Нужна свободная планета (сборник)

Кир Булычев

Нужна свободная планета

ВСТУПЛЕНИЕ

Иногда приходится слышать: почему пришельцы из космоса, избравшие Землю целью своего путешествия, опускаются не в Тихом океане, не на горах Памира, не в пустыне Такла-Макан, наконец, не в Осаке и Конотопе, а в городе Великий Гусляр? Почему некоторые странные происшествия, научного истолкования которым до сих пор не удалось найти, имеют место в Великом Гусляре?

Этот вопрос задавали себе многочисленные ученые и любители астрономии, о нем говорили участники симпозиума в Аддис-Абебе, об этом прошла дискуссия в «Литературной газете».

Недавно с новой гипотезой выступил академик Спичкин. Наблюдая за траекториями метеорологических спутников Земли, он пришел к выводу, что город Великий Гусляр стоит на земной выпуклости, совершенно незаметной для окружающих, но очевидной при взгляде на Землю с соседних звезд. Эту выпуклость никак нельзя путать с горами, холмами и другими геологическими образованиями, потому что ничего подобного в окрестностях Гусляра нет. Появление действующего вулкана у озера Копенгаген относится к 1982 году и к ранним появлениям пришельцев отношения не имеет.

Город Великий Гусляр расположен на равнине. Он окружен колхозными полями и густыми лесами. Реки, текущие в тех краях, отличаются чистой водой и медленным течением. Весной случаются наводнения, спадающие и оставляющие на берегах ил и коряги. Зимой бывают снежные заносы, отрезающие город от соседних населенных пунктов. Летом стоит умеренная жара и часты грозы. Осень здесь ласковая, многоцветная, к концу октября начинаются холодные дожди. В 1876 году старожилы наблюдали северное сияние, а за тринадцать лет до этого – тройное солнце. Самая низкая температура января достигала сорока восьми градусов ниже нуля (18 января 1923 года).

Раньше в лесах водились медведи, косули, кабаны, еноты, бобры, лисицы, росомахи и волки. Они встречаются в лесах и сегодня. В 1952 году была сделана попытка акклиматизировать под Великим Гусляром зубробизона. Зубробизоны расплодились в Воробьевском заказнике, естественным образом скрестились с лосями и приобрели в дополнение к грозному облику могучие рога и спокойный, миролюбивый нрав. Реки и озера богаты дичью. Не так давно в реку Гусь завезены гамбузия и белый амур. Неизвестно как за последние годы там же расплодился рак бразильский, ближайший родственник омара. Рыбаки по достоинству оценили его вкусовые качества. В местной печати сообщалось о появлении в окрестностях города мухи цеце, однако случаев сонной болезни не отмечено.

Население Великого Гусляра достигает восемнадцати тысяч человек. В нем проживают люди шестнадцати национальностей. В деревне Морошки обитают четыре семьи кожухов. Кожухи – малый лесной народ угро-финской группы, говорящий на своеобразном, до сих пор не до конца разгаданном наукой языке. Письменность кожухов на основе латинской была разработана в 1926 году гуслярским учителем Ивановым, который составил букварь. В наши дни лишь три кожуха – Иван Семенов, Иван Мудрик и Александра Филипповна Малова – владеют кожухским языком.

История города Великий Гусляр насчитывает семьсот пятьдесят лет. Впервые упоминание о нем встречается в Андриановской летописи, где говорится, что потемкинский князь Гавриил Незлобивый «пришех и истребих» непокорных обитателей городка Гусляр. Это случилось в 1222 году.

Город быстро рос, будучи удобно расположен на перекрестке торговых путей, ведущих на Урал и в Сибирь, а также в южные и западные области Руси. Его пощадило монгольское иго, так как испуганные густотой и дикостью северных лесов татарские баскаки ограничивались присылкой списка требуемой дани, однако жители города эту дань платили редко и нерегулярно. Возникшее в XIV веке соперничество за Гусляр между Москвой и Новгородом закончилось окончательной победой Москвы лишь к середине XV века. В ходе соперничества город был трижды сожжен и дважды разграблен. Один раз новгородская дружина воеводы Лепехи сровняла город с землей. В последующие годы Гусляр подвергался чуме, наводнению, мору и гладу. Ежегодно бушевали пожары. После каждой эпидемии и пожара город вновь отстраивался и украшался белокаменными соборами, живописно раскинувшимися по берегу реки Гусь.

