Мир, который не вернуть. Том 1: Начало

Павел Михель

Мир, который не вернуть. Том 1: Начало

Посвящаю всему человеческому роду.

Начало. Часть 1.

«Я никогда раньше не писал дневники. Считал, что это занятие для девчонок. Но сейчас я хочу поделиться историей своей жизни. Меня зовут Костя и люди уничтожили себя. Добро пожаловать. Но лучше начать по порядку. Всё началось…»

* * *

Каждое моё будничное утро начиналось со звонка будильника. И каждый раз я тяжело вставал с мыслью об ещё одном дне в школе, куда мне ходить совсем не нравилось. Но всё же есть что-то хорошее в том, чтобы ложиться спать и просыпаться. Ты как будто совершаешь маленькое путешествие во времени: ещё мгновение назад до школы было много часов, а сейчас – меньше часа.

– Костечка, вставай, а то снова опоздаешь. Завтрак уже на столе. Иди умойся, – мама вставала каждый день рано утром и готовила завтрак. Не знаю, как ей это удаётся.

– Да-да, я уже встал… – простонал я, вставая с кровати. Холодный воздух окутал ноги – для отопления ещё рано, но уже хотелось.

За окном всё ещё было темно, но уже прояснялось. Скоро зима – утро будет наступать ещё позже. Это удручает.

На стуле возле стола лежали шорты и я надел их по привычке, но когда заметил – не стал снимать. После этого пошёл в ванную.

Прохладная вода помогает прийти в чувство после сна и настроится на рабочий лад. Но от тёмных синяков под глазами она не спасает. Наверное, не стоит засиживаться за компьютером допоздна каждый день, но это уже своеобразная традиция. Да и мне эти синяки даже нравится – что-то вроде изюминки.

Я завидовал брату, который не вставал так рано – он мог спать больше. Ему вечно, как отличнику, делают разные поблажки – университет не стал исключением. Бабушка и вовсе своё отработала.

На кухне меня уже ждал завтрак.

– Сегодня у нас на завтрак блинчики? – сказал я при входе в кухню. Мне нравилось, как мама их делает. У бабушки не получалось так.

– Твои любимые, – улыбнулась мама. Она была одета в свой синий махровый халат, а длинные волосы до плеч уже были аккуратно уложены. Не сказал бы, что моя мама до сих пор была красоткой, но в молодости была очень красивой. Особенно её светлые волосы и зелёные глаза, что мне нравились всё детство. – Садись быстрее и завтракай. Сейчас я тебе молока налью.

"Утро начинается неплохо. Может и день хорошо пройдёт" – я даже улыбнулся из-за этой мысли.

– Чего улыбаешься? – спросила мама, остановившись в коридоре.

– Да так, – замялся я.

– Кушай-кушай, – быстро проговорила мама и пошла в ванную.

Дожевав блинчики и оставив пустой кружку с молоком, я оставил посуду в умывальнике и пошёл собираться.

Пришлось немного потрудиться, чтобы найти рубашку. Как обычно, я её положил на кровать, а за ночь она исчезла. Как это происходит? Я не знаю. В итоге, она оказалась в шкафу. Скорее всего, вечером мама незаметно убрала.

Когда занят делом – время бежит незаметно: так я сейчас, казалось несколько секунд прошло, но собрался за двадцать минут.

Я напоследок посмотрел в зеркало, поправил жёлтую рубашку, которая торчала из-под жилетки. Люблю, когда рубашка не заправлена, однако, не люблю, когда это сделано не аккуратно.

Я вышел из комнаты и тут же просто так получил подзатыльник от своего брата, который, как обычно, встал в туалет, а потом шёл и спал ещё. Я посмотрел как захлопывается за ним дверь в туалет. Эх, хотелось бы и я так ходить.

– Всё, я пошёл, – сказал я, застёгивая куртку.

– Удачи! – пожелала мама, проходя мимо. – Опять ты туалет занял! Выходи!

Я вышел из квартиры и пошёл к лестнице.

От моего дома до школы прямой дорогой было около пяти минут пешком. Обычно, я шёл не спеша обходным путём через садик и супермаркет, что занимало почти полчаса. Не очень хотел идти вместе со своими одноклассниками.

Однако сегодня было ощущение, что будет отличный день, и я решил пойти дорогой, по которой не ходил три месяца.

