Коварный обольститель

– Спасибо, София, – сказала Селия. – Садитесь рядом с папой на диван.

Рядом с его светлостью? Боже, нет. Уэстфилд перевел взгляд на дочь. Он казался таким же пораженным ее предложением, как и София.

– Селия, у твоего папы болит нога, поэтому я лучше сяду здесь.

София подошла к креслу, обитому бархатом цвета морской волны, стоявшему напротив дивана. Она села и открыла томик «Робинзона Крузо» в массивном переплете. Кожаный переплет скрипнул, и комната наполнилась запахом легкой затхлости, присущей почти всем старым книгам.

В открытую дверь гостиной тихонько постучали. На пороге стояла седая экономка.

– Прошу прощения, милорд, – сказала миссис Бичем. – Пришел мистер Тальбот и ждет леди Селию на урок фортепьяно.

– Ох, папа, разве у меня сегодня урок? Мистер Тальбот воняет, как грязные носки.

Уэстфилд рассмеялся.

– В самом деле?

Селия кивнула.

– Хорошо, если бы от него пахло, как от Софии. София так приятно пахнет, правда?

Его светлость посмотрел на Софию, в глазах заиграли искорки.

– Действительно очень приятно.

Сердце Софии затрепетало. Как глупо позволять с такой легкостью принимать лесть этого негодяя.

Уэстфилд поцеловал дочку в лоб.

– Извини, дорогая. Сегодня тебе придется мириться с запахом мистера Тальбота, столь далеким от садового аромата.

Селия наморщила носик, но все же нехотя соскользнула с дивана. Она погладила Леди Оливию по голове.

– Хочешь пойти со мной? – спросила она. Сенбернар потрусил к двери, с радостным возбуждением виляя хвостом.

Селия заулыбалась.

– Все-таки какая она умница!

Улыбка на лице Уэстфилда погасла. Очевидно, он понял, что чем дольше собака будет у них, тем сильнее к ней привяжется девочка.

– Я вернусь после ужина, папа. – Селия стрелой помчалась из комнаты.

София закрыла книгу и поднялась из кресла.

– Вы можете не торопиться. – На лице графа вспыхнула мальчишеская улыбка.

«Каким невинным он выглядит. Впрочем, медведи тоже выглядят очаровательными – если не думать об их когтях. Что еще у него припрятано в рукаве? Может, он намеревается задать еще парочку неприличных вопросов об анатомии человека?» Она подняла подбородок и опустилась обратно на мягкую подушку.

– Вы хотите меня о чем-то спросить?

– Да.

Она насторожилась, готовясь к его новому коварному выпаду.

– Хотелось бы знать, почему из всех моих книг вы выбрали именно «Робинзона Крузо»?

Вопрос застал ее врасплох. Она этого никак не ожидала.

– Это та книга, которую любил читать мой дедушка.

– Теперь понятно, почему на лице у вас появилось такое выражение, когда вы увидели ее. Можете оставить себе.

– Оставить? Спасибо, но я не могу.

– У меня есть еще один экземпляр в библиотеке внизу.

Словно считая вопрос решенным, он взял лежащий рядом с ним томик в сафьяновом переплете и раскрыл его.

– Вы слишком добры.

Он кивнул в ответ, но не поднял головы. Они читали, и в комнате воцарилась спокойная дружелюбная тишина. Комфортное недолгое перемирие.

История потерпевшего кораблекрушение Крузо пробудила у Софии отзвуки прошлого. Дедушка низким баритоном читает английские слова с сильным акцентом, и Мария поправляет его, когда он изредка сбивается на итальянский. От воспоминаний у нее перехватило горло. Она перевела взгляд на картину деда, висящую на стене. Как удивительно, что эта картина оказалась здесь, в доме лорда Уэстфилда. Хотя она и не была такой большой, как «Река Темза», но являлась одной из его лучших работ. Он писал ее стоя на набережной Челси.

– Вам нравится? – спросил Уэстфилд, глядя на картину.

– Да, она чудесная.

– Это Джанни. Очень немногие его работы выставляются на продажу. Я нашел эту в одном магазинчике на Стрэнде. Вы знакомы с его работами?

– Очень хорошо знакома. Я видела несколько его картин в Национальной галерее.

София сама подарила коллекцию этому музею.

– Значит, когда вы не ухаживаете за больными и обездоленными, то посещаете музеи?

