Хроники Нордланда. Королева Мэг

– Дело не в ней, Чарли; я же тебе всё объяснила!

– Угу. – Скептически кивнул Карл. – И почему-то опять всё клином на мне и Мэг сошлось! Почему-то не от Моргаузы надо избавиться, а от неё! Ну, как так, а?..

– Чарли, я не говорю, что нужно…

– Нет, мама. – Перебил её Карл. – Хватит. Я поехал. Переночую у Енсена, и утром поеду в Хорт. Прощай. – Сказал тихо, и быстро вышел. Королева помедлила… И села, словно сломалась, заливаясь слезами. Она понимала, что сейчас теряет единственный шанс помочь своему внуку, запуганному, маленькому мальчику. Только она понимала, как всё серьёзно, и ничего не могла сделать! Ничего!.. Королева уронила голову на стол и зарыдала. Она не хотела понимать, что Карл и его любовь к Мэг были не единственной возможностью; просто добиться, как ей казалось, своего в этом случае было проще всего… А ещё – и это сознавать Зура вообще не желала, – королева ревновала к сыну и готова была на всё, чтобы вернуть всё, как есть, без этой… Мэгенн!

Морлан, запыхавшись, и то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух, забежала к принцессе и, не стесняясь женщин – так как говорила по-гаэльски, – зачастила:

– Сладкая моя, что я тебе скажу! Твой муж, бесстыжий этот, привёз к Енсену любовницу!

– Да что ты! – Вскочила Моргауза. – Ещё одну?!.

– А знаешь, как звать эту бесстыдницу?.. – Морлан сделала страшные глаза и понизила голос. – Мэгенн!!!

– Нет… – Внезапно сильно побледнев, осела в кресле Моргауза. – Нет… НЕТ!!! – Завизжала от непонятного ужаса, вцепилась в волосы в истерике, и Гарри закричал от страха, наблюдая, как мать бьётся в припадке и рвёт на себе волосы…

7.

Мэг, не привыкшая к праздности, постоянно пыталась помочь хозяину дома, а Енсен твёрдо, хоть и ласково, останавливал её, пока не нашёл выход: попросил девушку спеть им. Мэг, как обычно, ломаться не стала, а устроилась поудобнее и запела длинную ирландскую балладу. Карл вошёл, сметя снег, и затаился, слушая: ему так нравилось пение Мэг! Баллада была длинная и очень, очень печальная, но невероятно красивая. Когда Мэг умолкла, воцарилась тишина; гудел огонь в огромном очаге; служанки, украдкой утирая слёзы, исправно поворачивали вертел, на котором жарился целый барашек. Вкусно пахло дымом, жарящимся мясом и навозом: здесь же, в огромном низком доме, хрустели жвачкой две коровы, бык и телята, сонно моргали овечки, то и дело начинали суетиться и возиться куры и гуси. Снаружи темнело; вновь шёл снег, поскрипывая под ногами. Карл подошёл к Мэг и поцеловал её, нежно-нежно, долго, бережно. Енсен, усмехаясь и умиляясь, шикнул служанкам, заставляя их заниматься своими делами. Те, смущённо и довольно хихикая, переглядывались и украдкой заглядываясь на принца и его девушку… Потому, что все чувствовали: это настоящее. Самое, что ни на есть, настоящее. Это любовь…

– Выпьем, принц, – предложил Енсен немного погодя, – за прекрасную ирландскую девушку, нежную, смелую и чистую, как озёра Эрина! Когда такая девушка отдаёт мужчине своё сердце, мужчина должен гордиться этим, беречь её и лелеять, потому, что другого такого подарка судьба ему никогда не сделает! Люби эту девушку, принц, будь достоин её любви, береги её, и будьте счастливы здесь и сейчас!

Улыбаясь друг другу, принц и Енсен, высокий, мощный, осанистый старик, с седой гривой и пышными усами, держа кружки с элем обеими руками, выпили за Мэг…

8.

Через день Карл отправился на границу, в Хорт. И затем три чудесных месяца: декабрь, январь и февраль, – он провёл в этом замке с Мэг.

