Кукушкины слезки

Володя посмотрел на следователя, Андрей Иванович кивнул. Лейтенант вышел из комнаты.

– Ты уверен? – спросил Андрей Иванович. – Еще не поздно…

– Поздно, – Виталий дважды хлестнул пленного тыльной стороной левой ладони по щекам. – Вы сами решили в этом участвовать.

– Сам… – следователь задумчиво потер левую щеку.

Володя принес воду и протянул стакан Виталию.

– На него вылей.

– Я там вот что нашел, – лейтенант показал пузырек с нашатырным спиртом.

– Еще лучше, – Виталий взял пузырек и, открутив крышку, сунул под нос связанному.

Вскоре хозяин квартиры пришел в себя. Обвел налетчиков мутным взглядом, дернулся и замычал.

– Сказать что-то хочешь? – Виталий закрутил крышечку и бросил пузырек в сумку.

Мужчина закивал.

– Молодец. Подержи, – сунул дрель лейтенанту. А мы поболтаем, – в руке Виталия появился нож. Щелкнуло выскакивая лезвие. – Я сейчас сниму скотч. Закричишь – отрежу ухо. Понял? Кивни.

Мужчина кивнул. Виталлий резким движением оторвал скотч со рта жертвы и сунул кусок Володе:

– Сверни и в сумку. Теперь с тобой, – ухватил жертву за ухо. – Говори.

– Ребят, вам деньги нужны? – с надеждой спросил связанный.

– Деньги всем нужны, – кивнул Виталий.

– Так я вам дам, – заискивающе улыбнулся, – не вопрос.

– Много?

– Все, что есть, отдам…

– Где они? – Виталий не выказывал ни волнения, ни интереса.

– В холодильнике лежат, в морозилке. Там пакет из-под молока, в нем деньги…

– Проверь, – велел Виталий Володьке.

Андрей Иванович кивнул, подтверждая приказ. Бывший участковый ушел на кухню.

– Неплохо живешь, – Виталий обвел взглядом комнату. – Магнитофон, телевизор. Цветной?

– Цветной. Можете забирать.

– Надо же, я таких и не видел… Импортный?

– Да, «Сони», японский. Берите его и видик берите и музыкальный центр…

– Я и слов-то таких не знаю.

Вернулся Володя и показал пачку купюр:

– Тут доллары и марки и наши.

– И что, не жалко? – Виталий взял у лейтенанта дрель заглянул жертве в глаза.

– Берите, все берите. Жизнь дороже.

– Не волнуйся, возьмем, – Виталий подтянул гнутоклееный стул и повернув спинкой к жертве, уселся на него, положив подбородок на спинку. – А про жизнь ты хорошо сказал, я запомню. Только ты сначала нам расскажи, как эти деньги заработал. Хорошо?

– Ребята, – голос мужчины поменялся, – забирайте деньги, забирайте все, что хотите, и уходите. Я сделаю вид, что вас не было.

– Пугать начал? Значит, разговора не получится?..

– Парень, ты хоть понимаешь, куда лезешь?

– Вот и расскажи мне, а я послушаю и подумаю.

– Да ты знаешь, кто я?!

– Почем мне знать, кто ты? Я пришел поговорить.

– Пошел ты!

– Хам, – Виталий, внезапно перехватив дрель, ударил задним упором сбоку в колено жертвы.

Мужчина дернулся и заскрипел зубами от боли. Продолжая глядеть ему в глаза Виталий снова ударил дрелью туда же.

– Твою мать! – сдавленно прошипел мужчина. – Больно же!

– Нехорошо так про маму, – Виталий встал со стула, положил на него дрель, и ударил сидящего в колено ногой. Цепко ухватил за челюсть, гася крик. – Скотч, – посмотрел на сообщников.

Помявшись, Володя достал из сумки и протянул Виталию скотч.

