Порох, деньги и красного бокал

– МАССИМО!!! – громко и одновременно в полный голос прокричали Хорхе с Пабло. По очереди они поздоровались с Массимо и крепко обняли. Сам Массимо от такой встречи моментально проснулся. Он пригласил друзей внутрь.

Пабло сделал несколько шагов, после чего обернулся, развёл руки и недоумевающе произнёс:

– Чё за шмотки? Ты что, косишь под губернатора?

Ещё не успев отойти от радости неожиданной встрече, Массимо пропустил эту фразу мимо ушей. За него ответил Хорхе из дальнего конца коридора:

– Он же не на зону отправился, так что может носить что угодно – хоть тогу, хоть шпильки. Ему можно.

– И то верно – податливо согласился Пабло. – Но только без шпилек. Мы же не голубых кровей.

Массимо позвал друзей на кухню, застыл на некоторое время в томительных размышлениях и всё-таки спросил:

– Вы не блеванёте от кофе в этом сраче? Не успел ещё прибраться.

– Да нет. Наливай – восторженно продолжал Пабло. – У меня у самого сейчас такой срач в голове, что не знаю о чём спросить.

– Ну что там тебе сказали эти говножоры? – спросил Хорхе.

Массимо насыпал в ковш молотый кофе, параллельно рассказывая:

– Два года условки и один испытательного. Судья сделал поблажку на то, что это мой первый косяк. Точнее это первый раз, когда меня застукали мусора.

– Ёб твою… – буркнул Хорхе. – А у меня это был бы уже третий привод.

Пабло продолжил, слегка посмеиваясь:

– А у меня четвёртый, сосунки.

– Ты победил – саркастично ответил Хорхе.

Массимо вдруг замер посреди кухни. Несколько секунд безмолвия сменились вялой репликой:

– Ах, да. Я сейчас.

Он оглянул себя, вспомнив, что на нём надет костюм и отправился переодеваться в домашнее.

Массимо вернулся в то время, когда Пабло подобрал ковш с плиты, а Хорхе доставал и раскладывал по столу чашки.

Они уселись по разные стороны небольшого квадратного стола, который одной стороной прилегал к стене.

После недолгой ходьбы по квартире Массимо выглядел чуть более проснувшимся. Это было заметно даже по его голосу:

– Ну что, рассказывайте. Что тут нового произошло, пока меня не было?

Пабло с Хорхе обменялись взглядами. Пабло начал:

– Что нового? Открыли новую заправку возле эстакады. В мастерской за нашим домом разобрали «роллс-ройс». У боливийца-пекаря на углу, говорят, дочка залетела.

– Да ну? – Выдал Массимо. – Это та, сиськастая?

– Да. Старшая.

– И чё, кто постарался?

– Да хрен его… Она под стольких стелилась, что, наверное, сама не знает, чьё богатство вынашивает.

Хорхе добавил:

– Марчелло на травку подсел.

– Молочник?

Хорхе пару раз кивнул, делая глоток кофе.

– Иду я вчера в аптеку. Вижу, стоит возле служебного входа. Смотрю, из-за него какой-то дым выходит. Подошёл, а у него в руке самокрутка, как мой фаллос.

По квартире раздался хохот.

Смех немного притих.

– Тш-ш… – издал Пабло, приставив к губам палец.

Он некоторое время прислушивался, затем подобрал со столешницы пустой стакан, приложил к стене и подставил к донышку ухо.

– Чё там? – в нетерпении спросил Хорхе.

На лице Пабло стала медленно вырисовываться довольная улыбка. Он начал говорить прерывистыми фразами, продолжая вслушиваться в звуки, исходившие по ту сторону стены:

– Кого-то от души долбят… Вот это стоны… Горячая бабёнка…

Хорхе, было, хотел взять второй стакан и присоединиться, но остановился после того, как Пабло сказал:

– По ходу финиш.

– Кто первый? – любопытство не отпускало Хорхе.

