Солнце цвета ночи

– Слабак, – гордо сказал эриль, подтягивая к себе очередной бочонок.

Глава 4.

Суд конунга

Расположившийся на берегу город напоминал цветастый женский платок. На фоне голубого неба под лучами яркого солнца желтели покрытые соломой крыши, серой громадой поднимался замок, море, зеленое точно луг, покачивало стоящие у причалов корабли.

Тут были привычные для взгляда северян драккары и шнеки, рядом с ними теснились кургузые суда, на каких возят товары обитатели Валланда, в гордом одиночестве стояла галера – гость из морей серков.

– Дюплинн, – сказал Арнвид, прикладывая ко лбу ладонь. – А он изменился, вырос… Да и замка раньше не было, местный конунг жил в обыкновенной усадьбе.

– С цвергами поживешь – научишься камни жрать, – ответил Ивар.

Разделяющее Ирландию и Бретланд море они прошли за несколько дней. Свободных скамей на драккаре не осталось – после пира в поселке на борт поднялся стройный чернобородый парень по имени Стейн, к которому мгновенно пристало прозвище Каледонец.

Сейчас он греб наравне с остальными, а большая секира с округлым лезвием лежала рядом с хозяином.

– Так то с цвергами, – эриль вздохнул, дернул себя за бороденку. – Сколько лет путешествую, а все поражаюсь – какие люди разные. Меж собой мы куда больше отличаемся, чем от фэйри, сидхе или альвов…

Эйрик повернул рулевое весло, драккар пошел вправо, зарылся носом в волну, заскрипела, раскачиваясь, драконья голова. Взлетели брызги, осели на лице конунга солеными слезами.

Дружинники гребли, берег приближался, дома потихоньку вырастали, виднелись ходящие между них люди, катящиеся телеги.

– Вот он, клянусь оком Гаута! – сказал Ивар, сердце застучало чаще, а руки сами сжались в кулаки.

Широкий, с низкими бортами драккар стоял в у выхода из гавани, ярко блестели под солнцем щиты вдоль борта.

– Слава асам, – от нетерпения зачесались руки, захотелось немедленно схватить меч и вонзить его в плоть врага. – Эйрик, правь к нему!

Две Марки кивнул, драккар пошел в сторону, забирая туда, где засуетились на палубе чужого корабля люди.

– Теперь не уйдет, – Арнвид деловито натягивал кольчугу, колечки звенели, как сосульки на морозе.

– Весла убрать! К оружию! – Ивар нахлобучил шлем, поправил, чтобы не съезжал на ухо.

Между драккарами осталось десятка два шагов, когда Нерейд пустил в ход лук. Свистнула стрела, и высунувшийся из-за борта широкоплечий воин с хрипом согнулся, исчез из виду.

– Если это Храфн, я тебя удушу! – крикнул Ивар, но рыжий викинг лишь оскалился в ответ. – Щиты сомкнуть!

Нос корабля ударил чужаку в середину борта, затрещали доски, кто-то с воплем вылетел за борт.

– Бей! – рявкнул Ивар, и, пользуясь силой толчка, прыгнул сразу через два борта.

Перед ним оказался бородатый викинг с огромным топором, конунг принял удар на щит, ощутил, как заныла левая рука. Из-за спины вылетело копье, воткнулось бородачу прямо в раззявленный рот, полетели выбитые зубы, тяжелое тело упало на палубу.

Храфн вынырнул из-за спин дружинников, взмахнул мечом, на лезвии которого чернели корявые руны.

– Зачем явился, падаль? – крикнул он больше растерянно, чем зло. – Почему ты не сдох тогда?

– Ты трус, раз сражаешься зачарованным оружием, – Ивар легко ушел от удара, – но сегодня колдовство тебе не поможет!

Клинки соприкоснулись, высекли сноп белых, синих и оранжевых искр, зашипело, запахло горелым. Чужое лезвие зацепило рукав кольчуги, рассекло ее как гнилую кожу, едва не задело предплечье.

