Школа богатырей. Пропавшие герои

Потом впереди забрезжил свет. Сияние истинного разума. Головоломка. Огромный объект, созданный из невероятного количества элементов. И у каждого из элементов неисчислимое число связей. Они переплетаются, перетекают друг в друга, некоторые обрываются и торчат, как иглы ежа.

– Новые элементы! – раздался рядом с ней – нет не голос – разум отца. В тот же миг их разумы переплелись, нельзя было сказать где чьи воспоминания. Раньше она страшилась этого, не желала пускать его в свою память, опасаясь раскрыть свои секреты. Сейчас все поменялось. Варвара не пыталась воспользоваться этим моментом. Она знала, что когда они вернуться, она сможет вспомнить его воспоминания так же легко, как свои.

Так же она знала, что не станет этого делать без нужды. Разве что он и правда… Как сказал… Здесь не было слез и чувств, но горечь все же коснулась её. Горечь и страх.

– Не стоит, – услышала она разум отца. – Здесь не нужны лишние мысли. Они мешают работе Головоломки.

Она вспомнила его многочисленные занятия с ней. Раньше он тренировал её тело и разум, в последнее время он вымуштровал её мозг. Когда это требовалось, она умела вымести все лишние мысли, как мусор. Она умела и теперь просто воспользовалась навыком.

– Гляди внимательно. Новые элементы.

Перед ними сразу появились несколько кусков головоломки, ощетинившиеся подрагивающими связями.

– Ты понимаешь их? – спросил он.

– Да, – она дрогнула. План перводемона Мрака. Теперь она видела его во всех подробностях. Он ещё не реализован до конца, но…

– Начнём!

Элементы плавно подлетели к Головоломке. Их связи начали жадно тянуться вперёд, как скопище голодных змей, а потом…

Щёлк-щёлк-щёлк! Элементы втянуло в Головоломку, и они начали встраиваться то так, то эдак. Неисчислимое число вариантов, надо найти самый рациональный.

– Неужели это происходит в наших головах, – проговорила Варвара.

– Кто знает, – она представила, как отец пожимает плечами. – Я не успел изучить, где кончается разум физического тела и начинается душа. А ведь есть ещё и дух. Я думаю Головоломка – это как раз капля Божественной сущности в нас. То, о чем сказано – создал Бог человека по образу и подобию Своему…

Варвара благоговейно молчала. Так вот где начинается истинный храм. Вот где располагается настоящее Царствие Божие. Внутри!

Щелчки пропали. Варвара больше не думала о том, что слышит их.

– А теперь гляди внимательно, – придуманный голос отца грохотал в придуманных ушах. Она распахнула придуманные глаза и увидела. И на неё обрушился непридуманный ужас. Истинный и непреложный…

Она закричала и пробкой вылетела наверх, в громоздкий и какой-то слишком уж реальный мир.

Сказ 4 – Подарок Миколы Стародуба

Любимка брёл по Соборной площади в сторону Чудова монастыря. Стоян так ничего и не объяснил ему.

– Ступай к себе и не выходи, пока тебя не позовут.

– Но…

– Это приказ!

– Я больше не тягатель и…

– Кто знает… – загадочно ответил первый наставник и оборвал себя. – Все! Ступай! Ты все ещё должен действовать на благо святогоровой Руси.

Теперь Любимка шёл, а голова полнилась домыслами один другого безумнее.

Он сказал – "Кто знает…" Означает ли это, что у меня есть возможность, хотя бы самая крохотная, вернуться в тягатели. Но как? Во мне нет тяги! Дядька Стоян снова подтвердил это.

Мысли скользнули в иное русло. Все ли в порядке с Ярополком? Как я толкнул его? Ведь он тягатель, а я нет. И что произошло с Наумом? Вопросы, вопросы. Одни вопросы.

Он с тоской поглядел на другой конец Соборной площади, туда, где меж двумя яркими и светлыми соборами виднелось тёмное и несуразное здание княжьей библиотеки.

