности. В городе Донецке. Так что, думаю, вряд ли мать девушки стала бы его искать через пятнадцать лет, чтобы зарубить топором.

– Ну да, ну да, – пробурчал себе под нос майор. – А ну-ка, Ритуля, сгоняй к криминалистам и без заключения по крови на топоре не приходи. Уволю!

– Сергей Сергеевич, уже несу! – Маргарита упорхнула, как весенний ветерок.

«Какая славная девушка, – подумал майор, – из нее выйдет настоящий следователь».

Затем позвонил в дежурку и попросил привести задержанного Правдина.

Ночь, проведенная в «обезьяннике», не пошла на пользу Григорию. Он осунулся, сгорбился и, кажется, даже состарился.

Сел напротив майора и посмотрел ему в глаза. Голубчиков улыбнулся, положил перед ним фотографию Пряхина и сказал:

– Гражданин Правдин, посмотрите внимательно на этого мужчину. Знаете ли вы его? Может, видели?

– Знакомое лицо, – всматриваясь, ответил Григорий. Несколько минут молчал, словно вспоминал что-то. Потом по-детски шлепнул себя по лбу и вскрикнул: – Ну конечно! Такую рожу не забудешь. Видел я, как он недели две назад с Коротковой у нее во дворе ругался. Хотя кто такой и откуда я не знаю.

– Спасибо. Вы нам очень помогли. Хотите кофе? – Голубчиков сделал жест рукой в сторону Рината, мол, принеси нам два стаканчика. После набрал номер телефона Жуковой:

– Ритуля, не томи! Готово?

– Сергей Сергеевич, сенсация! – возбужденно щебетала Рита. – На топоре обнаружена кровь, принадлежащая Короткову Юрию!

– Спасибо, стажер. Тащи заключение сюда.

Голубчиков положил телефон. Он не спешил. Он думал. Внимательно наблюдал за подозреваемым, который с наслаждением смаковал кофе. «Ведет себя так, будто совесть чиста. Что ж, подумаем еще, а ты, дружок, пока посиди. Время терпит».

Набрал дежурку:

– Уведите задержанного.

В кабинет ворвалась секретарша Авдеева.

– Сергей Сергеевич! Вас срочно вызывает товарищ подполковник! Злой, ужас!

– Иду, – отчеканил Голубчиков, взял папку по делу Короткова и вышел из кабинета.

7

– Это что, я тебя спрашиваю? – Авдеев в ярости тряс перед носом майора газетой «Криминальные хроники». – Убийство Короткова раскрыто! Поздравляю! Какой-то журналюга все раскрыл! Отдел можно распустить! Достаточно одного Бунича на всю полицию и стопроцентная раскрываемость гарантирована! – Авдеев кинул газетный лист на стол. – Забирай к чертовой матери! И разберись! Даю сутки, общественность требует от полиции принятия мер. Все! Иди с глаз моих!

Все-таки не зря Голубчиков ненавидит журналистов. Хотя бы предупредил! Нет, сенсация нужна! Правда это или нет – никому не интересно. А круги по воде уже пошли. Уже формируется общественное мнение. И полиция, как всегда, оказывается крайней. Никому не интересно, сколько бессонных ночей проводят оперативники, чтобы найти и обезвредить преступников. Разве интересно общественности, что ради ее покоя погибают лучшие из лучших, чтобы своим телом прикрыть безоружных, попавших в беду?

Уняв злость, майор углубился в чтение.

Статья, однако, оказалась интересной. Конечно, преступление она не раскрыла, но на полезные мысли натолкнула. Бунич провел собственное журналистское расследование (когда успел?) и выяснил, что примерно за неделю до убийства Коротков приставал к соседской девушке Альбине Правдиной с целью изнасилования. Последней, правда, удалось тогда вырваться из цепких лап насильника и убежать. Но, по мнению журналиста, Альбина не забыла оскорбления, нанесенного ее чести, и зарубила спящего Короткова у него дома своим топором. Версия, конечно, так себе. Но зато это объясняет две детали: наличие крови на топоре Правдиных и, возможно, рану, оставленную на бедре Короткова. Кроме того, у Правдина появляется мощный мотив. Защищал честь дочери.