Ивар отпрянул, уткнулся спиной в борт.

– Ты бежишь? – Храфн шагнул вперед, вскинул оружие. – Умри!

– Не выйдет… – изо рта вырвался хрип, мышцы живота свела судорога, но Ивар ухитрился рвануться в сторону, испещренное рунами лезвие со скрежетом врубилось в доски.

– Что тут происходит? – прогремел голос, мощный, как бычий рев. – Всем опустить оружие!

Сражавшиеся замерли, над палубой повисла тишина, нарушаемая лишь тяжелым, сиплым дыханием и плеском волн у бортов. Храфн выдернул меч, отступил на пару шагов, оглянулся, на лице его отразилось разочарование.

– Повезло тебе, – прошипел он.

– Оружие убрать! – на нос драккара с причала спрыгнул громадный усатый воин, похожий на отрастившего ноги моржа. – Любой, кто откажется повиноваться, будет убит!

На берегу в ряд стояли лучники, глаза их были прищурены, блестели наконечники стрел, пальцы лежали на тетивах.

– Кто хозяева на кораблях? – усач огляделся.

– Тот драккар принадлежит мне, – сказал Ивар.

– А этот – мой, – добавил Храфн.

– Мое имя – Торд Клык, и я отвечаю за то, чтобы в гавани соблюдался порядок, – прорычал усач, подозрительно глядя на Ивара. – Знаешь ли ты, чужак, какое наказание положено тому, кто посмеет затеять кровавую свару во владениях нашего конунга?

– Нет, и знать не хочу.

– А зря, – Торд покачал головой. – Орла мы не вырезаем, но виселица около замка пустует редко.

– Боюсь, что повесить тебе удастся только мой труп, – Ивар улыбнулся как можно шире. – Просто так я не сдамся, а чтобы взять меня, тебе придется перебить всю дружину. Поверь мне, это будет непросто.

– Ха! – взгляд усача чуть потеплел. – Отважные речи, но они вряд ли спасут тебя. В чем причина свары? Любой, кто был в гавани, подтвердит, что вы напали просто так, без причины.

– Это человек, – процедил Ивар сквозь зубы, – сжег мой дом.

– Нехорошее это дело, – Торд повернул голову к Храфну. – Ну а ты что скажешь?

– Два года назад они убили моего дядю, херсира Тормода, – сказал тот. – Кому мстить за него, как не мне?

– Тоже верно, – Торд задумчиво огладил усы. – Даже не знаю, как быть. Так, для начала пусть твои воины переберутся на свой корабль.

Заворчал Кари, побелели костяшки пальцев Ульва, сжатых на рукояти меча. Нерейд пробормотал что-то о родичах некоего усатого нахала, склонных к не самым мужественным поступкам.

– Делайте, что он говорит! – холодно сказал Ивар. – Быстро!

Послышался топот, на корабле Храфна стало много просторнее.

– Теперь пусть отведут драккар вон к тому причалу, – Торд поднял руку, указывая вглубь гавани.

– Конунг, что делать? – донесся встревоженный голос Эйрика.

– Плывите туда и ждите меня.

Арнвид хмыкнул, кто-то выругался, помянув дракона Нидхёгга и всю его чешуйчатую родню, послышался грохот встающих на место весел, потом заскрипело, заплескала вода.

– Вот и отлично. А вы оба, – палец Торда, похожий на колбасу с ногтем, указал сначала на Храфна, потом на Ивара, – идите за мной. Пусть конунг с вами разбирается.

Ивар вздохнул, поправил пояс и зашагал к носу, ощущая, как бока и спину жгут ненавидящие взгляды.

От замка, где обитал конунг Дюплинна, веяло грозной мощью. Стены бугрились, точно каменные мускулы, башни казались кургузыми и широкими, будто их распирало от скрытой внутри силы. У открытых ворот расположились стражи, высокие, широкоплечие, с длинными мечами на поясах. Блестели кольчуги, похожие на рыбью чешую.