– Чувак застонал. Да, он опередил.

Пабло вернулся к столу, спрашивая Массимо:

– Там всегда так жарко?

– Каждый день.

– Весёлые у тебя соседи.

После того как кофе в чашках закончился, а вместе с ним и разговоры о последних новостях, Хорхе обратился к Массимо:

– Слушай, только благодаря тебе мы не в обезьяннике, а ты, наоборот, из-за нас вляпался в такое дерьмо.

Пабло продолжил:

– Да. Ты уж извиняй. Наш косяк. Надо было уходить с кассой. А нас зачем-то ещё на сейф понесло.

Пабло вытащил из заднего кармана свёрток.

– Мы тут, в общем, решили не делить всё на равные части. Всего было 1 940. Мы с Хорхе оставили себе по 420, перед этим сотню передали лечащему врачу тёти Барбары, чтобы они на пару месяцев передвинули очередь на операцию. Сказали, что раньше никак. А это остальное – сказал Пабло, поставив перед Массимо оставшиеся деньги.

Массимо приложил руку к стопке купюр и оттолкнул её в центр стола.

– Эй-эй… Ты что творишь? – едва ли не прокричал Хорхе.

– Короче… в общем, я даже не подозревал, что вы как-то помогли с тётей. Так что этот ваш поступок мне дороже денег.

– Да это само собой. Ты просто забери своё. Ты же без средств.

После долгих убеждений друзей Массимо проронил:

– Слушайте, парни, я возьму только при одном условии. Я не смогу вам помогать, пока испытательный срок не истечёт. Пройдёт годик и можете на меня рассчитывать.

Последнюю фразу Массимо произнёс твёрдо, решительно и с энтузиазмом.

Пабло негодующе заговорил:

– Да нет, нет. Забей ты. Мы сами как-нибудь. Годик протянем. Ты просто возьми. Главное, как только начнут заканчиваться, ты дай знать, и мы ещё подкинем. А вообще, скажешь или нет, всё равно будем подкидывать при первой же возможности. Своих не бросим.

– Спасибо, парни. Я не забуду.

Хорхе возразил:

– А ты забудь. Это приказ!

Кухню заполнил смех.

Они покинули квартиру и весь вечер допоздна провели в баре под названием «Красного бокал». Владельцем был коренастый сорокадвухлетний кубинец по имени Мурильо, с которым у Массимо были особые отношения. Он часто заруливал в заведение и занимал место за барной стойкой, где они с Мурильо разговаривали по душам. Так было с раннего детства. С восьми лет Массимо был особым клиентом в баре. Тут Мурильо постоянно угощал его газировкой или фруктовым коктейлем. Если Массимо брался выполнять какое-то поручение, относил заказ на дом, бегал в бакалею за очередной упаковкой салфеток, помогал собирать пустые бутылки со столов, Мурильо щедро платил ему за это, кормил гамбургером или хот-догом, и вдобавок предлагал бесплатно выбрать любой напиток. Бар находился в полуквартале от дома Массимо. По вечерам и в выходные в заведении всегда ошивалось много клиентов, а днём это было тихое и спокойное местечко, время, когда можно посидеть за столиком с тарелкой жаренной курочки с картошкой и полным бокалом пива или газировки. А вот вечером в расход идут водка, вино, ром, виски, коньяк и прочий алкоголь, столь активно приближающий момент расставания мозга с остальным телом.

К утру Массимо выспался и для него начался весьма нетипичный день. Первым делом он решил прибраться в квартире. В отсутствии тёти внутри царил бардак вселенского масштаба. Он вымыл полы, протёр пыль везде, где она могла скопиться, собрал и вынес мусор, вымыл посуду, выстирал и разложил по местам кое-какую одежду. Вскоре его настигла мысль, что впредь он ни за что не станет стирать вручную. Такое решение подогревала и сумма, которую передали Хорхе с Пабло.

