Рок. Шаги в вечность. Книга 4. Том 1. Аркан Иберии

– … Знаешь, Ганнибал, – продолжает после недолгого раздумья Гетулик Сарбон, – а может быть твой отец и прав! Он сохраняет твоё сердце от той каверзы, того естественного озлобления, кое может впитаться в него, до того, как разум поборет сознание и займёт его место, создав щит против проникновения тёмной стороны любой личности. Я, ведь, слышал, что в твоём детстве, уже произошло событие, наложившее на тебя свой отпечаток. Я это тоже замечаю. Нельзя, быть так отчаянно храбрым, мой юный друг. Это хорошее качество простого воина, но не военачальника, которому, по своему выбору и выбору его Рода, придётся столкнуться со многими потерями и смертями в своей жизни. А, тогда, в твоём детстве, тебе, совсем юному созданию мира, уже пришлось столкнуться с дланью власти Таната. Тебе пришлось взглянуть в глаза смерти, в лице Таната, почувствовать холод его плаща… необъятность пространственного зова из него… Ты, в тот день, видел смерть без прикрас… почувствовал пустоту за ней. Поэтому, твой отец, Великий Полководец Гамилькар Барка, хорошо это понимает и опекает твоё сердце, ведь именно в этом возрасте, в том в коем ты сейчас находишься, оно впитывает основы того мира, который будет расти и развиваться в тебе. Это будет основа, фундамент тех черт характера, кои ударят из тебя будущим фонтаном. Фонтаном тех чувств, кои хочет видеть в тебе твой отец. Когда, придёт время обнажить оружие против врагов, делай это без раздумий и задержки. Враг, стоящий перед тобой с оружием, опасен именно этим. Порой, какие-то мгновения задержки, могут стоить тебе жизни. Но, когда враг повержен, не впускай в себя холод чрезмерной жестокости… и чрезмерной гордыни из-за одержанной тобой победы. Бери в этом пример с твоего отца. Он всегда, из трёх пленных врагов, заслуживающих казни, казнит только одного, самого гнусного. Остальных он обменивает или держит в роли заложников следующего обмена… – Гетулик снова немного помолчав и вспомнив о чём-то, продолжил, – когда я был чуть старше тебя… Но не умней, это точно! Мне пришлось в один год узнать, что мой отец – не мой отец. Что мой ближайший наставник – отъявленный злодей и движимый пороками демон. Я назвал его демоном, в силу того, что я узнал о нём в тот год! Но ведь он… воспитывал меня! И смог бы… из меня создать свою копию! Но… это были не все новости, кои я узнал в то лето… Я узнал, что моя мать родила меня от его брата близнеца, и он (мой истинный отец) потерялся в закоулках времени и в предыдущих моему рождению событиях… В то лето много, чего ещё произошло… и всё в одно… прям каким-то обвалом… Свалившись мне на голову, разом – этот «обвал» завершился гибелью моей матери (за смерть которой я так ещё и не рассчитался) и должен был свести в могилу и меня, ввиду моей молодости, глупости и суетливости. Но… на моём пути оказались люди, которые не только оказали мне помощь, дали мне необходимую поддержку своим оружием и умением обходиться с ним, но и опекали мою жизнь столько времени, сколько было нужно для того чтобы я оказался в русле правильных оценок и, соответственно, действий… Этими людьми были два помощника твоего дяди Карталона. Они были латинянами, тогда…

– А! – Перебил, не выдержав, Ганнибал, – Ты говоришь о Кассии и Массилии?! Да, это люди, выкованные из железа! Я рос на подвигах дяди Кассия!

– Да, я говорю именно о них! – Улыбнулся Гетулик. – И о твоём дяде Карталоне! Ведь, он привёз тебя к отцу?

– Да, – Ганнибал вдруг изменился в лице и это не ускользнуло от глаз Вождя Гетулика, – меня и Магона!