На Храфна и Ивара воины посмотрели с интересом, тут же отвели взгляды.

Вслед за Тордом миновали ворота, прошли по пустому двору, где гулкое эхо отражалось от стен, заскрипели, открываясь, высокие двери из темного дерева, обитого железными полосами.

Ивар глянул как все склепано, оценил толщину досок – вздумай кто выбить такую дверь, намучается, словно пытающийся забраться на дерево пес.

– Конунг Сигтрюгг Шелковая Борода ныне вершит суд, – проговорил Торд мощным голосом.

В коридорах замка было прохладно, пахло камнем и прогорклым маслом. Сквозь бойницы падали узкие полоски света, бряцая оружием, ходили воины. Судя по их количеству, нордманны в Ирландии жили, ежедневно ожидая нападения.

Впереди открылась еще одна дверь, разрисованная так, что под краской не было видно дерева. Ивар разглядел сцены из саг – связанного Локи, плывущий Нагльфар, и рядом с ними незнакомые – висящего на кресте человека, лежащую на земле огромную голову…

– Много там народу? – спросил Торд.

– Нет, – ответил один из стражей, протяжно зевая. – Купец какой-то, и все…

Эта дверь открылась бесшумно, за ней обнаружился квадратный зал с низким каменным сводом.

На высоком кресле у дальней стены сидел грузный человек, борода опускалась ему на грудь, на одежде блестело золотое шитье. По сторонам от кресла располагались хмурые воины.

Еще один человек стоял на коленях, согнув спину, видно было, как вздрагивают его плечи.

– И ты, ничтожный, осмеливаешься просить меня о чем-то? – сказал бородатый, и в голосе его прозвенел гнев. – Прочь отсюда, иначе клянусь Святой Девой Морриган, мои воины вырежут тебе орла и оставят подыхать… До захода солнца ты должен убраться из города!

Стоящий на коленях поклонился, едва не ударившись лбом о пол, поспешно вскочил и побежал к двери. Ивар увидел красное, перекошенное от страха лицо, выпученные глаза.

– Что у тебя, Торд? – лениво проговорил бородатый, махнув рукой.

– Да тут такое дело, конунг, разрази меня Мьёлльнир… – в мощном голосе прорезалась неуверенность.

Сигтрюгг Шелковая Борода, хоть и располневший, выглядел мощным, точно выросший на просторе дуб. Под жиром угадывались могучие мускулы, чувствовалось, что хозяин Дюплинна в любой момент может взять в руки меч и вспомнить молодость, когда он был предводителем ватаги отчаянных викингов.

Слушая Торда, конунг разглядывал стоящих за его спиной людей. Назвавшийся Храфном Прямым вопреки прозвищу выглядел пришибленным, стоял согнувшись, в серых глазах тлел страх, как у человека, совершившего нечто постыдное.

Второй, Ивар, был моложе, но держался со спокойной уверенностью, ладонь на рукояти странного, не совсем обычного меча не дрожала.

– Я понял, – Сигтрюгг кашлянул. – По делу вас обоих нужно вздернуть, чтобы прочие буяны навсегда запомнили, кто тут хозяин. Кто из вас назовет хотя бы одну причину, почему мне этого не делать?

– Милосердия, о могучий… – прошептал Храфн, опуская голову.

– Ты в своем праве, конунг, – голубые, как перекаленная сталь глаза Ивара сверкнули, – но знай, если ты казнишь меня, то покоя твоим землям не будет! Огнем и мечом пройдут по ним мои люди! Запылают дома, посевы, а люди будут бояться выходить в море, где рыщет драккар с Кровавым Глазом!

Сигтрюгг ощутил укол зависти, острой, будто шило – не вернуть те времена, когда он сам был так же безрассудно смел, когда не боялся никого и ничего в Мидгарде и за его пределами…

Дружинники, стоящие около кресла конунга, заворчали.

