Лето придёт во сне. Запад

На этот раз идти долго не пришлось: через несколько минут деревья поредели, между ними показался просвет, а в просвете – светло-серая полоса бетона. И здесь изменения были. Я замедлила шаги, осматриваясь, и скоро поняла, в чём дело. Деревья, что раньше росли за забором, раскидистые клёны и ясени, исчезли. Вместо их крон зияло пустое пространство с виднеющимися в отдалении верхними этажами зданий.

– Это твой приют? – с любопытством спросил Бранко, останавливаясь рядом со мной.

– Да, – грустно вздохнула я, глядя на забор, который казался осиротевшим без густой поросли ветвей над ним. Наверняка деревья срубили после нашего с Яринкой побега, догадались, как мы ушли из приюта, и позаботились о том, чтобы такого больше не повторилось. И теперь на той стороне никто не может подойти к забору, не будучи замеченным.

Я перевела взгляд выше, отыскала глазами девчачий корпус, шестое справа окно на четвёртом этаже, и сердце защемило от грусти. Кто теперь спит на нашей с Яринкой кровати? Кто сидит по вечерам на широком удобном подоконнике? Кого будят на рассвете косые лучи встающего солнца, падающие в высокое окно? Там ли ещё Зина и Настуся, или их желания осуществились, и они вышли замуж? Моим соседкам, как и мне, нынче идёт пятнадцатый год, а значит, они уже могут оказаться семейными женщинами. Хотелось бы мне знать, как сложилась их судьба…

– Так где ваш тайник? – поторопил меня Бранко, о котором я, погружённая в воспоминания, успела напрочь забыть.

– А… там! – Я махнула рукой себе за спину, продолжая смотреть на окно дортуара, в котором провела три года своей жизни. Удивительно, вот уж не думала, что когда-нибудь снова побываю здесь…

– Так, может, пойдём уже? Роб ждёт.

– Подождёт твой Роб! – неожиданно для самой себя я разозлилась, – Ты вообще мог с ним остаться!

Бранко замолчал, кажется, обиделся. Мне тут же стало неловко за свой выпад, но я решила приберечь извинения на потом, а пока, бросив последний взгляд на приют, из-за забора которого еле слышно доносились детские голоса (не то малышня возилась на игровой площадке, не то мальчишки играли на стадионе), и зашагала обратно в лес.

Теперь мне уже не было страшно: наверное, я слишком боялась по пути сюда, и все запасы страха иссякли. Пока мы возвращались к поваленной сосне, я даже поверила в то, что ничего страшного не случится, если я обнаружу тайник пустым. Тогда просто вернусь в дом Роба и буду ждать помощи Ральфа. А уж он что-нибудь придумает, он очень умный, наверняка подскажет, где можно отыскать моих друзей.

Но тайник не пустовал.

Когда я разобрала маскировку из опавшей листвы вперемешку с дёрном и просунула руку в углубление под ним, пальцы сразу наткнулись на что-то твёрдое и шуршащее. Это оказалась коробочка из плотного картона, в несколько слоёв обёрнутая в целлофан, закреплённый скотчем. Мои руки тряслись как в лихорадке, пока я срывала его ногтями, стоя на коленях перед упавшей сосной, словно благодаря её за этот дар.

Бранко сжалился, помог, разорванный целлофан полетел на землю, туда же отправилась крышка коробочки. Сама коробка оказалась почти пустой, не считая сложенного вчетверо листа бумаги. Я развернула его, изрядно помяв непослушными пальцами, и впилась глазами в неровные строчки, написанные крупным угловатым почерком. Яринкиным почерком, который я узнала бы из тысячи других.

«Здравствуй, сестрёнка Д. Д.! – писала моя далёкая подруга, не используя ни имён, ни названий мест. – Я очень надеюсь, что ты это читаешь, что ты вырвалась и нашла тех, кто помог тебе добраться сюда. А теперь слушай, что делать дальше. Найди того, кого ты встретила в лесу, когда потеряла планшет, того, кто поймал, но отпустил нас ночью у церкви. Он до сих пор там, где раньше. Постарайся связаться с ним ночью, чтобы этого не видел никто другой. Жди у забора, они ходят там несколько раз в сутки, но не попадайся на глаза никому, кроме него. Он даст нам знать, что ты здесь, и мы сразу придём за тобой.

