Второй пол

Тем не менее идеи Аристотеля не утратили полностью своего значения. Гегель полагает, что два пола должны быть различны: один будет активным, другой пассивным, и пассивность, разумеется, достается на долю самки. «Благодаря этой различенности мужчина является действенным, а женщина есть воспринимающее, ибо она остается в своем неразвернутом единстве»[14]. И даже после того, как яйцеклетку признали активным началом, мужчины все равно пытались противопоставить ее инертность подвижности сперматозоида. Сегодня намечается обратная тенденция: благодаря открытиям в области партеногенеза ученые сводят роль самца к простому физико-химическому агенту. Оказалось, что у некоторых видов дробление яйца и развитие зародыша могут начаться под действием кислоты или механического раздражителя; на этом основании была выдвинута смелая гипотеза, что мужская гамета не является необходимой для зачатия и служит самое большее катализатором; возможно, однажды участие мужчины в зачатии окажется ненужным, – похоже, об этом мечтают многие женщины. Но ничто не дает права столь смело опережать события, ибо ничто не дает нам права придавать специфическим жизненным процессам универсальный характер. Явления бесполого размножения и партеногенеза являются не более и не менее базовыми, нежели размножение половым путем. Мы сказали, что у последнего нет никаких априорных преимуществ, но ничто не указывает на то, что его можно свести к более простому механизму.

Итак, отвергнув всякое априорное учение, всякую бездоказательную теорию, мы оказываемся перед фактом, под который нельзя подвести ни онтологического обоснования, ни эмпирического оправдания и чья важность априори непонятна. Лишь рассматривая этот факт в его конкретной реальности, мы можем надеяться определить его значение – и тогда, быть может, прояснится и смысл слова «самка».

Мы не имеем в виду выстраивать здесь некую философию жизни и не хотим поспешно принимать чью-либо сторону в споре между финализмом и механицизмом. Примечательно, однако, что все физиологи и биологи прибегают к более или менее финалистскому языку уже потому, что они наделяют смыслом жизненные явления; мы будем пользоваться их лексикой. Не претендуя на какое-либо решение вопроса о соотношении жизни и сознания, можно утверждать, что все живое указывает на трансценденцию, что в любой функции вызревает проект; ничего большего наши описания не подразумевают.

* * *

У подавляющего большинства видов женские и мужские организмы взаимодействуют в репродуктивных целях. В основе своей они обусловлены теми гаметами, которые они вырабатывают. У некоторых водорослей и грибов клетки, от слияния которых получается яйцо, идентичны; эти случаи изогамии значимы в том смысле, что демонстрируют базовую равноценность гамет; обычно они дифференцированы, но их подобие бросается в глаза. Сперматозоиды и яйцеклетки развиваются из первоначально тождественных клеток: образование ооцитов из первичных женских клеток отличается от образования сперматоцитов на уровне протоплазмы, но процессы, происходящие в ядре, практически одинаковы. Мысль, высказанная в 1903 году биологом Анселем, считается верной до сих пор: «Недифференцированная половая клетка-предшественник станет мужской или женской в зависимости от условий, в которые она попадает в половой железе в момент своего возникновения; эти условия обусловлены превращением некоторого числа клеток эпителия в питательные элементы, вырабатывающие особое вещество». Изначальное родство обеих гамет выражается в их структуре: внутри каждого вида они имеют одинаковое число хромосом; в момент оплодотворения субстанции обоих ядер сливаются и число хромосом в каждом из них сокращается вполовину от первоначального, причем сокращение в обоих случаях происходит аналогичным образом; два последних деления яйцеклетки, в результате которых образуются полярные тельца, соответствуют последним делениям сперматозоида. Сегодня считается, что в зависимости от вида пол определяет либо мужская, либо женская гамета; у млекопитающих носителем отличной от других хромосомы, обладающей мужским или женским потенциалом, является сперматозоид. Что касается передачи наследственных признаков, то, согласно статистическим законам Менделя, она осуществляется в равной степени как отцом, так и матерью. Важно отметить, что в этом слиянии гамет ни одна не имеет преимущества перед другой: обе жертвуют своей особостью, яйцо поглощает их субстанцию целиком. Таким образом, два весьма распространенных предрассудка оказываются ложными, по крайней мере на этом основном биологическом уровне. Первый – это пассивная роль самки; искра жизни не заключена ни в одной из гамет, она вспыхивает при их слиянии; ядро яйцеклетки есть жизненное начало, полностью симметричное ядру сперматозоида. Второй предрассудок противоречит первому, хотя они нередко сосуществуют: считается, что постоянство вида обеспечивает самка, а существование мужского начала носит взрывной и мимолетный характер. В действительности зародыш сохраняет наследственное вещество как отца, так и матери и, в свою очередь, передает их вместе своему потомству, либо в мужской, либо в женской форме. Иными словами, зародышевая плазма двупола и остается таковой из поколения в поколение, несмотря на телесные отличия каждой отдельной особи.