Мне повезло: я дошёл до школы быстрее, чем мои одноклассники, которые меня уже окрикивали, но я сделал вид, будто и не слышал их вовсе. Даже сквозь наушники было слышно их «Костыль!».

Я быстро разделся в гардеробе и посмотрел расписание в телефоне: первым уроком у нас была математика. Вообще, я любил цифры и мне этот предмет давался легко, в отличие от физики или географии. Не понимаю, зачем мне нужно знать нашу планету? Зачем мне изучать её? Разве это вообще хоть когда-нибудь пригодится?

Я знаю, что в этом городе родился и что здесь умру. Я не буду путешественником. Не смогу побывать в других краях. Я знаю свой город и немного окраины. Мне не нужно знать больше о Номире, чем то, что это областной центр. Блин, да я даже знаю сколько здесь людей примерно живёт: около четырёхсот тысяч человек. Знаю большинство супермаркетов в городе и все магазины в своём районе. Знаю главные здания города и могу легко ориентироваться в нём. Мне этого достаточно. Зачем мне знать, что находиться в Кантере, например? Пусть это и соседний город, но зачем мне это? Или Остании? А в Грим мне и вовсе никогда не хотелось. Скорее всего, что я там и не буду ни разу за всю жизнь. Общая программа создана для большинства – это очень удручает.

Я пришёл за двадцать минут до начала урока и сел за свою парту, начал слушать музыку. Хорошо, что кабинет был открыт, и не пришлось стоять в коридоре, но учителя всё равно ещё не было. Через несколько минут начали приходить одноклассники. Часто случается, что я прихожу первый. Конечно, мне и самому интересно, почему так рано просыпаюсь, но если делать это позже – тяжелее вставать и болит голова.

Сначала пришли нормальные люди. Они были нормальными, что в общении, что в обучении. Я с ними иногда общался по учёбе. Был среди них и один, вроде моего друга. По крайней мере, я считал его своим другом. Правда, он часто садился с другим человеком и мы в этом году почти не общаемся.

За двадцать минут пришли все мои одноклассники. Среди них была и та, которая мне очень нравилась ещё с начальной школы, но она принадлежала к плохой части класса. Ну, знаете, которые пьют алкоголь, курят и грубо разговаривают (хотя и в поведении всё так же) – которые ведут себя как животные, в общем. Даже удивительно, ведь она была отличницей при всём этом. Она была очень добра и ещё никогда не пыталась меня унизить – при мне, во всяком случае. А вот с добротой и красотой – неудивительно. Многие красивые и добрые девушки попадают не в те компании. Это мне никогда не было понятно, ведь поведение этих "животных" противоречит природе этой самой доброты. Жаль, я не могу ничего сделать и никак ей показать то, что она мне нравится. Она как будто была за забором, через который проходил высокое напряжение, а на вершине его была колючая проволока такого качества, что сантиметров за двадцать до её самой она уже резала. Вдобавок ко всему, за этим забором были очень злые псы, у которых пена изо рта и красные от ненависти глаза – нормальное состояние.

Погрязнув в своих мыслях, я и не заметил, как начался урок.

За урок не случилось чего-то отличительного. Меня даже не вызвали к доске. Следующим уроком была химия. На этом уроке в меня кинули несколько бумажек с задних парт. Казалось бы, ерунда, но учитель подумала, что мусорю я. Накричала на меня и ещё заставила это всё выбросить.

Мама всегда говорила, что желать кому-то смерти – это плохо. Но с их смерти получил бы удовольствие. Мусору всегда легче живётся, но справедливость когда-нибудь настанет.

После урока, когда я шёл к следующему кабинету – ко мне начали снова приставать.

– Что, Костыль, потерялся? Так иди у папочки спроси, – резким движением один из них – Максим Бурликин – дал мне пощёчину, а девушка рядом хлопнула меня по жопе. После этого они все заржали. – Да у нас тут шлюха объявилась, народ!

Я поспешил в более людное место, где они бы не смогли мне ничего сделать, кроме как обзывать и дальше. Оскорбления – это лучшее из всего, что они со мной делают. Как же я их ненавижу.