Вот кто мог бы мне все объяснить. Дядька Харитон. Отец Варвары. Едва вспомнил девушку, тут же ощутил грусть и пустоту. Внезапно понял, что соскучился по ней. Ему захотелось увидеть её рыжеватые глаза, которые зеленеют, едва она начинает злиться. Увидеть её тугие косицы и многочисленные завязочки на платье. Услышать ироничный голос, даже если эта ирония будет направлена против него, коснуться мягкой руки…

– Варька! – прошептал он. – Прости меня! Я и тебя предал…

И едва он это сказал, в груди родилось странное щемящее чувство, с плеч будто бы спал невидимый груз.

Бам, бам, бам. От раздумий его оторвало странное ощущение. Как будто земля подрагивает. Он оглянулся. Сердце замерло в груди, неужели…

– Дедко Микола вернулся! – губы сами собой разъехались в улыбке.

По площади ехал чудовищный всадник на огромном коне. Подковы коня были размером с колесо телеги. Зверюга аккуратно ставила их на стылую землю, но даже так во все стороны разлетались волны снежной пыли. Булыжная мостовая, хоть и схвачена морозом, все равно хрустит и трескается.

– Микола Стародуб! – воскликнул Любимка и закричал, размахивая руками. – Микола Стародуб вернулся!

Огромный всадник в полном доспехе покачивался в седле. Любимка хорошо помнил, как они в прошлый раз не могли докричаться до старого богатыря. Но теперь конь остановился, а Микола поднял голову и сверкнул из-под шлема внимательными не по-старчески светлыми глазами.

– Люби-им! – отрока качнуло как ветром богатырским голосом. – Здрав буди, Любим.

– И тебе не хворать, дедка Микола! – прокричал он в ответ. – Рад тебя видеть! Горница твоя чиста, ясли полны отборного зерна, у печи сложены полешки, чтобы затопить в любой момент.

Услыхав такое, коняга тряхнул головой и заметно приободрился. Богатырь улыбнулся, от него волнами пошло довольство и благодарность. Было видно, что ему приятна забота Любимки.

Богатырь замедленно поднял руку, Любимке показалось, что сейчас он подхватит его и сунет в карман, как сделал в своё время Микула со Святогором. Но старик снял что-то с седла.

Бах! В пыль упала сумочка, Любимка ощутил, как дрогнула земля.

– Что это? – спросил он, отступая.

– Подарочек, – прогудел Микола. Любима качнуло назад от этого мощного голоса. Раньше при общении с сильномогучим его берегла земная тяга. Теперь он обычный человек, и их разговор может стать опасен для его здоровья.

– Погляди же, – сказал богатырь. Любимка опасливо шагнул вперёд. Не успел подойти, как сумочка вдруг загудела и взорвалась. Из неё вырвался вихрь, закружился, разбрасывая снег, и вдруг ринулся прямо на Любима. Тот не успел отскочить и оказался в прозрачном коконе. У отрока потемнело в глазах. Грудь сжало, как тисками, он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Даже прохрипеть не мог.

– Остановись! – громыхнул голос.

Сразу же стало легче. Он упал на колени и закашлялся, издавая страшные сипящие звуки задыхающегося человека.

– Что происходит? – раздался свистящий насмешливый голос. – Ты обещал мне подающего большие надежды молодого богатыря, которого можно воспитать под себя. А кого вижу я? Мальчишку. В нем тяги ни капли! Одна пустота!

Тяжёлые брови богатыря сдвинулись, Любимке показалось, что сейчас он услышит хруст камня, настолько монолитным казалось это лицо.

– И правда ни капли, – прогудел Микола. Прищурился и вгляделся ещё пристальней. На чело богатыря легла тень. – И тленного духа нет. Неужели, пока меня не было, случилось худшее…

– Случилось, – сказал Любим тихо. – Я потерял все. Прости меня, дедка Микола. Я не достоин твоего подарочка.