Тем не менее между яйцеклеткой и сперматозоидом наблюдаются интереснейшие второстепенные различия; главная особенность яйцеклетки – в том, что она наполнена веществами, предназначенными для питания и защиты эмбриона; она накапливает запасы, за счет которых будут формироваться ткани плода, то есть запасы не живой субстанции, а инертной материи; поэтому она представляет собой массивное и относительно объемное сферическое или эллипсоидальное образование; мы знаем, каких размеров достигает птичье яйцо; женская яйцеклетка имеет в диаметре 0,13 мм, тогда как сперматозоидов в человеческой сперме насчитывается 60 000 на кубический миллиметр: масса сперматозоида ничтожно мала, он состоит из нитевидного хвоста, маленькой продолговатой головки и не отягощен никакой инородной субстанцией; он – сама жизнь; его строение предполагает подвижность, тогда как яйцеклетка, где складировано будущее плода, – элемент неподвижный: она пассивно ждет оплодотворения либо внутри организма самки, либо подвешенной во внешней среде; мужская гамета сама движется ей навстречу; сперматозоид – это всегда голая клетка, а яйцеклетка, в зависимости от вида, может иметь или не иметь защитную мембрану; но в любом случае сперматозоид, вступив с ней в контакт, толкает, шатает ее и проникает внутрь: мужская гамета отбрасывает хвост, ее головка раздувается и ввинчивается в ядро; тем временем у яйца сразу же образуется мембрана, отгораживающая его от других сперматозоидов. У иглокожих, с их наружным оплодотворением, легко наблюдать, как сперматозоиды устремляются к инертно плавающей яйцеклетке и образуют вокруг нее ореол. Такое соперничество тоже важное явление, встречающееся у большинства видов; сперматозоиды гораздо меньше яйцеклетки и обычно выделяются в гораздо большем количестве, поэтому на каждую яйцеклетку находится множество претендентов.

Итак, яйцеклетка, активная как сущностное начало, то есть как ядро, внешне пассивна; ее замкнутая в себе, вскормленная сама в себе масса похожа на густую ночную мглу и покой существования в себе: древние воображали замкнутый мир, непрозрачный атом именно в виде сферы; яйцеклетка неподвижна и ждет; напротив, открытый, крохотный, проворный сперматозоид воплощает нетерпение и беспокойство существования. Не стоит увлекаться аллегориями – яйцеклетку порой уподобляли имманентности, а сперматозоид – трансценденции; он проникает в женское начало ценой отказа от своей трансценденции, от своей подвижности: инертная масса захватывает его, поглощает и кастрирует, лишая хвоста; перед нами магическое действие, тревожное, как всякое пассивное действие; активность же мужской гаметы рациональна, это движение, измеримое в категориях времени и пространства. На самом деле все это – чистый вымысел. Мужские и женские гаметы сливаются воедино в яйце и вместе полностью самоуничтожаются. Ошибка – утверждать, что яйцеклетка хищно пожирает мужскую гамету, и неменьшая ошибка – говорить, что мужская гамета победно завладевает резервами женской клетки: в акте слияния особость обеих утрачивается. Наверное, для механистической мысли движение представляется явлением рациональным par excellence, но для современной физики эта идея не яснее дистанционного действия; к тому же подробности физико-химических процессов, приводящих к слиянию гамет и оплодотворению, нам неизвестны. Однако в их столкновении заключено одно ценное указание. В жизни есть два сопряженных друг с другом вида движения; жизнь сохраняется, лишь преодолевая себя, и преодолевает себя лишь при условии своего сохранения; оба эти момента всегда совершаются вместе, и пытаться их разделить – чистая абстракция; тем не менее на разных этапах доминирует то один, то другой. Сливаясь, обе гаметы одновременно и преодолевают, и продолжают себя, но яйцеклетка в своем строении предвосхищает будущие потребности, она устроена так, чтобы питать зародившуюся в ней жизнь; сперматозоид же, напротив, никак не приспособлен к тому, чтобы обеспечивать развитие вызванного им к жизни зародыша. Зато яйцеклетка не способна сама произвести изменение, которое пробудит вспышку новой жизни, – тогда как сперматозоид подвижен. Без предусмотрительности яйцеклетки его действие было бы напрасным, но без его инициативы яйцеклетка не реализовала бы свои возможности растить жизнь. Тем самым мы приходим к выводу, что роль обеих гамет в основе своей идентична; они вместе создают живое существо, в котором утрачивают и преодолевают себя. Однако во второстепенных, поверхностных процессах, приводящих к оплодотворению, мужское начало производит изменение ситуации, необходимое для зарождения новой жизни, а женское начало позволяет закрепить эту жизнь и превратить в стабильный организм.