– А ты нагл, молодой воин, – сказал Сигтрюгг, успокаивая их взмахом руки. – Я бы взял тебя на службу, если бы не понимал, что ты не согласишься…

– Не соглашусь, клянусь копытами Слейпнира, – Ивар помотал головой. – Волку не стать цепным псом, а ворона не научишь петь сладкие песни.

– Хорошо, – Сигтрюгг распрямился, высокий, огромный, огладил бороду, блестящую, точно настоящий шелк. – Мое решение таково – вы оба должны убраться из Дюплинна немедленно! Зачем вешать таких храбрецов, если они сами вскоре перережут друг другу глотки?

Храфн поклонился, на лице его появилась и пропала злорадная улыбка. Ивар не шевельнул и бровью.

– Благодарю конунга за правосудие, – сказал он. – Лучше не рассудил бы и сам Один.

При упоминании одноглазого бога Сигтрюгг поморщился, вспомнил жрецов Белого Христа, столь богатых и могучих в Ирландии, что с ними нужно считаться даже тому, кто может вывести в поле тысячу мечей.

– Ладно, идите, – махнул он рукой. – Торд, проследи, чтобы они покинули гавань немедленно.

Торд рыкнул что-то неразборчивое, викинги зашагали к двери. Когда она хлопнула и в зале стало тихо, Сигтрюгг Шелковая Борода почувствовал недостойное конунга желание напиться до разбитых о чужие морды кулаков и полной пустоты в голове…

Доски причала скрипнули, Ивар ощутил под рукой нагревшееся под солнцем дерево фальшборта.

– Весла на воду, – прогудел за его спиной Торд Клык. – Да будет благосклонен к вам Ньерд…

– Конунг, ты жив? – воскликнул, ехидно скалясь, Нерейд. – А я так надеялся, что они содрали с тебя кожу и натянули на барабан!

– Какой барабан? – недоуменно спросил Кари.

– Ну, чтобы славить Христа, – пояснил рыжий викинг. – Или они там в колокольчики звенят?

– Хватит болтать! – сказал Ивар, сдвинув брови. – Все слышали, что он сказал? Отплываем…

Викинги загомонили, плеснула вода, корабль медленно пошел прочь от причала. Ивар повернулся так, чтобы видеть спешащего к собственному драккару Храфна. Заметив предводителя, там засуетились, поползли в стороны похожие на ножки насекомого весла.

– Эйрик, если мы его упустим, – сказал Ивар, – будет очень нехорошо…

– Не ждал я, что вас так быстро освободят, – подошел Арнвид, – видать, сегодня удача была с тобой.

– Она всегда со мной.

Драккар шел к выходу из гавани, а чужой корабль только отходил от причала. С него доносились крики, на корме, рядом с местом рулевого, заметно было какое-то движение.

– Не уйдет, – сказал эриль кровожадно, – народ у него хлипковат. Вот только что они там делают?

Драккар Храфна развернулся носом прочь от города, вспенилась вода под веслами.

– Нажали! – крикнул Ивар.

Мелькнул причал, где остался стоять Торд, берег ушел в сторону, крутая волна ударила в борт, корабль закачало. Лицо овеял ветер, полный соленых морских запахов.

Драккары мчались, десятки весел вспарывали светло-зеленую воду, на солнце сверкали брызги. Но относительно друг друга корабли не двигались, точно замерли на месте, и только берег уползал все дальше.

Исчез из виду город, осталась серая полоска, а потом и она спряталась за горизонт.

Викинги гребли мощно, размеренно, по могучим спинам тек пот, над палубой витал запах крепкого пота.

– Сколько они могут держаться? – спросил Арнвид, сжимая кулаки. – Это же невозможно!

Драккар Храфна дрогнул, зарылся носом в волны, одно из весел не выдержало, сломалось, донесся резкий хлопок, будто лопнул мешок из бычьих шкур.

– Сдают, – проговорил Ивар. – Сейчас догоним и перережем, как овец. У них от такой гребли руки трясутся.