Самое обидное – я не могу никому сказать или попросить помощи. Как-то раз я попытался ударить одного из них – на следующий день вызвали к директору, где моя мать умоляла оставить всё это без огласки. Конечно, деньги – это не главная сила мира, но у меня даже не было этого преимущества.

"Боже, за что ты так со мной?" – думал я каждый день. Не было и дня, когда бы я так не думал. Каждый раз, когда меня закапывали в снегу и мне было чудовищно холодно. Каждый раз, когда меня избивали лишь из-за того, что я не из их компании… Подумать только, меня били лишь из-за того, что я просто умнее их. Даже за то, что мой отец умер давно.

Странно, но до конца учебного дня они меня не трогали, и вообще почти ничего не происходило особенного. Хотя, когда я был в центральном коридоре на втором этаже – услышал кое-что странное:

"Череда странных случаев продолжается: в нескольких городах нашей страны обычные люди набрасывались на других и начинали кусать. Очевидцы рассказывают обо всё новых нападениях. Задержанные не приходили в себя и вели себя неадекватно. В данный момент этих людей активно госпитализируют по всей стране. В Номире, напомним, больных госпитализируют, где сейчас исследуются симптомы и способ лечения. Милиция и администрация города не даёт никаких официальных комментариев. К счастью, серьёзных травм ни у кого не было. Среди учёных всё больше набирает оборот версия, что это может быть новое нервное заболевание, но как выявить его – пока никто не знает…" – это было немного странно. Никогда не слышал о таком, чтобы люди просто так кусали других людей. Неужели мир всё больше сходит с ума?

Вскоре эта новость вылетела из головы. Последним уроком была физкультура. Как же я ненавидел этот урок, но и уйти я не мог. Я обещал маме, что больше не буду прогуливать. У неё и так не простая жизнь, не хватало, чтобы она ещё и из-за меня снова переживала. После того, что она пережила когда отец умер – мы с братом решили больше её не подводить.

Я пришёл в раздевалку, когда все уже вышли и быстро переоделся.

На этом уроке в меня кинули мяч всего три раза и два раза я даже смог увернуться. Для кого-то это может быть и ненормально, но я привык к большим истязаниям – действительно хороший день.

Одноклассникам было смешно видеть, как у меня из носа шла кровь, но я уже привык. Им нравилось меня унижать, даже если это приводило к травмам… Когда-нибудь им это всё действительно воздастся. Попросят они у меня помощи – я помогать не стану. Эти мысли всегда успокаивали.

Когда я понял, что скоро они пойдут переодеваться – я стрелой побежал в раздевалку, переоделся в считанные мгновения и побежал в сторону младших классов. Я всегда там прятался и ждал, когда все уйдут: под лестницей можно было почитать или просто поиграть. Иногда они меня находили, но это было не в этот день.

Прождав около часа и удостоверившись, что их точно нет, я пошёл домой.

Измученный, побитый и униженный, но это был хороший день. Всё могло быть намного хуже. Скажу маме, что упал на физкультуре, когда мы бегали. Я ведь бегал, правда, от мечей, которые в меня кидали мои же собственные товарищи… Ничто так не объединяет людей, как совместная травля. Мы – свои, он – чужой. Мы против него. Он не наш. И всё в этом духе.

Мама снова переживала из-за того, что у меня был побитый вид, но она поверила мне. Я не мог сказать ей правду. Всё стало бы лишь хуже…

Поужинав, сделав уроки, а так же проведя ещё один вечер и половину ночи в игре – я лёг спать.

Сильно болела голова и нос. Нога ныла от того, что туда больно ударил Максим.

В общем, это был хороший день. Бывали и хуже…

Начало. Часть 2.

Это утро начинало мне не нравиться с самого начала.

Я еле встал, потому что вчера снова избили. Почему? Просто потому, что они меня нашли после уроков. Я сглупил и слишком рано вышел. А ещё, они почему-то искусали мои руки. За последние две недели у нас стала популярной тема об укусах, так как почти все выпуски новостей не обходились без новой порции случаев о "психически больных", а так же о странных происшествиях в больницах. Даже были летальные случаи.

Странные вещи начали твориться вокруг.

Паша вчера хотел заговорить об этом, когда я вечером лежал на кровати, но лишь сказал «Видел что в новостях? Будь аккуратнее на улице».