Массимо отправился к двери соседней квартиры. После первого звонка дверь открыл Лоренцо. В одной руке у него было яблоко, а в другой – короткоствольный револьвер.

И всё же он последовал совету Массимо.

– Привет.

Зажав надкусанное несколько раз яблоко в зубах, Лоренцо засунул револьвер за спину в штаны, протянул руку и произнёс, вынув яблоко изо рта:

– Салют.

Без промедлений Массимо перешёл к делу:

– Слушай, Лоренцо, я знаю, ты уже не торгуешь, но может подскажешь, где можно недорого обзавестись стиралкой?

– Пять сек.

Лоренцо отошёл куда-то вглубь квартиры. Он вернулся через полминуты с листком, передавая который, произнёс:

– Вот. Позвони по этому номеру. Спросишь Анхеля. Гнида первостатейная, но со стиралкой поможет.

– Да? А что он сделал?

– В смысле?

– Ну, ты сказал он гнида.

Продолжая стоять в проходе, Лоренцо сказал, махнув рукой:

– Да так. Не заморачивайся. Бывший конкурент.

Из квартиры раздался голос Мануэлы:

– С кем ты там говоришь?

– Ладно – сказал Лоренцо. – Извини, там у меня ЧП.

– Спасибо – сказал на прощание Массимо, после чего услышал громкий голос Лоренцо ещё до того, как тот закрыл дверь:

– Сколько ещё повторять!? Заткнись и снимай трусы!

В течение дня к Массимо в квартиру привезли подержанную стиральную машину, но в очень хорошем состоянии. Рабочие оказали бесплатную услугу по подключению к канализации и водопроводу. Сам Анхель оказался не такой уж и гнидой. Он предложил Массимо продать неисправную стиралку на запчасти за десять процентов от стоимости той, что он привёз. Массимо согласился не раздумывая. За пару заходов он выстирал всё грязное бельё.

Ближе к вечеру квартира обрела сносный вид. Массимо посетил бакалейную лавку и отоварился на неделю вперёд.

На протяжении недели он ежедневно ездил в больницу. Каждый день он относил тёте Барбаре клубничное мороженное с арахисовой россыпью, которое она любила больше всего. По вечерам к нему в гости заваливались Хорхе с Пабло. Следуя некоему ритуалу, они неизменно по установленному графику отправлялись куролесить по местным широтам. На выходных Хорхе занимал отцовский «фольксваген» и у них появлялась возможность выбираться за пределы Маленького Рима, чтобы колесить по другим районам города.

На девятый день после суда у Массимо был день рождения. В кондитерской лавке он купил небольшой тортик, с которым отправился навещать тётю. К семи часам на пороге квартиры появились Пабло с Хорхе. С самого начала прогремели фанфары, после чего с поздравительными словами Пабло пожал руку имениннику, протиснув ему в ладонь три бумажки по $100. Хорхе подарил мраморную копилку в форме Иисуса с крышечкой в донышке. Позднее Массимо нашёл под крышкой ещё три сотни.

День рождения прошёл. Наутро Массимо приводил себя в порядок, собираясь в больницу. На девять часов у тёти была назначена операция. Он уже планировал уходить, как кто-то позвонил в дверь. Массимо сделал два оборота ключом и оттянул дверь наружу. Перед ним стоял Пабло. Его футболка была запачкана свежей кровью. Это была кровь Хорхе, которого он с трудом держал на себе, удерживая руку на шее. Он волочил его три этажа по лестнице, и неизвестно сколько ещё до дома.

В спешке Массимо помог затащить Хорхе внутрь, после чего захлопнул дверь.

Хорхе лежал на диване, скорчившись от боли в открытом ранении, оставленном от двадцать пятого калибра в левом плече.

– Что случилось!? – спросил Массимо, чувствуя, как сердце в груди начинает бить по рёбрам.

Квартиру наполняли громкие болезненные стоны Хорхе.