– Ты у нас все расскажешь, – Виталий залепил рот жертве и, снова усевшись на стул, приставил сверло к бедру плененного, – даже то, чего не знаешь. Ты у меня будешь петь как Петроний ранним росистым утром перед рыбалкой, – начал не спеша вращать ручку, сверля бедро. – Петь так, что Петроний, если бы услышал, то выщипал бы себе все перья от зависти.

По брюкам потекла кровь, глаза пытаемого залила боль, едко запахло мочой.

– Ты чего? – Володя дернулся остановить пытку, но Андрей Иванович цепко прихватил его за руку и вывел в коридор:

– Тут постой. А лучше поищи пока документы, – вернулся в комнату, закрыв за собой дверь.

Виталий не терял времени даром и сейчас уже прибивал гвоздем-соткой левую стопу хозяина квартиры к паркету:

– Как говорил мой дядя: можно украсть все, что не приколочено к полу. Теперь тебя украсть нельзя, – напоследок небрежным ударом молотка раздробил большой палец и, встав, поставил стул напротив пытаемого. Уселся, наклонил голову, утвердив глаза на уровне глаз мужчины. – Ну что, будем изображать партизана на допросе в гестапо? Учти, я много книжек про немцев прочитал, как они наших героических партизан и подпольщиков мучили. Фашисты проклятые! – молоток врезался в многострадальное колено.

Мужчина что-то промычал.

– Говорить хочешь?

Мужчина лихорадочно закивал.

– А мне уже не интересно, – подтянул сумку, заглянул внутрь. – Что у нас тут еще есть? Что мы еще можем применить?

Мужчина извивался и мычал, бился затылком об обтянутую кожей спинку кресла.

– Обратите внимание. – Виталий обернулся к следователю. – Бьется головой о спинку, долго воет – в общем, всячески пытается уйти от ответа.

– Хватит, – твердо сказал следователь, – пускай скажет.

– Пускай, – легко согласился Виталий и содрал скотч. – Пой, птичка, не стыдись.

– Вы не знаете, на кого наехали! Вас же живыми закопают!

– Тут еще гвоздь есть, – показал Виталий. – Можно член его к креслу приколотить. Да? – посмотрел на жертву. – Попробуем?

– Хрен с вами!!! Я скажу, я все скажу!!!

– Погоди, – Виталий шлепнул мужчину тыльной стороной ладони по губам. – Магнитофон вон у тебя в шкафу, – встал, взял магнитофон. Повертел, хмыкнул, нашел «Запись» включил, поставил на стул. – Теперь рассказывай. У меня после психушки с памятью что-то стало…

– Что рассказывать?

– Что ты делал с детьми из детдома?

– Продавал…

– Детей? – не понял Андрей Иванович.

– И самих детей, особенно девочек. И на органы: на Западе очередь на пересадки и многие годами ждут, и готовы платить деньги…

IV

Закатное Солнце било прямо в окно кухни. Андрей Иванович снова переслушивал запись допроса. Виталий с аппетитом жевал яичницу с колбасой, Володя курил «Саmal» хозяина.

– История не новая, взять хотя бы ту же секту под названием Finders, «Искатели» по нашему. Но как ты про это узнал? – следователь выключил магнитофон, достал кассету и, положив в футляр, спрятал в карман.

– К нам парня одного привезли, – Виталий прямо из бутылки отхлебнул холодной «Coca-Cola», – он и рассказал. Его брата так распотрошили и его самого хотели. И эта гнида, – ткнул пальцем за спину. В сторону комнаты, – думал, что кранты пацану и все ему рассказал: поглумиться хотел или напугать, кто знает. А тот вывернулся как-то, скотч порвал и скальпелем падлу пырнул. Поджег детдом и в суматохе под шумок сделал ноги.

– В милицию, я так понимаю, он не пошел?

Виталий пожал плечами.

– А в дурке как оказался? – Володя затушил окурок в банке из-под шпрот и закурил следующую. – Пацан этот.