Целую тебя, очень скучаю и надеюсь на скорую встречу! Удачи и везения!

Твоя сестра Я. Я.».

У меня намокли ресницы ещё на первых строчках. Яринка никогда не называла меня сестрой. Видимо, что-то изменилось за то время, что мы не виделись. Но, несмотря на слёзы, которые я не могла, да и не пыталась сдержать, на моём лице появилась и улыбка. Подруга осталась всё той же насмешливой и дерзкой Яринкой, которую я знала и любила, – даже в таком серьёзном и анонимном послании она не обошлась без юмора, ведь загадочные аббревиатуры Д. Д и Я. Я. означали не что иное, как дурацкие псевдонимы, которыми нас наградили в Оазисе: Дикая Дайника и Яростная Ярина.

Кое-как справившись с эмоциями, я постаралась вернуться к проблемам насущным и ещё раз, уже гораздо внимательнее, перечитала письмо.

– И что всё это значит? – озвучил мои мысли Бранко, который всё это время стоял за моей спиной и глядел через плечо. – Ты поняла, что тебе хотели сказать?

Поняла ли я?

«Найди того, кого ты встретила в лесу, когда потеряла планшет, того, кто поймал, но отпустил нас ночью у церкви».

Что же, здесь долго думать не надо, речь идёт явно о Белёсом, об озабоченном охраннике приюта, которого так ловко загнал в ловушку Дэн и который после стал невольным помощником других. В памяти зазвучал глуховатый голос Михаила Юрьевича: «Тот компромат, который вам с Денисом удалось получить на него прошлым летом… оказался слишком хорош, чтобы этим не воспользоваться. К сожалению, люди в наши ряды попадают и таким образом».

Я подняла руку с зажатым в ней письмом и постучала себя по голове под недоумённым взглядом Бранко. Как так получилось, что мы с Яринкой, гадая, каким образом можно разыскать Дэна и других, ни разу не вспомнили о Белёсом?! О Белёсом, который, пусть и против своей воли, подчиняясь шантажу, но стал одним из них? О, глупые куры…

– Так что это значит? О ком речь? – снова спросил Бранко, за время моего молчания наверняка успевший ещё раз перечитать Яринкино послание. – Ты знаешь, что делать дальше?

– Да, – ответила я, счастливо улыбаясь. – Теперь знаю.

– Ну и слава яйцам… – несколько озадаченно буркнул парень. – Значит, со мной не вернёшься?

– Нет, остаюсь здесь.

Что там написала Яринка?

«Он до сих пор там, где раньше. Постарайся связаться с ним ночью, чтобы этого не видел никто другой. Жди у забора, они ходят там несколько раз в сутки, но не попадайся на глаза никому, кроме него».

Здесь тоже всё ясно. Белёсый по-прежнему работает в охране приюта и делает обходы по ночам. Моё дело – дождаться его. Одного.

А ждать я готова сколько угодно.

Бранко топтался рядом, наверное, ему было неловко просто взять и оставить меня посреди леса. Да и мне не хотелось вот так сразу расставаться, тем более что времени до ночи была ещё прорва.

– Пойдём, я провожу тебя к машине, – предложила я, поднимаясь на ноги и пряча драгоценное письмо в карман платья. – Заодно ещё раз поблагодарю Романа Ильича за помощь. И тебе… спасибо огромное! Я бы пропала одна.

– Ну-ну! – Бранко торопливо замахал руками, без всякого позерства, видимо, его в самом деле смутила моя благодарность. – Проехали. Слушай, а точно всё хорошо? Я не собираюсь выведывать, кто тот человек, с которым тебе велели встретиться, но ты точно уверена, что всё поняла правильно?

Мы шли обратно по утреннему лесу, только клочья тумана между деревьями уже успели растаять.

– Да, – ответила я Бранко, удивляясь тому, как преображается окружающий мир в соответствии с миром внутренним, – теперь всё вокруг словно светилось, и оставалось только удивляться, как я не заметила этой красоты по пути сюда. – Ошибки быть не может, не беспокойся.

– Ну, смотри. – Голос парня по-прежнему звучал неуверенно. – Только, знаешь, надо нам всё-таки связь не терять. Сейчас вернёмся к Робу и придумаем, как сделать так, чтобы ты в случае чего могла меня найти. Может, он разрешит дать свой номер телефона.