Из числа землепроходцев, пустившихся навстречу солнцу, более трети оказались уроженцами Великого Гусляра, который в шестнадцатом веке превратился в процветающий город, стал соперником Вологде, Устюгу и Нижнему Новгороду. Достаточно вспомнить Тимофея Бархатова, открывшего Аляску, Симона Трусова, с пятьюдесятью казаками вышедшего к реке Камчатке, Федьку Меркартова, первым добравшегося до Новой Земли, открывателей Курил, Калифорнии и Антарктиды. Все они возвращались на старости лет в родной город и строили двухэтажные каменные дома на Торговой улице, в Синем переулке и на Говяжьем спуске. Именно в те годы Гусляр стал зваться Великим.

Кстати, по сей день среди ученых не выработалось единого мнения: почему Гусляр зовется Гусляром? Если профессор Третьяковский в своей монографии «Освоение Севера» полагает, что источником слова служит «гусляр» или даже «гусли» (гипотеза Райзмана), ибо производство этих музыкальных инструментов было широко развито в этих краях, то Илонен и другие зарубежные историки склоняются к мысли, что название городу дала река Гусь, на берегу которой он расположен. Однако существует версия Тихонравовой, полагающей, что в этих лесных краях нашли убежище бежавшие от габсбургского ига сподвижники чешского реформатора Яна Гуса. Наконец, нельзя не упомянуть о точке зрения Иванова, выводящего слово «Гусляр» от кожухского «хус-ля», означающего «задняя нога большого медведя, живущего на горе». Среди кожухов и поныне бытует легенда о богатыре Деме, убившем в этих местах медведя и съевшем его заднюю ногу.

В конце XIX века в связи с тем, что железная дорога прошла стороной, Великий Гусляр перестал играть важную роль в торговле и превратился в заштатный уездный город и пристань на реке Гусь.

За последние годы в Гусляре развивается местная промышленность. Работает пивоваренный завод, освоено производство пуговиц и канцелярских кнопок на фабрике «Заря». Также имеются лесопилка, молочный комбинат и бондарные мастерские. В городе работают речной техникум, несколько средних школ, три библиотеки, два кинотеатра, клуб речников и музей. В число памятников архитектуры, охраняемых государством, входят Спасо-Трофимовский монастырь, церковь Параскевы Пятницы (XVI век) и Дмитровский собор. Гостиный двор и несколько церквей были снесены в 1930 году при разбивке сквера имени Землепроходцев.

Великий Гусляр – город областного подчинения и является центром Великогуслярского района, где выращивается лен, рожь, гречиха, имеется скотоводство и лесной промысел. В распоряжении туристов, облюбовавших город в летние месяцы, находится гостиница «Великий Гусляр» с рестораном «Гусь», дом колхозника и баржа-общежитие. В городе за последние годы снимался ряд исторических фильмов, в частности «Стенька Разин», «Землепроходец Бархатов», «Садко» и «Гуслярская баллада».

Главная улица, Пушкинская, тянется параллельно набережной. На ней расположены универмаг, книжный и зоологический магазины. Одним концом улица упирается в мост через реку Грязнуху, делящую город на традиционные город и слободу, с другой стороны улица заканчивается у городского парка, где находятся эстрада, тир и карусель, а также летняя читальня.

Сообщение с Вологдой автобусом (шесть часов) или самолетом (один час). С Архангельском самолетом (полтора часа) или пароходом (через Устюг и Котлас) – четверо суток.

Космические пришельцы начали появляться в городе начиная с 1967 года. Более ранние следы их не обнаружены.

Часть первая

ЧУДЕСА В ГУСЛЯРЕ

КАК ЕГО УЗНАТЬ?

Над городом Великий Гусляр гремели громкоговорители, исполняя жизнерадостные песни. Солнце прорывалось сквозь облака. Пионеры в белых рубашонках пробегали туда и сюда. Горожане потоками текли под транспарантами и лозунгами, натянутыми поперек улиц. Автобусы из-под приезжих гостей выстроились в ряд на площади, где раньше стояли торговые ряды, а теперь сквер и покрытый брезентом памятник землепроходцам. Сегодня, в день семисотпятидесятилетия города, памятник будет торжественно открыт.

Жильцы дома шестнадцать сидели во дворе вокруг стола, расшатанного игрой в домино, поджидали, пока жены кончат прихорашиваться, беседовали о прошлом и настоящем.