– Си-си-си-си! – рассмеялся свистящий голос. Любимка увидел полупрозрачную фигуру, сотканную прямо из ветра. – И этот неудачник пытался стать богатырём? Сразу видать, что он ни на что не годен.

Любимка вспыхнул и тут же потух. Раньше бы взъярился и заорал на этого прозрачного, но теперь…

– Да, это так, – молвил он.

– Метла и тряпка как раз по нему. Хотя быть может лучше дать ему лопату и отправить убирать нужники за свиньями…

Внутри плеснуло едким, вскинул голову и раскрыл рот, чтобы крикнуть что-то острое и дерзкое. Даже придумалась фраза: "Уж кто-кто, а ты с мусором и без метлы управишься, ветрило бестелесное!"

Но проглотил эти слова и, сгорбившись, побрёл от богатыря. Тот поглядел ему вслед, нахмурившись ещё больше.

– Вот что, Темник, ступай с ним. Пригляди, чтобы все было хорошо.

– Чего это я должон с ним нянькаться? Сам-то небось в кабак завалишься, и потом…

– А то! – прервал его суровый глас богатыря. – Ты создан для него, ваши судьбы связаны, как судьба Кома и Святогора.

– Так то Святогор. Сильномогучий витязь. А тут… Тьфу!

– А я поеду ко князю, расспрошу что сталось, – не повёл бровью богатырь.

Ветряной человек издал звук похожий на пускание ветра, но в исполнении людей. Микола не обратил на эту проделку никакого внимания.

– И смотри, не покалечь там никого. Помни, что ты среди простого люда. Или вот что. Не показывайся никому. Коли его силу отняли, стало быть, внутри у него пустота величиной с перводуб. Там и схоронись!

Лицо ветряного человечка сделалось хитрющим.

– Сы-сы-сы! – затрясся он, потирая ладошки. – Будет мне развлечение! Сы-сы-ы!

Увидав встревоженный взгляд богатыря добавил:

– Не боись, силу-то я соразмерю, – хихикнул ветер, – но о том, чтобы молчать, даже не заикайся…

Вшу-у-у! Человек пропал, обратившись в ветер, который ринулся догонять Любима. Богатырь тяжко вздохнул и направил коня в сторону княжьего двора.

***

С тех пор, как Любима отправили в монастырь, прошла неделя. Только вот провести её оказалось гораздо сложнее, чем неделю предыдущую, во время которой он прятался от всего мира в темной келье.

Теперь у него появилась надежда. А с ней вернулось и нетерпение. Он не находил себе места. Настоятель серьёзно отнёсся к приказу первого наставника, и не давал ему никаких послушаний. Даже в трапезную не позволял выходить.

Еду ему носила Лиска. В другое время это было бы здорово, отрок всё ещё испытывал вину по отношении к девочке, но теперь с ним был Темник.

– Любимушко, я тебе покушать принесла, – ласково молвила Лиска, когда принесла еду в первый день.

– Это что за пигалица? – просвистел голос прямо из воздуха. – Ни кожи, ни рожи, а все туда же – хочет замуж за героя.

Любимка так вздрогнул, что едва не перевернул корзинку, что принесла Лиска. Отрок покраснел и выставил перед собой раскрытые ладони.

– Лиска! Не слушай! Это не про тебя! Это…

Девочка улыбнулась ему, как ни в чем не бывало, и принялась доставать из корзинки тарелочки и свёртки.

– Хотя, что это я, – продолжал язвить Темник. – Какой герой? Герой давно почил. А вот то, что от него осталось, пожалуй достойно этой безродной уродливой сиротинушки!

Любимка с испугом вытаращился на Лиску, но та продолжала расставлять еду на крохотном столике.

– Постой, она тебя не слышит? – проговорил Любимка в пространство.

– Конечно, – тут же отозвалось прямо из воздуха. – Я сделал так, чтобы меня слышал только ты. Можешь не беспокоится, эта уродка не уловит ни звука свой пустой башкой.

