Бумажное сердце

Катя Гуляева

Бумажное сердце

Часть I.

Глава 1. Лаврик заблудился

– Долго ты ещё будешь там копаться, Лаврик? – в который раз вопросила Рита.

– Ещё секундочку, – пропыхтел Лаврик. Он стоял на коленках, согнувшись в три погибели, и изучал в лупу крошечный голубенький цветок.

– Я уже устала ждать, – капризно пропищала низенькая Анютка. Её безжалостно кусали комары.

– Да, нам следовало бы поторопиться, скоро совсем стемнеет, – предостерёг Рома.

Они уже три с половиной часа бродили по лесу. Лаврик поминутно останавливался и с криком: «Какой интересный экземпляр!» припадал к земле. Никто из троих друзей не разделял его энтузиазма.

«И зачем только мы вообще взяли с собой этого юного натуралиста?» – думал каждый про себя.

– Ты идёшь или нет? – нетерпеливо спросила Рита. По телевизору вот–вот должна была начаться любимая телепередача, которую девочка ну никак не могла пропустить.

– Ещё чуть–чуть, – умоляюще поднял на неё глаза Лаврик и полез в сумку за фотоаппаратом.

– Ты нас совсем с ума сведёшь! – проворчала Анютка. У неё ужасно замёрзли ноги.

Рома внимательно изучал небо. Сумерки сгущались всё сильнее, над лесом нависли предгрозовые тучи.

– Нужно спешить, в любой момент может начаться дож…

Договорить он не успел – на полуслове его прервал раскат грома.

– Вы идите вперёд, я вас догоню, – сказал Лаврик, торопливо доставая блокнот и карандаш. – Хочу сделать набросок.

– Ты уверен? – уточнил Рома. Ему на лоб уже упала первая капля.

– Не потеряйся только, одуванчик, – хихикнула Рита, надевая на голову капюшон. Анютка, у которой капюшона не было, бросила короткое «Догоняй» и поспешила вслед за друзьями.

Лаврик ещё некоторое время слышал удаляющиеся шаги, потом они потонули в раскатах грома. Эскиз всё никак не получался. Не удавалось передать всю тонкость голубых лепестков. От напряжения слезились глаза, но он этого не замечал. Начался дождь, темнота сгущалась. Лаврик очнулся, когда несколько крупных капель упали на блокнот, слегка замочив рисунок. Он огляделся вокруг. На лес опустилась предночная мгла, поглотив и голубенький цветок, и тропинку, по которой они шли сюда. Лаврик встал с колен, растерянно озираясь. Он не знал даже, в какую сторону ему идти. Дождь неистово хлестал по лицу, мир за стёклами очков стал зыбким и нереальным. Лес сдавался темноте.

Лаврик сунул блокнот в карман и снял очки, чтобы протереть их, но они вдруг выскользнули у него из рук. Он попытался на ощупь найти их в мокрой траве. Под ногой что–то хрустнуло. Очки! Они были безнадёжно сломаны.

Вытянув вперёд руки, он начал наугад продвигаться по лесу. Если бы только у него был фонарь! Но он думал, что вернётся домой затемно, и новенький фонарик, подаренный дедушкой, остался лежать в ящике стола.

Изредка дорогу освещали вспышки молний, и Лаврик видел вокруг мрачные силуэты деревьев. Их мокрые ветви были похожи на чёрные крылья, и мальчику казалось, что с каждым разом они подступают всё ближе. Молнии пугали Лаврика – он не мог отделаться от впечатления, что сам стал экспонатом, и теперь кто–то сверху фотографирует его на свою небесную камеру.