Корнелий Удалов, в белой рубашке и синем галстуке, причесанный на косой пробор, чтобы прикрыть лысину, оспаривал мнение Погосяна, что есть города лучше Гусляра.

– Например, Ереван, – говорил Погосян. – Две тысячи лет! Три тысячи лет! Пять тысяч лет на одном месте!

– Не в цифрах дело, – возражал Удалов. – Иван Грозный чуть было сюда столицу из Москвы не перевел.

– Неглупый человек был, – упорствовал Погосян. – Передумал.

– Опричники помешали.

– Я и говорю – разве опричники глупые были?

– Трудно с тобой разговаривать, – сознался Удалов. – Плохой ты патриот нашего родного города.

Старик Ложкин, в черном костюме, грудь в медалях и значках, согласился с Удаловым. Он обвел рукой вокруг и сказал:

– Недаром наши предки назвали Гусляр Великим.

– Сами жили, сами и назвали. Ереван никто великим не называл. Зачем называть? Каждая собака знает, – нашелся Погосян.

Разговор перешел на частности. Саша Грубин, который по случаю праздника причесался и побрился, слушал их, слушал и наконец вроде бы без отношения к разговору сказал:

– А славно бы заснуть и проснуться через двести лет. И поглядеть на наш Гусляр в отдаленном будущем.

Соседи прервали спор, подумали и согласились с Грубиным.

– С другой стороны, – добавил Удалов, – на двести лет назад тоже неплохо.

– Бери уж все семьсот, – сказал на это Василь Васильич. – Прибыл в древность, вокруг люди с копьями и стрелами, платят налоги древнему городу Киеву.

– Или татаро-монгольским захватчикам, – поправил Ложкин.

– Пускай захватчикам. Медведи вокруг бродят, олени, кабаны, бой-туры. Самогон из меда гонят.

– Так бы тебе и дали попробовать медового самогона, – возразил Грубин. – Они бы тебя сразу узнали.

– Как? – удивился Василь Васильич.

Все засмеялись, а Ложкин ответил:

– По одежде бы узнали. И по акценту. Они же на другом языке говорили, на древнеславянском.

– И вместо меда получил бы мечом по шее, – подытожил Грубин.

– Ладно, ладно! – не сдался Василь Васильич. – Неужели полагаете, что я к ним без подготовки отправлюсь? Сначала я в Академию наук. Дайте, скажу, мне консультантов по древнеславянскому языку. Подчитаем, подработаем. Выдадут мне также из музея форму одежды. Тогда не отличат.

Василь Васильичу не поверили. Заговорили о путешествиях во времени. Кое-кто читал об этом в фантастической литературе. Кое-кто не читал, но слышал.

Вдруг Удалова посетила интересная идея.

– Пройдет каких-нибудь сто лет, – сказал он, – и станет такое путешествие обычной возможностью. Ведь для науки нет никаких преград. Туристы будут ездить, ученые, возникнет массовое передвижение, жизнь пойдет настолько интересная, что нам даже не снилось. Нужно, допустим, школьникам узнать, как жили в Древнем Египте. Учитель нажимает на кнопку – и вот мы уже в гостях у царицы Клеопатры. Изучайте, дети, наше тяжелое прошлое.

– Вполне вероятно, – ответил Ложкин. – Только надо будет строго соблюдать правила движения. Я читал, что происходит, если нарушишь. Однажды в мезозойскую эру бабочку задавили, а в результате в Америке не того президента выбрали.

Помолчали. Подумали. Потом Грубин сказал:

– Это не вызывает сомнений. Если бы таких правил не соблюдали, то мы этих гостей из будущего уже не раз бы встречали. Как ни маскируйся, натура выдаст. Воспитание подведет, незнание какой-то мелочи, которая всем остальным известна. Откуда ему, к примеру, знать, какое место занимает наша команда в первенстве области по футболу?

– Шестое, – ответили хором Погосян, Удалов и Василь Васильич.

– Вот видите, – обрадовался Грубин. – Вас не поймаешь. А он бы не знал, потому что уже через сто лет соответствующие документы будут потеряны.

– И я не знаю, – сказал Ложкин. – Я даже не знаю, кто первое занимает.

– Сердобольский «Металлист», – пояснили Погосян, Удалов и Василь Васильич.

– А я не знаю, – упорствовал Ложкин. – Я, значит, тоже путешественник во времени?