– Скитался и попал в компанию. Там у них дезертир главным был, студент бывший. Жили в заброшенной деревне и выходили на трассу охотиться.

– Охотиться? – не понял бывший участковый.

– Ловили тех, кто детей насилует и убивает, маньяков. И убивали. Потом кого-то не того убили и их стали искать. Они тачки в райцентр гоняли на продажу, так и спалились. Милиция накрыла, и почти всех убили во время захвата.

– А почему его вместо колонии в дурку упекли?

– Они не просто убивали, – Виталий промокнул куском хлеба оставшийся в сковороде жир и съел его. – Они ели убитых…

Володя поперхнулся дымом и закашлялся.

– Ничего себе.

– Сейчас он где? – спросил Андрей Иванович.

– Не знаю. Его от нас забрали. Может те, кто с этим козлом работает, может, другие. Я не знаю.

– Что будем делать? – ни на кого не глядя, спросил Володя.

– Идти в милицию бесполезно, – устало сказал Андрей Иванович. – Ты же сам все слышал: им покровительствуют с самого верха, а мы кто? Беглец из психлечебницы, бывший мент и не пойми кто. Кому и что мы докажем? Суд вообще не примет признание, полученное таким путем. Нас раньше самих пожизненно закроют за «нарушение социалистической законности» или как это у вас теперь называется.

– С такими деньгами на кону могут и к стенке поставить, – Володя затушил «бычок», уныло посмотрел в пустую пачку, и аккуратно сложив ее, засунул в банку-пепельницу. Взял с холодильника бумажный пакет и положил в него пепельницу.

– Могут, – согласился Андрей Иванович и посмотрел на Виталия.

Виталий, налив на тряпку водки «Finlandia» из найденной в холодильнике бутылки, протирал вилку и ручку сковороды.

– Значит?.. – голос лейтенанта слегка дрогнул.

– Володя, ты иди, внизу нас подожди, – мягко сказал Андрей Иванович. – Лучше возле машины.

Лейтенант ушел. Следователь взял кухонное полотенце, полил водкой и начал протирать все места, которых они могли коснуться.

– Как? – спросил Виталий.

– Стрелять не стоит.

– Да, на такую сволочь пули жалко. Прирежем, как свинью?

– Много крови, – следователь покачал головой. – Просто придушим и все.

– Собаке собачья смерть, – Виталий вышел в коридор. – Собака кстати околела. Жалко, она же не виновата, что у нее хозяин такая мразь. А в сумке тросик есть какой-то, вполне сойдет.

Выходя из квартиры, Андрей Иванович запер дверь найденными в кармане куртки хозяина ключами.

– Какое-то время у нас будет, пока его хватятся.

– Угу, – спускаясь по лестнице, отозвался Виталий.

– Нас с трупом связать ничто не может: пальцы мы протерли, мотива у нас нет.

– Только Мария Ивановна. Уж больно шустрая старушка, – оглянулся Виталий. – Будем надеяться, что она нас забудет.

Никого не встретив, дошли до «девятки», сели.

– Теперь куда? – спросил следователь.

– Сначала отсюда подальше, а по пути вы мне расскажете, какого лешего вас тянет в Карловку.

– Хорошо, – кивнул Андрей Иванович.

– А я расскажу вам одну забавную историю, – Виталий повернулся к сидящим сзади и оскалился, – и одной тайной в нашем расследовании станет меньше.

***

– Мне какие-то уродцы с красными глазами снились, – за завтраком сказала мать, – спотыкались по огороду и жрали огурцы.

– И что? – зевнул отец.

– А то, что у нас кто-то огурцы подворовывает…

– Лица, лица-то рассмотрела? Кто? – с хрустом почесал подбородок.

– Не знаю, – мать, словно в телевизор, смотрела в чашку, – незнакомые…

– Наркоманы? – брат подкрался к матери и тоже посмотрел в чашку.

Они надолго замолчали, напряженно рассматривая что-то.