Он не знал, сколько времени вот так, вслепую, шёл по лесу. Волосы прилипли ко лбу, вода струями текла по лицу. В довершении всего Лаврик споткнулся о мокрый корень и растянулся на влажной прошлогодней листве. Мальчик сел, прижавшись спиной к холодному стволу дерева, и закрыл глаза. Какой толк идти в никуда? Ему никогда не найти дорогу домой без компаса и фонаря. А без очков он и вовсе беспомощен! Он подумал о друзьях. Где они сейчас? Ищут его или сидят в тепле, наслаждаясь чашкой горячего какао? Вспомнив о любимом напитке, мальчик чуть не расплакался. Нет, нужно продолжать идти, так можно хоть куда–то добраться. Сидеть под деревом и ждать неизвестно чего – это не выход.

В этот самый миг до него донёсся звук. Шаги! Кто–то шёл по лесу, в его сторону! Наверное, это друзья! Они не могли оставить его в беде! Лаврик вскочил на ноги и вгляделся в темноту, туда, откуда слышался шорох шагов по влажной траве.

Глава 2. Красный зонт

Там был огонёк. Сначала совсем крошечный, не больше монеты, но с каждой секундой он рос и распускался, как бутон экзотического цветка. Потом Лаврик заметил что–то огромное и красное, что плыло над огоньком, но как ни напрягал глаза, не мог понять, что же это такое. Когда огонёк приблизился почти вплотную, мальчик чуть ли не вскрикнул от изумления. К нему по темноте плавно двигался красный зонт.

«Нет, это не ребята», – только и успел подумать Лаврик.

Под зонтом шла девочка. Лаврик что есть силы прищурился, чтобы разглядеть её получше. Девочка была примерно его возраста, но он никогда её раньше не видел – ни в школе, ни на городских праздниках.

«Почему она в пальто, лето же на дворе», – удивился мальчик. И правда, на девочке было голубое пальто, из–под которого выглядывал кусочек нарядного атласного платья. По бокам болтались варежки на резинке. На ногах у девочки были белые гольфы и лаковые туфельки. Голову украшала маленькая шляпка, из–под которой выбивались тёмные кудряшки.

«Может, она с маскарада возвращается», – пришло в голову Лаврику. Его предположение подтверждал старомодный фонарь со свечой внутри, который девочка держала в руке.

– Я заблудился, – признался Лаврик, когда она поравнялась с ним. – Ты не знаешь, в какой стороне город?

Девочка не ответила. Она даже не подняла на него глаз, словно не слышала вопроса. Не остановилась. Даже не замешкалась на миг. Лаврика пронзило неестественное чувство отсутствия. На долю секунды ему показалось, что он призрак. Однако он тут же отбросил эти мысли. «Просто невоспитанная девчонка», – с обидой подумал он. Мальчику не хотелось навязываться, но он признал, что в его положении другого выхода нет. Он бросился вслед за девочкой.

– Подожди! – взмолился Лаврик. – Ты моя последняя надежда!

Но девочка упрямо шла вперёд. Казалось, она не слышала криков. В конце концов, Лаврик отчаялся и просто молча пошёл за незнакомкой. «Может, она глухонемая, – размышлял он про себя. – Но куда–нибудь она всё равно меня приведёт. А вдруг удастся там переночевать?».

Так они и шли, пока из–за деревьев не показался крошечный домик, над дверью которого покачивался одинокий фонарик. Лаврик в изумлении замер – у домика была небесно–голубая крыша и оранжевые в жёлтую крапинку стены.

Тем временем, по–прежнему не обращая на него внимания, девочка медленно поднялась по ступенькам низенького крылечка. Достав из кармашка пальто огромный серебристый ключ, она вставила его в замок. Дверь открылась, и из дома донеслась лёгкая мелодия. «Как будто музыкальная шкатулка», – подумалось мальчику. Поскольку дождь и не думал прекращаться, и в лесу становилось всё неуютнее, Лаврик отбросил последние сомнения и кинулся к крылечку.

– Послушай, девочка, – взволнованно сказал он в спину незнакомке, надеясь, что та наконец ответит. – Я и правда не знаю, как выбраться из этого дурацкого леса, слышишь ты меня или нет!

Неожиданно девочка обернулась. Она некоторое время смотрела на Лаврика огромными печальными глазами, но мальчику показалось, что она смотрит мимо него. От этого взгляда у него одновременно сжалось сердце и по спине побежали мурашки.

