Легенды о Дневе. Право на счастье. Часть 2

– Да что ты такое несёшь, Брайтон. Я не узнаю тебя! Ты никогда бы не предложил мне лишиться всех сил, тебя словно подменили! – Илина начала кричать в ответ.

Глаза Брайтона быстро забегали из стороны в сторону, но колдунья не видела этого.

– Пойми, я просто ни при каких обстоятельствах не хочу снова терять тебя, ты понимаешь это? – Брайтон собрался с силами и, отпустив коня, положил руку на бедро Илины. – Ты дорога мне! Я никогда больше не хочу окунаться в ту непроглядную мглу, где нет твоего голоса. Ещё больше я боюсь остаться здесь один. В этом алчном до денег и власти мире, где никто меня не встретит с улыбкой и пирогом дома.

Девушка заплакала, сидя на гнедом жеребце, она аккуратно слезла с него в объятия Брайтона. Колдунья понимала, о чём он говорит. Она испытала это на собственной шкуре и после пережитого даже врагу не пожелала бы того же самого. Но он просил больше, чем просто хранить верность. Он просил отказаться от тех сил, которыми она не так давно научилась пользоваться в полной мере без последствий, стыда и проблем.

– Брайтон, пока мы возвращаемся домой, я подумаю над этим.

– Илина – не будь глупой. Я не собираюсь на тебя давить, но тебе придется сделать выбор.

– Хорошо, пойдём дальше. Время близится к закату – колдунья вернулась на коня, а Брайтон, невзирая на усталость в ногах, взял гнедого под узду и пошёл.

Шли они молча. Илина переваривала всё, что услышала, и до сих пор не могла понять, откуда её любимый пират понабрался таких знаний, которым учат только инквизиторов в школах. Она предположила, что Левардье рассказывал Брайтону, ведь глава ордена Чайной розы часто общается со службой святой Инквизиции. Но больше её волновало то, что ей действительно никак не избавиться от Баура и клятвы, кроме как вшить себе оприцин в тело. Неприятная процедура, она полностью лишает мага всех способностей. Дерландия многих заклеймила таким ярлыком, выпустив работать в поля, превратив сильных и независимых людей в рабов.

Илина долго прокручивала в голове всё, что ей предстояло решить и сделать, в итоге натолкнулась на одну мысль. Пока она думала, солнце упало за горные вершины, наполнив округу мглой. Илина спустилась с коня и сказала:

– Брайтон, у меня есть ещё одно решение проблемы с Бауром.

– Я слушаю тебя – пират начал пытаться соорудить ночлег.

– Раз мы всё равно покинем Верландию, будет война или нет, мы можем отправиться в вольные земли! Тебе понравится там, а мне не придётся навечно вшивать в себя инородный предмет – Илина улыбалась, придумав ещё один способ обойти проблему.

– И чем обусловлено то, что ты решила? – поинтересовался супруг.

– Вольные земли расположены на залежах оприцина. Когда я там была, я так же не могла применять магию, следовательно, маленький кусочек камня в теле можно заменить большим скоплением залежей под землей – Илина сняла мешок с остатками еды.

Брайтон внимательно посмотрел на жену, после чего его лицо изменилось, и он сказал:

– Из-за твоих предрассудков ты предлагаешь коротать век среди грязных оборванцев и пиратов. Ты совсем поссорилась с головою, чтобы добровольно пуститься в нищету и умереть от какой-нибудь болезни или ножа очередного мародёра? – голос мужчины стал грубым.

Илина стояла, открыв рот от услышанного. Сейчас она поняла, что из-за завесы вытащила не Брайтона! Она знала, что её муж никогда не скажет так, поскольку и сам был пиратом. Он стыдится той жизни, но в душе всегда верен ей и верен тем, кто живет так же. Колдунья отошла поодаль от него и сказала:

– Ты не мой муж! Он не сказал бы так, кто ты? – глаза колдуньи блеснули, она подняла руку, приготовившись к заклинанию.

Вдруг перед глазами всё поплыло. Она стала оседать, а размытое изображение сменяться темнотой. Из носа струилась кровь, которая тут же дошла до рта, оставив сладковато-металлический привкус во рту. Илина упала на землю и попыталась встать, но тут же получила ещё один удар по затылку, и мир перед ней погас.