– Хорошо, – согласилась я, чтобы не обижать Бранко, который искренне беспокоился.

Но для меня самой уже и Роб, и его дом-дворец, и всё, что предшествовало этому, отодвинулось в дальние дали, в невозвратное прошлое, туда же, где теперь были Оазис и Ральф. Мир снова, как и два года назад, сомкнулся вокруг меня кольцом моего леса.

Остаток пути мы преодолели молча. И теперь он снова показался мне коротким. Что ж, время, как выясняется, – понятие весьма и весьма субъективное, пора к этому привыкать.

Когда между деревьями заблестели под утренним солнцем тонированные стёкла автомобиля Роба-Романа, Бранко ускорил шаги, и я оказалась за его спиной. Поэтому не сразу поняла, почему он вдруг резко остановился, едва ступив на обочину дороги. А когда поняла – было уже поздно.

Рядом с автомобилем, что привёз нас сюда, стоял ещё один, такой же чёрный и вытянутый, но побольше. И от него навстречу нам шагнули люди. Мужчины. Глядя на них, я чуть не закричала – показалось, что это выбрались из моря бравые молодчики Ховрина: те же квадратные фигуры, те же широкие челюсти, те же бритые головы и холодные, безучастные, какие-то рыбьи глаза…

Но нет, это были другие молодчики. Не ховринские. Но и не Романа Ильича.

Бранко подался было назад, но сразу как-то обессиленно замер. Я его понимала, сама чувствовала себя кроликом под неподвижным взглядом удава.

Молодчики, а их оказалось ни много ни мало – четверо, обошли нас с Бранко с двух сторон и встали, отрезая пути к отступлению. Только тогда я увидела, что Роман Ильич как ни в чём не бывало стоит у приоткрытой дверцы своей машины и добродушно щурится на солнечные лучи.

– Роб! – позвал его Бранко. – Что происходит?

Тот слегка развёл руками:

– Прости, Бран! Ты сам сделал этот выбор, когда уехал и сказал, что отныне я тебе никто. А за постороннего я впрягаться не стану. Так что ничего личного, только забота о собственных интересах.

Кажется, до Бранко не сразу дошёл смысл сказанных слов, он молчал несколько долгих секунд и лишь потом как-то беспомощно выдохнул:

– Подонок…

– Нет, – почти весело возразил ему Роман Ильич. – Деловой человек.

С еле слышным щелчком приоткрылась задняя дверца чужого автомобиля. Из неё показалась нога в блестящем кожаном ботинке и отутюженной брючине. Затем украшенная массивным перстнем рука взялась за край дверцы. И, прежде чем на свет показалось всё остальное, я уже знала, кто это. Словно из зловещей машины пахнуло солёным морским ветром и запахом дорогого алкоголя вперемешку с дымом сигар. Словно донёсся до ушей шум волн, разбивающихся о скалистый берег Русалкиной ямы.

Оазис догнал меня.

И я не попыталась убежать или хотя бы позвать на помощь, когда увидела направляющегося к нам Бурхаева.

Глава 5

Подвал

Под самым потолком светилось окошко, и в него заглядывал кусочек серого рассветного неба с одинокой тускнеющей звездой. На окне не было решётки, но это не имело значения – через него не протиснулась бы и кошка, скорее вентиляционное отверстие, а не окно. И слишком высоко. Пожалуй, встань я на плечи Бранко, дотянулась бы, но зачем? Кричать, звать на помощь бессмысленно, слишком велика территория, окружающая дом (усадьбу, виллу?) в подвале которого нас заперли. Ни до кого не докричишься.

Я в очередной раз машинально дотронулась ладонью до того, что осталось от моих волос, подтянула колени к груди, свернулась калачиком, прижавшись спиной к также сиротливо свернувшемуся Бранко, пытаясь хоть немного согреться. Никаких одеял или одежды нам, конечно, не дали, спасибо хоть здесь оказались деревянные поддоны и не пришлось спать на земляном полу. А под утро в сыром подвале стало не просто зябко – холодно. Но я в глубине души даже радовалась этому. Холод не давал возможности думать, сводил моё существование до границ трясущегося тела, не позволяя мыслям уходить за его пределы, уходить и возвращаться, принося с собой невыносимое чувство вины за совершённое вчера предательство.