Маленький пограничный замок, выстроенный только в этом году, ещё пахнущий стружкой и опилками, маленький, с главной башней, чем-то похожей на Золотую, только в миниатюре, словно нарочно создан был, чтобы стать любовным гнёздышком. Заснеженный и уединённый, маленький, и поэтому тёплый и уютный, Хорт был идеален… Здесь было мало прислуги, и уединения влюблённых никто не нарушал. Карл баловал и лелеял Мэг, стараясь компенсировать ей то, что пришлось девушке вытерпеть по его вине, из-за его несдержанности и недальновидности. Принц кормил Мэг самыми вкусными и редкими деликатесами, какие только мог предложить Нордланд в те времена, дарил ей драгоценности и меха, носил её на руках: Мэг была такой лёгкой, что это было не трудно, и Карл носил её в их общих покоях на верхней комнате башни часами, наговаривая ей всякие глупости, какие обычно говорят влюблённые, целуя и лаская её. Жаркий огонь бушевал в очаге; за узкими зарешёченными окнами весь декабрь шёл снег. Первое время Мэг всё переживала, всё пыталась делать что-нибудь, чем-то заняться, неуверенно чувствуя себя вне привычной рутины. Но Карл решительно препятствовал этому, а потом и сама Мэг, привыкнув, вошла во вкус. Девушку захватили открытия в неведомом прежде чувственном мире вещей, прикосновений и желаний. Как это было восхитительно: целовать, трогать, рассматривать и ласкать друг друга, часами сидеть, обнявшись, и изучать тело любимого мужчины, вдумчиво, подробно и с наслаждением! Мэг научилась не просто отвечать на его ласку, но и ласкать Карла сама, и чувственность её расцвела, как цветок, научив любить и наслаждаться. Девушке приятен был даже его запах, а его голос, раздающийся в коридоре после недолгой разлуки, заставлял мурашки бежать по её коже… Они вместе мылись, вместе ели и спали, вместе ездили в Ейсбург, когда Карлу нужно было туда по делам, вместе принимали гостей. Авторитет принца был так беспрекословен, что ни одной живой душе и в голову не приходило проявить неуважение к его возлюбленной. Мэг скоро приняла это: ведь раньше она до смерти боялась, что ей будут припоминать её позор! Но Карл спас её от этого позора, восстановив справедливость. Скоро Мэг заняла место Моргаузы. К ней обращались те, кто чего-то ждал или хотел от принца, но не решался обратиться к нему напрямую, и обычно у Мэг всё получалось, потому, что Карл обожал возлюбленную и не мог ей отказать. Мэг была умной девушкой и сама не злоупотребляла своей властью; а главное: она никогда не поступила бы во вред принцу, потому, что тоже обожала его. Мэг привыкла к хорошей еде, красивой одежде, к уважению и власти; щёки её округлились и порозовели, руки стали гладкими и нежными, волосы заблестели, движения стали плавными, женственными и грациозными. Мэг изменилась не только внешне, но и внутренне. Женское чувство собственности заставило её ревновать Карла к Гранствиллу. Она знала, что Карл не любит Моргаузу, и всё же боялась её: та была его законной женой, у них был сын… Как мужчина, Карл абсолютно не понимал страха Мэг; а вот любая женщина поняла бы её мгновенно! Принц рассказал Мэг, как Гарри появился на свет, и суеверная, как большинство ирландцев, девушка боялась за своё счастье.

Страх поселился в её душе вместе с приходом февраля. Злые восточные ветра выдували тепло из коридоров, превращали снежное волшебство в толстую твёрдую корку. В голых ветвях деревьев острова с утра горланили вороны, а по ночам со всем близко на все голоса выли волки. Мэг куталась в меха, стараясь пристроиться поближе к огню; чаще всего одна, потому, что в конце февраля Карл начал уезжать из замка один, и отлучки его становились всё длиннее. Возвращаясь, принц торопился скорее увлечь Мэг в постель, и они больше не беседовали часами о будущем, о его планах и проектах. Карл не чувствовал за собой перемены: он просто вернулся к обычной жизни после восхитительных каникул; Мэг же, вся жизнь которой отныне заключалась в его любви, чувствовала себя обделённой. Любимый уезжал, и ночи становились длиннее, а дни – совсем серыми. Мэг и тосковала, и обижалась, и страшно боялась за Карла, убедившись в его лихой и наглой отваге, в его любви к риску и провокациям. Ведь случись что, и Мэг погибла, потому, что она никому не была нужна, кроме него!