На корме чужого корабля показался невысокий человек, вкинул руки, к небесам взвился то ли плач, то ли вой. Ивар осекся на полуслове, вскинул руки к вискам, почувствовал, как внутри головы разрастается что-то твердое, холодное, норовит пробиться сквозь череп.

Через шум в ушах расслышал крики, понял, что драккар теряет ход.

– Колдовство? – чтобы повернуться к Арнвиду, пришлось приложить сил больше, чем на удар тяжелой секирой.

Эриль спешно чертил в воздухе руны, те вспыхивали тревожным зеленым пламенем, рассыпались на искры. Лицо Арнвида было удивленное, как у девицы, обнаружившей под подолом мужскую руку, лысина пламенела точно кочка, поросшая морошкой. Вой нарастал, от него тряслись внутренности, а кожа покрывалась пупырышками.

Ивар глянул на замерший драккар Храфна – над ним клубилось облако серого дыма, странно плотного, точно каменного, расползалось в стороны с неприятным шорохом. Несмотря на хруст в шее, конунг повернул голову назад – кое-кто из дружинников лежал, не шевелясь, другие двигались замедленно, как снулые рыбы, Кари недоуменно оглядывался.

По проходу между лавок, шатаясь, шел Нерейд, меч блестел в его руке, лицо кривилось.

– Эриль, сделай же что-нибудь! – долетел до Ивара полный муки хриплый крик.

– Не могу! – рявкнул Арнвид сердито. – Тут что-то не так, руны не действуют, словно…

Серая хмарь надвинулась, окружила со всех сторон, Ивар ощутил, как тяжелые руки легли на плечи, рванули к палубе. Он сжал зубы, напряг мышцы в попытке удержаться.

Нерейд упал мягко, брякнул клинок, так и не выпущенный из руки, Арнвид опустился на колени, глаза его заблестели, а перевитые набухшими синими венами руки задрожали.

– Конунг, мы… – успел сказать он и рухнул навзничь.

Ивар с невероятными усилиями, ощущая, что рвет себе жилы, поднял руку и положил на меч, надеясь, что оружие из кузниц сидхе поможет справиться со злым мороком.

Но ничего не получилось, клинок не отозвался. Перед глазами замелькали алые и синие искры, тяжесть на плечах увеличилась. Ивар услышал мощный гул прибоя, а потом что-то твердое ударило в ухо и стало темно.

В лицо плеснуло с такой мощью, что Ивар подумал – угодил в море. Широко открыл рот, задергался, как насаженная на палку лягушка, и новая порция холодной влаги обрушилась сверху.

Ивар закашлялся, только тут осознал, что лежит на твердом, а вода стекает по волосам, щекочет подмышки, но вовсе не затягивает в себя.

– Ты как, конунг, очухался? – прогудел знакомый голос. – Или еще плеснуть?

– Не… надо… – губы слушались с трудом, и вообще Ивар ощущал себя так, будто его долго катали вверх-вниз по каменистому склону.

Открыв глаза, обнаружил стоящего рядом Кари с ведром в руках и тревогой в синих глазах.

– Слава асам, – проговорил берсерк. – А то я решил, что все померли. Попадали вдруг, засипели.

– А ты как, ничего не почувствовал?

– Ничего, – Кари поскреб грудь, широкую, точно стол в корчме.

– Нет ничего сильнее одинова безумия, – Ивар осторожно подтянул, утвердился на трясущихся ногах, с наслаждением глотнул прохладного воздуха. – Так, что тут у нас?

Серая хмарь исчезла, солнце по-прежнему сияло меж курчавых, как белые ягнята облаков, а море терлось о борта драккара, вот только сам корабль напоминал место побоища.

Дружинники валялись на лавках и между ними, ни один не двигался, кто-то на корме негромко похрапывал.

– Удрали, гады, – драккара Храфна, само собой, видно не было. – Кари, бери ведро и буди всех, а я займусь эрилем.

Арнвид лежал свернувшись, будто младенец в утробе матери, сопел тихонечко.