***

С неба светили две полных луны, костёр, собранный из маленьких веточек, пылал крохотным огоньком перед Илиной. Девушка с трудом разлепила глаза, голова дико болела, а нос был забит засохшей кровью. Она попыталась встать, но тут же обнаружила, что её руки и ноги связаны. Кисти перетянуты верёвкой со штанов Брайтона, а ноги шнурками от плаща. Колдунья попыталась выпутаться, но ничего не получалось, тогда она закричала:

– Помогите, кто-нибудь!

Только эхо разнеслось по горам, но никто так и не вышел, чтобы развязать колдунью. Вдруг камни за её спиной захрустели и к костру, переступив девушку, подошел Брайтон, неся в руках ещё немного хвороста. Он уложил небольшие веточки и сухостой поодаль костра, сел на плащ, расстеленный на камнях, и, посмотрев Илине в глаза, сказал:

– Всё ещё думаешь, что за чертовщина произошла вечером?

– Кто ты? – яростно выкрикнула Илина, пытаясь развязать руки.

– Дам одну небольшую подсказку. Вспомни, кого ты оклеветала и собственноручно отправила на плаху, притворившись невинной овечкой? – на лице, принадлежавшему Брайтону, была ухмылка, та самая ухмылка, которую Илина никогда бы в жизни не забыла.

Глаза колдуньи увеличились, и она начала мотаться туда и обратно, дергать руками и ногами. Девушка всячески пыталась разорвать веревки, но ничего не получалось. Илина кричала заклинания, но не сложив пальцы в нужный знак, огня было не вызвать, и она только обжигала себе руки!

Человек с лицом Брайтона подошёл к ней и нанёс сильный удар сапогом по животу. Дыхание колдуньи перехватило, и она, словно рыба, стала хватать воздух ртом, все шире открывая его. Её скрючило от боли, а слёзы потекли по щекам.

– Так лучше будет вспомнить меня, если я буду вести себя так, как ты это преподнесла людям, навсегда осквернив моё имя – некто в теле Брайтона кричал, что есть сил.

– Скелдриг… – прошипела Илина, пытаясь прийти в себя после удара в живот.

– Сам господин святой инквизитор Скелдриг Гай к вашим услугам!

– Как? – чуть слышно простонала Илина, пытаясь всё ещё вздохнуть полной грудью.

– Очень легко! С помощью небольших манипуляций и твоего стремления вернуть на этот свет прокажённого Брайтона – Скелдриг схватил колдунью за чёрные волосы и с силой посадил, дернув так, что небольшой их клок остался у него в руке.

Девушка завопила от боли, но тут же получила ещё один удар ботинком. Она упала на камни, и снова адская боль скрутила её, лишая возможности дышать и двигаться!

– Я думал, ты будешь рада увидеть старого знакомого.

– Ублюдок – чуть слышно прошипела Илина, всё яростнее стараясь разорвать веревки на руках, казалось, они никогда не поддадутся. Запястья начинало ломить и жечь.

– Приятно слышать такие лестные слова – Скелдриг наконец-то нормально посадил девушку, которая всем своим видом показывала только гнев, которым можно было рушить города.

– Почему ты оказался в его теле?! – Илина орала, что было сил. Она не могла даже выплеснуть ту часть отчаяния, страха, боли и нестерпимого гнева, который разрывал её изнутри.

– Твой муженёк сказал, что немного занят за завесой и попросил подменить. Думаю, я неплохо справился с ролью твоего Брайтона?

– Чтобы ты сдох раз и навсегда, ты не человек, Скелдриг!

Инквизитор снова поднялся, ударил сапогом колдунью, теперь уже по спине. Она перевернулась, резким движением он поднял с неё саван, оголив нежные бедра, на которых были следы от камней и сказал:

– Думаю тебе стоит напомнить то, из-за чего меня казнили.

Всё перед Илиной рухнуло в ту же секунду. Она перестала чувствовать боль от ударов, которые Скелдриг с таким остервенением наносил раз за разом. Она была словно в прострации, расплывчатый силуэт пламени блестел и переливался оранжевым заревом перед её глазами, напоминая танец. Она только чувствовала тело, некогда принадлежавшее Брайтону. Все мысли слились в единый крик, которого она даже не могла издать, только проглатывала воздух, каждый раз, чтобы удержать остатки собственного сознания в этом теле. Абсолютно бессильная перед самым страшным монстром в своей жизни. Она сама создала его и помогла обрести то, чего в нём никогда не было. Она плакала от того, что была настолько слаба, сил не было даже на лёгкий крик, она просто лежала молча, иногда забывая моргать, отчего слёзы всё сильнее застилали маленький, пляшущий перед её глазами огонёк. Словно марионетка в руках инквизитора, она была отдана ему для того, чтобы отомстить. Скелдриг с презрением плюнул, ударив ещё несколько раз ногами и бросил её валяться в грязи с чувством собственного презрения и безразличия к миру.