Карл не подозревал о её страхах, потому, что больше не говорил с нею о ней. Его речи превратились в бесконечный монолог, и всё чаще Мэг казалось, что он говорит сам с собой. И чаще всего Карл мечтал о своём городе. Он придумал всё, до мелочей: и название: «Элиот», и план, и окрестности…

– Ты будешь первой королевой Элиота! – Заявил Карл однажды, и Мэг печально возразила:

– У тебя есть другая на эту роль!

– Я когда-то, – дерзко возразил Карл, – когда впервые тебя увидел, сказал: «Не знаю, как, не знаю, когда, но она будет моей!», – и оказался прав! И скажу теперь: ничто не помешает мне положить корону на твою голову! И верь мне, Мэг: будет так! Слышишь? Будет так!

В начале марта, когда языческий Элодис готовился к встрече нового года, Карл и Мэг впервые поссорились: именно из-за этого праздника. Карл не был особенно ревностным христианином; он просто привык, что его семья исповедует не ту веру, которой придерживается большинство элодисцев. Христианская вера не мешала Карлу отмечать языческие праздники и участвовать в языческих обрядах, а Мэг восприняла это, как кощунство. Девушка начала упрекать возлюбленного в отступничестве, и сама не поняла, каким образом это перешло в упрёке вообще.

– Если не хочешь, я съезжу один. – Пожал плечами Карл.

– Если я наскучила тебе, только скажи! – Вспыхнула Мэг.

– С чего ты это взяла? – Искренне удивился Карл.

– Ты бросаешь меня одну!

– Если ты скучаешь, я приглашу к тебе жонглёров, и компаньонок…

– Ты знаешь, о чём я!

– Да не знаю я! Как я могу что-то знать, когда ты не говоришь ничего?

– Нет, ты знаешь! Или знал бы, если бы тебе было не всё наплевать на меня!

– Мне никогда не было наплевать на тебя! – Обиделся Карл.

– Значит, кто-то из нас обманывается в тебе: я, или ты сам!

– И ты уверена, что я! – Саркастически скривил крупный рот Карл.

– Не кричи на меня! – Залилась слезами Мэг.

– Да ты сама на меня кричишь! Я просто пытаюсь тебя понять, но, по ходу, ты сама себя не понимаешь!

– Понимаю, не надо дуру из меня делать!

– Ненавижу женские истерики. – Решил Карл. – Я поехал. Вернусь, когда успокоишься! – И ушёл… Мэг расплакалась навзрыд. Потом бросилась к окну – Карл в самом деле уезжал!

Девушка просто хотела сказать ему наконец, что скучает, что обижается, что ей одиноко… Почему у неё ничего не получилось?! Если Мэг будет ссориться с ним, Карл разлюбит её. Но если она будет молчать, ничего не изменится, и тогда… она сама разлюбит его!..