Бранко едва слышно застонал во сне. Ему тоже досталось, и наверняка пережитый ужас ещё долго будет тревожить его по ночам. Только Белёсый дрых как сурок, время от времени оглашая подвал громовыми всхрапами.

Я покосилась на него с ненавистью. Конечно, такого мерзавца и пугать не пришлось, сам всё рассказал. Наверное, ещё и порадовался возможности насолить людям, которые держали его на крючке! Только интересно, он всерьёз рассчитывает, что теперь его отпустят отсюда на все четыре стороны?

Ещё раз с тоской посмотрев на заглядывающую в подвальное окошко лучистую звезду, я закрыла глаза, в сотый раз пытаясь уснуть, чтобы дать хоть немного покоя измученному разуму. Но разум не хотел покоя, вместо этого вновь и вновь возвращая меня во вчерашнее утро, как будто это могло что-то изменить…

– Ну, здравствуй, – молвил Бурхаев, вперив в меня холодный испытующий взгляд. – Вот и свиделись. А ты молодец! И от Ховрина ушла, и от Карла ушла – только вот от меня ещё никому не удавалось уйти.

Я безнадёжно смотрела на него, сжимая в кармане Яринкино письмо. Разум отказывался осознавать происходящее. Два абсолютно чуждых друг другу мира, приют и Оазис, не могли, не должны были соприкоснуться! Появление Бурхаева здесь, возле моего леса, казалось таким же абсурдом, как если бы вдруг в Оазис нагрянули Агафья или батюшка Афанасий. Поэтому я не задумалась ни о том, что могло понадобиться от меня отцу Яна, ни о том, как он сумел нас разыскать. Не попыталась убежать или хотя бы ответить на его ехидное приветствие. Просто стояла и смотрела. Бранко тоже стоял и смотрел, но не на Бурхаева, а остановившимся взглядом – в пустоту.

Не дождавшись от нас никакой реакции на своё эпатажное появление, Бурхаев заметно поскучнел. Его лицо приняло брюзгливое выражение, он раздражённо бросил в пространство:

– Обыщите их! – и сложил руки на груди, ожидая выполнения своего приказа.

Мне на плечи, пригвождая к месту, тут же легли тяжёлые лапы одного из молодчиков, другая пара лап принялась деловито и со знанием дела шарить по телу. Через несколько секунд мою руку выдернули из кармана и, легко разжав отчаянно стиснутые пальцы, отобрали Яринкино письмо. Я попыталась выхватить его, закричать, взмолиться – что угодно, лишь бы вернули то, что на данный момент было для меня средоточием всего сущего. Ведь им-то оно совсем не нужно!

Но оказалось, что очень нужно. Не меньше, чем мне.

Бурхаев жадно выхватил письмо из рук поспешившего к нему охранника, развернул, забегал взглядом по строчкам. Задумался. Перечитал ещё раз. И перевёл взгляд на меня, удовлетворённо улыбаясь.

– Вот спасибо, хорошо! Вот как всё чудесно сложилось, а? Я. Я. – это твоя подруга Ярина, правильно? Бегляночка наша рыженькая. А значит, с ней и мой сынок, где же ему ещё быть, олуху? Я знал, что ты меня к ним приведёшь. Если бы ваша жадная овца Ирэн отдала тебя мне, а не дураку Ховрину, не пришлось бы и время терять. Но ты молодец, молодец, и от Ховрина ушла, и от Ирэн ушла…

Он бормотал что-то ещё, снова глядя в письмо, бережно разглаживая его пальцами, но я уже не слушала. Внезапно всё встало на свои места. Опасаясь Ховрина, я совсем забыла о том, что у меня есть ещё один враг! И если Ховрин хотел лишь отомстить за унижение, которое пережил по моей вине, то отец Яна обладал куда более весомыми мотивами для нашей встречи. Глупо было думать, что он оставит попытки найти и вернуть блудного сына в родные пенаты. А заодно наказать тех, кто способствовал его проступку.

Вдали показалась машина. Сияя солнечными бликами на лобовом стекле, мчалась в нашу сторону. У меня мелькнула наивная надежда на то, что это, как в хорошем кино, к нам с Бранко мчится помощь. Представился Ральф, такой, каким он был, когда ворвался в кабинет Ирэн, где я оказалась в ловушке между ней и Бурхаевым. Ральф с холодным взглядом почерневших глаз, весь словно вибрирующий от еле сдерживаемой ярости.