– Не называй её уродкой! – воскликнул Любим. – И башка её не…

Он осёкся, встретившись с недоуменным взглядом Лиски. В ушах хихикнуло:

– Прости, я погорячился. Пустая голова не у этой уродки. Пустая голова у тебя. Да, она не слышит меня, зато она прекрасно видит и слышит тебя.

– Любимушко… – проговорила девочка. Взгляд её сделался понимающе-жалостливым. – Тебе сильно досталось, да?

Она робко протянула к его голове тонкую ручку.

– Ничего. Я стану любить тебя и таким!

В ухе мерзко расхохотался Темник, Любимка смутился и опустил взгляд.

С тех пор так и повелось. Темник не унимался ни на миг.

– Опять эта уродка, – кричал он, едва девочка переступала порог. Любимка крепился и молчал.

– Эта прыщавая, тощая, бестолковая уродина. Как ты можешь её терпеть?

Лиска глядела на него своими любящими глазами, улыбалась и доставала из корзинки стопку блинов.

– Я вот тут для тебя… Сама…

Любимка снова крепился и молчал, но стоило ему поднести блин ко рту и откусить, как над ухом звучало.

– Приятного аппетита, Любим. Но я должен рассказать тебе, что пока она отвернулась, в закваску упали несколько жуков и паук! Я сам видел. Чуешь, как хрустят на зубах их панцири…

Любимка менялся в лице и отдёргивал блин.

– Тебе не понравилось? – Лиска тоже менялась в лице, в глазах набухали слёзки.

– Нет, нет, нет, мне очень нравится! – спешил её заверить отрок.

– Блюэ! Меня сейчас вырвет… – шелестел в ухе Темник. У Любимки изнутри рвался спазм, он кашлял и отворачивался.

В следующий раз Темник заходил с другого бока.

– Ну и злыдень ты, "Любимушко". Влюбил в себя дитя и пользуется.

– Я не пользуюсь, она сама… – воскликнул Любимка, покраснев, и уткнулся в распахнутые глаза девочки. – Прости, Лиска.

Та испуганно кивнула. Темник мерзко захохотал:

– Да ты у нас дамский угодник. Лиска, Варвара, Пелагея, Дуняша… Кто ещё в твоём списке?

– Откуда ты знаешь?! – Любимка закричал, позабыв о скрытности. – Я не упоминал Варьку и Полю! А уж Дуняша тут вообще не при делах!

– Ага! Значит остальные в твоём списке! – Темник закружился по келье, улюлюкая. Огонёк светильника запрыгал туда-сюда. Лиска испуганно оглянулась.

– Понимаешь, ты очень скучный персонаж, – пояснил ветряной человечек. – Особенно когда сидишь в темноте и стенаешь о несбыточном. Не думаешь же ты, что я все время буду проводить с тобой!?

– Ах, ты ещё и подслушиваешь?!..

– Не только! – радостно кивнул Темник. – Я и подглядывать умею!

Любим разразился бранью и осёкся, наткнувшись на огромные глаза Лиски. Она глядела на него, медленно отступая к выходу.

– Любимушко, я батеньку позову. Я… – она разевала рот, не зная, что сказать. – Все хорошо будет!

И выскочила за дверь.

– Лиска, стой! Ты меня не так поняла!

– Сы-сы-сы-сы! Любимка – чокнутый! Любимка – безумец! Так тебя станут звать в городе! Сы-сы-сы!

– Заткнись!!! За какие грехи дедка Микола подарил мне тебя?!