Карл чувствовал себя скорее озадаченным и расстроенным, чем рассерженным. Когда он мечтал о близости с Мэг, принц не предвидел ссор, он и не предполагал, что они с Мэг могут поссориться. Эта размолвка сильно подействовала на него. Немного погодя Карл уже жалел, что оставил Мэг в одиночестве с такими мыслями и настроениями. Он в самом деле любил эту девушку, и не просто злился – он пытался понять. В разгар праздника Карлу показалось, что он понял: Мэг скучала и чувствовала себя ненужной! Он даже хотел тут же поехать к ней, но Олле его отговорил, напомнив, что лёд становится ненадёжным, и путешествие в темноте становится опасным; вдобавок, ночами в окрестностях рыскали волки. Карл попытался окунуться в любимый праздник, и это ему с трудом, но удалось; всю ночь про веселившись, Карл проспал до обеда, пока не примчался раненый гонец из Хорта и не сообщил, что под утро на Хорт напали люди барона Акселя Лионессого. Людей перебили, замок подожгли, а Мэг увезли в Лионес… Услышав об этом, даже раньше: увидев раненого человека из Хорта, – Карл сначала совершенно потерял голову. Первым его побуждением было: убить кого-нибудь, разорвать, порушить… А позже гнев со страшной силой обрушился на него самого. Он бросил Мэг, испугавшись её слёз; проспал, как последний урод, и снова предал её! Мысль о том, что сейчас переживает Мэг, причиняла Карлу невыносимые страдания. И это была не столько ревность, не столько бешенство собственника – хоть и это было, было в его сердце! – но гораздо больше в принце было страха за неё и жалости к ней. Он так боялся её боли, муки и отчаяния! Карл явственно слышал, как она кричит и зовёт его, и картины происходящего рвали его душу в клочья.

Но совладал со своим отчаянием он быстро. Мэг нуждалась в помощи, и Карл понимал, что никто, кроме него, ей не поможет. Олле предлагал как можно скорее отправиться к Акселю и предложить выкуп за Мэг, но Карл, не смотря на всю соблазнительность этой идеи, её отверг. Главное – это было долго, это была потеря времени, а Карл физически ощущал, как оно тает. Вряд ли Аксель понимал, до чего драгоценна для него Мэг; скорее всего, барон потешится ею и убьёт, чтобы досадить ему. И возможно, именно сейчас это и происходит… Стиснув зубы, Карл заставил себя думать. Он взял бы Лионес, принц ни секунды не сомневался в этом, но ему не нужна была месть, ему нужна была Мэг! Олле, тоже переживавший, предлагал свои варианты, и некоторые даже толковые, но Карл почти не слушал его: все они требовали времени, которого не было у Мэг. На какие-то мгновения Карл даже пожалел, что не может спросить совета у Скульда…

Вспомнив Скульда, Карл вспомнил и его слова: «Многие вещи люди не делают не потому, что это невозможно, а из лени и страха, из предубеждения; наконец, просто потому, что никто ещё этого не делал». Сам Скульд с лёгкостью перешагивал через любые препятствия, воздвигаемые как обстоятельствами, так и обычаями, традициями, даже здравым смыслом. «Чего ни один нормальный человек не сделал бы на моём месте?» – Задумался Карл. Мысль, пришедшая ему в голову, была и сумасшедшей, и восхитительной. Он мог погибнуть; на самом деле, возможностей погибнуть у него было раз в десять больше, чем спастись. Но если всё получится…

– Олле, – сказал Карл, блестя глазами, – ты должен поклясться, что сделаешь всё так, как я скажу. И главное – ты позаботишься о моей семье и Гарри, если что.

– Ты что задумал? – Насторожился Олле.

– Поклянись! – Карл тряхнул его. – Я умру, если с ней что-то случится; я не смогу жить! Смотри, меня всего трясёт!

– Ты с ума сошёл из-за этой девушки.

– Да! – Признался Карл. – Все эти годы, что мы были не в месте, я понял одну вещь… Главную вещь. Многое можно завоевать, ещё больше можно купить, но то, что даётся просто так, драгоценнее всего! Понимаешь?.. И единственное, за что можно отдать жизнь – это другая жизнь. Хотя, – отпустив друга, добавил Карл, – погибать я, конечно, не собираюсь. И поэтому мне нужно, чтобы ты сделал всё в точности!

9.

Принц не зря так спешил на помощь к Мэг: девушка держалась из последних сил. Воспользовавшись счастливым стечением обстоятельств, она вырвалась из рук своих похитителей, и, подстёгиваемая отчаянием, вкарабкалась на городскую башню Лионеса, ту, что у городских ворот, ведущих в замок барона. Скорчившись в бойнице, Мэг поклялась своим преследователям, что прыгнет вниз, как только к ней кто-то приблизится. Ей была невыносима мысль, что кто-то дотронется до неё; девушка была горда и щепетильна не меньше, чем сам Карл. Ей угрожали, уговаривали, обещали отпустить, – Мэг держалась. Приехал сам Аксель, тучный, крупный мужчина с толстыми губами и глазами навыкате, при виде которого Мэг едва не стошнило.