– Иногда.

– Как еще вы отдыхаете, София? Играете в вист? В триктрак? – Он улыбнулся. – Посещаете адское казино Винтона или танцуете на сцене мюзик-холла Морли?

Она поддержала его ироничный тон.

– Последнее, но только по понедельникам.

Он фыркнул, и она тоже зашлась смешком.

– Осторожно, София, ваше остроумие… небольшой перебор.

Он медленно поднял ноги на диван и вытянул их. Закрыв глаза, граф положил на раненую ногу свою сильную ладонь. Взгляд Софии прошелся по его оголенным ногам, по халату и широким плечам, затем остановился на его губах. В животе затрепетали бабочки. Усилием воли она перевела взгляд на книгу и заставила себя читать. Лежа с закрытыми глазами, Хейден слушал, как София тихо шелестит страницами. Время от времени она издавала легкий вздох, который звучал на удивление музыкально. Но, к его большому сожалению, она затихла. Безусловно, то, что он заинтересовался этой женщиной, можно объяснить только нескончаемой скукой. Хотя он действительно получал удовольствие от их перепалок и от того, как сверкали ее прелестные темные глаза, когда она возбуждалась, и от того, как легко краснели ее щеки. Он давно уже не общался с женщинами, которые умели так прелестно краснеть. Почему она затихла?

Он опустил руку и посмотрел на кресло, в котором она сидела. Теперь София уже не была одета в свое строгое одеяние цвета морской волны и накрахмаленный передник. На ней было плотно облегающее, как вторая кожа, ярко-зеленое платье. Низкое декольте открывало грудь, настолько сильно стянутую корсетом, что она грозила вывалиться из лифа. Взгляд переместился на распущенные волосы, которые больше не закрывал уродливый накрахмаленный чепец. Темные блестящие пряди ниспадали на плечи, притягивая к себе свет, струившийся через окно гостиной. София выглядела так, что захватывало дух. Она даже стояла и двигалась так, словно ее ноги плыли по воздуху. Уголки ее губ приподнимались, когда она бросала взгляд на лорда из-под завесы полуопущенных ресниц. Не говоря ни слова, она поднесла руку к обшитым шелком пуговицам лифа и начала расстегивать их. Горло Хейдена пересохло. Когда же он в последний раз испытывал такое сильное предвкушение и желание при виде обнаженного женского тела? Лиф ее платья раскрылся, и стал заметен теплый оттенок ее кожи и черные тонкие прутья ее корсета. На ней не было рубашки, и похожая на газовую ткань практически не скрывала рыжевато-коричневые ореолы ее сосков. В северном районе Парижа он видел танцовщиц в таких эротических одеяниях. Маленькая кокетка подалась вперед и легко провела пальцами по своей округлой груди. Быстрый прилив крови напряг его и так уже возбужденный орган. В этот момент София встала и, выпрямившись, легким движением изящного тела стряхнула переливающуюся ткань платья под ноги. Теперь она стояла перед ним в одном лишь тончайшем корсете и черных чулках с подвязками, которые обтягивали ее великолепные длинные стройные ноги. Его отяжелевшее достоинство болезненно сжалось от возбуждения. София плавно двинулась к дивану, через пару секунд она подошла так близко, что он почувствовал запах лаванды и лимона, исходящий от ее теплого шелкового тела и волос.

– Милорд, – сказала она нежным мечтательным голосом. – Милорд, пора вставать.

Хейден обхватил Софию за тонкую талию и, притянув, опрокинул женщину на себя.

Глава 7

Раздражающий, неприятный вопль пронзил уши Хейдена. Он открыл глаза. София извивалась, лежа на нем, ее лицо пылало, выражая одновременно и крайнее замешательство, и искренний гнев. Он окинул взглядом ее фигуру, куда же делись эти едва не выскакивающие из лифа груди, невероятно длинные ноги и эротический наряд? И почему эта ужасная шляпка так криво примостилась на левой стороне ее лица? Господь всемогущий! Неужели все это ему приснилось, и именно во сне он опрокинул Софию на себя? Очевидно, так. Что же теперь делать? Сказать, что был охвачен страстной фантазией, в которой она предстала перед ним желанной кокеткой, а затем принести глубочайшие извинения? Наверное, так и следует поступить. В этот момент Хейден был противен самому себе. Он никогда никем не овладевал силой, тем более когда речь шла о его наемных работницах. Уэстфилд не нашел ничего лучше, чем спросить:

– София, могу я поинтересоваться, почему вы лежите на мне?