Свистящий хохот затих. Потом Темник ответил тихо и серьёзно:

– Я задумывался, как Ком у Святогора. Старикан что-то в тебе разглядел и думал, что у тебя большое будущее. Он очень старался. Но понимаешь, когда создаёшь разумного любимца вкладываешь в него частицу себя…

– Себя? – Любимка вскинул одну бровь. – В жисть не поверю, что в дедке Миколе есть что-то подобное тебе…

– Уже нет! Сы-сы-сы-сы!!! – Темник расхохотался и снова стал невыносимым. – Я самое плохое, что в нем нашлось. Он выделил это в отдельную личность, заключил в любимца и подарил тебе! Сы-сы-сы! Ещё и приговаривал, что тебе, де, полезно будет…

Любимка вспыхнул.

– Все ты врёшь. Не может мне полезен быть такой зловредный дух, как ты!

Темник вдруг потемнел и взвихрился. Воздух грозно загудел, отрока вжало в каменную стену кельи. Светильник упал со стола и потух, солома с лежака разлетелась во все стороны.

– Не ровняй меня с демонами! – прогрохотал голос любимца. И в нем больше не было ни смешливости, ни легкомыслия. – Я любимец благородного богатыря. В отношениях с ним я веду себя почтительно и выдержанно.

– Ага, как же. Видел я…

– А вот с тобой, – Темник вдруг снова расхохотался. – Как Микола ошибался. Он даже полгода не отсутствовал, а ты уже умудрился потерять все свои "выдающиеся" способности. Неудачник! Бездарь! Пустозвон! Не жди, что я стану тебя уважать…

Любимка помрачнел и ничего не ответил. Он лёг лицом к стене и накрылся одеялом. Темник ещё какое-то время шумно измывался над ним, даже пытался сдёрнуть одеяло. Любимка не поддался, любимец пошуршал ещё немного и воскликнул:

– Покеда, пустое место. Над тобой даже издеваться скучно. Пойду слухи пособираю. Чего там ещё про тебя говорят гор-ряченького…

Шумно хохоча, он покинул келью. Тут же скрипнула дверь.

– Любимушко. Лиска говорит… – в келью заглянул батенька Варфоломей. Увидав, что он лежит, остановился. – Любим?

Отрок затих, пытаясь дышать ровно и глубоко. Ему это удалось, батенька вышел и тихонько прикрыл дверь. Любимка тут же повернулся на спину и уставился в потолок. "Не жди, что я стану тебя уважать!.." Эти слова неожиданно больно ранили душу.

Кто я такой и почему со мной все так произошло?! В последнее время он много над этим думал. И ощущал, как внутри сдвигаются какие-то глыбы. Медленно, словно неповоротливые ледники, о которых рассказывал братец Иоанн, в нем что-то менялось. Из прежнего крикливого и шумного ребёнка он становился… Кем?! Неужели и правда неудачником, бездарем и пустозвоном?

Несколько раз заходил Стоян и глядел на него по каличьи прищурившись. В последний раз Темник был при Любиме, Стоян как будто даже заметил его, но ни капли не удивился. Просто кивнул, словно разглядел то, что ожидал.

А потом и вовсе заговорил с любимцем.

– Темник, я знаю, ты тут. Микола рассказал мне о тебе.

Любимец молчал.

– Я тебя не могу слышать, поэтому ответь через Любима. Где ты находишься в Любиме? Я могу увидеть земную тягу, но не могу увидеть отсутствие оной!

– Где-где, – хмуро отозвался ветряной человечек. – В дыре!

Любимка вспыхнул и поник.

– Что он сказал?

– Назвал меня дырой, – буркнул отрок.

– Сы-сы-сы! – ядовито рассмеялся любимец.

– Как он точно сказал? – настаивал наставник.

– Где, где? В дыре! – воскликнул Любимка. – Довольны?

– О нет! Он даже повторить за мной не может, – сокрушённо засвистел Темник. – Отсебятину добавляет.

Но Стоян понял. Он кивнул и, ничего больше не объясняя, вышел.

– Любим, я учту твоё пожелание, – серьёзным голосом сказал Темник. Любимка недоверчиво поднял голову. Это было впервые, когда любимец назвал его по имени.