– Что там? – не выдержал отец.

– Вить, глянь, как чаинки плавают. Как узор какой.

– Тьфу на вас, малахольные! Огурцы кто-то жрет, а вы чай рассматриваете, как чукчи!

– А если чукчи воруют? – ухватился за новую идею брат.

– Да, Кать, – покачал головой отец, – надо было аборт делать. Он нас доконает. Сегодня у него чукчи огурцы воруют, а завтра его куры засерут.

– Я их сам засеру!

– Тьфу на тебя, – отец ловко плюнул Коле на макушку. – Иди огурцы сторожи, куросер.

– А может это она? – вдруг испуганно прижала кулак ко рту мать. – Фомячиха? Она колдовством огурцы поганит! – перекрестилась и трижды постучала костяшками пальцев по столешнице.

– Нужно какие-то меры принять, – глубокомысленно, как увидевший вертолет старый енот, собрал на лбу морщины отец. – Попробуй святой водой огурцы окропить.

Мать побрызгала на грядки святой водой, а утром ослепла корова.

– Дьявол! – громко шептала мать, со слезами глядя на стоявшую в стойле кормилицу. – Батюшку с кадилом надо было звать!

На второй день в жутких мучениях Голубка сдохла.

– Ну что, дождались? Корова сдохла, а ты все «меры принять, меры»! Где твои меры? – завелась мать.

– А всё из-за того, что купили телевизор! Завидуют! Все завидуют! – в сердцах стукнул кулаком по столу отец. – Теперь не наживешь палат каменных!

– Мы и так в долгах как в шелках, а еще корову надо будет покупать.

– Ты присядь, успокойся. Вечером… Виталий, пошли, – сказал отец. – Найди несколько бутылок.

Я принес из старого погреба бутылки.

– Наливаем масло, сверху бензин, втыкаем тряпки, – учил отец, – коктейль Молотова называется. Им финны наши танки жгли.

Когда стемнело, мы помолились.

– Пора, – сказал отец, надевая пробковый шлем, украденный в Москве, не забыв в тысячный раз постучать по нему и сказать: «Пробка. Подарок от друзей из Африки».

– Вить, хватит выделываться! – не выдержала мать. – На серьезное дело идем!

Обвешавшись геранью, которую мать разводила на подоконниках от ведьм, через ночной сад пошли к скромному домику страшной ведьмы. Перед покосившимся плетнем остановились.

– Лапки достаньте, – скомандовала мать, – пускай наружу свисают.

Достали кроличьи лапки, которые от сглаза носили на шеях.

– План такой – подпираем дверь, заколачиваем окна. В задней стене окон нет, так что только три боковых.

– Откуда ты знаешь, что сзади нет окон? – подозрительно спросила мать. – Небось, таскался к внучке ее?

– Не сходи с ума! Днем разведку провел и поэтому знаю. Ладно, хватит трепаться: Виталик, Коля – ваше окно слева, Катя – твое правое дальнее, за мной дверь и оставшееся. Пошли!

Тихо подойдя к дому, отец подпер дверь бруском.

Мы подошли к левому окну и, услышав стук отцовского молотка, начали заколачивать окно досками крест-накрест.

– Даже детям понятно, что герои рождаются на войне, – закончив заколачивать окна, рассуждал отец, – вот мы и ведем священную войну с нечистью, – сунул молоток мне в руки, щедро полил из канистры стену, достал спички, чиркнул спичкой о коробок. – Отойди, а то волосы обгорят, – бросил спичку на угол.

Бензин весело полыхнул. Дерево под огнем затрещало.

– Вот оно, окончательное решение, – взяв канистру и поливая другой угол, говорил отец. Еще одна спичка и еще один угол занимается пламенем, – раньше бы за то, что корову сгубила, на кол посадили, а теперь все гуманнее, – остатки бензина вылиты на заднюю стену.

Пламя все сильнее облизывало домик, добравшись и до соломенной крыши. Изнутри раздавались испуганные крики и стук в дверь.

