Конец Пиона

– Я одна, – тихо ответила Наташа. – Ну, как? Нравится?

– Не то слово. Я такой красоты в жизни не видел.

– Ты давай располагайся удобнее, а я сейчас что-нибудь приготовлю поесть.

Она исчезла за дверью, а он сел в красивое кресло. Он открыл глаза от легкого прикосновения к голове.

– Очнись, защитник. Пойдем на кухню, я приготовила жареный картофель.

На столе, помимо еды, стояла бутылка водки. Наташа открыла ее и разлила водку в красивые хрустальные рюмки.

– Предлагаю выпить за знакомство, – произнесла женщина и подняла рюмку.

Они выпили, после чего приступили к еде.

***

Оставшись один, Тарасов подошел к телефону и набрал номер капитана Дронова, который тот написал ему в тамбуре вагона. Телефонную трубку долго не снимали, и, когда он уже захотел положить ее на рычаг, на другом конце провода послышался щелчок, и он услышал знакомый голос.

– Слушаю, – раздалось в трубке.

– Товарищ капитан, это Тарасов.

– Ты откуда звонишь?

– Точного адреса я пока не знаю. Я остановился на квартире у одной женщины.

– Что за женщина, Тарасов? Где ты с ней познакомился?

– В поезде, товарищ капитан. На нее напали бандиты и пытались отобрать сумку.

В трубке повисла тишина.

– Это меняет многое, Тарасов. Постарайся узнать точный адрес проживания, фамилию женщины. Мне сейчас пришло в голову, что это не случайность, что все было специально подстроено, чтобы затащить тебя в эту квартиру.

– Я что-то не понял вас, товарищ Дронов. Уж слишком рискованная комбинация. А если бы я отказался?

Александр вовремя положил трубку и сел в кресло, так как в этот момент в прихожей щелкнул замок, и в квартиру вошла Наташа.

– Ну, как, Саша, осваиваешься? – поинтересовалась она у него.

– Наташа! Мне необходимо сделать отметку в отпускном удостоверении, а иначе могут возникнуть неприятности.

Она засмеялась и, подойдя к нему вплотную, посмотрела в глаза.

– Неужели это так важно? Впрочем, хорошо. Давай, одевайся. Районный военкомат не так далеко от нашего дома.

Он быстро оделся и стал ждать ее в прихожей.

– Саша! Ты кому-то звонил? – спросила она его.

– Кому я могу звонить, Наташа, если я впервые в Москве. У меня здесь нет ни родных, ни знакомых, – произнес он, догадываясь, что он положил трубку как-то не так. – Я просто поднял трубку и все.

Она пристально посмотрела на него.

– Ты, что так на меня смотришь, Наташа? Я не вру.

Они вышли из дома, и она, взяв его под руку, повела в военкомат. Там Александр прошел мимо постового и направился к открытому окошку, над которым красовалась надпись «Дежурный». Достав из кармана документы, он протянул их офицеру.

– Наташа! – обратился Тарасов к ней. – Офицер спрашивает, где я остановился? Ему нужен твой адрес.

Она подошла к офицеру и протянула свой паспорт.

– Вот мой адрес, можете записать.

Выписав адрес ее проживания, тот вернул паспорт обратно.

– Когда отбываешь на фронт? – спросил он у Александра.

– На следующей неделе, товарищ лейтенант.

– Удачи тебе, боец.

Они вышли из военкомата и, не торопясь, отправились обратно.

***

Утром в субботу Тарасов вновь оказался дома один: Наташа ушла навестить больную подругу. Александр подошел к телефону и снял трубку.

«Что это? – промелькнуло у него в голове. – Почему молчит телефон? Неужели она специально отключила его, чтобы я не мог никому позвонить? Выходит, Дронов прав: эта женщина приставлена к нему немецкой разведкой, но для чего? Может, они что-то подозревают или хотят ограничить круг моих контактов в этом городе? Что же делать? Запасных ключей от квартиры нет, а это значит, что покинуть квартиру на длительное время я не могу. Я же не знаю, когда она вернется от подруги».

Он вышел в прихожую и начал прощупывать карманы висевших на вешалке вещей. Они были пусты. Неожиданно он услышал за дверью чьи-то шаркающие шаги. Он приоткрыл дверь и увидел старушку.