– Отныне я буду звать тебя Дырой! Сы-ы-ы-сы-сы-сы!..

Страдальческий стон на весь монастырь.

***

Не удивительно, что к концу недели его сторонились даже Лиска с настоятелем и лишний раз не заходили к нему в келью. Никто не являлся и из внешнего мира. Про него все забыли. Темник услужливо рассказал ему про отъезд Пелагеи.

– Она разочаровалась в тебе, парень. Ты разрушил ей жизнь!

Это доставило Любиму боль, но куда больше его тревожило отсутствие Варвары. Дочка библиотекаря не приходила к нему и не передавала никаких весточек. Неужели она, как и Поля, настолько разочаровалась в нем, что не желала больше видеть. Едва эти мысли приходили в голову, мозг тут же услужливо подкидывал воспоминание:

– Желаю тебе… проиграть богатырские состязания.

Так сказала ему тогда Варвара. И была как всегда права. Если бы он не выиграл у Кречета, кто знает, наверняка Рыжу не удалось бы так легко заманить его в ловушку…

Это повторялось изо дня в день. Ночи вовсе были невыносимые. В темноте никакого Темника не требовалось, чтобы все страхи и отчаяние нападали на него разом.

В один из таких вечеров он вскочил и прокричал:

– Я должен поговорить с Варькой.

Со всех ног рванул к выходу и врезался в невидимую преграду. Его отбросило назад, кубарем прокатился по келье и затих в углу.

– Ёшь-матрёшь! – пробормотал он, выбираясь. – Что это ещё такое?!

– Не велено тебя пущать! – сонно отозвался Темник. – Сиди давай и не бурогозь, дырища!

– Как это?! – Любимка был поражён до глубины души. – Мечи-качи! Это чево же?! Дедко Микола мне тюремщика подарил?

– Коли бы ты не профукал свою земную тягу, ты бы с лёгкостью меня преодолел. Но теперь ты обычный человек…

Он свистяще рассмеялся.

– Тюремщик? Не-ет. Я надзиратель! И это мне надо страдать и сокрушаться. Ибо меня приставили за таким скучнейшим и бездарным человеком, как ты! Сы-сы-сы!

Любимка упал на лежак и пролежал так целую ночь и целый день, ничего не говоря и не притрагиваясь к еде.

Сказ 5 – Несбывшаяся надежда

Дело сдвинулось с мёртвой точки неожиданно быстро. На следующее утро к Любиму пришёл калика Олег и не объясняя ничего велел ему собираться. Они выбрались из города через Никольские ворота, которые были ближе всего к Чудову монастырю и выходили прямо к северным лесам.

Там их ждала телега запряжённая парой крепких коней. Любимка понял, что это ради него, калика, как истинный богатырь, способен перемещаться куда быстрее любого коня.

Несколько унылых часов отрок трясся в телеге. Калика шагал рядом, ведя коняг под уздцы, и не отвечал ни на один вопрос Любима. Одно радовало – Темника он унял одним единственным злым взглядом.

Дядька Олег был задумчив и хмур, после пары попыток отрок оставил его в покое. Мысли в голову лезли все больше дурные и невесёлые, поэтому он попытался и вовсе от них отказаться. Это помогло. Душа успокоилась. Будь что будет. По крайне мере не хуже, чем теперь.

Чем дальше забирались в лес, тем хуже делалась дорога. Ближе к полудню забрались в такой бурелом, что пришлось оставить коней и телегу. Далее калика повёл его пешком, время от времени расчищая путь небрежными хлопками. Любим взмок от усилий, потом усталость тяжёлыми мешками легла на плечи. Когда он уже ничего не мог соображать, кроме как по очереди переставлять ноги, лес расступился.