Со сбивающимся дыханием Пабло ответил:

– Его… его отца вчера ограбили, когда он ехал с работы. Мы… узнали, что за тварь была… Поймали его и начали прессовать. Кто ж знал, что у этой СУКИ ствол!

– А где это было?

– В трёх кварталах отсюда.

Массимо смотрел на скрючившегося от боли Хорхе и спросил, разведя руки:

– А как ты его дотащил-то?

– Эта мразь угнала и машину. Мы её забрали. СУКА! Мы же думали, вернём её отцу!

Массимо ненадолго замер. Его лицо застыло, сохранив на себе гримасу страха. В следующем вопросе его голос звучал пугающе настороженно:

– И где же она сейчас?

Ответ Пабло последовал без промедлений:

– У подъезда.

Массимо протёр ладонями лицо, но всё же смог выйти из оцепенения. Первым делом он бросился доставать бинты и спирт. На время обработки раны стоны Хорхе чуть усилились. Нащупав отверстие с обратной стороны, Массимо убедился, что пуля прошла навылет. Он залепил на скорую руку оба отверстия пароизоляционным скотчем в несколько слоёв.

– Мусора не застукали? – спросил Массимо.

Пабло ответил, всё ещё пребывая в огибающем тело шоке:

– Никаких мусоров. Но эта тварь отжала у кого-то машину и погналась за нами.

Массимо никак не реагировал на слова Пабло, пока не бросил взгляд на пол. Его глаза бегали по простирающемуся следу размазанной по полу крови, который был виден с самого порога. Массимо рванул к выходу и выглянул в коридор. Несколько секунд безмолвия сменились звуком захлопнувшейся двери. Он зашёл на кухню, достал из выдвижного ящика нож, затем отправился к Пабло.

– Как он выглядит?

Пабло лежал на полу, прислонившись спиной к дивану. Некоторое время с напряжением он осматривал клинок, зажатый в руке Массимо, а затем, сглотнув комок слюны, проронил:

– Я с тобой. Одного не пущу.

Стоило Пабло оторваться от пола, как Массимо надавил руками на его плечи со словами:

– Он видел тебя. А меня знать не знает.

Пабло уговаривать долго не пришлось. Он рассказал Массимо о чёрной густой бороде приличной длины, коротких волосах, красно-белой рубашке в клетку и стеклянном глазе. Он достал из-за пояса пистолет «Макарова».

Массимо сказал, отрицательно покачав головой:

– Оставь у себя.

Массимо вышел за порог, заранее попросив Пабло закрыться изнутри. По всему коридору просматривались капли крови. Из жильцов никого не было. Где-то на лестнице послышались чьи-то шаги. Через несколько секунд нарисовалась фигура мексиканца, живущего этажом выше. Он поднимался к себе. Массимо провёл его взглядом и двинулся к лестнице, прижав клинок к внутренней стороне предплечья. На подступах к лестнице он заметил следы крови на ступеньках. Его ноги миновали последнюю ступеньку ко второму этажу. Пусто. Откуда-то снизу доносился чей-то знакомый голос:

– Спасибо.

Послышался звук захлопнувшейся двери.

Массимо продолжил спускаться неторопливыми шагами. После того как первая половина лестницы между этажами оказалась позади, перед ним начал восхождение незнакомец по имени, но знакомый по внешности. Это был человек со стеклянным глазом. Другим – родным глазом – он всматривался в багровые следы на ступеньках, следуя по ним. На вид ему было около сорока. Заметив идущего ему навстречу паренька, он несколько секунд, не отводя глаза, осматривал Массимо. Взгляд был наглым и вызывал скверные ощущения внутри. Одну руку он держал близко к спине, а другая болталась в естественном положении.

Сблизившись с мужиком на полметра, Массимо обратился к нему:

– Закурить не найдётся?

Мужик сильным движением приложился своей волосатой рукой к плечу Массимо. Ладонью он оттолкнул его с приличной силой. Массимо ощутимо развернуло этим толчком. Ещё немного и он стукнулся бы спиной о стену. Он заметил, насколько плотно рука незнакомца приставлена к верхней части бедра, а рядом за джинсами выпячивает рукоять пистолета.