Мама вошла в комнату:

– Костик, не опаздывай. Иди умывайся и завтракать, – она быстро проговорила и ушла, а я успел укрыться одеялом, чтобы она не увидела мои синяки по всему телу и следы от укусов на руках. Она меня бы точно повела в милицию, и тогда были бы лишние вопросы.

"Всё, хватит думать. Надо собираться", – после этих слов в голове, я начал намного быстрее выбираться из кровати.

Сжав зубы, я на надел холодную одежду и быстро вышел из комнаты в ванную, чтобы согреться от тёплой воды.

После того, как я покончил с делами в туалете и ванной, пошёл на кухню. Сегодня на завтрак я ел бутерброды с маслом и чаем. Завтрак я делал сам.

Мама в последние дни выглядела очень нервной и какой-то растерянной. Она ходила по квартире туда-сюда и всё время пыталась что-то сделать. Вчера я пытался у неё спросить, что случилось, но она лишь накричала на меня и велела отправиться в свою комнату.

Она стала меньше есть и, в целом, хуже выглядеть. Вчера был сильный жар. Мы решили вызвать врача сегодня вечером. Мама не рассказывает что случилось, но она почему-то боится показывать ногу, куда её укусила собака.

Я покончил с завтраком и пошёл за сумкой в комнату. После этого пошёл в школу.

Выйдя из подъезда, я заметил, что на улицах было пусто и как-то безлюдно, а ведь странно, ведь сегодня была среда – середина недели. И хоть городок у нас был сравнительно небольшой – всё равно утром на работу куча народу ехала.

Сегодня до школы я решил пойти напрямик. Из-за этого пришёл где-то на двадцать минут раньше. Я думал, что буду первым, кто придёт в школу, но нет – почти весь класс уже был в сборе, а ведь до начала урока было ещё около получаса.

Когда я шёл к своей парте, мне поставили подножку, и я упал – это уже было обычное явление. Один раз я больно ударился головой об угол парты и кое-как дошёл до стола под смех Максима.

"М-да, чудесное начало дня…", – подумал я. Под смех своих одноклассников я пошёл на другой ряд и сел за парту у окна. Там я был в большей безопасности.

Единственной девочкой, которая надо мной никогда не смеялась – была Катрин. Она была как будто отдельно от всего класса, и я ей в этом завидовал. В прошлом году Максим к ней попытался пристать, но она быстро ему расцарапала руки – он больше не лез. Да и никто к ней больше не лез. Я бы даже хотел подружиться с ней, но разве ей будет это интересно? Скорее всего, она общается только с такими же крутыми ребятами, как она сама.

За пятнадцать минут до начала урока пришёл учитель. За это время со мной ничего не сделали и никак не подшутили даже, что казалось очень странным: все только и обсуждали то, что происходило вокруг, и что говорили в новостях.

Перед тем, как выйти из дома, я узнал, что для больных построили какую-то карантинную зону, так как для этой болезни пока ещё не нашли лекарство, а распространяется она слишком быстро.

Да, это оказалась болезнь, а не расстройство. Несмотря на такой прорыв – даже симптомы точные неизвестны.

Там так же сообщили, что заражение происходит через жидкость. Очень похоже на ВИЧ. Предполагают так же, что заболеть можно и через землю, а так же некоторые продукты. Но самый сильный переносчик – это кровь, поэтому её попадание на открытые раны почти смертельно.

Я подслушал у одноклассников, что болезнь вызывает большую температуру, рвоту и бессонницу на начальной стадии. Так же они говорили, что учёные предполагают три стадии: процесс инфицирования, отторжение болезни и полное подавление иммунитета и последующая смерть в течение нескольких часов – поэтому врачи и рекомендуют обращаться сразу в ближайшую больницу, если человек обнаружил эти признаки в последнее время.

"Не хотел бы я заболеть. Выглядит жутко. Правда из-за бессонницы волноваться нечего – я и так мало сплю из-за компьютера", – мой разум тоже оказался втянут в этот омут одной темы, которая только и была повсюду.

Начался урок.

Уже неделю всё как-то серо и как будто не по-настоящему. Кажется, будто жизнь утекает, как вода в ванной без пробки.