– Может быть, – сказал Погосян и посмотрел на Ложкина сурово. – Никому в этих вопросах доверять нельзя.

– Не беспокойся, Ложкин, – вмешался добрый Грубин. – Мы тебя знаем. В случае подтвердим – где надо.

– Если кто не наш человек, так это жена погосяновская, Берта, – сказал на это Удалов. – Вчера моего Максимку за ухо драла. Свой человек так делать не будет.

– За дело, – сказал Погосян. – Стекло разбил. Не будет хулиганить.

– Если бы я пришельца из будущего встретил, – сказал Грубин, – я бы ему сразу задал два-три вопроса.

– Не видать тебе пришельца, – сказал Погосян. – Что может заинтересовать культурного человека в нашем городишке?

– Какое заблуждение! – воскликнул Ложкин. – На сегодняшний день наш город представляет общесоюзный интерес. С одной стороны, семьсот пятьдесят лет. С другой – открытие памятника, то есть отдали должное нашему славному прошлому. Гости со всех сторон. По радио из Москвы передавали. Я бы на месте потомков не сомневался, куда устроить экскурсию.

– Корнелий! – позвала из окна Ксения Удалова. – Мы готовы. Плащ брать будешь?

– Не буду.

– Дождя не намечается, – сказал старик Ложкин. – Я в газете читал. Там же написано, что писатель Пацхверия на торжество прибыл. С Камчатки делегация. Ткачиха Федорова-Давыдова. Ждут одного космонавта, но фамилию пока не сообщают. Это не считая туристов.

– Подумаешь, – сказал презрительно Погосян, чтобы оставить за собой последнее слово. В действительности он был пламенным патриотом Великого Гусляра, но об этом знали только его родственники в Ереване.

Старуха Ложкина спустилась во двор и спросила:

– Вечно будем прохлаждаться? Без нас начнут.

– Иду, чижик, – ответил Ложкин. – Мы тут беседу провели.

Они вышли со двора первыми. За ними потянулись остальные. Соседи сразу забыли о разговоре, лишь у Удалова он не шел из головы. И настолько его поразила возможность встретить на улице гостя из будущего, что он начал с подозрением приглядываться к людям. И в людях обнаруживал странные черты, которых раньше не замечал и которые могли указывать на чужеродность, на маскировку.

Шел навстречу провизор Савич с женой, директором универмага. Казалось бы, давно знает Удалов Савичей, но сегодня лысина Савича блестела не по-нашему, и как-то неестественно держал он жену под руку. Может, Савича заслали? Но тут же Удалов сказал себе: нет. Вряд ли из-за одного праздника им стоило направлять резидента в Великий Гусляр. Ведь если Савича не подменили, то Удалов знает его лет двадцать. Подумав так, Удалов сказал:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответили Савичи.

Прошли четыре физкультурника в голубой одежде. Физкультурники спешили на парад. Удалов понял, что гость из будущего может укрыться среди физкультурников и тогда его трудно будет отыскать. Потом отбросил эту мысль. Сложно будет им в будущем подыскать такой костюм. А все настоящие костюмы на учете.

С каждым шагом Удалов все более убеждался – пришелец из будущего проник в Гусляр. И необходимо его отыскать, побеседовать по душам. Подумать только, никто до Удалова не выходил на улицу с целью обнаружить путешественника во времени среди самых обычных людей. А новый, хоть и простой, подход к проблеме может таить в себе открытие.

– Что с тобой, Корнелий? – спросила Ксения. – Ты чего отстаешь?

Корнелий посмотрел новыми глазами на Ксению и сына Максимку.

В них сомневаться вроде бы не приходилось. С ними все в порядке. Но Удалов ощутил, что между ним и семьей вырастает стена отчуждения. Мужчина, имеющий перед собой возвышенную цель, вынужден отдалиться от обыденных забот и интересов. На всякий случай Удалов спросил жену:

– Ксюша, ты не знаешь случайно, какое место занимает наша команда в первенстве области по футболу?

– Спятил, – сказала уверенно Ксения.

– Шестое, папа, а что? – поинтересовался шустрый сын Максимка.

– Молодец, сынок, – одобрил Корнелий. И устыдился своих сомнений.

– Все-таки, что с тобой происходит? – спросила Ксения.

– Я думаю, – сказал Удалов.

– Что-то я за тобой этого давно не замечала, – ответила Ксения. – Под ноги смотри, спотыкнешься.