– Магон ещё слишком юн. – Покачал головой Гетулик. – Он, почти ровесник моего сына. Именно поэтому я бы воздержался брать его в предстоящие походы. Тебе лишь восемнадцатое лето. Магону только исполнилось тринадцать. Но его привёз вместе с тобой Карталон. Зачем?

– Дядя говорит, что в Карфагене стало совсем небезопасно нашему Роду. У него свои источники, кои ему сообщают о настроениях в городе и власти в ней. Но, я, поразмыслил и согласился с ним… Уже после его отплытия… Я подумал, что последние дни, перед нашим отплытием, около дороги, ведущей в сады Милгарта, крутились какие-то нищие. Причём, они ничего не просили… как это делают обычно…

Гетулик молча выслушал эти обрывки воспоминаний Ганнибала. Когда тот замолчал, он произнёс:

– Если, об этом говорит Карталон, значит, под этим утверждением есть основание. Твой дядя Карталон не будет заострять внимание на пустоте. Сейчас, он достиг той ступени мудрости, коя становится порой непостижимой для нас всех. Поверь, я знаю о чём говорю.

Ганнибал с интересом взглянул на Вождя Андалузии.

– Да. Некоторые слова, кои он сказал мне ещё дома, я до сих пор не могу осмыслить… – После этих слов Ганнибал словно бы стряхнул с себя озабоченность и взглянув на Вождя Гетулика, заметил, – я, совсем не знаю о ваших приключениях с Карталоном, Кассием и Массилием? Не мог ли, ты, Вождь Гетулик, немного рассказать о том, что вам довелось преодолеть?

– Расскажу. Но не сейчас, Ганнибал. Это очень долгая и длинная история. Скажу лишь, что мне пришлось совсем не сладко тогда! А я был старше тебя на три года! А начало всего этого, происходило… – Гетулик снова оглядел холмы вокруг них, – где-то… в этих бесконечных лесистых холмах. Сколько же воды утекло в Гваделаквирте с тех пор?! Даже он, сменил своё имя, и теперь стал теперь Бетисом!.. А тогда, я не знал ни Гамилькара, ни Карталона… ни Кассия… ни остальных… Скольких людей унесло течение времени?! Да… жизнь пролетела довольно незаметно… Нет Вождя Кортуньи… Вождя, который внушал ужас на своих врагов… Стал совсем старым Вождь Босток. Уже не узнаёт никого… Изменилась сама Иберия… цари в ней… Но память во мне живёт… живёт… Но порой… кажется, что всё это… сон…

Гетулик устало улыбнулся, снова взглянув на Ганнибала.

– Я расскажу тебе наши приключения. Как-нибудь расскажу… Но, сейчас, ответь мне на один вопрос. Дядя, ведь, приплывал неслучайно?! Он был послан с какой-то целью?

Ганнибал был ошарашен этой догадкой Вождя. Он, какое-то время обдумывал свой ответ.

– Теперь, каждое прибытие Междамира, так сейчас зовут дядю, что-то означает. И это тоже. – Ответил он.

Гетулик оценил сдержанность и мудрость в этом простом ответе юного Ганнибала. Он понял, что Ганнибал, несмотря на возраст, знает границы того, что можно озвучивать из того, что возможно озвучить только своим родственникам и близким, и чего нельзя говорить никому. После этих слов, Гетулик, внутренне удивившись такому, не свойственному его возрасту, преображению юноши и нисколько не обидевшись, произнёс:

– Я понял тебя, мой юный Друг! Я понял это, после того, как увидел шлем Междамира на тебе и который, насколько я знаю, был ему очень дорог. И по блеску, той золотой фибулы, коя сверкает у тебя на леопардовой накидке. Раньше, половина её была на твоём отце, а другую я видел на груди Кассия Кара. Кстати, ты не сказал мне, какое имя носит Кар?

Ганнибал, испытывая радость, от того, что Вождь Гетулик совсем не затаил обиды, коей он уже ожидал, радостно, ответил:

– Карислав! Воитель Карислав! Так сказал Междамир. А Массилий стал Воителем Макаром!