Стараясь не вслушиваться в раздающийся с кормы смачный плеск и недовольное бормотание, Ивар потряс эриля за плечо. Поднялись веки, морщинистые, словно у черепахи.

Арнвид закряхтел, в глазах его появилось осмысленное выражение, губы задвигались.

– О, уды Фенрира… как же больно…

– Больно? – удивился Ивар. Он, кроме разбитости, ничего особенного не чувствовал.

– Ты не ощутишь, тебе не дано, – эриль приподнялся и сел. – Первый раз в жизни вижу, чтобы руны вообще не подействовали. Словно я рисовал не могучие знаки, добытые самим Гримниром на Лераде, а обычные закорючки вроде тех, какими пишут в Миклагарде!

– И что тому причиной?

– Мне очень не хочется в это верить, но на корабле у Храфна есть кто-то, знающий чародейство более древнее, чем руны, – Арнвид потер уши, точно норовящий придти в сознание пьяница. – Вспомни его клинок хотя бы.

– Мудрость инеистых великанов, тех, что были задолго до асов? – Ивар нахмурился. – Но откуда? В Мидгарде их нет, а принести ее из других миров… Разве такое возможно?

– Думаю, что да, – эриль пожал плечами. – Вот только человек, способный на подобное, вряд ли будет служить такому как Храфн…

Кари ходил между лежащими, бросал веревку с привязанным к ней ведром за борт, вытаскивал и обливал одного дружинника за другим. Те вздрагивали, отчаянно терли глаза, звучали хриплые ругательства.

– О боги… – просипел Нерейд, когда его растолкали. – Что с нами сделали? Я видел дым, а в нем фигуры исполинов…

– Заколдовали, как уж лягушек, – сказал подошедший Ингьяльд, кривясь так, будто ему в спину втыкали раскаленный прут.

– Что будем делать? – спросил Ивар. – Он мог поплыть куда угодно, на восток, к Бретланду, на юг или на север…

– Не знаю, – Арнвид выглядел по-настоящему растерянно, прятал глаза, руки его дрожали. – След на воде не отыскать.

– Почему? – удивился Ингьяльд. – Наставник, вы что, никогда не слышали о Вопрошании Волн?

– Слышал… – мрачно отозвался эриль. – Вот только ни одна из попыток провести его не завершилась успешно.

Налетевший ветер заставил корабль покачнуться, взлохматил темные спутанные волосы на голове Ингьяльда.

– Я могу попробовать, – решительно сказал ученик эриля. – Все равно ничего лучше не придумать.

– Можно бы вопросить руны, – в голосе Арнвида твердости было меньше, чем трудолюбия в кошке. – Потом, когда я немного соберусь с силами.

– Это завтра, что ли? – Ивар хмыкнул. – Нет уж, Ингьяльд, давай пробуй свое Вопрошание. Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, – ученик эриля помотал головой.

Глаза Арнвида ревниво сверкнули, он пробормотал нечто невразумительное и отступил к борту. Ивар сделал то же самое, освобождая место, гомонящие викинги один за другим затихли.

Ингьяльд поднял руку, длинную и толстую, будто весло, с усилием повел ей, точно двигался не в воздухе, а в вязкой смоле. За ладонью осталась темная черта, словно сотканная из плотного дыма, рядом повисла вторая, третья связала их в руну Разрушения.

Арнвид нахмурился, открыл было рот, но смолчал.

Ученик эриля нарисовал полдюжины рун, одну за другой, они повисели и рассеялись, исчезли, и тише зазвучал шорох волн за бортом. Ивар оглянулся и в удивлении покачал головой – море будто застыло, покрылось слоем темного бликующего масла или металла.

В наступившей тишине слышалось лишь тяжелое дыхание Ингьяльда.

Когда вокруг потемнело, Ивар вскинул голову, надеясь увидеть набежавшую на солнце тучу, но вместо нее разглядел на месте светила черный диск, окруженный кольцом ослепительно белого сияния.