На краю площади стояли киоски с прохладительными напитками и сигаретами. Свежесколоченная трибуна возвышалась перед памятником, покрытым брезентом. Ксения задержалась, увидев Раису Семеновну, лечащего врача. Ей захотелось в неофициальной обстановке посоветоваться о последних анализах. Раиса Семеновна обиженно щурилась под очками, но на вопросы отвечала, потому что была связана клятвой Гиппократа. Удалов, пока суть да дело, купил бутылку пива и сел за столик с верхом из голубого пластика. Столики эти, вынесенные из столовой, образовали кафе на открытом воздухе.

За столиком сидели два шофера из автобуса, на которых приехали туристы. Шоферы ругали какого-то старшину на сто десятом километре. Удалов угостил шоферов сигаретами и тоже немного поругал старшину, которого в глаза не видел.

Но лишь малая часть сознания Удалова была занята беседой с шоферами. Глаза рыскали по площади, перескакивая с одной группы людей к другой, потому что времени терять было нельзя. Упустишь пришельца сегодня – никогда больше не поймаешь.

В проходе между столиками возник немолодой мужчина. Он держал в руке бутылку и стакан, двигался неуверенно, не мог найти, куда сесть. Что-то острое кольнуло Удалова в сердце. Шестое, седьмое, восьмое чувства приказали ему: «Удалов, спокойно, это он».

– Садись к нам, – быстро угадав мысли Удалова, сказал один из шоферов, которого звали Колей.

– Сердечно благодарю, – ответил с расстановкой мужчина и опустился на стул рядом с Удаловым.

И тут же маленькая, ничтожная, незаметная для других деталь бросилась Корнелию в глаза. Мужчина, садясь, не подтянул брюк, как делает каждый человек, хранящий на брюках складку.

Лицо мужчины было слишком обычным. Не гладкое и не морщинистое. Словно маска. Под мышкой у мужчины был черный потрескавшийся портфель с медным замочком. Из портфеля торчал рукав красного свитера или кофты. Брюки были коротковаты, будто достались не по размеру. А между верхом высоких ботинок и низом штанин проглядывали клетчатые носки. Глаза прятались за дымчатыми очками.

Мужчина мог оказаться единственным шансом Удалова. Корнелий смотрел на его обычные бритые щеки и ждал: что скажет пришелец? Ведь не обратишься к человеку с вопросом: «Вы из какого века нашей эры?»

Турист пил пиво маленькими глотками и молчал.

– Ну как пиво? – спросил его шофер Коля.

– Гуслярское «Жигулевское», – добавил Удалов. – С дореволюционных времен известно.

– Знаю, – ответил коротко мужчина и улыбнулся застенчиво. – Давно собирался попробовать.

– А вы откуда будете? – спросил шофер Коля.

– Из Москвы. Специально приехал.

«Правильно, – подумал Удалов. – Вологду ему опасно упоминать. Могут найтись свидетели. А Москва большая».

– Едут же люди, – сказал шофер постарше. – Что вам, в Москве своих памятников мало?

«Молодец, – подумал Удалов о шофере. – Играет на руку».

– Памятники бывают разные, товарищ, – объяснил мужчина. – Я много лет изучаю историю русского Севера, освоение Урала и Сибири. Этот памятник говорит о многом. Я давно ждал его открытия. Но никак раньше выбраться не удавалось.

– А выбрались бы – памятника не увидели бы.

Но путешественника во времени нелегко было застать врасплох. Он ответил сразу и почти без акцента:

– Я бы и раньше увидел памятник, потому что его должны были установить много лет назад. Так что в моем воображении он уже существовал.

– Увлеченность – дело хорошее, – сказал старший шофер. – Я пойду еще пива возьму. Наша группа здесь на ночь останется. Так что старшина нипочем.

– Спасибо, мне больше пива не надо, – отказался пришелец, но по глазам шофера понял, что намерения у них твердые, и достал из кармана десятку.

Он еще только сунул руку в карман, а Удалов уже знал, какой будет эта десятка – новенькой, без единой морщинки. А если взять бумагу на анализ, окажется, что изготовлена она не сегодня, а послезавтра.

Шофер денег с путешественника во времени, разумеется, не взял, принес полдюжины бутылок, и пришлось путешественнику, когда пиво кончилось, сходить к киоску и принести еще четыре бутылки.

– Ну и как? – спросил Удалов, когда, покачиваясь от выпитого, мужчина вернулся к столику. – Продавщица ничего не заметила?