Гетулик удовлетворённо улыбнулся:

– Значит, наши друзья не оставили ратный долг и там. Ну что же, в этом мире, полном несправедливости, оружие не должно далеко убираться от света. Ибо, тьма, проползшая в него, всегда точит свой искривлённый клинок, в форме черноты молодого месяца, над каждым из нас. И, наверное, не зря обе половины сакрального амулета, теперь, принадлежат тебе. Я думаю, что любому другому они принесут смерть. И отдав их тебе, тебя этим обозначили те силы, кои ушли к Борею, отступив от тени Пекла. Носить их сможет только избранный. Избранный Светлым Родом. Именно, поэтому, на тебе ещё и меч, ранее принадлежащий Междамиру. Всё это мне подсказывает, что ты выбран для какой-то миссии, юноша! Поэтому, Гамилькар и бережёт тебя до времени. Наделяя тебя таковыми промежутками времени, кои позволят тебе привыкнуть, свыкнутся с этими «предметами», установить с ними «связь». Но знай, они не сделают из тебя мифического героя! Я видел ранения на теле Карислава и знаю о чём говорю. Они научат тебя проникнуться любовью к этому миру и его красоте. И лишь немножко «осветят» тебе твою славу, если ты добьёшься таковой. Подскажут, «осветят» тебе выбор, в трудные, лихолётные мгновения. Всё это я видел собственными глазами, когда эти предметы находились у прежних владельцев. Я, будучи молодым, не задумывался о многом… Но потом, своими глазами увидел то, о чём и не подозревал. Услышал рассказы своего дяди и найденного отца… и понял, что кроме потребностей жизни, кои часто узурпируют нас, существует невидимая, тонкая нить духа. коя связывает всех нас, пытающихся жить справедливостью, не выдуманной нами, а вложенной в наше сердце. Но, как я понял, этот голос справедливости есть не у всех. И если перед тобой такое существо, та нить, о коей я упоминал, натянется до такого предела, что подаёт, едва различимый, едва уловимый сигнал, который ты должен услышать и понять – заслуживает ли стоящий перед тобой человек доверия?! Если, ты научишься улавливать этот сигнал, ты сможешь избежать многих бед… Для чего тебе я это говорю? Для того, чтобы ты знал – в том, что тебе предстоит, ты найдёшь во мне самого преданного союзника. Теперь, я понял, для чего Гамилькар Барка, стал создавать армию из таких же молодых иберийцев, как ты. Он готовит её не себе. Но, тебя и братьев, пока, бережёт. Поэтому, напоминаю тебе, Ганнибал – чтобы, при появлении наших врагов, ты не терял голову, не затуманивал её бесшабашностью отваги, коей у тебя «через край». Оставайся рядом со мной. И учись чувствовать лошадь – твоего ближайшего «брата» в сражении! А что касается, атаки на врага, то я обещаю тебе – мы совершим её вместе!

Ганнибал выслушал Вождя Андалузии с вниманием и ответом своим, соответствовал словам, обращённым к нему:

– Хорошо, Вождь Гетулик! Я буду рядом с тобой, чтобы не случилось. Но, чтобы скроить наш путь, я прошу тебя рассказать мне о Белом Замке.