***

Ночь длилась целую вечность, Илина считала каждое мгновение, которое провела на ледяных камнях. Она не могла ни о чём думать, её мысли были пусты. Она понимала, что сейчас абсолютно всё в этом мире безразлично. Весь этот ужас и кошмар – это то, к чему она так долго шла. Она попыталась перевернуться, но это удалось ей с трудом. Рёбра ломило, все ссадины от ударов тяжёлых армейских сапог горели огнем. Колдунья решила для себя во что бы то ни стало просто убить Скелдрига! Убить так, чтобы этот ублюдок больше никогда не вернулся, а потом убить себя, просто спрыгнув со скалы, чтобы не терпеть ту грязь, которую ей пришлось пережить.

Илина видела, как инквизитор в теле Брайтона спит, развалившись на спине, потягивая воздух и издавая громкий храп. Она так и хотела вгрызться ему зубами прямо в глотку, вырвать её, чтобы кровь лилась во все стороны. Девушка хотела, словно зверь, отведать его плоти и крови, чтобы утешить себя хотя бы малость. Колдунья стала пытаться распутать узлы на руках. Она знала, веревки не так крепко держат, как кандалы. Илина крутила руками то в одну, то в другую сторону, дикая пронизывающая боль жгла запястья сильнее и сильнее, девушка понимала, что сейчас, когда она окончательно снимет кожу с них, веревка просто соскользнёт с её рук, и тогда, распутав ноги, она просто загрызёт мерзкого инквизитора!

Внезапно Скелдриг поднялся и увидел, что колдунья пытается развязать руки. Он, не долго думая, подошел к ней и что было сил несколько раз ударил сапогами по животу. Девушка не могла угомониться, она даже не понимала, что бой будет неравный, и пыталась развязать свои кисти. Скелдриг насторожился, заметив, что Илина не останавливается, не взирая на то, что рёбра у неё болели с дикой силой. Инквизитор видел в свете Синджавского рассвета, что верёвки перепачканы кровью, он понимал, что рано или поздно она сможет снять их с себя.

Зверь из Штенда схватил за волосы колдунью и потащил на другое место. Дикая боль и звук рвущихся волос остановили Илину. Она закричала с такой звериной силой и неистовостью, что инквизитор даже выпустил голову колдуньи, случайно уронив на острый камень, который рассадил ей левый висок. Девушка билась в истерике, пытаясь вырваться. Слёзы текли по её лицу, слюни взбивались в пену и надувались в пузыри каждый раз, как она всхлипывала. Кровь с виска заливала камни, лицо и саван Илины.

Скелдриг отошёл в сторону. Он посторонился, в ужасе наблюдая за тем, что натворил! В его голове мелькали мысли, рисуя картинки. Он затрясся, вспомнив ту невинную красоту, которую дарила ему Илина на балу в Конклаве. Он вспоминал её веселье, платье, танец. Он помнил каждый момент! Даже тот отпор, который смог дать Дорцу, воодушевлённый её красотой. Скелдриг медленно опустился на колени и заплакал так же, как и Илина. Ненависть к самому себе поглощала его со страшной силой. Каждый случайно брошенный взгляд на неё заставлял чувствовать себя животным, погубившим такую дивную, словно хрустальную, красоту.

Зверь из Штенда ревел, оправдывая своё прозвище. Он не мог унять слёзы, просто стоял на коленях, упиравшись руками в камни и плакал, вспоминая то, что он сделал вечером. Он сам не знал зачем. Его сознание не поддавалось ему. Дикий гнев и стыд сплетались воедино. Илина, услышав происходящее, заставила себя собраться и успокоиться. Она перевернулась с трудом, правый бок щемило так, что она понимала – её рёбра сломаны. Она, подобно перебитой соколом змее, изогнулась в неестественную позу и смотрела за тем, как её палач плачет, словно невинный ребенок, который, решив познать, что такое жизнь и смерть, случайно свернул своему котёнку голову.

Глаза Илины наполнялись страхом. Она не знала, что делать. Пустота внутри жгла, но она смотрела за тем, как её Брайтон льет слёзы, пытаясь бороться с тем, кто сидит внутри него. Илина знала, её любимый никогда бы не позволил себе такого.

– Тише – чуть слышно прошептала девушка, пошевелив слипшимися от крови губами. – Всё будет хорошо. Родной, тише, не плачь.