Было бы весьма смело выводить из этой констатации, что место женщины – у домашнего очага, но есть на свете смелые люди. Недавно Альфред Фуйе в своей книге «Темперамент и характер» утверждал, что женщина целиком определяется через яйцеклетку, а мужчина – через сперматозоид; на подобных сомнительных аналогиях строятся многие якобы глубокие теории. Не вполне понятно, на какую философию природы опираются эти псевдоидеи. С точки зрения законов наследственности и мужчины и женщины в равной мере происходят от одного сперматозоида и одной яйцеклетки. Думаю, что в этих сумеречных умах скорее болтаются пережитки старинной средневековой философии, согласно которой космос есть точное отражение микрокосма: они воображают, будто яйцеклетка – это женский гомункул, а женщина – гигантская яйцеклетка. Все эти бредни, позабытые еще со времен алхимии, странно контрастируют с точными, научными описаниями, на которые одновременно опираются наши ученые: современная биология плохо вяжется со средневековой символикой, но они предпочитают этого не замечать. Однако простая добросовестность не позволит отрицать, что путь от яйцеклетки до женщины весьма долог. К яйцеклетке еще неприменимо само понятие женского. Гегель справедливо отмечает, что половые отношения нельзя свести к отношениям двух гамет. Следовательно, мы должны изучить женский организм в целом.