Повернувшись к двери, девочка взяла фонарь и вошла в дом. Лаврик, как заколдованный, последовал за ней. Но не успел он подняться на крылечко, как кто–то сильный и очень большой одним ударом сбил его с ног.

Глава 3. Ирбис

Лаврик очнулся от неприятного чувства – за шиворот ему затекла вода. Он лежал на мокрой траве под дождём, а прямо из темноты на него пристально смотрели два голубых глаза. От этого взгляда у Лаврика мороз пробежал по коже. А ещё было трудно дышать, словно под тяжестью груза.

Некоторое время никто не произносил ни слова, только капли методично исполняли свою заученную партию. Лаврику ужасно хотелось взять да очутиться дома. Или чтобы всё это оказалось лишь кошмарным сном. Несколько раз он попытался зажмуриться и вновь открыть глаза, но два голубых огонька никуда не исчезали.

И тут Лаврик услышал тихое рычание.

– Кто ты? – донеслось до него.

«Он ещё и говорит», – невесело подумал мальчик. Отвечать ему хотелось меньше всего на свете, но огоньки придвинулись ближе, дышать стало труднее, и он поспешно пискнул:

– Лаврик…

Глаза чуть сузились.

– Как ты здесь очутился? Шпионил?

Мальчик чуть не заплакал от обиды. Человек заблудился, промок до нитки, замёрз, а его ещё и обвиняют непонятно в чём и непонятно кто. «Нет, плакать нельзя», – стиснув зубы, решил Лаврик.

– Может быть, прежде чем задавать вопросы, вы позволите мне встать? А ещё хотелось бы узнать, с кем я имею дело…

В глазах вспыхнул и тут же погас жёлтый огонёк. С тихим рыком зверь подался назад, и Лаврик наконец смог вдохнуть полной грудью.

– Спасибо, – буркнул он, приподымаясь на локтях. В неровном свете фонаря мальчик разглядел серебристую шкуру с тёмными пятнами.

– Я Ирбис, – равнодушно представился зверь.

Лаврик онемел. Откуда здесь снежный барс? И почему он говорит? Такое бывает только в сказках! А может, это всё–таки сон?

– Так как ты здесь оказался? Это она тебя прислала? – продолжил допрос зверь.

«Кто она?» – хотел было спросить Лаврик, но не решился.

– Я просто потерялся. Мои друзья ушли вперёд, а у них была карта и фонарь. Начался дождь, я промок. И тут увидел эту девочку… – Лаврик посмотрел на пустое крыльцо.

Ирбис нахмурился.

– Я говорил с ней, но она мне не отвечала. Тогда я просто пошёл следом. Мне больше некуда было деваться.

Ирбис задумчиво смотрел на мальчика.

– Хорошо, – наконец молвил он, – поверю тебе.

Он грациозно повернулся и неспеша направился к дому. От его серебристой шкуры пружинисто отскакивали капли.

– Эй, постойте… – робко окликнул его мальчик, кое–как поднявшись на ноги.

Снежный барс остановился, но головы не повернул.

– Можно мне войти внутрь? Дождь идёт…

– Нет, – не колеблясь, отрезал зверь.

Огромная дождевая капля ударила Лаврика прямо в затылок.

– Пожалуйста… – еле слышно прошептал он.

Ирбис уже взошел на крыльцо.

– Прошу вас, – ещё тише сказал мальчик.

Снежный барс чуть повернул голову в его сторону. Лаврик затаил дыхание.

– Ладно, – прорычал зверь.

Лаврик слабо улыбнулся. У него уже не было сил радоваться.

– Но с одним условием, – предупредил Ирбис, по–прежнему не глядя на мальчика. – Ты не будешь говорить с Эльми.

– Эльми – это та девочка?

Ирбис резко обернулся, взметнув вверх длинный пушистый хвост.

– Она кукла, – рыкнул он так, что мальчик подпрыгнул на месте.