Сердце колдуньи сжалось, она видела, как Брайтон убивается из– за грехов, которые не совершал! Она понимала, что его нужно успокоить. Она была мудрой женщиной, хрупкой, маленькой, но мудрой и не могла позволить своему герою плакать от того, над чем он не властен.

– Успокойся, мой дорогой – Илина шептала, даже не понимая, слышат её или нет, но когда Брайтон поднял голову, она сказала – Подойди, просто обними меня, и всё пройдет.

Скелдриг, словно опоенный непонятным эликсиром, понял, что всё же он может постичь любви этой маленькой, словно фарфоровой, ведьмочки. Он тут же подполз к Илине, не вставая с колен, и аккуратно усадил её, боясь прикоснуться.

– Обними же меня, Брайтон – Илина попыталась поцеловать лицо супруга.

Скелдриг, что было сил, впился в неё поцелуем, ощущая вкус солёных слез и приторной, будто сладкой, крови на её губах. Он обнял колдунью, стараясь не повредить. Мужчина полностью осознавал то, что натворил, но её слова, нежность. С того самого проклятого бала он хотел это испытать. Окутанный непонятным туманом, с отупевшим, буквально вымершим, сознанием, он аккуратно развязал колдунье руки и ноги.

Илина обняла Брайтона и снова заплакала, только теперь прижимаясь к его груди. Скелдриг тоже прижал колдунью, гримаса ненависти и отвращения от самого себя искажала его лицо. Он плакал вместе с ней, гладя её чёрные волосы, которые несколько минут назад сам лично трепал и рвал, тянув её за них по острым камням.

Непонятная слабость буквально накатилась на них обоих. Они, уняв слёзы и лелея друг друга, уснули без чувств, не осознавая опасностей и тревог прямо там, где инквизитор Скелдриг Гай снял путы со своей колдуньи, а Илина простила за причиненную боль своего покойного, но трепетно любимого Брайтона, который превратился в Скелдрига.

***

Парочка проснулась от холода уже ближе к полудню. Солнце висело прямо над ними, Скелдриг заботливо укутал продрогшую Илину в рубаху, сняв её с себя. Он не поленился и сходил за плащом, который остался возле гнедого жеребца. Мужчина аккуратно перевернул девушку и укутал. Оставив её дремать с полуоткрытыми глазами, он забрал коня с остатками припасов и привёл туда, где они уснули на рассвете, окутанные непонятным туманом, который буквально стёр их собственные я и лишил сознания покоя. Подойдя в плотную, он нашёл место, куда привязать жеребца, чтобы тот не убежал.

– Я назову тебя Сеаваль – Скелдриг гладил его по морде и чесал гриву. – Красивое имя, звучит, не правда ли? Илина проснётся, и я спрошу у неё, не будет ли она против иметь в семье гнедого с именем красивее, чем у меня.

Инквизитор услышал, что колдунья зашевелилась и обернулся. Илина, заметив Брайтона, резко вскочила на ноги. Дыхание было свистящим, рёбра болели нестерпимо, всё тело ломило. Руки не сгибались и опухли, но, увидев этого монстра, который облачился в тело её мужа, она вскочила, забыв обо всём. Девушка закричала и побежала в сторону, страх с новой силой охватил её! Она неслась вниз с горы, думая добежать до джунглей, которые виднелись в самом низу, чтобы спрятаться там. Каждый вздох наполнял тело агонией, воздух влетал и вылетал в лёгкие с диким свистом, а тело, покрытое ссадинами, просто горело при каждом движении. Голова кружилась и болела, ссадину на виске жгло, но Илина бежала так, словно за ней гнался дикий голодный волк во время зимней охоты.

Скелдриг, не долго думая, резко отвязал коня, запрыгнул на него и погнался за Илиной. Пока его мозг анализировал ситуацию, он понял, что всё-таки колдунья обнимала и лелеяла вечером не его, а своего мужа. Девушка, не взирая на боль и раны, убежала достаточно далеко. Инквизитор пустил коня в галоп, надеясь нагнать её прямо у самого леса.

– Ну, Сеаваль, девку догнать, как копытом щёлкнуть, давай!

Конь очень быстро сокращал то расстояние, которое давалось Илине с таким трудом. Девушка бежала в надежде успеть. До джунглей оставалось метров триста, как вдруг она почувствовала, что её пытаются схватить её. Скелдриг рухнул вслед за Илиной, слетев с коня. Они оба упали на твёрдую землю, покрытую папоротником и небольшими кустарниками с травами. Камни впились в их кожу, заставив инквизитора скорчиться от боли, а Илину закричать и снова разучиться дышать. Конь мирно остановился поодаль и пошёл щипать сочную и зеленую траву, которая так манила его взор.