Женщина даже открыла рот от удивления.

– Милорд, – произнесла она на удивление спокойным тоном. – Может, лучше следует задаться вопросом, почему ваша рука самым собственническим образом водрузилась на моем заду?

Он посмотрел на свою левую руку – и в самом деле его пальцы буквально впились в ягодицу Софии. «Ну так прекрати таращиться и убери руку. Сейчас же!» Он почти отдернул руку с ее округлой попки. С совершенно искренним возмущением граф ответил:

– Бог мой, откуда же мне знать? Я мирно спал, а когда проснулся, то обнаружил, что вы пристаете ко мне.

– При-пристаю к вам? – прошипела она. – Сэр, вы хотите сказать, что я улеглась на вас, а потом самым бесстыдным образом положила на себя ваши руки?

– Вы так сделали?

– Вы же знаете, что нет.

София продолжала извиваться всем телом, словно что-то создавало ей колоссальное неудобство, в этот момент выражение настоящего ужаса промелькнуло на ее лице. Тысяча чертей! Естество мужчины оставалось в возбуждении. Что же это такое? София побелела, почти судорожным движением оттолкнула от себя Хейдена и вскочила, словно по ее обнаженному телу прошлись пучком обжигающей крапивы. Она расправила платье, поправила чепец, затем сдула темный завиток со щеки.

– Полагаю, что вам приснился сон, и я могу лишь предположить, о чем или о ком были ваши грезы.

В ее голосе вновь зазвучала привычная строгость и спокойствие.

– Не воображайте, что они были о вас.

– Я и не допускаю этого. Мое воображение рисует полногрудую уличную девку, у которой ветер в голове гуляет. Другими словами, пустое ничтожество, у которой разума не больше, чем у муравья!

Он поднял бровь.

– Она кажется более привлекательной, чем дерзкая жеманница, которую любой разумный мужчина будет избегать как бубонной чумы.

– Вы отвратительный человек!

София расправила плечи, развернулась и быстро направилась к двери, бормоча себе под нос, что она лишилась разума, если собирается терпеть его еще хоть минуту. Неужели она уходит? У Хейдена участился пульс.

– Вы увольняетесь, София? Я всегда знал, что никакая юбка вроде вас никогда меня не переиграет.

Она замерла как вкопанная и несколько секунд стояла, не оборачиваясь. Затем, не сказав ни слова, она вышла из комнаты. София понимала, что ей нужно немедленно собрать вещи и бежать из этого дома, остановить наемный экипаж и умчаться на нем, не оглядываясь. Однако вместо этого она прошла в кухню, где попросила у повара-француза поднос с ужином для Уэстфилда. Какое-то мгновение она смотрела на свежеприготовленный кофе в кофейнике и думала, не добавить ли туда корень ревеня. Хорошее слабительное, которое доставит Уэстфилду дискомфорт на целый день, чего он определенно заслуживает. Но тут же ей стало стыдно – сиделки не добавляют слабительные средства в кофе пациентам, неважно, насколько те их вывели из себя. Она тяжело вздохнула.

– Их светлость в ужасном настроении? – спросил месье Лоран.

– Ваш вопрос, месье, подразумевает, что у их светлости бывает другое настроение.

Повар хохотнул и вновь занялся подготовкой подноса. София тайком провела рукой по своей ягодице. Она все еще ощущала, где крупная ладонь прожигала ей кожу, словно отлитая из железа и горячая, как клеймо палача. Кроме того, она точно помнила, как прижималось к ее телу затвердевшее естество Уэстфилда. Этот мужчина воспламенил каждый нерв и каждую клеточку ее тела. Потребовалось всю волю собрать в кулак, чтобы сделать вид, что ее это не задевает. Слава богу, он, кажется, поверил, что для нее это ощущение было отвратительным. Было бы хуже, если бы он понял правду, которая заключалась в том, что ей хотелось, чтобы Хейден поцеловал ее, а руки жаждали прикоснуться к нему. Но только до того момента, когда она почувствовала его возбуждение. Тогда она испугалась влажности, возникающей под ее юбками. Действительно жеманница! Должно быть, она сама вконец испорчена. Уэстфилд не кто иной, как бесстыдный повеса с порочным умом, грязным ртом и чересчур крупным мужским органом между ног. Вероятно, ему приснился сон о какой-нибудь молодой наивной девице, или он мечтал о том, как выиграть это проклятое пари. Надо в конце концов понять, что она ему совершенно безразлична. Нужно быть полной дурочкой, чтобы хотеть его. Щеки Софии загорелись, когда она заметила, что месье Лоран пристально смотрит на нее и на его лице расползается улыбка, словно он читает ее мысли.