Это был подходящий момент. Массимо развернул рукоять ножа в своей ладони. Мужик уже находился на семь ступеней выше него. Удобная высота. Очень удобная. Размашистым движением кончиком лезвия Массимо разрезал ахиллово сухожилие, сразу после чего мужик замер на месте. Массимо воспользовался этим и всадил широкий клинок в заднюю поверхность бедра. Свободной рукой он успел вытащить пистолет из-за спины. Мужик завопил во всю силу, по максимуму раздвигая свои челюсти и обнажая зубы. Массимо подкрался из-за спины, спешно выдернул пистолет из руки и прикрыл его рот, дабы приглушить крик. Он вытащил клинок из правого бедра и резко приложил лезвие к шее незнакомца. Покрытая кровью сталь начала скольжение по коже и врослась глубоко в горло, рассекая артерии. Первые несколько секунд брызги разлетались по сторонам, попадая на стену и перила. Из щели хлынул обильный багровый ручей. Кровь стекалась по ступенькам.

Рефлекторно Массимо оттолкнул от себя незнакомца, который упорно отказывался падать, цепляясь за перила. Массимо подхватил его за ногу и перекинул через перила. Незнакомец миновал лестничный пролёт, столкнувшись с плиткой в конце пути, в результате чего хлёсткие кровавые брызги расплескались на несколько метров вокруг.

Массимо в спешке рванул обратно, но вскоре застрял на месте, вспомнив о пистолете, на котором были его отпечатки. Он стал возвращаться и остановился за несколько метров до места, где лежал ствол. Кто-то вышел в коридор и закричал что-то нецензурное, а затем добавил:

– Лола! Звони в полицию!

По топоту стало понятно, что крикнувший побежал вниз по лестнице, откуда доносились свежие крики, ещё более истерические.

Пользуясь случаем, Массимо выскочил, подобрал пистолет и бегом перебирал ногами ступеньки, возвращаясь в квартиру.

Добежав до двери, он хотел постучать изо всех сил, но вспомнил о запачканных кровью руках. Он прижал кнопку звонка подбородком. Дверь открыл Пабло. Массимо пулей вбежал на кухню, бросил нож в раковину, затем дёрнул в ванную. Там он отыскал тряпку, обильно промочил и побежал в коридор смывать следы крови, оставленные от раны Хорхе, которые вели к его квартире.

Это было огромное везение. В коридоре за эти полминуты никто так и не появился.

Массимо вернулся в квартиру. Пабло запер дверь и поспешил к Хорхе, который что-то пытался проронить сквозь неутихающие стоны.

Кисти его рук свисали над ванной. Капли крови стекали с пальцев на дно, растворяясь в слабом потоке воды. Массимо кое-как смочил руки под краном, из-под которого вода стекала в ванну, направляясь к канализационному отверстию. Руки тряслись. Губы и подбородок дрожали. Он сжал веки и задержал дыхание в попытке сбить пульс, подавить всплеск адреналина, усмирить дрожь своих конечностей. От бессилия Массимо рухнул на плитку, прижавшись спиной к стене. Кровь всё ещё разгонялась по телу, сердце рвалось наружу, а мысли путались.

В гостиной зазвонил телефон. Массимо расслышал звонок лишь с шестого раза. Он подошёл к тумбе, вытер о футболку руки и снял трубку. На чей-то вопрос с другого конца провода, Массимо ответил дрожащим голосом:

– Д… да.

Больше он не произнёс ни звука. Его глаза, уставленные куда-то в стену, сохраняли своё положение, и лишь веки постепенно задёргались, с каждой секундой опускаясь всё ниже и ниже. Уголки рта максимально расширились. Массимо оскалил зубы, веки сомкнулись, а трубка выскользнула из руки. Ноги не выдержали душевного груза. Он опустился на колени, прижимая ладони к лицу. Глаза скрылись под кончиками пальцев с плохо смытыми следами крови. Комнату наполнил громкий плач, сопровождающийся криком отчаяния.