– А что она должна была заметить? – мужчина вперился в Удалова пронзительными глазами из-под очков.

Удалов смешался.

– Я так, – сказал он. – Пошутил.

– На какую тему вы изволили шутить?

Ну и характер у этих людей будущего, подумал про себя Удалов, но вслух ничего не высказал, а отшутился:

– Анекдот такой есть. Будто решили двое фальшивые деньги делать. Сделали четырехрублевую бумажку. Думали, где бы разменять, пошли к соседу. Он им и дал взамен две бумажки по два рубля.

Никто не засмеялся. Только шофер постарше спросил:

– Разве по четыре рубля бумажки бывают?

– Нет, – твердо ответил путешественник во времени. – Я точно знаю, что советское казначейство не выпускало и не выпускает купюр по два и четыре рубля.

– За здоровье министра финансов! – предложил Коля. – Чтоб он и дальше нас не путал, выдавал зарплату десятками.

– Новенькими, – вставил Удалов.

– Нам что новенькими, что старенькими, – ответил Коля.

– Ах, вот вы о чем? – сообразил мужчина. – У меня новеньких бумажек много. Перед отъездом премию получил.

Он вынул из кармана пачку денег. Бумажек двадцать, свежих, блестящих.

– Мне вот такими выдали.

– Где? – быстро проговорил Удалов.

Но ответить помешали шоферы.

– Чего к человеку привязался? – спросил Коля. – Где надо, там и выдали. Не наше дело.

Пришелец из будущего смотрел на Удалова с неприязнью, хмурился. Разоблачения ему не нравились. «Ничего, припрем тебя к стенке, – думал Удалов. – Найдем аргументы».

На трибуне перед памятником появились руководители города и почетные гости. Товарищ Батыев подошел к микрофону. Люди прислушались.

– Я пойду. Спасибо, – поднялся пришелец.

– Я с вами, – сказал Удалов.

– Обойдусь без вашей компании, – ответил мужчина, блеснул очками и стал бочком, как краб, протискиваться поближе к трибуне.

– Отстань ты от него, – сказал шофер Коля. – Пускай себе гуляет.

– Надо, – отрезал Удалов. – Не наш он человек.

И тут же пожалел, что проговорился. Шоферы сразу заинтересовались.

– В каком смысле не наш? – спросил старший. – Ты, брат, не темни, откройся.

– Есть у меня подозрения, – сказал Удалов и нырнул в толпу вслед за пришельцем. В голове ощущался звон от выпитого пива, хотелось прилечь на травку, но сделать этого было нельзя, потому что до полного разоблачения оставался один шаг.

– Корнелий! – крикнула Ксения, разглядев в толпе его лысину. – Ты куда?

К счастью, товарищ Батыев взмахнул рукой, грянул духовой оркестр, рухнул брезент, обнаружив под собой бронзовую фигуру землепроходца.

Удалов ввинчивался в толпу, стараясь не потерять направления, в котором скрылся упрямый гость из будущего.

И вдруг Удалов уперся в спину пришельца. Тот не заметил приближения преследователя, потому что был занят. Записывал сведения в книжечку. Удалов деликатно ждал, пока мужчина кончит записывать, потому что бежать тому было некуда.

Наконец начались речи, пришелец спрятал книжечку в портфель, и тут Удалов легонько тронул его за плечо.

– Вы здесь? – удивился мужчина. – Что вам нужно?

– Чтобы вы во всем сознались, – прямо сказал Удалов.

– Вы меня удивляете, – ответил пришелец и попытался углубиться в толпу.

Но Удалов крепко держал его за полу пиджака.

– Поймите, – объяснил Удалов. – Вы там должны быть гуманными и разумными. Так что, раз попался, поговорим.

– С чего вы решили, что мы там гуманные и разумные? – удивился пришелец. – Где вы об этом прочитали?

– Предполагаю, – ответил Удалов. – Иначе нету смысла жить на свете.

– Благородный образ мыслей, – согласился пришелец. – Но ко мне это не относится. Я эгоистичный человек, проживший без пользы большую часть жизни, любящий деньги и не любящий собственную жену. Уверяю вас, это чистая правда.

– Ладно, ладно, везде бывают моральные уроды. В порядке исключения, – сказал Удалов. – Хотел бы я к вам приехать.

– Ну и приезжайте.

– Ну и приеду.