Но машина пронеслась мимо, не снижая скорости. Зато встрепенулся Бурхаев, до сих пор, словно под гипнозом, не сводящий глаз с Яринкиного письма.

– Так, ладно, – бросил он своим рыбоглазым молодчикам, – давайте этих в машину, продолжим наш разговор в более спокойном месте.

Тяжёлые лапы, что до сих пор лежали на моих плечах, сжались. Я, почти повиснув в воздухе, стремительно переместилась с обочины в услужливо распахнутую заднюю дверцу чёрного автомобиля. И, не успев даже толком сообразить, как это произошло, уже сидела между одним из бурхаевских здоровяков и им самим, совсем как три дня назад в машине Ховрина. И от этого зловещего совпадения почувствовала себя совсем уж беспомощной, как в одном из тех замкнутых в кольцо кошмарных снов, когда снова и снова повторяется одна и та же жуткая ситуация, из которой не можешь вырваться, как не можешь и проснуться…

Бедолаге Бранко места в машине не осталось, и его, недолго думая, запихнули в багажник. Бранко не возражал, он вообще вёл себя вполне достойно, невозмутимо смотрел поверх голов, не издал ни звука и не удостоил никого взглядом – даже Романа Ильича. А вот тот, напротив, смотрел на Бранко неотрывно, и было в его глазах, как мне показалось, неподдельное сожаление.

Севший за руль молодчик рванул с места так, что меня вжало в спинку сиденья, мягкого как пух. И пусть я совершенно не разбираюсь в автомобилях, но по ощущениям машина Бурхаева была даже лучше и дороже, чем у Ховрина или Роба.

На этот раз путешествие длилось дольше. Пустынная дорога возле приюта осталась позади и сменилась оживлённой трассой, потом – многополосным шоссе, где мы мчались в окружении сотен других машин, сотен других людей, ни одного из которых я не могла позвать на помощь. Пару раз мелькнула мысль сделать ход конём, повторить свой коронный номер с неожиданным выкручиванием руля в пропасть! Только где здесь пропасть? Хотя, наверное, можно неплохо разбиться и на шоссе, среди плотного потока автомобилей, только как быть с Бранко? Честно ли будет принять такое решение и за него тоже? Но, пока я предавалась этим размышлениям, вопрос решился сам собой. Машину слегка тряхнуло, я пошевелилась в попытке сесть поудобнее, и тут же тяжёлая ручища бурхаевского громилы легла мне на плечо, впечатала в сиденье и больше уже не отпускала. Похоже, цепные псы у отца Яна были натасканы получше ховринских.

А сам Бурхаев всю дорогу молчал, в отличие от того же Ховрина, начавшего меня кошмарить с начала пути. И молчание это было страшнее любых угроз. Украдкой, искоса, я поглядывала на Яринкиного мучителя и всё больше убеждалась, что он по-настоящему, без капли притворства спокоен, уверен в себе и полностью удовлетворён происходящим. В конце концов, не выдержав испытания тишиной и неизвестностью, я заговорила сама:

– Куда вы нас везёте? Что вам от меня нужно?!

Ответа не последовало, только лапа рыбоглазого молодчика сжала моё плечо сильнее. Я не обратила на это внимания.

– Почему бы вам просто не оставить в покое и меня, и Яна? Ваш сын уже взрослый, он сам может решить, как жить!

Это подействовало. С жабьего лица Бурхаева слетело равнодушие, он повернулся ко мне, злобно сузив глаза:

– Решать, как жить, украв мои деньги?! Бросив и опозорив семью ради шлюхи?! Да я вас, щенков, всех одной кучей в асфальт закатаю, а сверху танком проедусь!

– Вы всё равно их не найдёте! – Я сменила тактику. – Я ничего не поняла в этой записке, не знаю, где они!

Бурхаев дребезжаще рассмеялся:

– Врёшь, пройдоха! Я же видел, как ты из леса вышла – улыбалась до ушей, цвела и пахла! С чего бы?.. Так что всё ты поняла и всё мне расскажешь, не сомневайся.

Я хотела промолчать, но не смогла. Почему-то хотелось разговаривать с Бурхаевым, это казалось безопаснее молчания.

– Отпустите хотя бы Бранко! Он здесь ни при чём.