– Куда ты побежала, ведьма? – пытаясь ухватить посильнее руки колдуньи, Скелдриг навалился на Илину. Он знал, что если она начнёт заклинание, то он может погибнуть уже без права вернуться в этот мир снова.

– Отпусти. Я никогда не полюблю тебя! – Илина кричала так, словно её резали ножом по телу. – Залез в тело Брайтона и думаешь купить мои чувства!

– По хорошему замолчи, иначе я выбью твои белые зубы, ведьма! – Скелдриг занёс руку для удара.

Илина резко крикнула заклинание, и огонь полился из её пальцев, а глаза засияли ярким синим пламенем. Она попала в инквизитора, опалив его левое плечо, занесённую руку и часть лица. Волосы на его голове вспыхнули, и он тут же принялся их тушить. Колдунья резко и сильно ударила несколько раз Скелдрига в область кадыка, как её в своё время учил Левардье, сумев сбросить с себя тяжёлую тушу, имевшую внешность Брайтона. Инквизитор захлебнулся кашлем, теперь он, словно рыба на суше, пытался глотать воздух. Волосы его продолжали тлеть. Он отёр их обожжённой рукой ещё несколько раз и попытался встать, но Илина опередила его. Девушка со всего маху ударила инквизитора каблуком ботфортов прямо в висок, повалив его на землю.

Зверь из Штенда был весьма крепким и в своём теле, но то тело, которое собрали для Брайтона было немного мощнее, и он, просто махнув головой, снова попытался подняться на ноги. Илина начала читать заклинание, которое просто бы погубило Скелдрига. Инквизитор резко прыгнул в сторону, и молния ударила в землю, подняв в воздух куски тонкого дёрна и травы. Второй прыжок уже был прямо в цель. Словно дикий зверь, он вцепился в Илину, опрокинув со всего маху на спину. Колдунья закашляла, и изо рта у неё брызнула кровь.

– Успокойся! Прошу тебя, Илина – Скелдриг прижал девушку к земле, держа её руки, и пытался остановить бой.

Колдунья барахталась, давясь кашлем, но всё ещё пыталась вырваться из крепкой хватки инквизитора.

– Ублюдок! – прокашляла она, давясь кровью.

– Я не хочу тебе смерти! Угомонись, или я буду вынужден свернуть тебе шею – Скелдриг был в ярости, но он всячески старался держать себя в руках.

– Эй, а ну отпусти девку! – вдруг раздался звук со стороны джунглей.

Илина и Скелдриг замерли, прекратив возню. Мужчина встал и увидел, что в их сторону бегут три чжи-торона. Старик и двое достаточно крепких молодцов. Один нёс два лукошка, но по дороге бросил их, у старика была палка, а у третьего нож в руке.

Колдунья резко встала на ноги и не могла понять, что случилось. Вдруг мысли всё вернулись к ней, и она побежала навстречу троице с криками:

– Помогите, он хочет убить меня!

– Вот стерва – прошипел под нос инквизитор.

Скелдриг побежал на троицу, оценивая ситуация для боя. Он знал, что будет нелегко, но нужно сначала забрать нож. Илина добежала до чжи-торонов, и старик ужаснулся, увидев то как она выглядела.

– Ребята, хватайте подонка! – громко прокричал дед. – Беги в деревню, дочка, мы сейчас схватим этого гада.

Илина попыталась бежать через джунгли в деревню Садо. Скелдриг же встретил двоих молодцов с удара ноги. Он развернулся прямо в воздухе, повалив того, у которого был нож, сам упал на траву и поднял оружие. Лезвие всего лишь слегка порезало его ногу. Он ловко увернулся от удара второго чжи-торона и резким отточенным движением резанул молодого парня по шее, перерезав глотку. Кровь тут же потекла наружу. Он упал, хлюпая и давясь собственной липкой карминовой жидкостью.

Второй чжи-торон уже оклемался от увесистого удара в голову и поднялся на ноги. Он с диким рёвом попытался ударить Скелдрига, но тот увернулся, сделав полуповорот, и воткнул нож в живот. Резко дернув его в другую сторону, он просто вспорол парню брюхо. Следующий был старик. Он с ужасом замер, наблюдая как два чжи-торона погибли на его глазах. Скелдриг понял, что это были либо сыновья, либо племянники старика, но ему было наплевать. Он не мог оставить ни единого свидетеля его присутствия здесь, на окраине джунглей, ведь они были так близко к деревне, судя по этим сборщикам трав.