– Договорились. – Улыбнулся Гетулик, – О Белом Замке говоришь? Кастулон был обычным селением. Это селение основали ремесленники. Серебряные Горы всегда манили таковых. Там проживало несколько родов, кои занимались обработкой металла. Они добывали и плавили серебро. Место было лихое, так как кельты время от времени, наведывались в «гости», оставляя после себя разруху. Идея основать там крепость принадлежала твоему отцу. Основать крепость у истока Гваделаквирта – Бетиса возникла, после отражения очередного набега пришлого врага. Тогда, вновь, были разрушены все мастерские и плавильные печи, кои выдавали металл, так нужный образовавшемуся Союзу Протектора. Гамилькар сам выбрал место. Но, он всё время, был занят войной и, поэтому, за дело взялся Гасдурбал. Дело двинулось. В этом ему помогал твой брат Гасдрубал. Твой брат занимался подвозом строй материала, а зять Гасдурбал Гикет возводил стены, по чертежам, согласованным с Гамилькаром. Одновременно, с возводимыми стенами, строили и печи, внутри крепости. Только, теперь, их возводилось намного больше. Не обошлось и без помощи твоего сегодняшнего собеседника. Я обеспечивал безопасность строителей, когда Протектор с армией уходил далеко в сторону. Крепость росла и ставила под защиту все разрабатываемые за ней серебряные рудники. Протектор, этим, освобождался от финансов Карфагена, который с неохотой, помогал ему. После этого, помощь совсем прекратилась. Но, Протектор уже в ней и не нуждался. В таких условиях была возведена крепость Кастулон – Белый Замок. Она запечатала проход к рудникам и имеет неприступную фортификацию. Её минус, только, в ограниченном количестве жителей, ввиду гористых окрестностей. Не хватает плодородной земли, чтобы город расширялся. Со временем, этот вопрос решаем. Гамилькар хочет соединить Кастулон с Кардубой, хорошей дорогой и тогда крепость – город возможно будет снабжать продовольствием извне. Это уже понятно сейчас, ибо в городе изобилие, ходящей в обороте, серебряной монеты. После этого, у Союза Протектора появилось множество врагов и за морями, и за горами, и в собственном городе Торговли. А Кастулон, несмотря на все их происки и зависть, становится всё укреплённей и краше. Скоро, ты, всё увидишь сам. Тех, кого мы сопровождаем, станут той долгожданной мастеровой прослойкой города, коей так не хватает в нём. – Гетулик посмотрел на юношу, – Я тебя забыл спросить, а до момента привоза тебя сюда Междамиром, ты бывал в Иберии?

Ганнибал кивнул.

– Бывал. Но ничего не помню. Мне было меньше трёх лет. Мы бывали в Гадире. Но, после того, как погибли моя мама и брат, я жил с отцом на горе Эрик. Потом, в Карфагене.

Гетулик снова посмотрел на юношу.

– Я видел тебя на нуммидийской лошади в Картахене. Ты правил ей без поводьев? Где обучился ты этому?

Ганнибал улыбнулся.

– Этому нас обучил один очень добрый, умный человек. В Карфагене. Он, к сожалению, уже покинул нас. Его похоронили на Бирсе. – Эти слова Ганнибал произнёс с болью в сердце. – Мне так его не хватало, когда я остался с сёстрами в родовом доме. Он умер внезапно… Вечером, мы с ним беседовали… долго смеялись… Он отправился к себе, сказав, что завтра снова навестит меня. Но… утром прибежал посыльный со страшным для меня известием… Я проводил его до его последнего прибежища… Без слёз не обошлось…

Даже, сейчас, Ганнибал отвернулся от Вождя, чтобы спрятать свои «взмокшие» глаза. Гетулик, отметил это, про себя.

– У тебя доброе, искреннее сердце, Ганнибал. Храни память о нём в своём сердце, и он поселится в нём до тех пор, пока стучит, живёт твоё сердце. Я знаю, тяжело расставаться с теми, кого любил и принимал их присутствие, как должное на этом свете. Но, такова жизнь… Люди уходят, как бы нам не хотелось их оставить подле себя. Их только на время отправляют «сюда», чтобы скрасить наше «одиночество», украсить нашу жизнь и наставить на путь истинны. Также, ушёл и мой отец. Я его только «приобрёл», отыскал! и был переполнен счастьем!.. Но внезапная болезнь унесла его от меня. Единственное, что она не может «оторвать» от меня – это память о нём. Память о маме. Память о моих родственниках, кои живут, где-то в землях, упомянутых тобой Воителей: Карислава и Макара. Там же, где-то в тех землях, живёт, мой отважный воин Гранидия, с истинным именем Гранислав. Многих уже нет… с нами. Но, их нет здесь. А в другом мире, который мы строим внутри себя, а он зеркальное отображение нашего внутреннего мира, и который проявляется где-то в другом месте – они все живы и ждут нас.