Сердце шыбче застучало в груди, в голове немного прояснилось. Даже усталость немного отступила. Поляна была полна людьми. Главным среди них явно выступал писарь Горшик. Хотя ясно было, что это не только писарь, но и сам дядька Харитон, ибо зрачки парня время от времени пульсировали, а походка и манеры разительно менялись. Кроме этих двух присутствовали четыре калики, первый наставник, сильномогучий богатырь Микола и Несмеяна с Клопом. Любим поискал глазами Ярополка или Наума, почему-то казалось, что эти двое тоже должны присутствовать. Но их не было.

– Добро! – Горшик хлопнул в ладоши. – Все в сборе. Стало быть, можно приступить к нашему опыту.

Он преобразился, немного ссутулившись, голос зарокотал, а глаза прищурились, словно не привыкли к яркому свету.

– Мы предполагаем, будто пустота внутри Любима такая большая, что способна втягивать в себя земную тягу из любого, кто его коснётся. Это было проверено тягателем Наумом и Стояном, – он поглядел на первого наставника, тот передёрнул плечами и кивнул.

– Вопрос в том, почему она возвращается назад?

– Это естественно, – отозвался калика Савелий. – Земная тяга – это не просто какая-то жидкость. Это особая духовная сила, она связана с тем, в ком накопилась. То, что тяга покидает богатыря, когда он её использует – общеизвестно. Техника любимцев, техника удалённого воздействия, техника внутреннего разрушения – все это связано с выводом земной тяги за пределы тела.

– И всегда она возвращается, – сварливо сказал калика Фёдор. Идея передачи земной тяги явно казалась ему святотатственной.

– Именно. Чтобы Любиму присвоить чужую земную тягу ему нужно обеспечить две вещи, – писарь важно поднял указательный палец. – Первое – заполнить всю пустоту до конца. Лишь тогда земная тяга прочно в нем засядет. Грубо говоря – она будет держаться за стенки, а не за пустоту. Если бы Любим мог стяжать земную тягу очень быстро, он бы заполнил ёмкость и стал сильномогучим самостоятельно. Но Савелий знает как это сложно. Человеческое существо просто не выдержит таких страданий…

Савелий посерьёзнел и передёрнул плечами. Стоян пробормотал что-то неодобрительное, но вслух ничего не добавил.

– И второе, – в ход пошёл средний палец писаря. – Чтобы тяга не вернулась назад – он должен её задействовать. Всю, без остатка. Ну или хотя бы больший её объем.

Над поляной повисла тишина.

– Но это… невозможно, – озвучил общую мысль калика Савелий. – Мы говорим не о простом богатыре, речь идёт о запасе сильномогучего богатыря. Я помню, Илья Муромец тяготился тем, что не может использовать силушку по полной. Иногда меня посещала мысль, что он даже рад явлению Мрака.

Микола гулко вздохнул.

– Это мы сейчас и выясним, – бодро молвил Горшик. – Начнём с заполнения сосуда. Вы следите, а мы станем пробовать. Микола.

Не рассуждая, старик шагнул вперёд и коснулся Любима. Тот охнул и присел. Ощущение такое, будто на него рухнула гора. Зато старик вдруг сгорбился и разом сделался меньше. Губы расплылись в блаженной улыбке.

– О, как это замечательно. Ощущать старость. Я так устал…

Он отнял руку. Любимка ощутил, словно из него вытащили все внутренности. Стародуб гулко вздохнул и отошёл.

– Несмеяна. Твоя очередь, – невозмутимо скомандовал Горшик. Девушка подошла к Любиму. Губы её дрогнули, словно девушка хотела что-то сказать, но так ничего и не молвив, она взяла отрока за руку.

У Любима перехватило дыхание. На него обрушился целый водопад силы, захватил с головой. Его мыкало и тащило, а он не мог даже барахтаться. Это ощущение длилось и длилось, и не было видно ему конца. У отрока появилось ощущение, что он вдыхает и вдыхает в себя воздух, грудь уже трещит, а он никак не может остановиться.

Четверо калик сделались похожими на филинов – у всех глаза распахнулись в полную ширь, а у Федора ко всему прочему ещё и полезли на лоб.