От него по воде побежала странная, извилистая дорожка, уводящая на юг.

– Готово, – Ингьяльд вытер со лба пот и уронил руки. – Вот он, след. Теперь мы с него не собьемся.

– У тебя получилось! Невероятно! – изумленно выдохнул Арнвид. – Я как-то попробовал это проделать, едва пупок не надорвал.

– Восхищаться потом будешь, – перебил эриля Ивар, – ты мне лучше вот что скажи – мы так теперь и поплывем под этим черным солнцем? А ночью этот след будет виден?

– Ну, это остаточные следы воздействия на реальность трансформирующих аспектов… – судя по той ерунде, что понес Ингьяльд, во время чародейства он слегка надорвался мозгами.

– Скоро все будет как прежде, – хмыкнул Арнвид. – А корабль Храфна не потеряем даже в ночную бурю.

– Вот и славно, – Ивар повернулся к дружинникам. – Так, чего загораем? А ну на весла!

– Э, конунг, может немного пива в честь избавления от злого чародейства? – предложил Нерейд. – А то после этого безобразия руки трясутся, как у начинающего вора, а в голове гудит, словно с перепою…

– Погребешь – и гудеть перестанет, – Ивар нахмурился. – Мы и так потеряли много времени.

Ворча и переругиваясь, точно языкатые старухи, викинги усаживались на лавки, устраивались поудобнее. Эйрик щупал рулевое весло так, будто увидел впервые в жизни.

Вскоре драккар скользил на юг, по хорошо заметному серебристому следу, а с солнечного диска в вышине медленно стиралась черная короста.

Берег неторопливо уползал на север, один ряд зеленых холмов сменялся другим. Изредка попадались селения, обнесенные частоколами и похожие на маленькие крепости.

Ветер толкал корабль вперед, и викинги отдыхали. Кто лежал, подставив солнцу живот или спину, кто разговаривал, на корме играли в мерилз. Оттуда доносились азартные вопли и стук фишек о доску.

Прошедший на нос Ангус жадно вглядывался в землю родины.

– Если хочешь, мы тебя высадим, – сказал Ивар. – Ты теперь свободный человек, не раб, волен идти куда угодно.

– Спасибо за предложение, конунг, – ирландец слабо улыбнулся. – Но моя родина на севере, в Уладе. В этих землях меня либо убьют, либо заново продадут в рабство. Лучше я останусь тут.

– Дивная страна, – сказал Арнвид. – Альвы, говорят, тут под каждым кустом живут.

– Не под каждым, клянусь Святым Патриком, – Ангус хмыкнул. – Но сидов много на землях Долины Фаль, хотя их сила пошла на убыль после того, как люди во всех пяти королевствах признали Христа.

– Какой такой долины? – валяющийся на лавке Нерейд слышал не хуже чуткой лисы, а улыбка на загорелой роже была хищная, кровожадная.

– Долиной Фаль называют Ирландию по имени камня Лиа Фаль, что вскрикивает под каждым, кому суждено стать королем в Таре, – нараспев продекламировал бывший раб. – И принесли тот камень племена Богини Дану еще в те благословенные времена, когда никто не ведал ужаса фоморов…

– Так они и тут наследили, эти фоморы? – удивился Ивар.

– Еще как, – кивнул Ангус. – Фир Болг установили власть королей и разделили страну на пять частей, а племена Дану отразили нашествие фоморов, они принесли на остров многие ремесла и искусство филидов…

– Тутошних эрилей, – почесал лысину Арнвид.

– Можно так сказать, – не стал спорить ирландец.

– И что, тот крикливый булыжник до сих пор находится в этой самой Таре? – осведомился Нерейд, потянувшись. – Может быть, мне отправиться туда и приложить ему как следует? Стану королем.

– Увы, нет, – в голосе бывшего раба появилась печаль. – Святой Руадан проклял короля Диармайта, сына Кербайла, за нечестивые слова и попытки отобрать у клириков богатства. Проклял также и столицу.