– А почему, ты, Вождь Гетулик, не остался там с ними? – спросил Ганнибал.

– Моя мать похоронена здесь… – Гетулик осёкся, подумав о чём-то, – и дед, тоже здесь… Но, меня, в минуту тоски, утешает то, что я знаю, что там, в стране где правит Благочестие, где нет рабства и неволи, живут мои родные. В добре и свете. А я стою, на страже того рубежа, который барьером не пускает зло этого пояса в их чистый, светлый мир! Мир моих родных. Когда-нибудь, и я, отправлюсь к ним… Когда-нибудь…

Вождь впал в глубокое раздумье.

Ганнибал, прослушав ответ и видя налетевшее на собеседника раздумье, не мешал ему размышлять над тем, что так увлекло его… Так они ехали некоторое время в безмолвии.

– Мне кажется, что мой отец, тоже думает также. Также, как и ты, Вождь! – Внезапно разорвал тишину Ганнибал. – Он не оставляет этот пояс из-за памяти о маме. Он помнит всё. Почти, каждый день их жизни. И мне кажется, он мечтает умереть здесь. Недалеко от моря. Он очень любит его, хотя, не мореход, как Междамир. Он часто стоит в Гадесе и смотрит в сторону Сицилии… Вид его всегда задумчив при этом. Так было и на горе Эрик. Только, там, он смотрел в сторону Иберии. Я слышал, как Междамир, спорил с ним… Мне кажется, что именно об этом…

Гетулик посмотрел на юношу.

– Ты очень наблюдательный, Ганнибал. Это заметно. Так… Мы достигли места сворота к реке. За этими холмами её рукав. Давай, прикажи своим всадникам следовать впереди…

Обоз, медленно, заворачивал к холмам, растягиваясь почти в двое. Отряд всадников, следовавший позади обоза и прикрывающий его с тыла, теперь перемещался в «голову» колонны, а всадники Андалузии, оттягивались в «хвост»…

Глава 5

Дымы поднимались до самых облаков. Их шлейф, был виден за много миль в округе. Округа, всполошённая их видом, своей людской массой торопилась покинуть обжитые места, кляня себя за то, что в более благоприятное время не переселились поближе к Кастулону. Другие, торопились спрятаться в лесах, где они надеялись дождаться подходов отрядов Протектора Иберии, кои никогда не оставляли их без помощи. Народ, достигший селений, рассказывал, что по округе рыскают отряды конных мавров, поджигая дома и угоняя скот. Сопротивлявшихся этому рубили на месте, других сажали на кол. Услышав страшные новости, народ торопился в леса…

Мавры торопились настигнуть убегающих по границе влияния Союза Иберийских племён, но вглубь не поворачивали – не было приказа. Но там, где они проносились, после них оставались выжженные дотла селения и посеянный ужас и всеобщая смерть… До всего остального, добирался огонь, который некому было гасить…

На высоком холме, смотря в сторону дымов, стоит многочисленная группа конных. В её центре, выделяется крупный человек с тёмной кожей лица. Но не сажа осела на его коже. Это мавр и при ближайшем его рассмотрении, это хорошо заметно. Его лицо имеет толстые обвислые губы, выпученные глаза, будто вылезшие из «орбит» глазниц и широкий, приплюснутый нос. На голове всадника, собрана аба, обделанная шкурой пятнистого леопарда. Под ней, на его лбу, хорошо выделяясь, на фоне темноты кожи, заметен одетый на голову золотой венок, сделанный довольно искусно. Всадник улыбается, смотря на дымы в округе, что выдаёт в нём того, кто получает не малое удовольствия от представшей глазам картине пожаров и разорений наблюдаемых окрестностей… И он, довольно, причмокивает, при этом, своими толстыми губами и языком.