Зайдя в кабинет, Голубчиков усадил своих помощников вокруг себя и устроил мозговой штурм. Разгадка была где-то рядом. Надо только сосредоточиться и правильно оценить сложившуюся ситуацию.

– Итак, что у нас получается? Скорее всего, Альбина с помощью топора отделалась от Короткова и резанула его по бедру. Так? Так. Дальше. Значит, Правдина отпускаем? Он здесь ни при чем? – майор обвел взглядом собеседников.

– Думаю, рано, – возразил Ринат.

– Почему? – удивилась Рита.

– Да потому, Риточка, – ответил он, – что у него есть мотив. Например, отомстить потенциальному насильнику. Дочка пожаловалась, он и схватился за топор.

– Принимается, – согласился Голубчиков. – Но он видел, как ругаются во дворе Короткова и убитый Пряхин. Какая связь между ними?

– Правильно, – подключилась Рита, – надо проверить, были ли они знакомы раньше?

– Кстати, – не дав договорить Жуковой, вмешался Хайруллин, глядя внимательно на экран монитора, – Пряхин, оказывается, родом из Мохова и преступление свое первое совершил здесь, за что был осужден на 8 лет. Знаете, за что? – он сделал паузу и обвел всех взглядом. – За изнасилование!

– В таком случае, – затараторила Рита, – надо поднять это дело. Можно я сбегаю в архив?

– Иди, – одобрил Голубчиков, доставая из ящика своего стола шахматную доску, – а мы пока с Ринатом кофейку попьем да в шахматишки перекинемся.

Спустя час, когда игроки вышли на дружескую ничью, в кабинет влетела раскрасневшаяся Рита и сообщила, что дело по убийству Пряхина можно считать раскрытым.

– И кто же убийца, позвольте узнать, о юная служительница Фемиды? – с улыбкой поинтересовался Голубчиков.

– Минуточку, – вмешался Ринат, – давайте вместе разгадывать загадку. Марго, молчи, не говори!

– Ну, тогда вернемся к материалам, которые подняла наша Риточка в архиве, – потирая руки и предчувствуя скорую развязку, предложил майор. – Стажер Жукова, мы вас внимательно слушаем!

Маргарита, предвкушая триумф, вышла на середину комнаты и поведала следующее.

41 год тому назад молодой 18-летний бездельник Пряхин Егор проживал свою никчемную жизнь в Мохове, как раз на той самой улице, в доме которой произошло убийство гражданина Короткова около двух дней назад. Далее. Основным занятием в жизни Пряхина были карты, девки, алкоголь, дурь. На этой же улице тогда же проживала некая немолодая уже девушка 30 лет, по слухам старая дева. Вот ее-то на спор проиграли в карты местные ублюдки, среди которых был Пряхин. Он выследил девушку, изнасиловал и предъявил содеянное своим товарищам. Несмотря на угрозу расправы, девушка подала заявление в милицию. К счастью, следователь во всем разобрался, и Пряхин предстал перед судом. В зале суда он поклялся – когда выйдет, убьет ее.

– А теперь внимание! Как звали девушку?

– Неужели Короткова Лиза? Вот это поворот сюжета, – Голубчиков сиял от радости. – Два убийства почти за два дня раскрыты! Ритуля, какая же ты молодец!

– Так кто же все-таки убийца? – Ринат вопросительно посмотрел на девушку.

– Сам не догадываешься?

– Догадываюсь. Но хочу услышать от тебя!

– Так, стоп! – Голубчиков вышел из-за стола. – Споры и пари в данном случае неуместны. Когда все слишком очевидно, то мне лично подозрительно.