Полчаса спустя настроение Хейдена улучшилось, когда он услышал чьи-то шаги в соседней комнате. Неужели София вернулась? Он вытянул шею, пытаясь хоть мельком увидеть ее со своего места на диване. Проклятье! Ни черта не видно. Он схватил костыли и поковылял в спальню. Сердце неприятно стукнуло, когда из гардеробной вышел Мэтьюз.

– Добрый вечер, милорд. Вам что-нибудь нужно?

– Да, я хочу одеться. Я намерен выйти.

Если София уже ушла, он найдет ее и попросит прощения. Лакей открыл рот от изумления.

– Мисс Камден будет недовольна.

– Она здесь?

– Разумеется. Она на кухне.

– Слава богу, – облегченно пробормотал Хейден.

– Что такое, милорд?

– Ничего. Я…

София вошла в комнату, держа в руках поднос с ужином. Игнорируя Хейдена, она улыбнулась лакею и вручила ему серебряный поднос.

– Мистер Мэтьюз, передайте это его светлости.

– Да, мисс.

– Спасибо.

Не глядя на Хейдена, она неторопливо вышла из комнаты. У него разыгралось воображение или температура в комнате упала до арктической?

Мэтьюз издал смешок.

– Что тебе кажется смешным? – сдерживая гнев, прошипел Уэстфилд.

– Не знаю, какую игру вы с мисс Камден ведете, но я думаю, одержать над ней победу не так легко.

Проблема заключалась в том, что Хейден не был уверен, что хочет одержать победу. Сейчас она не только заинтриговала его, но и привела в замешательство. Он потер горло, чтобы избавиться от образовавшегося в нем комка.

– Отнести поднос в гостиную? – спросил Мэтьюз.

Хейден чертовски устал от своего заточения в четырех стенах. Он завязал пояс халата.

– Нет, я спущусь вниз. В столовую.

Мэтьюз охнул.

– Не думаю, что это разумно, сэр.

Проигнорировав слова лакея, Хейден вышел из комнаты и двинулся по коридору к лестнице, стуча костылями по деревянному полу. Мэтьюз последовал за ним, граф взглянул на длинный лестничный пролет, и его плечи заметно напряглись. Похоже, спуск не окажется легкой прогулкой. Он кивнул головой, пропуская слугу вперед.

– Идите, Мэтьюз. Я спущусь через минуту. Если не сломаю себе шею.

Покачав головой, Мэтьюз начал спускаться по лестнице с подносом в руках. Когда слуга скрылся за поворотом на площадке первого этажа и исчез из виду, Хейден прислонил один костыль к стене. Разумнее будет маневрировать на ступеньках с одним костылем под мышкой, держась свободной рукой за перила. Он сделал один шаг, потом второй. К тому моменту, когда он достиг площадки между первым и вторым этажом, жгучий жар пронзал его раненую ногу. Уэстфилд посмотрел на длинную, обшитую тканью скамью, встроенную в стену, и, тяжело выдохнув, опустился на подушку, ожесточенно растирая раненую ногу. В эту секунду до его слуха донесся стук каблучков по выложенному плиткой полу коридора первого этажа. Кто-то бежал, наверняка София. Надо к черту уволить Мэтьюза – этого перебежчика!

Подняв юбки, открывая тем самым аккуратный изгиб щиколоток, София неслась по ступенькам. Ее щеки были заметно розовыми.

– Сэр, вы настоящий глупец! Что вы задумали?

– Вам когда-нибудь говорили, как вы прекрасны, когда сердитесь?

Румянец стал сильнее.

– Вы невозможны.

София опустилась перед ним на колени и приподняла полы халата и рубашки. Ее пальцы пробежали по бедру Хейдена, пробуждая в голове порочные мысли.