Однако это не мешало моим одноклассникам издеваться надо мной ещё усерднее, и за урок мне в волосы прилетело с десяток слюнявых бумажек. Поскольку я делал вид, будто этого даже не заметил – они вскоре отстали и переключились обратно на обсуждение болезни. Всё как обычно. Даже учитель поругал меня за то, что я отвлекаюсь. Снова только меня. Действительно всё как обычно – может, всё не так уж и плохо?

"Эх, придётся сегодня снова мыть голову", – меня это ещё больше огорчило. Почти каждый день приходится это делать.

Несколько уроков прошли крайне быстро, а на четвёртом произошло то, чего я не мог ожидать: я просто сидел, старался не упускать слова учителя, который пытался объяснить новую тему, по которой через неделю мы будем писать контрольную работу. Так же думал о том, как и чем она могла заразиться. Я вспомнил слова своих одноклассников о симптомах новой болезни и всё сошлось: сильный жар, бессонница, странная рана на руке.

"Нет, нет. Этого не может быть. Как же так? – я не мог поверить в это. – Если так – надо звонить Паше и срочно идти домой, вести маму к врачу" – решившись, я вышел из-за парты.

– Николай Петрович, можно выйти? – я быстро сложил учебник и тетрадку в рюкзак, взял его за лямку.

– Костя? Зачем? – он даже не отвернулся от доски и продолжал выводить новые формулы на доске. На его чёрном пиджаке снова были светлые пятна мела.

– Мне нужно срочно домой.

– Неужели? – иронично переспросил Николай Петрович, несколько людей усмехнулись. Я знал, что сам он это сделал не со зла – просто такая манера разговаривать. – Что случилось?

– Может вы не поверите, но та инфекция…

Почему-то все молчали. Это немного напрягало. Стояла вообще гробовая тишина.

– Инфекция? – перебил он меня. – Этот новый сильный грипп или как его там?

– Да. Кажется, моя мама больна. Ей вчера было очень плохо. И я не могу сейчас дозвониться до дома – можно я пойду её проведать?

Николай Петрович, наконец, отвернулся от доски.

– Да-да, конечно. Можешь идти.

Я подхватил рюкзак и пошёл к гардеробу, чтобы забрать куртку.

– А можно и мне? – выкрикнул Андрей со смешком.

– Тебе нельзя.

Я пошёл к выходу. Все смотрели на меня и я только слышал обрывки шёпота: «…больна? *смешок* умрёт… наконец-то… может и он?…» – хотелось поскорее выбраться из этого болота.

Прямо передо мной открылась дверь, и зашёл человек в военной форме с автоматом на плече.

– Дайте пройти пожалуйста, – сказал я ему.

– Сядь на место, – только и ответил мне человек в форме, направив рукой в сторону первой парты, которая пустовала. Остальная половина класса так и не появилась – видимо, из-за инфекции родители разрешили не идти. Я слышал ещё, что некоторые пару дней как уехали за границу.

– Мне срочно нужно, – настаивал я.

– Мне тоже. Сядь, пожалуйста, у меня важное объявление.

Я послушно сел на ближайшее место и ждал, пока военный закончит.

– В связи с увеличением опасности инфекции правительство эвакуирует всё гражданское население на небольшую укреплённую базу, где вас осмотрят и где вы будете в безопасности. А так же встретите своих родителей, родственников. Слушайте внимательно и, самое главное, не паникуйте: сейчас все дружно складываем вещи, берём куртки из гардероба и идём на улицу – там вам скажут, в какой автобус нужно сесть. Поэтому, если вопросов нет, собирайтесь и выходите, – солдат собрался выходить, но Николай Петрович остановил его вопросом.

– А мне тоже с учениками идти?

– Да, конечно, – бросил солдат и вышел.

После того, как он вышел, в классе начался бардак: несколько людей начало паниковать, кто-то собрался идти домой, но Николай Петрович всех утихомирил:

– Тихо всем! Я понимаю, что вам страшно – мне тоже – но вы слышали слова того солдата: там может быть наша семья, близкие – нам никак нельзя разбредаться. Я и сам не очень-то верю в то, что эта болезнь настолько опасна, но не может же это продолжаться вечно. Поэтому давайте соберёмся и сделаем всё по порядку. Думаю, что через пару дней нас всех уже отпустят домой.

Я понимал, что он и сам не верил в эту глупость, но она почему-то сработала и все собрались. Я решил пойти со всеми – там больше шансов встретить маму.