Как уже говорилось, у многих растений и некоторых простейших, например моллюсков, специализация гамет не влечет за собой различия особей: каждая особь вырабатывает одновременно и яйцеклетки, и сперматозоиды. Даже в случае разделения полов между ними нет непроницаемых барьеров, как между разными видами; подобно тому как гаметы формируются из недифференцированной изначальной ткани, самцы и самки представляют собой скорее две вариации на единой основе. У некоторых животных (наиболее типичный случай – бонеллия) эмбрион вначале бывает бесполым, и его половую принадлежность обусловливают впоследствии случайные обстоятельства развития. Сегодня считается, что у большинства видов пол генотипически определяется свойствами яйцеклетки. Неоплодотворенное яйцо пчелы, размножающейся путем партеногенеза, дает исключительно самцов; яйцо тли в тех же условиях – исключительно самок. Примечательно, что из оплодотворенных яиц (за исключением, быть может, некоторых видов пауков) рождается примерно равное число особей мужского и женского пола; дифференциация происходит за счет гетерогенности одного из типов гамет: у млекопитающих либо мужским, либо женским потенциалом обладает сперматозоид; чем именно обусловлен особый характер гетерогенных гамет в ходе сперматогенеза или оогенеза, пока неизвестно; в любом случае статистические законы Менделя вполне убедительно объясняют их равномерное распределение. У обоих полов процесс оплодотворения и начало эмбрионального развития протекают одинаково; эпителиальная ткань, которой предстоит развиться в гонаду, вначале не дифференцирована; семенники обозначаются лишь на определенной стадии созревания, а яичники намечаются еще позже. Именно поэтому между гермафродитизмом и гонохоризмом существует целый ряд промежуточных вариантов; часто один из полов обладает некоторыми органами, характерными для противоположного пола; самым ярким примером тому служит жаба: у самца наблюдается атрофированный яичник, названный органом Биддера, и его можно искусственно заставить вырабатывать яйца. Рудименты такого двойного полового потенциала сохраняются и у млекопитающих: это, среди прочего, мужская матка (uterus masculinus) или грудные железы у самца и канал Гартнера или клитор у самки. Даже в видах с ярко выраженным половым диморфизмом встречаются особи, являющиеся одновременно самцом и самкой: интерсексуальность – частое явление и у животных, и у человека; а у бабочек и ракообразных встречаются примеры гинандроморфизма, при которых мужские и женские признаки соседствуют, так сказать, в мозаичном порядке. Дело в том, что плод, хотя его генотип уже определен, все равно подвергается сильному влиянию среды, из которой он черпает свою субстанцию: известно, что у муравьев, пчел, термитов именно от способа питания зависит, превратится ли личинка в полноценную самку, или ее половое созревание затормозится и она перейдет в разряд рабочих; влияние в этом случае затрагивает организм в целом: у насекомых пол сомы определяется на очень ранней стадии и не зависит от гонад. У позвоночных регулирующим фактором служат в основном гормоны, выделяемые гонадами. С помощью целого ряда опытов было доказано, что, меняя эндокринную среду, можно воздействовать на формирование пола; другие опыты по пересадке органов и кастрации, произведенные на взрослых животных, легли в основу современной теории пола: у позвоночных сома самцов и самок идентична, ее можно считать нейтральным элементом; половые признаки она получает под действием гонады; некоторые из вырабатываемых ею гормонов выступают стимуляторами, а другие – ингибиторами; сам половой тракт имеет соматическую природу, и данные эмбриологии свидетельствуют о том, что он формируется под влиянием гормонов из бисексуальных зачатков. Если же гормональное равновесие не было достигнуто и ни тот ни другой половой потенциал не реализовался полностью, возникает интерсексуальность.

Целиком сформировавшиеся мужские и женские организмы, поровну распределенные внутри вида и прошедшие аналогичный путь развития от идентичных корней, представляются сугубо симметричными. И для тех, и для других характерно наличие желез, вырабатывающих гаметы (яичник или семенники); процессы сперматогенеза и оогенеза, как мы видели, протекают аналогично; железы эти выделяют свой секрет в определенный канал с более или менее сложным строением, в зависимости от иерархии видов: у самки яйцо попадает прямо в яйцевод либо удерживается вначале в клоаке или матке; самец выбрасывает семя наружу либо имеет копуляторный орган, позволяющий ввести его в организм самки. То есть со статистической точки зрения самцы и самки – это два комплементарных типа. Чтобы понять их особенности, нужно рассмотреть их с точки зрения функциональной.

Дать пригодное для всех описание понятия «самка» чрезвычайно трудно; определение самки как носительницы яйцеклеток, а самца – как носителя сперматозоидов совершенно неудовлетворительно, ибо связь между организмом и гонадами крайне изменчива; и наоборот, дифференциация гамет не затрагивает напрямую организма в целом; некоторые, правда, утверждали, что, раз яйцеклетка больше сперматозоида, она поглощает больше жизненной силы; но поскольку сперматозоиды вырабатываются в бесконечно большем количестве, затраты организмов обоих полов уравновешиваются. В сперматогенезе усматривали пример расточительства, а в овуляции – образец экономии, но в этом явлении также присутствует абсурдная избыточность: подавляющее большинство яйцеклеток так никогда и не оплодотворяется. В любом случае гаметы и гонады не дают целостного представления о микрокосме организма; нужно изучить непосредственно сам организм.