А Мэг ему понравилась. Не смотря на порядочную высоту, глаза девушки даже отсюда сверкали синевой; лицо раскраснелось, грудь вздымалась… Подружка принца Элодисского оказалась прехорошенькой!

– А губа у этого Хлоринга не дура. – Рассмотрев Мэг, заметил Аксель. – Не суетитесь. Щас замёрзнет, и слезет, как миленькая. Сразу ко мне, и не пугайте, уроды! Девочка хорошенькая, мне она приглянулась.

Барон уехал в крепость, а Мэг, немного успокоившись, устроилась в бойнице. На её счастье, день выдался солнечный. Скоро на солнцепёке закапали сосульки; внизу, на конце кривой улочки, собирался народ: люди пялились на Мэг и обсуждали её. Ближе не подходили: барон выставил стражу. Постепенно Мэг, не смотря на тёплую одежду и мех, начала замерзать. Как только солнце пряталось под то и дело набегающие на него облачка, как девушка начинала сильно дрожать и корчиться сильнее. Это сильно веселило стражников, которые предлагали ей спуститься, пока не свалилась, и красочно описывали Мэг, что с нею будет. Мэг затыкала уши и с тоской смотрела на небо, ожидая, когда выглянет солнце и станет теплее. По дороге она слышала, как её похитители обсуждали, станет ли принц платить за свою девку выкуп, и сколько можно с него потребовать; веря, что Карл её не бросит, Мэг собрала всё своё мужество, чтобы дождаться этого. Мужества у неё было достаточно, а вот сил… Солнце постепенно уходило в сторону от башни, и Мэг, и без того замёрзшая, с ужасом предчувствовала, что скоро совсем окоченеет.

Шум внизу на время отвлёк девушку. Люди, глазевшие на Мэг, вдруг все бросились дальше вниз, к невидным отсюда внешним воротам; обгоняя горожан, туда уже скакал барон и его свита, и сердце Мэг бешено забилось: она поняла, что за ней пришёл Карл! К этому моменту она уже крупно дрожала и тряслась всем телом, плача от отчаяния; всплеск надежды придал ей сил. Как она была в эти мгновения благодарна ему; как она его любила! Заливаясь слезами, и истерически смеясь, Мэг пыталась хоть что-то рассмотреть сквозь зубцы башен… Она не видела, что стражники тоже побежали к воротам, оставив только парочку; не видела, как и эта пара вдруг куда-то исчезла. Услышав вдруг совсем рядом чьё-то тихое «П-с-т!», Мэг быстро развернулась, и, увидев высокую эльфийку, распласталась по стене:

– Не подходи ко мне! – Пригрозила девушка, не обращая внимания на крупную дрожь. – Я прыгну вниз! Прыгну!!!

Эльфийка, в которой было что-то странно знакомое, воровато оглянулась, и вновь поманила её, хрипло прошептав:

– Да быстрее, дурочка! Пока никого нет!

– Вы меня не обманете! – Гордо возразила Мэг. – Понятно?! Мой принц уже пришёл за мной, и вы пожалеете, ясно?! Пожалеете, что вообще меня тронули!!!

– Да… – Эльфийка не по-эльфийски выругалась и вдруг так стремительно и ловко скрутила Мэг и затащила под защиту парапета, что Мэг и пикнуть не успела. Но уже там бросилась в драку, царапаясь и кусаясь, как одержимая.

– Мэг… – Любимый голос с трудом, но пробился сквозь панику девушки. – Мэг, я уже весь ободранный!!!