Я шёл позади всех, а это значит, что мне поставили подножку, я упал и несколько человек засмеялось.

Учитель выругал виновника этого происшествия, и мне стало не так обидно. Это был один из немногих раз, когда справедливость оказалось на моей стороне. Хотя, Николай Петрович почти всегда понимал меня и не ругал просто так.

Всё было так, как и сказал этот военный: на улице стояло три жёлтых автобуса. Нас направили к тому, что был в середине.

В течение следующих пятнадцати минут я наблюдал, как другие классы выходили из школы и рассаживались по автобусам. Не было только младших классов.

"Наверное, им поставили что-то вроде каникул из-за болезни…" – единственное, что я смог предположить.

После того, как все три автобуса были заполнены (пусть и не полностью, но всеми, кто был в школе на тот момент) – водители начали выполнять свою работу.

Мы ехали недолго: около двадцати минут.

На телефоне была ещё половина батареи, и я мог слушать музыку всё это время, потому что слышать оскорбления от своих тупых одноклассников я уж точно не хотел.

Когда мы уже подъезжали к месту назначения, встал один из сопровождающих – тот же солдат.

– Если вы не увидите кого-нибудь из родственников – не паникуйте. Просто ожидайте. Эвакуация только началась. В течение нескольких дней мы проведём полную эвакуацию. Ждите. После осмотра у специалистов на наличие инфекции – вы сможете свободно передвигаться по территории временной базы. Это всё для вашей же безопасности.

– Так мы пленники или что? – спросил кто-то из параллельного класса.

Солдат ответил неожиданно грубо:

– Никто никого не держит. Хочешь – вали. Я просто выполняю приказ. Я лично подыхать не хочу – и тебе не советую.

Больше вопросов не было.

Только перед самой базой в воздухе раздался резкий нечеловеческий вопль, но на все вопросы солдат отвечал: «Не разводите панику».

Когда автобус заехал на территорию отделения милиции – за нами закрыли ворота. Это было укреплённое место, ограждённое забором с колючей проволокой, а весь периметр патрулировали солдаты с автоматами наизготовку. Меня это очень удивило. Да и не меня одного.

Хоть я и не хотел идти в это здание, я всё равно повиновался и пошёл за толпой.

У входа стояли несколько солдат. Они нас сопроводили в отдельное здание, где было много людей в защитных костюмах. Нас оставили в коридоре и по одному вызывали на приём. Все сидели тихо, кроме нескольких человек, которые о чём-то шептались и ржали.

Когда настала моя очередь – я встал и вошёл в небольшую комнату. Там было очень ярко и как-то суетливо. Обстановка скудная: пару столов с компьютерами, столы вдоль стены и шкафчики.

Мне сказали полностью раздеться. Даже нижнее бельё. Я сначала отказывался, но, поскольку, это была необходимая процедура – я всё же согласился. Это было очень унижающе и ещё больше усугубляло угнетённую мрачную обстановку.

После полного и очень тщательного осмотра тела, меня отпустили и выдали чистую одежду. Очень простую, но мне сказали, что это лишь на время дезинфекции, после которой наши вещи вернут обратно.

Сказали выйти в другую дверь, и я оказался посреди тускло освещённого небольшого коридора. Было ещё три двери, возле одной стоял солдат – он подошёл ко мне:

– Не знаешь куда идти? Тебе туда, – он указал на дверь по левую сторону в конце коридора.

– Спасибо, – еле слышно сказал я и быстро пошёл к двери.

Пройдя по ещё одному коридору, я вышел в большую комнату, где было много людей. У стены стояли чемоданы, сумки, даже какие-то коробки. Очевидно, тут было что-то вроде зала встреч или ожидания. Я потратил, казалось бы, целую кучу времени, но никого так и не встретил. Каждый раз, когда я видел чьи-то светлые волосы, в груди что-то замирало, но каждый раз это оказывался другой человек. Ни мамы, ни Паши, ни бабушки – никого.

Я подошёл к офицеру, который стоял у стены:

– Здравствуйте. Извините, пожалуйста, но я ищу свою семью и никого не нахожу…

– Фамилия.

– Рудвенов.

– Рудвенов? Подожди, сейчас, – он достал планшет и начал искать информацию о моей семье. – Только Костя Рудвенов поступил.