Лаврик хотел было возразить, что куклы не бродят по лесу с зонтиками, но вовремя прикусил язык. Пока он поднимался по ступенькам крыльца, его не оставляло ощущение сна. «Вот бы Лилю сюда. То–то бы она обрадовалась», – невольно подумалось мальчику. Лиля, младшая сестра Лаврика, точно была бы не прочь познакомиться с живыми игрушками.

– А вы тоже ненастоящий снежный барс? – вырвалось у мальчика, прежде чем он успел подумать.

Ирбис замер, и Лаврику показалось, что в облике зверя скользнуло что–то печальное.

– Внутри у меня железная стружка, – отрывисто прорычал он. – А вместо сердца – часы.

Не говоря больше ни слова, снежный барс резко толкнул дверь огромной лапой. Та распахнулась, снова негромко заиграла музыка. Ирбис вошёл внутрь. Лаврик неверными шагами последовал за ним.

Глава 4. В доме

Комната, в которой очутился Лаврик, показалась ему довольно уютной. Большую её часть занимал камин. К великому разочарованию мальчика, он не горел. С одной стороны камина стояло высокое кресло. На нём лежали аккуратно сложенные пледы и плюшевый пёс. С другой стороны располагался деревянный стол, за которым спиной к мальчику сидела Эльми. Её пальто кособоко висело на спинке стула, рукавички лежали на полу. Девочка низко склонила голову, плечи её слегка вздрагивали, а локти непрестанно двигались. Мальчик сделал шаг в сторону и прищурился. Стол Эльми был завален белой бумагой – по всей видимости, она складывала из неё фигурки. Её фонарь стоял тут же на столе, и его золотистые отблески дрожали на кудрявых локонах Эльми.

– Ты можешь погреться у камина, – равнодушно сказал Ирбис, растянувшись на полу рядом с креслом и прикрыв глаза.

– Огонь же не горит, – заметил мальчик, обходя красный зонт, который сушился посреди комнаты. Ирбис на миг приоткрыл один глаз.

– Ах, как я мог забыть, ты же человек. Наш огонь тебя не согреет.

Лаврик присел на корточки у камина. Огонь и правда горел, но он был нарисован на куске картонки. Вздохнув, мальчик сел на пол и прижался спиной к холодной каминной решётке.

Теперь он мог видеть профиль Эльми. Её губы были крепко сжаты, глаза неотрывно следили за работой рук. «Она не может быть куклой!» – внезапно подумалось Лаврику. Однако… лицо её и правда было таким бледным, словно его вылепили из фарфора, а движения – ровными, будто механическими.

В животе предательски заурчало.

– Еды у нас тоже нет, – промурчал Ирбис. На этот раз он не удосужился открыть даже один глаз.

«Да уж догадался», – вздохнул мальчик про себя, но вслух говорить ничего не стал – не хотелось показаться неблагодарным. Тут на своё счастье он вспомнил, что у него был бутерброд с сыром и давно остывший термос с чаем, заваренным бабушкой. Он тихонько встал и раскрыл молнию рюкзака. Бутерброд слегка намок, но это было лучше, чем ничего. Откусывая по маленькому кусочку, Лаврик от нечего делать считал удары капель по крыше. Дождь разошёлся не на шутку, словно в эту ночь решил затопить собою весь мир.

Допив чай, мальчик растянулся на полу. Тихий шелест бумаги сливался с шорохом дождя, звуки успокаивали, но заснуть Лаврику не удавалось. Лежать на полу в мокрой одежде было холодно.

– На кресле есть пара пледов. Можешь взять один, – лениво бросил Ирбис.

«Сразу бы сказал», – проворчал Лаврик про себя, поднимаясь с пола.

– Совсем забыл, что тебе может быть холодно, – словно услышав его мысли, добавил снежный барс.