Майор замолчал. Задумался. Ребята не мешали.

– Понятно одно – в этих двух историях с убийствами замешаны три человека, – Голубчиков подошел к доске и начал писать мелом фамилии:

Короткова

Коротков

Пряхин

Их всех что-то объединяет. Но что? – майор обвел взглядом свою аудиторию.

– Я, кажется, поняла, что, – сказала Жукова, – Они все трое родственники: мама, сын и отец.

– Правильно. Молодец, стажер! – похвалил ее Сергей Сергеич и продолжил дальше: – Вырисовывается следующая картина: 18-летний Егор насилует 30-летнюю Лизу. Садится в тюрьму. А Лиза, скорее всего, от позора, уезжает подальше из родных мест, где и узнает, что скоро станет матерью. Родился Юра, плоть от плоти – родной папаша. Спустя много лет Лиза возвращается в Мохов.

– Так, до сих пор картина ясна, – подключился Ринат, – осталось теперь понять, кто кого убил и за что.

– Правильно, согласен. – Голубчиков привычно пожевал свои пухлые губы. – Только разобраться в этом мы сможем тогда, когда найдем орудие убийства, либо, – он приобнял коллег за плечи, – чистосердечное признание оставшейся в живых из этой тройки. А Правдина, пожалуй, мы все-таки отпустим на подписку о невыезде.

Майор натянул на себя пальто, взял папку и попрощался с молодежью:

– Все, друзья мои, по домам. Завтра предстоит трудный день, а я на доклад к Авдееву.

8

Утром следующего дня оперативники отправились к Коротковой. Когда подъехали, застали ее одетой в дверях дома. В руках она держала баул, очень напоминающий докторский в старину.

Похоже, Елизавета Васильевна решила уехать?

Однако, при виде группы она как будто вздохнула облегченно и пригласила всех пройти в дом.

– Вы чего-то боитесь? – спросил Голубчиков, когда все уселись за столом на кухне.

– Нет, не боюсь. Теперь уже никого не боюсь. Отбоялась, – Короткова встала и привычным движением поставила чайник на плиту, потом достала чашки и продолжила: – Снов своих боюсь. От них никуда не деться. Чаю будете? – спросила гостей.

– Да уж, не откажемся, – ответил за всех майор.

Ринат и Рита сидели тихо, с удивлением наблюдая за происходящим. Они были уверены, что едут задерживать особо опасного преступника. А тут такое. Почти домашняя обстановка, чай, беседа. Впрочем, Сергеичу оба доверяли, поэтому молча наблюдали.

Вчера после работы Ринат провожал Жукову домой. Они шли пешком. Благо, погода располагала к прогулке. Тепло, весенний ласковый ветерок. Шли, держась за руки, и, конечно, обсуждали преступление. Они были уверены или почти уверены в том, что оба убийства совершила Елизавета Васильевна. Одно им было неясно: как такая хрупкая женщина смогла убить Пряхина и оттащить его тело с места преступления? А так, все складывалось в единую картину.

Свои соображения они высказали Сергеичу, когда ехали утром на задержание. Майор выслушал их, усмехнулся, пожевал губы и сказал задумчиво:

– Она не преступница. Она жертва, – и замолчал. Так и добирались тихо, без разговоров.

– А я к вам собиралась, – Короткова первая нарушила молчание. – Вот, тут кое-что собрала, – и она указала рукой на баул, – там дневник Юрочки. Я нашла его вчера, когда вещи перебирала, – сказала, всхлипнула, отвела глаза. Продолжила: – Он ведь раньше ничего такого не писал. Я не знала. А там такое. Как прочитала, так и собралась к вам каяться. Уж простите меня. Я его убила, – сказала так тихо, кажется, прошелестела губами, – топором, спящего. Сил моих больше не было. Да и боялась я. Зверем был, – и зарыдала в голос, причитая: – Юрочка, Юрочка, прости!