– Ведь как с колдовством бороться? А рецепт тысячи лет известен – очищающее пламя, – поджег тряпку на бутылке, швырнул в дверь. – Мы как инквизиция, без нас бы культурный мир пал!

– И внучка ее, Жанка, тоже хороша, – сказала мать, – шестнадцать лет всего, а уже отрастила сиськи и с мужиками жила! Блудница!

– Нехорошая тенденция, – согласился отец, закуривая, и швыряя следующую бутылку прямиком в окно, – гнилая мелкобуржуазность какая-то.

Бутылка, пролетев меж досок, гулко взорвалась внутри дома.

– Ну что, зоркий ястреб, увидел, как героями становятся? – докуривая и бросая окурок в пламя пожара, спросил у Коли отец.

– Увидел… – брат, не отрываясь, смотрел на крематорий.

– На, попробуй, – отец протянул бутылку. – Сейчас подожгу, а ты бросай.

Чиркнула зажигалка, загорелась пропитанная бензином тряпка, бутылка, прочертив огненную дугу, разбилась о стену.

– Молодец! – похвалил отец. – Виталий, ты хочешь?

– Нет, – отказался я, с трудом сдерживая тошноту.

Крики заживо сгорающих людей из дома слились с гулом пламени, а потом, когда горящая крыша провалилась внутрь, смолкли.

– Если нас на пожаре не будет, то подозрительно, – сказала мать.

– Виталик, отнеси домой инструмент и канистру, а мы тут побудем.

– Можете спать ложиться, – разрешила мать. – А что милиция подумает? – повернулась к отцу.

– Милиция разве умеет думать? – отмахнулся.

– Как бы чего не вышло…

– Не волнуйся все, что могло выйти, уже вышло. А корову мы оформим в совхоз на мясо – и деньги на телевизор отобьются.

Назавтра приехал участковый, посмотрел на обгоревшие трупы, хмыкнул, распил с отцом бутылку водки.

– Пожар от естественных причин, – объявил напоследок, пошатываясь. – Можете хоронить.

Тела мирно закопали на погосте. Вскладчину устроили в столовой поминки. Родители вернулись ближе к вечеру.

– Пошли… огурчиков свежих сорвем, – ехидно ухмыльнулся отец.

Ухмылка была щербатой из-за зуба, который выбила повариха в Покровке – деревне, где мы раньше жили, подловившая его на кражах из столовой (скатерть, под которой любит прятаться Коля, и запасы черного перца у нас были оттуда). Впрочем, в Карловке отец всем рассказывал, что лишился зуба, когда помогал КГБ задерживать банду особо опасных контрабандистов.

На огороде мать поймала рыжего соседского кота, упоенно пожирающего огурцы.

– Получается, не она огурцы портила! – крепко ухватив за холку, трепала кота мать. – А эта сволочь рыжая! Сашки Куприянова кот. У-у-у, душегуб, весь в хозяина!

– Огурцы не она, но корова-то сдохла. Не кот же ее отравил?

– Верно, Голубка сдохла… Значит, она!

– Не забивай себе голову. Умерла, как говорится, так умерла.

– С котом что делать?

– Начал с огурцов, а потом до курей доберется. Придуши, чтобы не орал, и пошли ужинать.

– А труп куда?

– Брось хозяину в огород, в назидание.

– Может лапы ему отрезать? Будут на смену кроличьим…

– Отрежь, чего добру пропадать? Сашке – ханурику будет знак, что его ждет, если у нас что-то случится.

– Тьфу, тьфу, тьфу… – поплевала через левое плечо.

А на следующий день у нас сдохла курица…

***

– Аж дрожь пробрала, – сказал Володька. – Но ты сказал про участкового. Это же не я был?

– Нет, это старый участковый, – медленно ответил Виталий. – Тебя потом поставили к нам, после него.