– Здравствуй, бабуля! – поздоровался он с ней. – Подскажите, пожалуйста, где находится ближайший от дома телефон?

– А зачем он тебе, касатик? Что, у Гавриловых телефон не работает?

– Похоже, что так. Хозяйка отлучилась, когда придет, не знаю.

– Какая она хозяйка? Это подруга хозяев, а сама хозяйка еще осенью уехала в Куйбышев вместе с мужем. Он у нее большой начальник. Если ты хочешь позвонить, зайди к нам.

Александр вошел в квартиру вслед за старушкой. На стене коммуналки висел телефон. Тарасов быстро набрал номер и, услышав голос Дронова, начал быстро докладывать ему, в том числе и о своей регистрации в райвоенкомате.

– Товарищ капитан, при регистрации она показывала паспорт. Посмотрите, кто она.

– Хорошо, Тарасов, а адрес свой ты можешь назвать?

Тот быстро назвал его и положил трубку.

– Спасибо, бабуля, – начал прощаться со старушкой Александр. – Вы уж ей не говорите, что я воспользовался вашим телефоном, а то устроит мне скандал.

– Это она может.

Оказавшись в своей квартире, он подошел к окну и, отодвинув занавеску, посмотрел во двор. Он был пуст.

«Сегодня понедельник, значит, завтра встреча, – подумал он и посмотрел снова во двор. – Следовательно, все должно решиться завтра. С другой стороны, для чего эта встреча? Ведь всю необходимую информацию можно передать и через Наташу. Вероятно, этот человек просто хочет посмотреть на того, кому будет передана информация. Не исключено, что у него имеется мое фото, и он хорошо знает меня в лицо».

***

– Саша, что с тобой? Разве ты не слышал, как я вернулась?

– Извини, Наташа. Задумался немного. Ты раздевайся, а я разогрею чайник, – произнес он и направился в кухню.

Он налил воду в чайник и поставил его на керосинку.

– Саша! Ты не хочешь немного прогуляться? Сейчас на улице так хорошо, что домой не хочется возвращаться.

– Я не против прогулки, но не знаю, куда тебя пригласить.

– А мы просто погуляем по улицам.

«Похоже, встречи завтра со мной не будет. Все должно произойти сегодня, – решил он. – Интересно, смогу я его вычислить или нет?»

После чая они оделись и вышли на улицу. Погода была прекрасной. Легкий морозец быстро разрумянил пухленькие щеки Наташи.

Они медленно брели по улицам города. Наташа что-то рассказывала о Москве, о ее истории. Тарасов практически не слушал, так как был сосредоточен на одном: в каком месте произойдет встреча с агентом? Пропустив колонну военных машин, они перешли улицу и направились дальше. В этот момент из небольшого переулка вышел высокий симпатичный мужчина. Он был одет в форму полковника танковых войск. Он на какой-то миг замялся, увидев идущего навстречу Александра. Это замешательство продлилось долю секунды, но не ускользнуло от глаз Тарасова. Полковник прошел мимо, даже не взглянув на него, к стоящему автомобилю.

«Неужели это и есть Кукридж?» – подумал Тарасов.

Чтобы проверить свою догадку, он быстро перевел взгляд на Наташу. Лицо ее было таким сосредоточенным, что она не заметила этого. Он тоже повернулся и посмотрел вслед полковнику.

– Наташа! Ты знаешь этого полковника? – спросил ее Александр.

– Нет, нет, – скороговоркой ответила она. – Я его вижу впервые.

– Тогда почему ты так напугана?

– Все хорошо, Саша. Я просто немного задумалась.

Она взяла себя в руки и, улыбнувшись, повела его дальше по улице.

«Жалко, что я не смог рассмотреть номер его автомашины, – подумал Тарасов. – Похоже, он специально так сделал».

– Саша! Я замерзла, – неожиданно обратилась к нему Наташа. – Может, пойдем домой?

– Как хочешь, но я бы еще погулял с полчаса.

Они развернулись и направились в обратную сторону. Около дома Александр остановился.

– Скажи, где здесь можно купить покурить?

Наташа сделала обиженное лицо и сложила губы в капризную улыбку.

– Да я мигом, одна нога здесь, другая уже дома.

– В конце улицы «блошиная точка». Там можно купить все, что захочешь.

Он снял руку женщины со своей руки и чуть ли не бегом направился вдоль улицы. Он забежал в первый попавшийся магазин.

– Девушка! Мне срочно нужен телефон.

Видимо, лицо у него было таким решительным, что она сразу же указала ему рукой на дверь, за которой находился телефон. Он быстро набрал знакомый номер.

– Здравствуйте, товарищ капитан! Она показала меня этому Кукриджу. Все произошло на улице. Он прошел мимо меня и сел в автомашину. Он был в форме полковника танковых войск. Его приметы: рост – 185-187 сантиметров, волосы светло-русые, у него служебное авто «Эмка».

– Может, ты ошибся, Тарасов? Мои люди вели тебя, но ничего не заметили.

– А я заметил. Вероятно, завтрашней встречи с этим человеком не будет. Они решили использовать меня втемную. Поэтому, товарищ капитан, снимите наружное наблюдение за мной. Они не дураки и сразу поймут, что я нахожусь под колпаком.

– Если это так, то тоже неплохо. Мы все равно вычислим его.

– Я в этом не сомневаюсь, только пока вы будете его вычислять, он таких дел натворит.

– Успокойся, Тарасов. Когда собираешься возвращаться?

– В среду.

– Хорошо. Мы обеспечим тебе коридор.

Тарасов положил трубку и вышел в торговый зал.

– У вас папирос нет? – без всякой надежды обратился он к продавщице.

– Есть, – испуганно произнесла она и, достав из кармана белого халата пачку, положила на прилавок.

Тарасов сунул папиросы в карман и, оставив ей деньги, направился к выходу.

***

Оперативная информация: В небольшом немецком городке Лукенвальде один из офицеров Абвера, изучая личные дела военнопленных, обнаружил среди них то, которое привлекло его особое внимание. На фотографии был изображен человек, внешне напоминающий одного из бывших функционеров советской компартии, который перед началом войны занимал должность одного из семи заместителей секретаря Центрального Комитета ВКП(б). Однако в его личном деле почему-то фигурировала совершенно другая фамилия – Владимир Минишкиния. Решив проверить свою версию, офицер приказал доставить этого пленного к себе. Разговор был недолгим, и тот быстро во всем признался. Он сообщил немецкому офицеру, что вскоре после нападения Германии на СССР, в июле 1941 года он был назначен политическим комиссаром на Западный фронт, которым командовал Г.К. Жуков. В октябре 1941 года при объезде передовых воинских частей он вместе с водителем попал в засаду, организованную немецкими солдатами из подразделения «Бранденбург-800». Время, проведенное в плену, негативно сказалось на его моральном состоянии. Бывший комиссар был глубоко подавлен сокрушительными германскими победами и, как оказалось впоследствии, имел «зуб» на своих прежних политических руководителей. Как только офицер Абвера раскрыл его прошлое, пленного моментально отправили в Ангенбург, где находился один из центров германской разведки. В виде исключения генерал Гелен решил сам провести допрос этого русского. Его тихая манера говорить и мягкий подход затронули какую-то внутреннюю пружину военнопленного. Судя по его ответам, генерал понял, что ему удалось пробудить в этом человеке нереализованное честолюбие, а также бессознательное отвращение к идеологии, которой тот следовал всю свою жизнь.

Генерал хорошо владел ситуацией и поинтересовался его семьей, так как уже знал, что тот оставил жену и двоих детей в деревне к западу от Москвы, занятую на тот момент немецкими войсками. Он пообещал ему, что окажет помощь в воссоединении с семьей. Заметив колебания пленного комиссара, он пообещал ему щедрое вознаграждение за оказание услуг германской армии, а также, что тот получит право жить в Германии, как свободный человек, или будет большим чиновником в России после победы Германии над СССР. Через пятнадцать минут тот подписал договор о сотрудничестве с немецкой разведкой и взял для себя довольно странный псевдоним «Кукридж». С подписания соглашения началась операция Абвера под кодовым названием «Фламинго».

Вскоре сотрудники немецкой разведки переправили его через линию фронта. В кабинете следователя особого отдела он подробно рассказал об обстоятельствах своего пленения, а также о своем невероятно дерзком побеге, детали которого были досконально отработаны специалистами немецкой разведки. Прошло более недели с момента перехода линии фронта. Все это время советская контрразведка осуществляла проверку его показаний. Десятки людей прошли его путем и каждый раз находили все новые и новые подтверждения его рассказу. Через месяц его самолетом отправили в Москву, где приветствовали как героя. За героический поступок он был назначен на должность военно-политического секретаря в Государственный Комитет Обороны. После своего назначения он быстро установил контакт с радистом «Фламинго» и начал посылать через него свои сообщения в штаб немецкой разведки, в которых докладывал немецкому командованию о политической обстановке в СССР, о назначениях в Ставке, характеристики назначенных руководителей.

Неожиданно пришло и его первое сенсационное сообщение.

Генерал Гелен и его заместитель сидели всю ночь, составляя доклад на его основе, который они хотели утром представить начальнику Генштаба вермахта Гальдеру и адмиралу Канарису. В докладе сообщалось, что три дня назад в Москве состоялось заседание Военного совета, на котором присутствовали: Шапошников, Ворошилов, Молотов, а также главы британской, американской и китайской военных миссий. Шапошников довел до них информацию о том, что отступление Красной Армии будет осуществляться до Волги, чтобы вынудить немцев зимовать в этом районе. Во время отступления будут осуществляться всеобъемлющие разрушения на оставляемой территории; вся промышленность должна быть эвакуирована на Урал и в Сибирь. Британский представитель попросил о помощи в Египте, но получил ответ, что советские ресурсы мобилизованной живой силы не столь велики, как полагают союзники. Кроме того, им не хватает самолетов, танков и артиллерийских орудий, в частности, потому, что часть поставок предназначенного для России вооружения, которое британцы должны были доставить через порт Басра в Персидском заливе, была направлена для защиты Египта. Генеральным штабом Красной Армии принято решение о проведении наступательных операций в двух секторах фронта: севернее Орла и севернее Воронежа с использованием больших танковых сил и воздушного прикрытия. Отвлекающая атака должна быть проведена у города Калинина. Данные отвлекающие удары необходимы для удержания Сталинграда, Новороссийска и Кавказа.

Эта была стратегическая информация, которая позволила немецкой армии сосредоточить силы на данных направлениях, а нашим войскам не удалось достичь ранее планируемых результатов.

***

– Значит, завтра отбываешь на фронт? – спросила у него Наташа.

– Да, – коротко ответил Александр.

– Ты не будешь против того, если я постираю твою форму?

– Постирай, если тебе нетрудно.

Он покурил и, сняв с себя гимнастерку и галифе, положил их на стул.

Утро вторника выдалось пасмурным. За окном шел снег, и темные тяжелые тучи, висящие над городом, словно цеплялись за шпили церквей и за высотки. Под одеялом было так тепло, что Тарасову не хотелось покидать это нагретое телом место. С кухни потянуло запахом жареной картошки. Он посмотрел на аккуратно сложенную военную форму. Белоснежный подворотничок особо выделялся на чистой и отглаженной форме. В комнату заглянула Наташа и, заметив, что он уже проснулся, пригласила к завтраку. Он быстро оделся и прошел на кухню.

– Водку будешь? – поинтересовалась она у него и, не дождавшись ответа, разлила ее в две хрустальные рюмки.

– За удачу, – с каким-то явным подтекстом произнесла Наташа. – Ты сейчас куда идешь? На вокзал или еще куда-то?

– В райвоенкомат, а затем – на вокзал. Думаю, что военный комендант определит меня в маршевую роту.

Она пристально посмотрела на него. В какой-то момент ему показалось, что она хочет ему что-то сообщить, но этого не произошло. Они выпили еще по одной рюмке, и он начал собираться. Наташа, молча, наблюдала за его сборами. Надев шапку, он взглянул на ее сосредоточенное лицо.

– Ну, что, Наташа? Давай, будем прощаться. Увидимся еще или нет, один Бог знает.

Он обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.

– До свидания, Саша! Бог даст, встретимся.

Он вышел из дома. Остановившись во дворе, он обернулся и посмотрел на окна квартиры Наташи. Они были закрыты плотными шторами.

«Она неплохо сыграла роль одинокой и беззащитной женщины. Сейчас, по всей вероятности, собирает свои вещи, чтобы съехать с квартиры», – подумал он.

Войдя в уже знакомый магазин, он попросил у девушки разрешение воспользоваться телефоном и стал звонить Дронову.

– Товарищ капитан, нам нужно срочно встретиться.

– Ты где сейчас?

Тарасов назвал адрес.

– Будь там, я высылаю за тобой машину.

Александр вышел на улицу и, достав папиросу, закурил.

***

Они сидели в небольшой комнатке, и молодая девушка записывала его доклад.

– Ну, вроде бы все, – закончил Тарасов.

– Скажи, Саша, за это время что-то произошло, что было необычным в поведении Наташи? Кстати, предъявленный ею в военкомате паспорт оказался фальшивым. Человек с этими данными умер три года назад.

Александр задумался над вопросом Дронова. Он мысленно перебирал каждую минуту своего общения с этой женщиной.

– Неужели все было стандартно?

– Погодите, Аркадий. Она вчера предложила постирать мою форму.

– Постирала?

– Не только постирала, но и пришила новый подворотничок.

– А ну, снимай гимнастерку, – чуть ли не в приказном тоне произнес капитан.

Александр быстро стянул ее с себя и передал Дронову. Тот встал из-за стола и вышел в соседнюю комнату. Вернулся он минут через десять.

– Где моя гимнастерка? – спросил его Тарасов.

– Не переживай. Сейчас специалисты проверят, а затем вернут. Я отъеду в управление, а ты посиди здесь. Можешь поспать. Я скоро вернусь.

Тарасов слонялся из комнаты в комнату. Время, как ему показалось, окончательно остановилось. За окном стало темнеть, когда в квартиру вошел Дронов. Он вытащил из портфеля гимнастерку и сунул ему в руки.

– Давай, одевайся, – приказал он ему.

– Ну и что? – поинтересовался у него Александр.

– Как я и предполагал, внутри подшитого воротничка оказалась очень важная информация. Хочу поблагодарить тебя от лица руководства нашего управления. Готовится представление о награждении тебя Орденом Красной Звезды. Сейчас в подворотничке тоже информация, но уже другая, которую ты должен обязательно донести до немцев. И еще, Кукридж сообщает в Абвер, что потерял радиста и просит прислать нового.

– Вон оно что.

Дронов улыбнулся. Его улыбка была такой хитрой, что Тарасов сразу же догадался, что это только маленькая толика всего сообщения.

– Значит, я был прав, что они хотят меня использовать втемную? – спросил он у капитана.

– Да, ты был прав. Давай побалуемся чайком, а то я с самого утра ничего не ел.

Они прошли на кухню. Александр поставил на огонь чайник и, повернувшись к Дронову, произнес:

– Товарищ капитан! Я сегодня ухожу за линию фронта. Может, вернусь, а может, и нет. Вы скажите мне, что с моей семьей? Как они без меня?

– Ты зачем меня об этом спрашиваешь? Ты лучше спроси об этом свою жену.

Входная дверь открылась, и Тарасов увидел на пороге жену, которая держала на руках дочку.

***

Время, отведенное Тарасову на встречу с семьей, истекло. Тарасов встал и крепко обнял жену. Найдя губами ее мягкие губы, он крепко ее поцеловал.

– Мне пора, Надя, – тихо произнес он. – Нужно идти. Ты жди меня, Надя, и верь мне, что бы про меня ни говорили люди.

Она целовала его небритое лицо и преданно глядела в глаза. У Тарасова за спиной раздалось легкое покашливание. Крепко поцеловав жену, Александр отстранил ее от себя и, накинув полушубок, направился к двери.

– Саша! Я люблю тебя, – это были слова, которые он услышал в последний момент, прежде чем закрыл за собой дверь.

Надев шапку, он побежал вниз по лестнице. Он оглянулся напоследок и, заметив в окне жену, помахал ей рукой.

Через час он был в военном комиссариате. Дежурный офицер сделал отметку в его документах и пожелал удачи. Проверившись на всякий случай, Александр направился к ожидавшей его автомашине.

–Ну, что, Тарасов! Давай прощаться. Сейчас тебя отвезут в одно место и передадут с рук на руки другому сотруднику НКВД, который должен будет обеспечить тебе переход через линию фронта. Да, ты не переживай, все будет хорошо. Он тебя и проинструктирует на месте, как держаться и что говорить немцам.

– Прощайте, товарищ капитан. Рад был с вами поработать.

Они пожали друг другу руки, и Дронов вышел из машины. Он помахал рукой и направился, не торопясь, по улице. Машина мягко тронулась. Тарасов откинулся спиной на сиденье и закрыл глаза.

***

Александр сидел в салоне «Эмки» и смотрел на заснеженные поля, которые медленно проплывали за окном автомашины. Иногда среди белого раздолья снегов виднелись почерневшие скелеты подбитых танков. Они стояли среди полей, укрытые белым снежным покрывалом, и лишь торчавшие из сугробов пушки выдавали их принадлежность к системе уничтожения. Судя по их количеству, бои здесь проходили тяжелые, и обе стороны понесли большие потери в живой силе и технике.

Рядом с Тарасовым сидел лейтенант НКВД, представитель Центрального управления разведки, который должен был обеспечить его переход через линию фронта. Офицер был немногословен, и, судя по всему, он больше привык слушать, чем говорить. Над дорогой, по которой они двигались, висела низкая облачность. Их машина часто обгоняла армейские колонны, которые направлялись на фронт. Поравнявшись с очередной из них, Тарасов стал жадно вглядываться в лица идущих бойцов, словно хотел увидеть кого-то из своих бывших боевых товарищей. Иногда ему казалось, что эту огромную массу людей и техники невозможно остановить, но это была, похоже, ошибочная мысль. Война, будто страшный гигантский механизм перемалывала все, что попадало на поля сражений.

Шофер, выругавшись матом, остановил машину. Впереди на дороге образовался затор. Водитель танка, по всей вероятности, уснул за рычагами боевой машины, и неуправляемая многотонная махина опрокинула идущий впереди грузовик и подмяла его под себя. Рядом на снегу лежал окровавленный труп шофера. Вокруг танка, матерясь и угрожая оружием, собралась большая толпа бойцов, которые стучали по броне прикладами винтовок и автоматов.

– Выходи, сволочь! – кричал разъяренный видом крови молоденький солдат. – Выходи, фашист! Я сейчас сам с тобой разберусь без всякого суда!

Сотрудник НКВД посмотрел на Тарасова и, распахнув дверь автомашины, выбрался из нее. Он шел по снегу осторожно, стараясь не испачкать начищенные до блеска хромовые сапоги.

– Разойдись! – скомандовал он громко и, достав из кобуры «ТТ», постучал рукояткой по броне. – Давай, вылезай, я лейтенант НКВД.

Прошло около минуты. Люк открылся, и из него показалась чумазая голова командира танка. Увидев офицера в форме НКВД, командир скрылся в танковой башне. Через мгновение он выбрался оттуда и виновато застыл перед офицером. О чем они говорили, Александр не слышал, так как водитель их машины предусмотрительно закрыл дверь. Тарасов увидел, как офицер подозвал к себе одного из бойцов и что-то сказал ему. Солдат сорвал с плеча винтовку и, передернув затвор, толкнул стоявшего по стойке смирно танкиста стволом в спину. Танкист опустил голову и медленно побрел вдоль дороги под одобряющие крики солдат. Офицер вернулся в машину, и водитель, осторожно объехав место аварии, погнал ее дальше.

«Похоже, отвоевался», – подумал Тарасов о танкисте.

– Что с ним будет? – поинтересовался он у лейтенанта. – Неужели расстреляют?

– Не знаю, – коротко бросил тот. – Все решит трибунал.

Проехав, еще пять километров, машина свернула с дороги и остановилась.

***

– Сидите в машине и без моей команды не выходите. Вас никто не должен видеть.

Офицер направился к небольшому дому, который стоял в метрах пятидесяти от дороги. Минут через десять к машине подбежал боец и попросил водителя проследовать за ним. Машина, увязая в снегу, двинулась вслед за посыльным. Ждать пришлось долго. У Тарасова стали замерзать ноги, и он проклинал себя за то, что не намотал на них фланелевые портянки. Наконец дверь избы открылась, и появился лейтенант. Он махнул Александру рукой и снова исчез в доме. Александр кое-как выбрался из машины и на онемевших и замерзших ногах направился в дом.

– Пройдите сюда, – предложил ему незнакомый офицер. – Погрейтесь. Мы вас позовем, когда появится необходимость.

Тарасов с трудом снял с себя сапоги и начал массировать замерзшие стопы.

«Слава богу, что не отморозил пальцы, – решил он про себя, – еще бы немного, и я мог остаться без ног».