– Ну нет, вот он-то мне в ближайшее время как раз очень пригодится. – При этих словах отец Яна усмехнулся так зловеще, что я не нашлась с ответом, и остаток пути мы проделали в тишине.

Солнце уже успело подняться в зенит, когда машина затормозила у ворот очередного роскошного особняка, которые что-то зачастили в моей жизни. Но если дом Роба-Романа походил на белоснежный дворец, то здесь был скорее готический замок. Строение из тёмного камня с узкими высокими окнами, в окружении тенистых деревьев и глухого каменного забора.

Меня выволокли наружу. Щурящегося от света Бранко извлекли из багажника.

– В подвал их! – распорядился Бурхаев, направляясь к дому. – Я сейчас подойду.

Так я и оказалась в подвале с единственным крохотным окошком под потолком, с наваленными у стены деревянными поддонами и двумя ржавыми железными стульями, о предназначении которых узнала незамедлительно. К ним бравые ребята пристегнули нас с Бранко наручниками, так что скованные руки оказались за холодными и твёрдыми спинками стульев.

Бурхаев не заставил себя ждать. Спустился, уже переодевшийся из брюк и рубашки в лёгкий спортивный костюм со шлёпанцами на босу ногу. Вид его был бы совсем домашним и безобидным, не окажись в руках подозрительного предмета – чего-то, напоминающего плойку для завивки волос, которыми пользовались девушки в Оазисе, только с деревянной ручкой и загнутым металлическим концом.

Поймав мой настороженный взгляд, Бурхаев улыбнулся и поднял предмет перед собой, демонстрируя нам с Бранко.

– Паяльник. Вещь очень полезная во многих случаях. В нашем с вами – так просто незаменимая.

Я посмотрела на Бранко и увидела, как сильно и резко он побледнел, что было заметно даже в тусклом свете единственной горящей под потолком лампочки.

Бурхаев подключил паяльник к незаметной розетке в стене, поднёс к ладони, удовлетворённо кивнул, положил на пол.

– Пошёл процесс. Пожалуй, приступим.

Остановившись перед моим стулом, он неторопливо извлёк из кармана Яринкино письмо, развернул и зачитал вслух:

– «Найди того, кого ты встретила в лесу, когда потеряла планшет, того, кто поймал, но отпустил нас ночью у церкви». Значится, первый вопрос на повестке дня такой: о ком здесь идёт речь?

Я не ответила: глядела на стену, в щель между кирпичами, где зияла темнота, и думала о том, как здорово было бы стать совсем маленькой, такой, чтобы можно было спрятаться в любом месте, убежать через любое отверстие…

Бурхаев не разозлился на моё молчание. Деловито вернулся к паяльнику, приподнял, подержал над ним ладонь.

– Пусть ещё нагреется, пожалуй. Так что скажешь, расписная? Кого ты должна найти?

А поскольку я снова не издала ни звука, кивнул своим молодчикам, замершим у противоположной стены.

– Освободите-ка нашу гостью от лишней одежды, скоро ей станет очень жарко.

Из одежды на мне не было ничего лишнего – только платье и тонкая сорочка под ним. Платье мне в четыре руки разорвали до пояса, спустили, оголяя плечи и руки до локтей. Сорочку не тронули, хоть от неё, полупрозрачной, толку почти не было, она не защищала ни от подвальной сырости, ни от чужих взглядов.

Бурхаев поморщился:

– Кожа да кости. И что в тебе Доннел нашёл, не понимаю… Так, о ком идёт речь в записке твоей рыжей подружки?

На этот раз я ответила, просто промолчать силы воли уже не хватило:

– Не знаю. Я не поняла.

Отец Яна расстроенно покачал головой. Нарочито медленно приблизился ко мне с паяльником в руках, поднёс его к моему лицу, и я, почувствовав жар, инстинктивно подалась назад, вжалась в спинку стула.

– Придётся тебе срочно учиться понимать зашифрованные послания, – с притворным сочувствием в голосе вздохнул Бурхаев. – А я тебе в этом помогу.

Он зашёл мне за спину, замер там. Я тоже замерла, затаив дыхание, каждый миг ожидая жалящего прикосновения раскалённого металла к коже. Но вместо этого вдруг почувствовала, что мне осторожно, почти нежно расплетают косу. Съёжила плечи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.