Эльми сидела за столом всё в той же напряжённой позе. Её руки беспрестанно двигались. Губы были плотно сомкнуты. На краю стола стояло несколько готовых фигурок. Лаврику захотелось посмотреть их, но он не решился обратиться к девочке, помня предостережение Ирбиса. Мальчик изо всех сил прищурился. Ему показалось, что фигурки не были похожи ни на животных, ни на птиц. Они были какие–то бесформенные, словно их складывали с закрытыми глазами или просто бездумно мяли бумагу. Но ведь Эльми так сосредоточенно работала над ними! Странно… Хотя чему он удивляется – в этом доме всё было донельзя странным.

Лаврик протянул руку к верхнему пледу и тут же отдёрнул её, потому что плюшевый пёс, до сих пор безмолвно лежащий в кресле, вдруг ожил и недовольно заворчал. На этот раз мальчик опомнился быстрее, чем при встрече с Ирбисом.

– Тише, я возьму только один, – попытался успокоить пёсика он. Но тому явно не понравилось, что его разбудили. Он спрыгнул на пол и яростно укусил Лаврика за ногу. Укус оказался совершенно безболезненным. Мальчик улыбнулся и погрозил пёсику пальцем.

– Не шали, а то будешь моей подушкой! – со смехом воскликнул он, пока пёсик с забавным рычанием бросался на него. Убедившись, что противник и не думает отступать, пёсик заскулил и принялся тщательно обнюхивать полосатые носки мальчика, а потом попытался сорвать с себя голубой вязаный ошейник. Лаврик взял с кресла верхний плед и посадил упирающегося пёсика на прежнее место. Тот тут же свернулся калачиком и, кажется, заснул. «Конечно, если игрушки спят», – мелькнуло в голове у Лаврика. Он уже ни в чём не был уверен.

Накинув на плечи плед, мальчик снова растянулся на полу у камина и закрыл глаза. Стало намного теплее.

– Его зовут Булавка, – услышал он голос Ирбиса.

Лаврик неохотно открыл глаза. В тёплом пледе его начал одолевать сон.

– У него мягкое сердце из бархата, – продолжал Ирбис, – но мадам Трюффор дала ему твёрдое имя. Чтобы он мог за себя постоять.

Он говорил тихо, и его голос почти сливался с шумом дождя.

– А кто это, мадам Трюффор? – сонно спросил Лаврик. Больше всего на свете он хотел спать, но и промолчать было бы невежливо.

Ирбис не ответил.

«Ну вот, – обиженно подумал мальчик, – сам начал разговор, а теперь в молчанку играет. Делает вид, что спит». Он хотел было отвернуться к камину, как вдруг скрипнул стул. Лаврик чуть–чуть приподнял веки, чтобы посмотреть сквозь узенькую щёлочку – он часто делал так в детстве, притворяясь, что спит. Встав из–за стола, Эльми подошла к креслу. Завернувшись во второй плед, она забралась в него с ногами и закрыла глаза. Булавка залез ей на колени. Она крепко прижала его к себе и замерла. «Как настоящая девочка», – вновь подумалось Лаврику.

– Говорят, мадам Трюффор выбрала для Эльми бумажное сердце, – неожиданно сказал Ирбис. На этот раз Лаврик удержался от вопроса. Он уже понял, что Ирбис расскажет только то, что сам пожелает. О крышу успели удариться 53 капли, прежде чем снежный леопард продолжил.

– Все удивлялись – кукла с бумажным сердцем, а так чудесно поёт! – мечтательно сказал он и тут же помрачнел. – То есть пела, – закончил он и еле слышно вздохнул.

Лаврик чувствовал, что за этим вздохом кроется что–то очень тяжёлое. Потяжелее булыжника.

– А что случилось? – хотел было спросить он, но не успел. Ирбис резко вскочил на лапы и издал полный отчаяния рык, заставивший сердце Лаврика бешено забиться. Мальчик посмотрел на Эльми, но девочка даже не шевельнулась. Зверь закрыл голову лапами и рухнул на пол.

– Это я во всём виноват, – услышал Лаврик его стон.

Глава 5. Ирбис рассказывает историю

В комнате стало очень тихо. Казалось, сам воздух захлебнулся в печали.

Лаврик не знал, что сказать. Он понятия не имел, как утешают снежных леопардов.

Ирбис поднял на него свои огромные печальные глаза.

– Зачем я всё это тебе говорю? – молвил он. – Ты всё равно не поймёшь.

Это было правдой – Лаврик ничего не понимал. Но он чувствовал – Ирбису нужно помочь. Хоть чем–то.

– Расскажите мне, что случилось, – предложил Лаврик. – И вам станет легче.

Ирбис недоверчиво глянул на мальчика.

– Попробуйте, – подбодрил Лаврик. – Хуже от этого точно не будет.

Ирбис шумно выдохнул и, положив голову на передние лапы, нехотя заговорил. На мальчика он не глядел.

– Эльми появилась в театре мадам Трюффор неожиданно. И пела она совсем как настоящая девочка. У неё был такой чистый голосок.

Лаврик посмотрел на Эльми и тут же отвёл взгляд, испугавшись, что Ирбис заметит.

– И было ещё кое–что, – продолжал тем временем зверь. – Эльми умела плакать. Она плакала, когда пела.

Лаврик удивился. Рита пела на каждом школьном празднике, но он никогда не видел, чтобы она пролила хоть слезинку.

– Отчего же она плакала? – решился спросить он.

Ирбис нахмурился.

– Никто этого не знал, – отрезал он.

Лаврик прикусил язык. «Лучше молчать», – решил он про себя. – «А то он передумает рассказывать». Ему очень хотелось узнать историю Эльми.

– А потом она сбежала, и мадам Трюффор отправила меня вдогонку.

Ирбис поморщился.

– И что случилось? – встревожился Лаврик.

– Я случайно задел её когтями.

Он яростно процарапал деревянную доску пола.

– Дело в том, что меня создавали для защиты. И мадам Трюффор сделала для меня особые когти – она пропитала их сонным отваром. Любое касание погружает в глубокий сон.

– Но вы же сказали, что Эльми – кукла! – перебил его мальчик. – Как сонный отвар мог усыпить её?

Ирбис не ответил. Он слишком глубоко ушёл в воспоминания.

– Когда мои когти коснулись руки Эльми, она пошатнулась и упала на землю. Она была такой беззащитной, что я не решился вернуться обратно, ведь мадам Трюффор могла наказать её за непослушание. Я увёз её подальше от театра.

– А этот домик, откуда он? – спросил Лаврик, оглядывая комнату. – Он так похож на музыкальную шкатулку, только большую.

Ирбис поглядел на него испытующим взглядом. «Он всё ещё мне не доверяет», – мелькнуло в голове у Лаврика.

– Наверное, ты уже понял, что мадам Трюффор умеет делать то, что другим не под силу? – понизив голос, спросил снежный барс.

Лаврик кивнул. При этом у него неприятно заныло в животе.

– Этот дом и правда шкатулка, – продолжал Ирбис. – Когда Эльми сбежала, за ней увязался Булавка. Он даже пытался защитить её, когда я их настиг.

Булавка возмущённо заскулил.

– Да знаю я, – рыкнул Ирбис. – Я уже сто раз извинялся.

Лаврик недоумённо посмотрел на него.

– Я отбросил его, как пушинку, – признался зверь. – Но не будем об этом. Когда я с Эльми на спине забрёл в глубокую чащу, то понял, что нам нужно где–то укрыться. И тут я вспомнил о шкатулке. Мадам Трюффор сделала её для забавы.

– Так что это за шкатулка? – спросил Лаврик, уже чуть ли не лопаясь от любопытства.

– Она может увеличиваться и уменьшаться во сколько угодно раз. Я объяснил Булавке, где лежит шкатулка, и он выкрал её из мастерской мадам Трюффор. С тех пор мы и живём здесь втроём.

– А Эльми очнулась?

Ирбис вздохнул.