Звонили из больницы.

2. РОЖДЕНИЕ НА СВЕТ

Хозяин бара Мурильо помог с поисками врача, который не имеет ничего против лечения без страховки и способен хранить абсолютную секретность. Он как следует обработал и зашил раны. В течении месяца он приходил ежедневно, чтобы сделать укол. Это были антибиотики. Первую неделю Хорхе пришлось регулярно глотать анальгезирующие таблетки.

Массимо простился с тётей Барбарой. Помимо него на кладбище прибыли Пабло, Мурильо и адвокат Курт Миллер. Чуть с запозданием приехал отец Хорхе – Серхио Гомес. Он выразил глубокие соболезнования и сообщил Массимо о том, что он в любое время может обращаться к его семье за помощью.

Без каких-либо вопросов и обсуждений Пабло самовольно потратил большую часть своей заначки на оплату услуг ритуального агентства ещё до того, как Массимо начнёт заморачиваться насчёт похорон. Помимо прочего он заказал надгробие с красивой эпитафией.

Утрата оказалась намного сильнее, чем могли подумать окружающие. Массимо не выходил из квартиры больше трёх недель, а когда покинул её, то поводом послужило желание навестить могилу тёти. Затем очередные пара недель в замурованных стенах и абсолютном безмолвии. В представлении Массимо семья состояла из двух человек. Родителей он плохо помнил, а тётя Барбара заменила их и стала для него той самой семьёй. Теперь её не стало, а вместе с ней и семьи тоже. Едва Массимо исполнилось восемнадцать, как на следующий же день он остался один. Обескураживающие чувства не отпускали его ещё долго. Он ни на секунду не вспоминал о грабителе Серхио Гомеса, который вдобавок ранил Хорхе. Тот случай стал первым убийством для Массимо. Его руки теперь были в крови, но это ничуть не будоражило его совесть. Разум пребывал во власти совсем других мыслей.

Прошло три месяца с момента кончины тёти. Массимо изредка выходил из квартиры, и ещё реже – из дома. Если он покидал пределы дома, то его прогулка ограничивалась минутой ходьбы до ближайшего супермаркета, где его каждая очередная покупка была, мягко говоря, скромной. Кусок в горло не лез. Основную часть из того, что он съедал, приносил Пабло, когда приходил навещать. Ввиду этого даже поход в магазин для Массимо являлся большой редкостью.

Теперь, когда вместе с Пабло в гости пришёл оправившийся от травмы Хорхе, Массимо чуть взбодрился. Ему было отрадно видеть такого Хорхе, который не хмурился от боли и был лишён дефектов в своей походке.

Им не пришлось долго его уговаривать. В голове Массимо что-то переклинило. Он сам захотел выйти и прогуляться по округе. Появление перед ним здорового Хорхе будто запустило кровь по жилам.

Первым делом они посетили кинотеатр. Там в одном из залов показывали вторую часть «Грязного Гарри», снятого тремя годами раннее. Но этот фильм срока давности не имеет. Его можно смотреть и через десять лет и сделать это в сотый раз. Клинт Иствуд был великолепен. Крутой, бесстрашный, бдительный, любого из-под земли достанет. Парни сидели в последнем ряду. Во время просмотра между делом Хорхе проронил, что было бы неплохо взять пример с этого парня. Если делать всё как Грязный Гарри, покорятся любые вершины. А ещё Хорхе намекнул, что надо бы и им обзавестись таким же убийственным агрегатом. Магнум 44 калибра стрелял не менее мощно, чем выглядел со стороны.

Следующим пунктом после сеанса стал ближайший гастроном. Массимо жадно уничтожил две тарелки куриных котлет с картошкой во фритюре, три стакана газировки и двухсотграммовое шоколадное мороженное. Такой аппетит Пабло с Хорхе не удивил.