– Карл?.. – Прошептала Мэг, и даже укусила себя, не в силах в это поверить. Карл переоделся в женщину?! Это было не так уж и странно, учитывая то, что эльфийки Ол Донна были высокими, гибкими и сильными существами; к тому же, и одевались они гораздо удобнее, чем женщины людей, и оружие в их руках никого бы не удивило. Где Карл достал парик с косами и эльфийскими амулетами, была отдельная история, не важная сейчас. Принц зажал Мэг рот и покрыл её поцелуями, шепча:

– Храбрая моя девочка, отважная, любимая моя девочка!!!

– Но как… – Мгновенно обессилев от неожиданности и облегчения, прошептала Мэг. – Откуда…

– Сам не знаю! – Хихикнул Карл. – Прикинь!

– И что теперь? – Доверчиво глядя на него, спросила Мэг, и широкая улыбка Карла чуть по увяла. Он прикусил губу чуть набок, как делал всегда, когда что-то его озадачивало.

– Надо спрятаться. – Сказал наконец. – И что-нибудь придумать… – Он сжал и расцеловал руки Мэг. – Ты совсем окоченела, моя синеглазая звёздочка!

Они довольно легко выбрались из башни. Карл убил стражников, и спрятал их тела внутри; все были так заняты, разглядывая армию Элодиса у своих стен, что у Карла и Мэг появился отличный шанс… Который они использовали.

Лионес находился на большом Лосином Острове посреди Фьяллара, скалистом и обрывистом. Это был старый эльфийский город – здесь были прекрасные башни, мосты и каналы; то, что достроили со временем люди, удачно вписалось в облик города. Три брата, сыновья легендарного Бъёрга Чёрного: Хельг, Карл и Скульд, – построили три города: Клойстергем, Гранствилл и Лионес, и последний по праву считался самым прекрасным. Говорили, что Карл построил Лионес для своей возлюбленной, эльфы Дрейдре… Что казалось почти невозможным теперь. Когда Лионес стал вдруг пограничным городом, Эрик Одноглазый отдал его барону Акселю, человеку безжалостному, жадному и одержимому, и город буквально за год было не узнать: штрафы, поборы, казни и наказания, насилие и беззаконие стали обычным делом. Виселицы и дыба не то, что не простаивали – каждую неделю строилась новая, на обрыве над городом, и всё равно была очередь. Карл об этом слышал, и обдумывал, как использовать это, хоть и не прямо сейчас. Пробираясь к окраине, принц Элодисский отмечал, как много здесь заколоченных домов, в каком запустении находятся целые улицы… Так же, как и то, что дома и улицы эти куда красивее и богаче, чем Гранствилл. Буквально на ходу, утешая и подбадривая Мэг, у Карла родился новый безумный план. Смерти он не особо боялся: принцев так просто не убивают; скорее всего, Аксель или потребует за него выкуп, или передаст его Одноглазому. Но был и третий вариант, безумный, наглый, как и многие другие его планы… Надо было только устроить Мэг в тепле и безопасности, и переодеться, конечно.

Улицы, помогая им с Мэг, опустели: весь город был на крепостных стенах. Построенный на скалах, Лионес весь состоял из отдельных улочек, переулков и тупичков; здесь много было башенок и арок, садиков и лестниц. Переживая за дрожащую Мэг, которая, расслабившись и передоверив свою жизнь принцу, находилась в полуобмороке, Карл плутал в этих улицах, нервничая и злясь. В конце концов, они очутились в каком-то тупике. Здесь уже видны были острова Далвегана и ветряные мельницы на них. Мэг лишилась чувств, и Карл просто вломился в первый же попавшийся дом. Это была мастерская белошвеек; здесь оставались только три женщины, из Леса, и Карл заговорил с ними на своём языке.

– Что с нею? – Склонилась над Мэг та женщина, что постарше.

– Замёрзла. Она несколько часов просидела на башне…

– Так это та девушка, о которой все говорят! – Сообразили женщины. – Бедная, да она вся холодная! А ты, я смотрю, мужчина! Ну, это надо же!

– Дайте мне одежду. – Карл не отрывался от Мэг. – Она дышит?! С ней всё будет хорошо?..

– Не волнуйся, юноша. – Они так и говорили на языке леса. – Как вышло, что ты говоришь по-нашему?