– Да, но теперь она спит наяву. Она ничего не замечает. Иногда берёт фонарь и бродит по лесу. Всё время складывает фигурки, но у неё получаются только бесформенные комки бумаги.

Сердце Лаврика отчаянно сжалось.

– А разве нельзя разбудить её? Наверняка у мадам Трюффор есть средство!

Ирбис насмешливо глянул на мальчика.

– Если бы всё было так просто! Чтобы это выяснить, нужно пойти к самой мадам Трюффор.

– Так идите.

Снежный барс гневно сверкнул глазами.

– Глупый мальчишка! Что ты в этом понимаешь! – оскалился он.

Лаврик даже обиделся.

– Ну и ладно… Я просто хотел помочь.

– Не нужна мне твоя помощь, – прорычал Ирбис, отворачиваясь к стене.

Лаврик решил, что разумнее будет промолчать. Действительно, чего он суётся со своими советами. Тоже мне, эксперт. Он снова завернулся в плед и лёг.

– Тоска… – услышал он тихое рычание. – Грызёт тихонько моё сердце. Не выдержу я так долго. Часы придут в негодность. Боюсь, что тогда Эльми останется совсем одна.

Мальчик резко сел, отбросив плед.

– Тогда идите за противоядием, – решительно произнёс он.

Ирбис покачал головой.

– Ты не знаешь мадам Трюффор. Она не простит предательства.

– Вы что, трусите?

– Я просто знаю, что это бесполезно. Будет только хуже.

– Но посмотрите на неё! – Лаврик кивнул на Эльми. Её фигурка в кресле казалась такой хрупкой. – Разве вы можете оставить всё, как есть?!

Глаза Ирбиса вдруг вспыхнули и снова погасли.

– Спи. Забудь обо всём, что я рассказал тебе. Это проявление слабости.

И он вновь повернулся к мальчику спиной, ясно показывая, что разговор окончен.

Лаврику ничего не оставалось, как лечь и закрыть глаза. Шум дождя начал убаюкивать. Вдруг к нему тихонько присоединился другой звук – что–то вроде тихого мурлыканья. Лаврик изумлённо открыл глаза – Эльми напевала что–то себе под нос. Её глаза по–прежнему были закрыты, а губы улыбались, словно ей снился приятный сон.

– Она поёт! – взволнованно прошептал Лаврик.

Ирбис не шевельнулся. Лаврик подождал какое–то время, но тщетно. Снежный барс не желал отвечать. Мальчик повернулся к камину и положил ладонь под щёку, как делал в детстве. Мелодия Эльми была похожа на колыбельную, которую пела мама – нет, не ему, сестре, свои он помнить не мог, был слишком маленьким.

– А я бы пошёл… – пробормотал мальчик, засыпая.

Совсем близко раздалось чьё–то шумное дыхание.

– Куда бы ты пошёл? – прорычал Ирбис ему в самое ухо.

– К мадам Трюффор, – испуганно пролепетал Лаврик.

– Не ври, зачем тебе это, – не поверил зверь.

Мальчик сел и серьёзно посмотрел в голубое пламя глаз.

– Правда. Ради Эльми.

– А когда? – взволнованно подался вперёд Ирбис.

– Да хоть сейчас! – воскликнул Лаврик и понял, что перестарался. Спать хотелось нещадно.

Ирбис лихорадочно заметался по комнате, так буйно мотая хвостом туда–сюда, что Лаврику стало страшно – вдруг оторвётся.

– Но ты же не знаешь дороги! В лесу так легко заплутать! Театр мадам Трюффор очень далеко отсюда! – безостановочно говорил зверь на ходу. – Но это ничего, Булавка проводит тебя, правда же, Булавка?

Пёсик заворчал во сне.

– Я не оставлю её! – возвысил голос Ирбис. Шерсть его встала дыбом.

Булавка нехотя открыл глаза и покорно тявкнул.

– Ты возьмёшь зонт Эльми, – продолжал снежный барс. – Не хватало ещё, чтобы ты промок во второй раз.