– … Царь! – Обращается к нему подскочивший всадник. – Всё! Мы перебили заставу андалузцев! Никто не ушёл! Нескольких захватили в плен ранеными! Можно двигаться дальше! К заставе подходит добротная дорога. Если на ней поставить засаду, то возможно дождаться неплохую «дичь»! Правда, есть здесь одна особенность, дорога разделяется на три стороны?! В какой прикажешь установить засаду?

Царь выпячивает губы, обернувшись к нему, но ничего не говорит, а смотрит «сквозь» гонца… и, в этот момент, из-за спины того, появляется ещё один всадник. Он огибает гонца и приблизившись к царю, тянется к нему со своей лошади и что-то шепчет тому на ухо. Царь выслушивает шёпот, молчит, задумавшись… Лицо его становится каменным…

В этот момент, приволакивают раненых пленных. Вся царская свита оборачивается к ним и оценивающе рассматривает их. Люди, коих притащили, большей частью изранены и еле держаться на ногах, поднявшись на них… Свита, язвительно, кривя губы в ухмылке, довольно, скашивает глаза на царя…

– Вот они… карфагенские рабы! – Говорит военачальник, который прибыл вместе с пленными.

– Нет! – не соглашается кто-то из свиты. – Это рабы не Карфагена. А рабы Баркидов! Баркиды управляют ими, как скотом!..

Царь выслушивает все выкрики свиты и не сводит глаз с пленных… Он, долго, изучает их своим взглядом. Андалузцы гордо поднимают головы, оглядывая свиту «тёмного» царя.

Царь, слезает с лошади и не спеша подходит к одному из них. Этот пленный, стоя первым, смотрит на него без страха… даже ухмыляясь своими глазами…, словно видит, перед собой, свиту скоморохов…

Царь останавливается перед ним на мгновение.

– Ослепить! Потом на кол! – коротко бросает он и идёт к следующему.

В этот момент, на пленного, от которого только что отошёл царь, наваливаются четверо стражников… Через время, после борьбы… слышен протяжный стон и проклятья андалузца… Вот его уже бесчувственного волокут в сторону…

Царь, в этот момент, стоит уже над другим пленным… и смотрит на него с полнейшим безразличием…

Стоявший перед ним воин совсем юн. Его лицо моложаво и гладко. Царь делает знак, и стражники силой опускают пленного на колени… Царь с удовольствием ставит свою ногу на его плечо. Как раз на то, кое у него ранено и кровоточит… Из-под его ноги сочится кровь… Юноша бледнеет…, но терпит неимоверную боль… Он закусывает губы, чтобы не издать стона, готового вылететь из уст… Царь с удовольствием наблюдает за его мучениями, улыбаясь… Потом, оттолкнув его ногой… шагает к следующему, ничего не сказав. Стража с недоумением смотрит на царя, как бы спрашивая: «что сделать с юношей?», но царь ничего не говорит и она, отходит от него, вслед его шагам…

Царь останавливается около седого воина, которому на вид около шестидесяти. Венценосец долго изучает его своим взглядом, ничего не говоря… Наконец, постояв около него продолжительное время, он произносит вопрос:

– Номарх? Что же ты не бежал номарх? Номарх заставы! Ты попал в окружение?

Седой воин поднимает на него свой взгляд.

– Я воин Андалузии. Как и все. Как и тот, кого ты, только что казнил, Абаба. Но, выслушай моё слово, царь. Скоро придёт время, и ты будешь ползать одноимённой змеёй в луже собственной крови. Помяни моё слово! Так и будет.

Брови Абабы съезжаются к переносице… Его стражники, тут же обнажают мечи, выказывая желание изрубить наглеца, посмевшего грозить царю… Но, Царь, делает им знак ладонью и те… опускают мечи.