Глядя на эволюционную лестницу животных, нельзя не заметить ее самую примечательную черту: чем выше ступень развития, тем сильнее индивидуализирована жизнь; внизу она направлена только на сохранение вида, наверху проявляется через отдельных особей. У примитивных видов организм почти сводится к репродуктивному аппарату; в этом случае имеет место примат яйцеклетки, а значит, самки, поскольку для чистого повторения жизни предназначена главным образом яйцеклетка, но она представляет собой не что иное, как одну брюшную полость, все ее существование поглощено работой чудовищной овуляции. По сравнению с самцом она достигает гигантских размеров, но члены ее зачастую в зачаточном состоянии, тело представляет собой бесформенный мешок, все органы вырождаются ради развития яиц. По сути самец и самка – это хоть и два отдельных организма, но рассматривать их как две особи можно с трудом: они образуют единое целое с неразрывно связанными элементами; перед нами нечто среднее между гермафродитизмом и гонохоризмом. Так, у представителей семейства Entoniscidae, паразитирующего на крабах, самка напоминает белесую колбаску, окруженную выводковыми пластинками с тысячами яиц; среди пластинок находятся крошечные самцы и личинки, производящие сменных самцов. Еще более полное порабощение карликового самца наблюдается у Edryolidnus: он закреплен под оболочкой самки, не имеет собственного пищевода, его роль сводится только к размножению. Но во всех этих случаях самка порабощена не меньше: она порабощена видом; если самец прикован к своей супруге, то сама она прикована либо к живому организму, которым питается как паразит, либо к минеральному субстрату; все ее силы уходят на производство яиц, которые оплодотворяет крошечный самец. Когда жизнь принимает чуть более сложные формы, намечается автономия особей и связь между полами ослабляется; однако у насекомых оба они по-прежнему жестко подчинены производству яиц. Часто оба супруга гибнут сразу после совокупления и кладки, как у поденок; иногда, как у коловраток и комаров, самец, не имеющий пищеварительного тракта, гибнет после оплодотворения, а самка может питаться и живет дальше – ибо формирование яиц и кладка требуют некоторого времени; мать умирает, как только обеспечивает судьбу следующего поколения. Привилегированное положение самки у многих насекомых объясняется тем, что оплодотворение обычно происходит очень быстро, тогда как овуляция и созревание яиц требуют долгих усилий. Огромная, раскормленная маточным молочком царица термитов, откладывающая по яйцу в секунду, пока не станет бесплодной и ее безжалостно не уничтожат, – такая же рабыня, как и карликовый самец, прикрепленный к ее животу и оплодотворяющий яйца по мере их изгнания. Муравейники и ульи представляют собой матриархаты, и самцы в них – незваные гости, и каждый сезон их убивают; в момент брачного лета все муравьи-самцы вылетают из муравейника и устремляются к самкам: если им удается их нагнать и оплодотворить, они сразу погибают от истощения, если же нет, рабочие муравьи не пускают их обратно – убивают на пороге или оставляют умирать с голоду; но и оплодотворенную самку ждет печальная участь: она в одиночестве зарывается в землю и часто погибает от изнеможения, отложив первые яйца; если же ей удается создать новый муравейник, она двенадцать лет сидит там взаперти, безостановочно откладывая яйца; рабочие муравьи – самки с атрофированными половыми признаками – живут четыре года, но их жизнь целиком посвящена выращиванию личинок. То же самое у пчел: трутень, настигающий матку в брачном лете, падает на землю с распоротым брюшком; остальные трутни возвращаются обратно в улей и ведут праздное, обременительное существование; с наступлением зимы их убивают. Но рабочие пчелы, недоразвитые самки, покупают право на жизнь непрерывным трудом; царица на самом деле – раба улья; она без устали откладывает яйца; а когда старая царица умирает и сразу несколько личинок выкармливаются так, что могут претендовать на ее место, та, что вылупится первой, приканчивает остальных в колыбели. У пауков-птицеедов самка откладывает яйца в мешок и носит их до созревания; она гораздо крупнее и сильнее самца и, случается, пожирает его после совокупления; те же нравы наблюдаются у богомола, вокруг которого сложился миф о всепожирающем женском начале; яйцеклетка оскопляет сперматозоид, самка богомола убивает супруга: считается, что все эти факты – прообраз женской мечты о кастрации. Но в действительности самка богомола проявляет такую жестокость главным образом в неволе: на свободе, при относительном изобилии пищи, она обедает самцом лишь в очень редких случаях и съедает его точно так же, как одинокая самка муравья, которая нередко пожирает несколько собственных яиц, чтобы быть в силах откладывать новые яйца и обеспечивать продолжение вида. Видеть в этом предвестие «войны полов», в которой сталкиваются особи как таковые, – сущий бред. Нельзя сказать, что у муравьев, пчел и термитов или у паука и богомола самка порабощает и пожирает самца: их обоих разными путями пожирает вид. Самка живет дольше и кажется важнее самца, но не обладает ни малейшей автономией; ее удел – откладывать яйца, выводить личинок и заботиться о них, все прочие функции у нее полностью или частично атрофированы. У самца же, напротив, видны зачатки индивидуального существования. В процессе оплодотворения он чаще всего проявляет больше инициативы, чем самка; он сам ищет ее, атакует, ощупывает, хватает и принуждает к совокуплению; иногда ему приходится драться с другими самцами. Соответственно, у него лучше развиты двигательные, осязательные, хватательные органы; многие самки бабочек бескрылы, тогда как у самцов есть крылья; окраска у самцов ярче, надкрылья, лапки, щупальца развиты сильнее; а иногда все это богатство дополняется суетной роскошью ослепительных красок. Жизнь самца вне мимолетного совокупления бесполезна и бесцельна: праздность трутней – характерное преимущество по сравнению с трудолюбием рабочих пчел. Но это преимущество позорно, и зачастую самец расплачивается жизнью за свое ничтожество, в котором намечается независимость. Вид держит в рабстве самок и, карая самца за попытку этого рабства избежать, жестоко его уничтожает.