– У меня мурашки по спине до сих пор бегают, – признался Игорь. – Тебе только ночью в пионерлагере у костра выступать. Все девчонки твои будут.

– Не трепись, – осадил брата Володя, – нет больше пионеров.

– Знаете, – следователь задумчиво потер щеку, – я о чем-то подобном догадывался: в одиночке было время подумать. Андрея точно не твои родственники?

– Насчет Андрея не знаю, – Виталий обернулся и пристально посмотрел на следователя. – Я уже ни в чем не уверен: может я и правда свихнулся?

– Пока что все укладывается в логику, во всяком случае, для Карловки логично.

– А пропавший ТТ? А мертвый Феогнид Карлович, сказавший, где найти пистолет? А птицы? Это все тоже укладывается?

– Если допустить, – осторожно сказал Андрей Иванович, – что у тебя имеется определенное небольшое расстройство психики… Это бы объяснило некоторые эффекты…

– Вы так договоритесь, что Андрея я убил. И Витька следом.

– Согласись, если допустить, – продолжал Андрей Иванович, – что ты не помнишь некоторые события, то вполне можно допустить что угодно…

– С такими родителями станешь психом, – вставил Володя.

– А про засаду с пулеметом я тоже сам себя предупредил? Маленький мальчик нашел пулемет – он остановит внезапный поход… Это как объяснить?

– Я не знаю, – признал следователь.

Виталий молчал, погрузившись в себя. Володя смотрел на его затылок. Андрей Иванович отвернулся к окну и задумался о чем-то. Какая-то мысль еще с залитой кровью и пахнущей смертью квартиры не давала ему покоя, скреблась и царапалась в мозгу.

Километры асфальта скрипели под колесами, машина мчалась вперед, одновременно неся всех назад, в кровавое прошлое.

– Слушай, Виталий, – Андрей Иванович наконец поймал хвостик свербящей мысли, – а как ты адрес этого урода узнал? Парень же не мог его тебе сказать?

– Не знаю, – Виталий невидяще смотрел вперед, – я просто знал адрес и все.

– А если бы не того? – покраснел от возмущения Володя. – Ошибся бы с адресом? Что тогда?

– Ты признание слышал? – вопросом на вопрос ответил Виталий.

– Такими методами я бы и сам в чем угодно признался!

– Извини, времени его уговаривать у нас не было.

– Да ты понимаешь, что говоришь?! Ты живому человеку ногу сверлил!!!

– Я тебя с собой не звал, – отрезал Виталий. – Если такой чуткий, то мог в машине подождать. Или старушек через дорогу переводить. Или котят с деревьев снимать, дядя Степа.

– Да ты псих!!!

– Хватит, – прервал Андрей Иванович, – не надо ссориться. У нас впереди трудное дело, а если будем грызться, то лучше сразу разбежаться.

Володя возмущенно дышал, Виталий безучастно смотрел вперед. Руки Игоря слегка подрагивали на руле.

– Короче, – прервал молчание Виталий, – в Карловку соваться с пустыми руками опаснее, чем в змеиное гнездо.

– Что ты предлагаешь? – спросил следователь.

– Оружие надо, – Виталий обернулся и посмотрел на Володю. – Ты по своим прежним связям достать можешь?

– Там?

– Да хоть где.

– Я там не живу уже.

– Вот те нате! – Виталий хлопнул себя ладонями по бедрам. – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. А где же ты теперь живешь?

– В Подмосковье.

– Тогда какого хрена тебя несет в Карловскую глушь? Медом помазано?

– Тут, понимаешь, дело такое, – осторожно начал лейтенант, – из милиции меня поперли.

– Кто бы сомневался? – хмыкнул Виталий.

– В общем, мы всей семьей перебрались сюда и мы с Игорем занялись бизнесом.

– Водку что ли воруете? – удивился Виталий.

– Какую водку? – Игорь испуганно оглянулся на заднее сидение. – Он того, заговаривается?