– Потому, что я на половину ваш, и на четверть эльф.

– Не волнуйся. Мы своих не выдаём; твоей девочке ничто не угрожает!

– Если поможете и не продадите мою Мэг, – пообещал Карл, – я награжу вас! А сейчас мне пора. – Он вновь поцеловал Мэг, заметив, что она приходит в себя. – Если я не вернусь за ней, дайте о ней знать Олле Ульвену, он сам вас наградит. – Карл переоделся и наконец-то смог оторваться от девушки.

В эти мгновения, напрягшись, барон Аксель задумался о том, что происходит. Не думали же, в самом деле, принц и его брат напасть на Лионес! Город был неприступен… Значит, что-то было задумано. Аксель приказал проверить, что происходит на башне, где сидит девушка, и несколько минут спустя узнал, что стража убита, а девушки нет. Барон пришёл в бешенство, и приказал немедленно обыскать весь город, снизу доверху, но найти девчонку и тех, кто пришёл за ней! А сам поднялся на стену и пригрозил принцу, что его девку уже тащат к нему, и ежели они не отступят немедленно, то…

– У меня встречное предложение. – Одетый в его одежду и великолепно подражая выговору принца, заявил Олле, – ты мне отдаёшь мою девушку, извиняешься, отдаёшь мне выкуп за неё в размере пятьсот золотых монет, и я тебя помилую… Ну, а если ты причинил ей какое-то зло, то можешь сам повеситься, так и быть, тебе это зачтётся!

– Ты с этим быдлом собираешься Лионес брать?! – Разъярился Аксель. – Силёнок-то хватит?!

– Остальные силы на подходе, барон, за ними дело не станет. Так как?..

– Пошёл на …., Карл! – Заорал Аксель. – Хочешь Лионес?! Иди и возьми!

– Это легче, чем ты думаешь! – Раздался совсем рядом, на соседней башне, знакомый голос, и Аксель повернулся к Карлу. И вместе с бароном повернулся весь город, собравшийся на привратной площади, башнях, лестницах и стенах. Повисла тишина, в которой Аксель, соображая, что Карл Элодисский здесь, что он один, и что ведёт себя нагло и безумно одновременно, наливался гневом в буквальном смысле, становясь багровым от бешенства.

– Я поражаюсь жителям Лионеса! – Нагло говорил между тем Карл. – Шибеницы, дыба – на каждой улице, целые улицы разрушаются, про то, что этот жирный хрен с женщинами делает, я вообще молчу!

– Заткните ему пасть! – Заорал Аксель. – Взять его, стража!!!

– А ты чем лучше?! – Крикнул кто-то из толпы.

– Я дарую Лионесу статус вольного города и торговые привилегии! – Забравшись повыше, громко крикнул Карл. – И амнистию тем стражникам и бойцам, кто сейчас примет мою сторону! Клянусь, если город примет меня добровольно, войско в город не войдёт, и ни один волос не упадёт с головы самого последнего мальчишки!

– Заткните его!!! – Орал барон. – Что вы его слушаете?! Взять его!!!

– Вам решать, полуэльфы! – Крикнул Карл весело, напоминая, что в Лионесе испокон веку жили эльфы и полукровки. – Или свобода и выгода, или шибеница и толстожопые ублюдки вместо законных детей!

– Стоять! – Крикнул какой-то эльфийский кватронец, первым бросаясь на защиту принца. – Хлоринг дело говорит, что?! – И этого оказалось достаточно, чтобы сторонники принца Элодисского окружили его в тот же момент сплошной стеной. Стражники, и те засомневались – Аксель многим стоял поперёк горла… Барон, понимая, что ещё несколько мгновений, и всё для него кончено, вскочил в седло и с мечом и топором в руках бросился на Карла. Тот, одетый в эльфийскую кожаную броню и вооружённый длинным эльфийским кинжалом, пеший, вызов принял. Уворачиваясь от коня и всадника, Карл пытался достать барона, пока не подрезал бабки коню и не спешил своего противника. В следующий миг кинжал Карла навис над Акселем: