Любовь к фарфору

–Ангелы не придут Вас спасать в трудную минуту, если Вы не будите им молиться.

–Диван мне в мастерскую поставьте. Я люблю думать на мягком.

–Да, начнём с маленькой мастерской, некой проектной. Я арендовала одно из складских зданий фабрики по производству шёлка. Структура фарфора тоже очень важна. Любые изменения в химическом плане повлияют на качество.

–Может, будем придерживаться моих наработанных принципов и не изменять ингредиентов?

–Но тот мастер так хвалил формулу…

–А Вы уверены, что узнали точный рецепт изделия? Как я знаю, это великие тайны фамильных мастеров.

–И ещё я бы хотела удешевить фарфор, чтобы его могли покупать люди и с небольшим достатком.

–Дешёвый фарфор тогда должна будет украшать менее изящная роспись,– вторил Андре.

–Само собой разумеется. То, что идёт на поточное производство должно быть более примитивное. Для Вас же чисто творческая работа для элиты. Надо будет также нанять несколько художников, которым Вы покажите: как быстро можно нарисовать одни и те же сюжеты и узоры.

–Покажу…Хотя настоящему мастеру подмастерья платят за это,– замявшись отвечал художник.

–Вы будите получать за учеников дополнительную зарплату,– согласилась работодатель.

Француза утомила болтовня, он зевнул в сторону стены.

–Это очень важная часть разговора, а Вы позволяете себе зевать!– возмутилась леди.

–Будьте уверены, когда мы перейдём к самой приятной части беседы об обговаривании моей зарплаты, я буду подобающе взволнован и заинтересован,– заверил Андре.

Исидора шепнула ему сумму на ухо.

–Заманчивое предложение,– расцвёл хитрой улыбкой француз.

Предпринимательница прощалась:

–Мистер Планше, жду Вас вот по этому адресу через неделю к одиннадцати часам утра, сейчас там ремонт. К тому времени подготовьте эскизы, вот Вам деньги на бумагу и краски.

–До свидания…а, кстати, своего имени-то Вы не назвали.

–Исидора Уинд,– с этими словами девушка встала из-за стола.

Слуга быстро поднялся, следуя за хозяйкой.

Леди расплатилась у стойки бара за еду.

Она пробурчала под нос:

–Какая-то сумятица в душе.

Мэйс подумал, что говорят с ним и добавил:

–Да, какой-то пьяница этот Планше.

–Красивый этот пьяница,– вздохнула Исидора.

–Ещё с десяток лет так попьёт и красота исчезнет!– уверенно заявил слуга.

Андре тоже мечтательно смотрел на уходящую Исидору, с его губ сорвалось:

–Эта леди уж очень хороша…

Друг трубочист изрёк:

–Даже не мечтай. Боги никогда не опустятся до смертных. Я слышал о фамилии Уинд. Её папаша граф Хит.

–Да я просто преклоняюсь перед красотой…как художник…

–Как давно у тебя не было секса?

–О-о-о-очень давно. После Агаты у меня отвращение к женщинам.

–Немедленно займись вон той шлюшкой, иначе наломаешь дров с этой леди…Посадят ещё…

–Не смеши меня, друг Фрэнк! Где я, а где она. Такие видят в нас только рабов.

С соседнего столика какой-то острослов шутил над ним:

–Он оценил её дорогие наряды, понюхал её парфюм…Вот так: посмотрел, понюхал…на том и кончилась его любовь.

Француз во всеуслышание заявил:

–В колчане моего Амура кончились стрелы. Я не хочу никого любить.

Тот же остряк третировал:

–Амур – шалун, он не спрашивает жертву: готова ли она любить.

Франклин спрашивал у друга:

–Андре, а чего ты путался с этой несуразной Агатой? А ещё имеешь художественный вкус…

–Я думал, что некрасивая баба не будет много требовать и изменять. Но я ошибался.

В Лондонском доме Исидора проснулась рано, решила заглянуть к сестре в спальню.

Зашла неслышно. В комнате сестры на обоях белая и коричневая в узор полоса. На стенах круглые панно с изображением роз. Посредине спинки белой кровати круг с гербом графов Хит. Балдахин из белого газа. По углам кровати большие кадки с цветущими розами. Прикроватные тумбочки заставлены фигурками из фарфора, кои подарила Исидора. Бежевый ковёр. Белая громадная люстра из фарфора. У стульев мягкие сиденье и спинка, они обтянуты бежевой тканью.

Элизабет примеряет рубашку отца.

Младшей сестре это показалось смешным, она прыснула в кулак. Рукава болтались, большой размер одеяния пузырился на стройном теле девушки. Но после Исидоре сделалось страшно: «Сегодня сестра примерила мужскую одежду, а завтра вдруг захочет роль мужчины в постели?»

И она критично сказала старшей сестре:

–Послушай, Элизабет, это одеяние на тебе нелепо. Не уродуй свои прекрасные формы.

Та смутилась, сняла рубашку и облачилась в халат.

–Ты приехала поздно, я не видела тебя вечером. Рассказывай: тебе удалось уговорить художника работать на тебя?

–Да. Но он совсем не раболепный! Колючий, словно терновник.

–Ты к такому не привыкла,– улыбнулась Элизабет,– Так знай, что на свете существуют ещё и хамы. Низкое сословие кишит нахалами и грубиянами. Когда мы отвоюем свободу для женщин, надо заняться воспитанием рабочих, их образованием. Видать, все беды от незнания.

–Не только. Нужны ещё достаток и стабильность. Но художник – умный молодой человек, такой начитанный…

–Работал на знать, видать: брал книги…

В назначенный день Андре Планше стоял у кабинета нанимательницы, теребя в руках эскизы. Дама опаздывала.

В коридоре послышались женские голоса.

Элизабет спрашивала у сестры:

–Тебе миссис Хуберт не вернула долг?

–Нет,– отвечала Исидора.

–А общество любителей природы?

–Тоже нет.

–Ладно, я сама съезжу и туда, и туда, поговорю с должниками. Так тебе папиных денег не хватит и на год…Миссис Хуберт, кстати, получила компенсацию из зала суда, а не торопится рассчитаться с тобой…стерва.

–Да? И много выиграла у мужа?

–Очень приличную сумму.

–Как жадны люди…

–Очень жадны. Скупердяи все вокруг…кроме тебя. Надо быть осмотрительной, а не швырять деньги направо и налево.

Девушки поравнялись с Андре.

Исидора представила его:

–Элизабет, а вот и мой художник – мсье Планше. А это моя сестра – графиня Элизабет Хит.

–Добрый день,– снял шляпу француз.

–Добрый день, мсье Планше,– отвечала старшая сестра работодательницы, разглядывающая его с интересом,– А Вы верите в социализацию древних инстинктов наживы в цивильность и стабильность для граждан?

–В благие намерения, честно сказать, я верю с трудом, мисс Хит,– отвечал парень.

Исидора открыла ключом кабинет. Пригласила войти сестру и художника жестом.

На старшей сестре было бежевое атласное платье, густо расшитое коричневыми цветами с добавлением серебряной нити. Фиолетовая накидка. Её шляпка больше напоминала клумбу: феерию бежевых роз разбавляли фиолетовые виолы.

На младшей сестре платье из тёмно бежевого бархата с наклеенными цветами. Бежевая небольшая шляпка с волнами золотых кружев по бортам. В центре шляпки возлежали мелкие белые цветочки с двумя жёлтыми листиками, будто упавшими с осеннего дерева. Дама сняла длинное пепельного цвета пальто, и обнажились рукава в золотую сеточку с бантиками. Француз положил рисунки на стол и галантно взял из рук леди верхнюю одежду и повесил на вешалку.

У большого окна стол с позолоченными украшениями. Такие же стулья. На окне белая тюль и шторы цвета терракот. Стены покрасили красно-коричневой краской. На этажерке небольшая стеклянная ваза с цветами. Две объёмные, но простые люстры. На полу светлый паркет.

Андре, немного смущаясь, предлагал:

–Взгляните, как мои видения обрели форму.

Сёстры склонились над ними, стали перебирать. На одном эскизе изображалась живая земля – Гея, её дети – нимфы холмов и лесов танцевали в её волосах и щеках.

–Гамадриады, нимфы деревьев, слишком зелены, сливаются с листвой,– заметила Элизабет.

На другом эскизе кентавр Хирон освобождал Прометея от цепей на фоне горы и неба.

–Хорошо отображена никтинастия, листья и цветы повернуты строго к солнцу,– похвалила Исидора,– Но мало кто знает этот миф, где кентавр Хирон пожертвовал своим бессмертием, дабы освободили Прометея.

Андре обратил внимание на деталь в рисунке:

–Видите: здесь ещё и смутная луна присутствует, и горит звезда Фортуны.

–Звезда Фортуны?– удивлённо переспросила младшая из сестёр.

–Фортуна – точка, определяющаяся из положения Солнца и Луны.

–Желаете поймать Фортуну?– пошутила Исидора,– Но знайте: богиня судьбы Мойра считалась справедливой. Давала счастья только достойным.

Элизабет лукаво подхватила:

–Ага, а ещё Мойра была и слепой, и безликой.

Задумались девушки и над изображениями титаниды Реи, которая шествовала, как ей и полагалось, с короной на голове в окружении львов.

Элизабет излагала свои мысли:

–Тартар, эта бездна с титанами…мне кажется: не способствует аппетиту…

Исидора подхватила, разглядывая другой эскиз:

–И этот мокрый Зевс, обнимающий женщину-реку…какой-то слишком эротичный…

–Не знаете мифа о реке забвения Лето? Это же самая постоянная любовница Зевса! Зевс-жизнь идёт об руку с женой Герой, она же ангел-хранитель всех душ. Она наказывала всех любовниц мужа, то в царство Аида попасть не могла!– пояснял художник.

Нанимательница развила мысль:

–Забвение пытается украсть у ангела-хранителя жизнь…

А старшая сестра грустно и задумчиво вынесла другое предположение:

–И мужчины любят забыться от супруги и забот в объятиях чужой женщины, в объятиях забвения от всех дел…

Исидора с интересом на неё воззрилась: откуда сестра знает о таких тонкостях мужской души? Неужели она встречалась с женатым?

Вслух младшая из сестёр сказала:

–Реализация идей на высоте. Я подумаю, что можно оставить из этого…Не останавливайтесь в творческом поиске. Пробную печь для обжига фарфора сооружают в другом здании, купленном мною. Это, видимо, займёт пару недель, а пока будем работать над эскизами. Даю Вам ещё неделю. Увидимся здесь же в то же время.

–А мою формулу костяного фарфора купить не желаете?

–Я подумаю. Попробую пока ту формулу…Хотя костяной фарфор славится прочностью…

Элизабет раздумывала:

–Может, изобразить ангела с арфой?

Сестра её перебила:

–Уж больно кощунственно вкушать еду со святого лика.

–Ты права…– призналась в недальновидности старшая из девушек.

Художник уставился на работодательницу, прося:

–Конкретизируйте идеал, хватит намёков. Кого Вам рисовать, мисс Уинд?

–Симурга хочу. Это бессмертная птица, гнездящаяся в ветвях дерева познания. Оперение оранжевое. Хвост пышный, красивый.

Элизабет захохотала, поясняя:

–Ты описываешь мифическую птаху, будто встречала её в парках Лондона.

Андре узнавал:

–Мисс Хит, а мои работы Вам понравились?

–Очень. У меня ощущение, будто Вы оживили свои творения. Они просто замерли, и вот сейчас закружатся в танце. У Вас талант не просто Божья искра, это вулкан какой-то. А жена у Вас есть?

–Микеланджело говорил, что искусство заменяет ему жену,– уклончиво отвечал парень.

Исидора художнику:

–Подберите себе подмастерьев, можете начать работу с ними в соседней комнате, я подготовила её для Вас, диван даже поставила, как просили. Вот ключи от этого здания и от Вашей комнаты. Пойдёмте, я её покажу.

Исидора Уинд шла по коридору и критиковала слугу Мэйса:

–Что Вы всё время повторяете фразы за мной? Ваша фамилия же не попугай! Я говорю: «Надо подвести глину с ближайших карьеров», и Вы тоже самое лопочете.

–Но я же записываю, и чтобы не забыть повторяю…– залепетал секретарь.

–Как Вы меня раздражаете, мистер Мэйс…

На коричневое платье Исидоры пришило 3 волны другого толстого материала с нежными розовыми пионами.

Они вошли в комнату для художников. Здесь были просто побеленные стены, но неплохая мебель, обитая тканью имитирующую шкуру леопарда почему-то розового оттенка. Шкаф с книгами о Древней Греции. Секретеры, стол, множество стульев. И простенький камин, дабы художники по своему усмотрению могли дополнительно обогреваться. Жёсткий, неудобный диван всё в том же леопардовом стиле. У стен деревянные постаменты для картин, мольберты, этюдники.

Андре Планше говорил какому-то парню:

–Рационально мыслишь.

Тот уверял:

–Знаете, я очень дотошный в работе.

–Посмотрим,– протянул француз.

Мужчины поздоровалась с леди. Та сухо кивнула в ответ.

Её старший художник доложил:

–У многих молодых людей стремление к перфекционизму: кто-то желает затмить всех в творчестве, другой достичь безоблачной жизни в личной жизни, быть лучшим на производстве…

–Очень хорошо,– буркнула Исидора,– Могу я увидеть их работу?

Принялась разглядывать цветочки и узоры на листках бумаги.

Андре подмигнул своим протеже и шутил:

–Когда зерно пройдёт огонь, воду и медные трубы, то превратится в первоклассный самогон!

–Для поточного производства эти люди сгодятся,– дала вердикт работодатель,– Мсье Планше, зайдите в мой кабинет.

В своём кабинете Исидора вглядывалась в своего главного художника. Тот поднял брови и хлопал глазами.

Слуга Мэйс сидел у стеночки и старательно изучал свои записи в блокноте.

Леди Уинд прямо спросила француза:

–Пили сегодня?

–Совсем немножко. Для храбрости.

–Прискорбный факт, молодой человек.

–Я же хороший. Посмотрите в мои глаза: какие они добрые.

–Ваши глаза, как и Вы, пьяные!

–Ну и что! Одно другому не мешает.

–У нас был уговор, что пока Вы работаете на меня – никаких попоек!

–Не помню такого. Вы просто ругали мой образ жизни.

–А руки у Вас не трясутся?

–С чего бы это?

–Ну….говорят: у пьющих это частое явление.

–Но я ещё молод для таких случаев.

–Ваши пьянки – это же сознательная деятельность, никто Вас не принуждает, я думаю.

–Я осуждаю себя.

–Как мило! Ещё и самобичеванием занимаетесь! Но только почему-то после выпивки…Вы – отвратительный тип!

–Неужели? А все барышни говорят, что я – красивый.

–Смазливы, не более. А характер просто чудовищный!

–Манерам, конечно, не обучен, но за словом в карман не полезу.

–Надо брать на работу побольше женщин, они хоть не пьют!

–Но с выходом на работу женщин будут эксплуатировать уже не только мужья, но и работодатели.

–Ничего, от работы кони дохнут, а люди крепнут!

–Современное общество теряет истинные ценности: семью, нравственность! Все эти извращения в виде феминисток, лесбиянок, гомосексуалистов и наркоманов приведут к тому, что рождаемость резко упадёт, а обществу будет всё равно: кто ими правит.

Слуга Мэйс даже рот открыл и блокнот выронил от таких речей художника.

Леди Уинд раскраснелась и приструнила работника:

–Я смотрю: пьяному море по колено. Ишь, как заговорил с начальством! А себя-то, пьяницу, почему Вы к тому кругу падших граждан не причисляете?

–Веками народ пил и нормально размножался. А вот требования Вашего Женского комитета тянут назад, в матриархат.

–Это почему же?

–Только в африканских племенах женщина сама сватается к мужчине. У многих племён девушки живут в отдельных хижинах и принимают всех неженатых мужчин без разбору. И после из них выбирают мужа, и тот не в праве отказаться, если был в её хижине.

–Очень практичный обычай. Женщина выберет себе мужчину по темпераменту.

–А вас не смущает обилие мужчин? Вдруг женщина пристрастится к обилию секса, станет навязываться ко всем мужчинам селения?

Тут покраснел даже слуга Мэйс.

Исидора выдохнула:

–Мсье Планше, идите проспитесь.

И стала выталкивать его из кабинета.

В коридоре Андре не унимался:

–Женщины-феминистки даже внешне похожи на мужчин. У них нет главного достоинства – молочных желез.

Звонкая пощёчина на минуту заставила француза замолчать.

–Но я не Вас имел в виду…– залепетал он,– Вы – самая привлекательная девушка из всех, кого мне доводилось встречать.

Андре попытался её обнять!

Она отскочила, выдохнув:

–Хулиган!

А он пытался её совратить словами:

–Но Вы же ничего не знаете о моих возможностях…Я творчески подойду к этому делу…И Вам представится возможность расширить свои познания, набраться опыта…

–Понятно: Вы первозадачей сегодня поставили довести меня до белого кипения. Я требую подобающего отношения к своей высокопоставленной персоне от простого рабочего!

–Слово «рабочий» в Ваших устах звучит, как ругательство,– обиделся француз.

Из комнаты для художников кто-то выглянул, заинтересованный криками.

Леди Уинд распорядилась:

–Принесите пальто и шляпу мистера Планше.

Рядовой художник исполнил приказ.

Исидора сама нахлобучила на голову Андре фетровую шляпу, двусмысленно иронизируя:

–Берегите мозг, мсье Планше, а то похолодало.

–Мой мозг основательно прогрет алкоголем, леди Уинд. Пожелаете спокойной ночи своему рабочему? Или это неприемлемо для высокородной?

–Ещё день, мсье Планше,– вывернулась девушка.

В трактире «Солнечный» Андре подсел к другу трубочисту Франклину Ваттону.

      Они выпили ещё немного.

И француз жаловался ему:

–Как контролировать импульсы любви? Как их удержать, если всё тело отзывается на взгляд, на запах, на движение её стана?

–Всё-таки влюбился!– ахнул Фрэнк,– Первостепенная задача для тебя: раздобыть деньги, а не влюбляться в недостижимую мечту!

–Да, существует социальная обусловленность элементов бытия…Я почти в самом низу иерархии… У неё, должно быть, куча поклонников и женихов…

–Во-во. У такой броской красоты должна быть целая армия поклонников.

–Нет, думаю, от всех Купидонов её сердце сокрыто за бронёю из наветов этих эгоцентричных, истеричных старых дев из Дамского комитета.

–Выпей ещё и сразу в глазах будет радуга и радость, а на губах улыбка.

–Нет, хватит. Завтра на работу.

Утром в дверь кабинета Исидоры постучали.

–Входите,– разрешила она.

Слуга, он же секретарь Мэйс тоже, как и Исидора, с интересом воззрился на вошедшего Андре Планше.

Тот покаянно блеял:

–И я нужен Вам, и Вы мне нужны, так проявите благосклонность и простите глупого пустобрёха. Нёс всякую чушь, аж самому стыдно. Пить бросаю…лет на 25. Я и эскизы кой-какие из дома принёс…Вы хотели птицу Симург в оранжевом оперении…Вот получите, нарисовал…

–Вы прощены,– молвила леди, поправляя складочку на подоле тёмно-зелёного платья.

–Я так Вам признателен…Может, оду сложить в Вашу честь?

Девушка не удержалась и фыркнула.

Ворчала:

–Без кривляний Вы не обходитесь. Сейчас я еду смотреть на обжиг первого фарфора, поедите со мной?

–Конечно! Я прослежу, чтобы Вы делали всё строго в определённом порядке.

–Я надеюсь на Вашу базу опыта. А рисунки рассмотрим позже, можете их оставить на столе.

Андре Планше оценил муфельные печи для обжига керамики. Вместо гончарных кругов ныне на производстве было шликерное литьё в гипсовые формы. Несколько рабочих делали формование объёмных фигур ручным гипсовым оттиском.

Процесс преобразования глины в фарфор так охватил Исидору, что она, затаив дыхание, следила за рождением фарфора в печи.

–Сейчас гипс впитает воду из глины, и форма отторгнет тарелку и другие изделия,– подсказывал француз.

–Ваша задача: расписать тарелки,– напомнила леди,– Вот только я ещё не отобрала нужные сюжеты…

Старший художник подошёл к одной из рабочих молоденьких женщин, которая шлёпала по глине гипсовым оттиском, делая фигурку танцовщицы. Рабочая была высокого роста да стояла ещё на толстой подошве башмаков.

Играя глазками, француз ворковал ей:

–Я заметил, что высокие барышни хотят стать ещё чуточку выше. А невысокие, наоборот, хотят казаться ещё миниатюрнее.

Исидору крайне возмутило, когда рука Андре опустилась на зад высокой девушки. А та не протестовала, она улыбалась этому грубому хаму! Леди подскочила к этой парочке.

Возмутилась:

–Я знаю: Вам нравится лапать женщин, но пора завязывать с пагубными привычками на глазах у общественности!

Француз урезонивал нанимательницу:

–Вы не в Дамском комитете. Здесь нет приверед. А откуда Вы знаете о моих привычках проверять крепость мускул?

–У Вас на наглой роже написано. Пойдёмте, нам надо выбрать эскизы.

Когда они ехали в карете до офиса, Андре поинтересовался:

–Леди Уинд, а кого бы Вы выбрали в мужья: сильного или умного?

–Сильного.

–О, если бы все девушки так выбирали, тогда бы человечество вновь превратилось бы в дикарей.

–Никогда ещё не общалась с таким невоспитанным, развязным типом.

–А сами-то только что меня наглой рожей обозвали. Верх аристократической беседы.

–Вы того заслужили. А кто Вы по гороскопу?

–Ненавижу женщин, которые, чтобы оценить ситуацию, задают вопрос: «А кто он по гороскопу? Козерог? А, ну, тогда всё понятно. От козла иного и ждать не надо».

Исидора хмыкнула и обиженно отвернулась.

В её кабинете не было секретаря.

–А где мистер Мэйс?– растерянно переспросил Планше.

–Отослала по делам,– пожала плечами леди Уинд.

Художник заботливо снял с дамы пальто.

Сокрушался:

–Куда смотрит общественность? Высокопоставленная леди остаётся наедине в комнате с мужчиной из низшего сословия!

–Дамский комитет отменил запрет на перемещения лиц женского пола без сопровождающих.

–Очень глупо с их стороны.

Исидора попятилась с опаской к дверям.

Андре продолжал с шутками измываться над леди:

–Я имел в виду, что теперь женщины сами начнут приставать к мужчинам. Может, даже так рьяно, что некоторые представители сильной половины будут убегать от нимфоманок.

Леди стала разглядывать эскизы и придирчиво уточнять:

–Циклопы куют молнии Зевсу, впечатляет…Но почему Зевс не на небе, а в какой-то яме нападает на красивую женщину в цветах?

–Это Аид! Он вначале был богом земледелия и времени. А это – Персефона-Весна, его жена по принуждению. Он влюбляется и похищает её. Вокруг цветы, как признак любви: на земле, как и в душе Аида, распускаются цветы-любовь.

–Весна топит лёд на сердце Аида, а он расцвечивает всё в радужные тона цветов…Романтика…Оставляем…

–Даже к циклопам не придерётесь?

–Циклопы, как некая фатальность…По преданиям Зевс несколько раз уничтожал человечество, пытаясь создать совершенного человека. Зевс, кстати, с греческого переводится, как «жизнь».

–А я читал, что древние греки и римляне строили свои храмы на древнейших фундаментах. Капители колонн весят несколько тонн. А это лишь их вершины…Эти храмы называли город богов-великанов.

Исидора поднесла к глазам другое творение художника, умильно говорила:

–И эта картина мне по нраву. Аполлон, стерегущий стада Адмета в землях Фессалии. Единороги с прямыми рогами и спиралевидными, волшебными рогами аликорн. А также вышедшие из леса послушать игру Аполлона на золотой кифаре звери: пантеры, львы, серны, олени, зайчики…Так…а на третьем рисунке мы видим некие райские кущи с обилием лилий, символом роскоши и изящества у Древних римлян. И люди в римских тогах, но не все… вот девушки, украшенные одним лишь плющом. Это игры в честь Диониса или Аполлона? И тому и тому посвящались игры и танцы с плющом.

–Если бы восхваляли Бахуса или Диониса, вокруг суетились бы сатиры, вечные спутники бога виноделия. И люди стояли бы с бокалами. А это игры в честь Аполлона.

–И эта работа хороша. Вы излили творческий огонь на эту работу. Можете приступать к росписи тарелок.

–Мне ещё и группу молодых художников обучать…

–Я думаю: Вы всё успеете.

–Но я же у Вас ещё и новатор со свежими идеями…

–Мсье Планше, сознайтесь, что эти эскизы были написаны Вами намного раньше. Я права?

–Не все,– замялся Андре.

–Я не отбираю денег, Вы их заслужили. Талант надо поощрять.

Француз задумчиво разглядывал её.

Сообщил свои мысли:

–Вы ни разу ещё не соответствовали своей фамилии. Уинд (буря) – это что-то запредельно мощное по эмоциям. Боюсь: Вашему предку присвоили эту фамилию потому, что мать родила его в ураган, испугавшись, а не за выдающиеся способности вояки.

–Спрошу о фамилии у отца. Должны сохраниться легенды по этому поводу. А сейчас мне пора отдыхать. Поеду в гостиницу.

–Леди Уинд требуется моя помощь в сопровождении до кареты?

–Как-нибудь доберусь сама.

–Жаль. Я так хотел и предвкушал подержать Вас за руку…усаживая в карету…

Девушка указала на пальто, мужчина с преувеличенным раболепием помог ей надеть верхнюю одежду.

Андре расписывал тарелки в мастерской для художников, увлёкся и не заметил, как над ним зависла Исидора в коричневом платье с колким замечанием:

–Не много за сегодня успели мсье Планше.

–Как могу, леди Уинд, как могу.

–Зачем Вы вот здесь нарисовали созвездие Рака? Разве Вам неизвестно, что альфа Рака Акубенс – это звезда лжецов и преступников?