Она встала и сердито взглянула на него.

– Я иду в столовую.

– Нет, вы не… – Она вдруг побледнела. – О боже!

Она резко затрясла юбками. Миндалевидные глаза Софии увеличились до размеров блюдца, а руки судорожно отряхивали шерстяную ткань платья и лен фартука, словно пытались смахнуть попавшие на них искры. В чем дело, черт возьми? Он встал и схватил ее трясущиеся руки.

– София?

Выражение ужаса промелькнуло на ее лице, женщина опасливо взглянула на пол и шагнула к Хейдену.

– Что вы увидели? – спросил он.

– Думаю, Альберта или его к-кузена.

– Альберта? Мыша Селии?

Она закусила губу и кивнула. О боже, ну как могла она испугаться крошечного грызуна, в то время как ее ни в малейшей степени не пугает такой человек, как граф Уэстфилд?

– Вы его боитесь?

Она нервно фыркнула.

– Он полз по моей юбке!

Глупый мышонок. На месте Альберта он бы залез к ней под юбку, чтобы убедиться, действительно ли ее ножки такие длинные, какими виделись в его грезах.

– Это же крошечный мышонок!

– Вы надо мной смеетесь!

Ее глаза сияли увлажненным блеском, а на длинных черных ресницах заискрились крохотные слезинки. София моргнула, и одна из них медленно сползла по ее все еще раскрасневшейся правой щеке. Хейден погладил ее руку.

– София, Альберт не причинит вам вреда. Скорее всего, он уже вернулся обратно в комнату Селии.

Она кивнула, прикрыла глаза, и по ее щекам скатились еще две слезинки. Хейдена немало раздражали женские слезы, но вид плачущей Софии по-настоящему расстроил его. Ему хотелось утешить ее, высушить слезы и, обнимая, утешающее поглаживать по спине. Да ты просто олух, старина! Она скорее всего едко осадит его, возможно, даже влепит оплеуху и сбежит из его дома, раздавив по пути Альберта. Тем более после его предыдущей эскапады. И все же он не смог подавить свой порыв и смахнул слезинку с ее щеки. София распахнула свои длинные ресницы и взглянула на него. Господи, да она прелестна! Слишком прелестна.

– Я уверен, что Альберт уже… – Он умолк, когда этот подлый мышонок выскочил из-под скамьи и бросился к напольным часам, стоявшим в углу.

Она проследила за его взглядом и отвернулась.

– София, – воскликнул Хейден, возвращая ее внимание, а потом произошло нечто совершенно немыслимое: он обхватил руками лицо молодой женщины и припал к ее губам, поскольку это был единственный способ отвлечь сиделку от мыслей о мышке. Это был нежный поцелуй, по его представлению, даже целомудренный, скорее, легкое касание губ. Не больше чем прелюдия, но это действие увлекло его. Хейден не понимал ни себя, ни возникшей ситуации. Внезапно он впился в ее губы. Она напряглась, словно собираясь оттолкнуть мужчину, но потом ее губы расслабленно открылись его поцелую. Граф еще на пару секунд продлил поцелуй, потом слегка отстранился. Он ожидал возмущения, возможно, даже крепкой оплеухи, но когда ее длинные ресницы распахнулись, она не произнесла ни слова. София выглядела более смущенной, чем он. Черт побери, все это, учитывая учащенное биение его сердца, могло показаться отличным трюком. Прежде чем Хейден успел осознать, что собирается сделать, он вновь обхватил ее лицо ладонями и прильнул к губам. София тихонько охнула, но он просунул язык в тепло ее рта, ощутив терпкий и сладковатый вкус корицы. Она удивленно вздохнула, но мягко и почти неслышно, что подсказывало о ее неопытности. Забытые ощущения юности согрели его душу, привнося ощущение неловкости и неуверенности. Он собрался отстраниться, но именно в этот момент она провела своим языком по его языку. Желание бесконечным потоком растеклось по его телу. Он привлек ее к себе настолько плотно, что почувствовал, как при дыхании поднимаются и опускаются ее груди. Изящные руки Софии пробежали по его предплечьям. Он коснулся губами ее щеки, провел по линии скулы и чувственному месту чуть ниже уха. София склонила голову, дав молчаливое согласие, и он ласкал ее шелковую кожу, а затем прихватил зубами изящную мочку уха.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.