После сытного обеда вся тройка села на электричку, которая следовала в сторону побережья. Менее чем через час Массимо, Пабло и Хорхе сидели на скамейке на набережной. Погода стояла солнечная и ясная. Дул лёгкий ветерок. Вид открывался чарующий. Спокойные волны океана накрывали влажный песок, листья пальм слабо покачивались на ветру, толпы отдыхающих заполонили пляж. Кто-то жарил своё тело под солнцем, кто-то гонял мяч в шумной компании. Основная часть барахталась в океане. Шезлонги, полотенца, соломенные шляпы и напитки с пластиковыми трубочками были повсюду. За скамейками, на одной из которых сидели парни, часто маячили бегуны в солнцезащитных очках. Внимание Пабло привлекла пробегающая среди таких девица лет двадцати пяти.

– Смотри-смотри – в спешке подметил Пабло. – Вот это стандарты…

Он ещё долго поедал глазами бегунью, осматривая её оголённые части тела, которые скрывались под тонким слоем пота, покрытого привлекательными бликами дневного солнца, пока девушка не скрылась из виду.

Пабло развернулся и продолжил:

– Я услышал пару месяцев назад, что в нескольких километрах отсюда начали осваивать новый остров.

– И что? – спросил Массимо.

– А то, что осваивать его начали нудисты.

– А в этих местах есть нудисты? – удивился Хорхе.

– Вот и я о том же.

Пабло начал развивать мысль в неожиданном направлении:

– Короче. Один мужик владеет небольшой яхтой и занимается тем, что возит туристов по открытым водам. Так вот, он нашёл новую подработку. Каждые четверг и воскресенье он возит на этот остров клиентов, которые искали свободный пляж, чтобы позагорать нагишом. Со временем он и сам начал загорать в чём мать родила, чтобы, так сказать, приобщился к остальному миру. И теперь лодка остаётся без присмотра. Он просто бросает якорь и уходит вместе со всеми. Я видел эту яхту. У неё высокие борта, так что близко к берегу не подплывёт. А теперь самое интересное из того, что я узнал – эти извращены перед уходом оставляют на яхте все свои шмотки и ценности. Типа они уже долгое время занимаются этим, знают друг друга, все одна дружная компания и друг другу доверяют. Я бы пропустил эту историю мимо ушей, но целая толпа оставляет свои пожитки без присмотра. Они заваливаются на песок и не дёргаются до захода солнца.

– Продолжай – заинтригованно сказал Хорхе.

– Тут недалеко есть лодочная станция. У меня ещё прилично осталось от заначки. Можем взять в аренду одну быстроходную моторную лодку, я уточню, где находится этот остров, и сгоняем туда. Остров пустой. Ещё недавно он был необитаемый.

Массимо неожиданно вмешался:

– Нужны будут вёсла. Последние двести-триста метров рёв двигателя может спалить.

– Слушай, Массимо – сказал Пабло. – Вообще, я хотел, чтобы ты, ну, я не знаю, оставался на шухере, с хорошим обзором на второй лодке где-нибудь в стороне. На случай, вдруг если кто-то из нудистов дёрнется, ты бы подал сигнал. Я не хочу рисковать. У тебя же испытательный…

Массимо резко прервал его:

– Да плевать я хотел. Посмотри на него – указывая на Хорхе, который сидел между ними. – В прошлый раз ему повезло. Он бы мог сейчас не сидеть здесь. Вдвоём слишком рискованно. Где гарантия, что пока мы будем выносить, кто-нибудь не поднимется на борт и что ни у кого из них не окажется пистолета или ножа, как тогда? Если вдруг кому-нибудь среди нас достанется, вдвоём хотя бы будет проще тянуть раненного. И потом, мне уже надоело сидеть без дела. Идти гнуть спину за гроши не стану. А я ничего толком не умею. И так всю жизнь провёл в нищете. Хватит.