У более развитых форм жизни размножение становится производством отличных друг от друга организмов; у него появляется два аспекта: продолжение вида и создание новых особей; этот новый аспект утверждается по мере того, как отдельная особь приобретает сингулярность. И тут мы ясно видим, что два момента – продолжение и созидание – разделяются; раскол этот, обозначающийся уже в момент оплодотворения яйца, встречается во всей совокупности явлений, связанных с деторождением. Вызвано оно не самой структурой яйцеклетки – самка, как и самец, обладает определенной автономией, и ее связь с яйцеклеткой ослабляется; самка рыб, земноводных, птиц – это уже отнюдь не только брюшная полость; чем слабее связь матери с яйцом, чем менее всепоглощающим является процесс родов, тем более неопределенными становятся отношения родителей с потомством. Иногда заботу о новых ростках жизни берет на себя отец – так часто бывает у рыб. Стихия воды способна переносить яйцеклетки и сперму и обеспечивать их слияние; оплодотворение в водной среде почти всегда наружное; рыбы не совокупляются – разве что некоторые из них трутся друг о друга в порядке стимуляции. Мать выпускает яйцеклетки, отец – семя: их роль одинакова. У матери не больше причин считать яйца своими, чем у отца. У некоторых видов родители вообще бросают яйца, и те развиваются без посторонней помощи; иногда мать заранее готовит для них гнездо; иногда охраняет их после оплодотворения, но во многих случаях о них заботится отец: сразу после оплодотворения он отгоняет подальше самку, которая норовит их сожрать, и бешено защищает от всякого, кто к ним приблизится; кто-то строит защитное гнездо, выпуская пузырьки воздуха, покрытые изолирующим веществом; а многие вынашивают яйца во рту или, как морской конек, в складках живота. Аналогичные явления наблюдаются у земноводных: настоящего совокупления они не знают, самец обвивает самку и тем самым стимулирует кладку яиц; по мере того как яйца изгоняются из клоаки, он выпускает семя. Зачастую – например, у жаб, известных под названием жаб-повитух, – отец, намотав на лапы цепочки яиц, носит их с собой и обеспечивает вылупливание. У птиц образование яйца в организме самки происходит довольно медленно, яйцо сравнительно крупное и изгоняется с трудом; его связь с матерью гораздо теснее, чем с отцом, оплодотворившим его при быстром совокуплении; как правило, высиживает яйцо и потом заботится о птенцах самка; но во многих случаях отец участвует в строительстве гнезда, наряду с самкой защищает птенцов и добывает им пищу; в редких случаях – например, у воробьиных – он высиживает яйца и выращивает птенцов. В зобе самца и самки голубя выделяется нечто вроде молока, которым они кормят голубят. Примечательно, что, когда отец играет роль кормильца, у него всегда и на весь период заботы о потомстве прекращается сперматогенез; он занят поддержанием жизни и не испытывает потребности порождать ее новые формы.