– За дорогой следи, водила. Просто мне в дурке рассказывали, что сейчас есть какой-то русский бизнес: воруют водку, продают, а навар пропивают. Вот я и подумал, что вы тоже из таких и решил уточнить.

– Нет, мы машины из Германии гоняли, – вздохнул Володя.

– А как вы в Германию попадали?

– Через Польшу, естественно.

– Для тебя может и естественно, а вот для меня – не очень.

– Кстати, о Польше, – сказал Андрей Иванович, – Коля Андронов ваш был на самом деле поручиком службы безопасности Польской Народной Республики…

– Пятачок что ли? – уточнил Виталий. – Максиманихи зять?

– Он самый.

– Дела…

– И что это значит? – спросил бывший участковый.

– Это значит, что Карловка как минимум одной иностранной разведке интересна.

– Только шпионов в этом дерьме не хватало, – Виталий резко выдохнул сквозь зубы. – Временами мне кажется, что в дурдоме больше нормальных, чем тут – на воле.

– Многое просто поменялось, – дипломатично сказал Игорь, – пока вас с Андреем Ивановичем не было.

– Там же у вас и немцы были? – спросил бывший участковый.

– Володя, вы думаете, там немецкая разведка? – мягко спросил следователь.

– Всякое может быть, – лейтенант пожал плечами. – На Пятачка тоже никто не мог бы подумать, что он польский шпион.

– Еще и каннибал, – добавил Андрей Иванович.

– Это что такое? – не понял Володя.

– Людоед…

– Нефига себе, – вырвалось у Игоря.

– Вы шутите? – каким-то чужим голосом спросил Володя.

– Если кто и шутил, так это Андронов и Максиманиха перед смертью, – пожал плечами следователь. – Но мне показалось, что к шуткам в тот момент они были мало расположены. А если и шутили, на свою голову, то обладали недюжинными актерскими дарованиями, потому что лично я поверил им сразу и до смерти испугался.

– Ихней смерти… – тихо сказал Володя.

– Что, – ехидно спросил Виталий, – уже не так тянет в Карловские леса? Кстати, вы так и не сказали, что там забыли.

– В общем, – помялся Володя, – нам с Игорем нужны деньги.

– Деньги всем нужны.

– Ты не понял. Мы, короче, у нас с тачками не получилось, и мы на бабки попали.

– Печально, но сами виноваты. Нечего лезть туда, где ничего не знаете. Не зная брода – не суйся в воду и прочие пословицы и поговорки из учебника пятого класса.

– Задним умом все крепки, но нам советами не поможешь.

– Возьмите из денег эскулапа, делов-то?

– Нам больше надо…

– А если просто послать их? Тех, кому вы деньги должны.

– Там серьезные люди, а у меня дети…

– Поздравляю.

– В общем, нам нужны деньги, – закончил Володя.

Игорь кивнул.

– Откуда в Карловке деньги?

– Там же золото спрятано…

– Опять двадцать пять! Да этим золотом уже всем уши прожужжали, только в глаза его никто не видел. Даже про Сашку Куприянова болтали, что его из-за золота убили, а он из-за несчастной курицы смерть принял.

– Дыма без огня не бывает, – убежденно сказал Игорь. – Вся округа знала, что у вас золото спрятано…

– Угу, – прервал Виталий, – еще с Гражданской «белые» спрятали; а потом в войну наш обоз с эвакуированным золотом там разбомбили; а потом, когда немцы отступали, то и они обоз золота в нашем лесу потеряли. Все?

– Еще после павловской реформы, говорят, туда деньги свезли старые, чтобы сжечь, – обиженно сказал Игорь, – да не получилось у них что-то.

– Да, гранаты были не той системы. Я, наверное, все еще в психушке, – удрученно сказал Виталий, – вместе с прокурором и Наполеоном.

– Вот, – очнулся Володя, – помню, старики говорили, что и Наполеон в тех местах что-то ценное оставил.