Инквизитор быстро подскочил к старику и с абсолютно холодным выражением лица схватил его за волосы, ударив коленом в позвоночник из-за чего старик упал на колени. Он закряхтел, не перенеся такой боли. Зверь из Штенда вогнал нож в глаз старику, пробив кость и всадив его в мозг! Тонкая струйка брызнула вверх, и инквизитор наклонил тело ещё сильнее на излом, чтобы не запачкать вещи старика кровью.

Когда тело обмякло, он аккуратно уложил его. Вернувшись к первым двум парням, он снял с одного из них чистые брюки свободного кроя с пуговицами на краях. Штаны были слегка запачканы травой, кровь на них не попала. Он примерил размер сандалий чжи-торона к своей ноге, детина с распоротым животом имел точно такой же размер ноги, как и сам инквизитор. Переодев чистые брюки и подходящую для этих краёв обувь, он снял старенький, потрёпанный синий халат со старика. На нём когда-то были яркие оранжевые карпы, но сейчас краска выцвела, и они были бледно-жёлтые. Скелдриг понимал, что сейчас придётся искать Илину в лучшем случае на подходе к деревушке, о местонахождении которой он знал, в худшем уже в самой деревне, у какого-нибудь солтыса или старосты.

Проверив карманы всей троицы, инквизитор нашёл двенадцать тереонов. Взяв их и прихватив нож, который он предварительно обтёр о штанину старика, он вскочил на Сеаваля и помчался сквозь джунгли.

***

Илина еле дышала, она уже не могла бежать. Лёгкие постоянно сдавливало так, что они горели каждый вздох и свистели каждый выдох. Кашель без перерыва разрывал грудь, причиняя ещё больше боли, чем есть. Колдунья только и успевала сплёвывать кровь. Видимо падение повредило лёгкое сломанным ребром. Без лекаря или должного ухода она понимала, что вскоре там надуется кровавый пузырь, который затруднит дыхание, воспалится и вызовет асфиксию от заполнения лёгких кровью. Про остальные свои раны она вообще старалась не думать, только успевая кашлять и быстро перебирать ногами в сторону деревни, где хотела найти спасение.

Чувствуя, что ноги уже совершенно её не держат, она всё же остановилась и села на сырую от росы траву, прислонившись к одной из пальм. Солнце пекло, холод и морозный ветер были только в горах. Здесь, у подножия гор, стояла привычная для Синджавы жара, которая только затрудняла побег от Скелдрига. Илина начала плакать, вновь наполняясь той же беспомощностью, которую испытывала вечером, но, быстро собравшись с силами, она поднялась на ноги и снова двинулась сквозь пальмовые заросли. Пробежав ещё метров сто, она услышала настигающий стук копыт. Зрачки расширились от ужаса, и она ринулась вперёд, снова забыв про боль и сломанные кости. Девушка бежала сломя голову, думая о том, какое заклинание бросить в ублюдка, когда он настигнет её.

Вдруг Скелдриг верхом на Сеавале выскочил с боку и сшиб Илину, повалив на землю. Колдунья потерялась в пространстве, не понимая того, что произошло. Она не успела опомниться, как вдруг крепкие руки инквизитора снова схватили её, и путы начали ложиться на свежие раны, вызывая жгучую боль!

– Не надо, Скелдриг! Прошу не надо – перед глазами Илины всё плыло, очередное падение с огромной силой потревожило переломанные ребра, и она начала терять сознание.

– Заткнись, хватит и без того трёх трупов у леса! Они из-за тебя погибли если ты не поняла.

– Скелдриг, умоляю! – Илина взмолилась, понимая, что инквизитор не отступится в своих пытках и истязаниях.

– Не ори, как резаная, я уже просил остановить эту бойню. Ты решила и дальше играть в кошки мышки.

– Скелдриг… – Илина заплакала.

Инквизитор слез с колдуньи, поднялся на ноги сказал:

– Мне руки тебе развязать, чтобы ты в меня огнём метнула или молнией. Ты уж извини, но сама напросилась, я развязал тебя ночью. Я согревал тебя и укрывал, а ты решила бежать – инквизитор был в смятении, он не чувствовал злости, только жалость и отвращение к своему собственному я. – Мне развязать тебя, Илина?