– Ты говоришь я буду плавать в собственной крови? Ты бредишь андалузец?! Я вижу ты воин, побывавший за свою жизнь во многих сражениях. Поверь мне, я тоже не только на ишаках, и не только на верблюдах, скакал по своим пескам Сахары! Среди многих моих врагов! И видишь, ещё жив. Именно, поэтому, объясни мне почему ты так думаешь сейчас? Стоя передо мной израненный и пленённый?! У меня сорок тысяч мавров. Моя конница согнёт вашу андалузскую силу в бараний рог! Но, кроме меня, есть ещё как минимум три Вождя, кои готовы сделать, вместе со мной, три шага. Три шага, чтобы посадить на кол Гамилькара Барку и вашу независимость! Я же, буду, после этого, править землёй Басков.

Свита царя расплылась в улыбке, прослушав эти слова Абабы.

Седой воин, выслушав царя, стоит молча… и немного подумав, отвечает репликой:

– Три… говоришь. Три шага. Три …Вождя. А Ты входишь в эту «троицу»?

Царь Абаба, ухмыльнулся:

– Я уже Царь. Ты невнимателен воин. Мне не нужны титулы. Мне нужна земля. Земля, на которой я и мои предки будут править. Понимаешь меня?

Седой воин улыбнулся.

– А у тебя большое самомнение, Царь. Ты всегда, так устрашаешь врагов? Что же ты, тогда, не отвоевал земли у себя в Африке. Не позволили такие же доблестные цари?! Для тебя там земли не оказалось? Или там, мало земли для тебя?

Абаба ещё шире, в усмешке, выпятил губы:

– Африка огромна, андалузец! Но, Боги, в своё время обрушили на неё одну из лун. И теперь там земля мало пригодна для жизни! Песок, просыпавшийся с небес, накрыл некогда богатейшую страну. Именно после этого, там появилась Сахара. Души народов зачерствели, а кожа потемнела. Не мы виноваты в этом. Боги. В других же местах Африки, невозможно существовать даже змеям. Если вы хотите, то давайте меняться! Мы будем жить здесь, а Вы там! Тогда, у Вас пропадут все вопросы, ха-ха-ха!..

Абаба взорвался смехом и его подхватила вся свита. Этот смех довольно долго окружал горстку пленных… Среди этого смеха, неожиданно, громко прозвучали слова седого воина:

– Ну, ничего, Абаба! Скоро ты увидишь очень гостеприимную встречу своей царственной персоны! Стяги всей Андалузии соберутся здесь. И наши мечи, окажут вам необыкновенную честь!

– Ха-ха-ха! – Ещё пуще засмеялся Царь. – Ты, смешон, андалузец! Я жгу ваши земли уже два дня, где же ваши стяги?! Я хочу их увидеть, но никак не удаётся! Ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха! – Всю свиту царя накрыла необыкновенная весёлость. В этот момент, на возвышенность въехала ещё одна группа всадников. Она возникла из-за спины свиты царя Абабы и от неё отделился один из всадников, который объехал смеющихся и встал перед седым воином. Всадник открыв рот, от удивления, видимо узнав седого пленника, проронил?

– Белес?! Ты?!

Седой воин перевёл взгляд на появившегося всадника и прищурил глаза, пытаясь рассмотреть его:

– Брино Корбуло… – Тихо произнёс он. – Что же ты, царь Брино, привёл к своей земле чужеземцев?

Тот, кого назвали Брино, теперь, уже сам удостоверился в том, что его глаза не обознались и правильно определили имя седого воина, которого когда-то он знал. Он спрыгнул с лошади и нагнулся над тем, кого назвал Белесом.

– Вот где свиделись, Белес! Никогда бы не подумал, что ты жив до сих пор. Значит, ты теперь андалузец?! А Гетулик?! Он твой Вождь?! Я слышал о его славе, кою он заработал своими походами на соседей…

– Не болтай, Брино! – Перебил Белес. – Гетулик не воюет с мирными соседями… К тому же он чистейшей крови андалузец. Это мы ещё выяснили двадцать пять лет назад. Твой отец не имеет никакого отношения к его рождению. Именно, поэтому он отказался от притязаний на трон Лузитании. Но, ты, захватив трон, всё равно не удержал всех земель, кои захватил твой отец… В твоём царстве есть хоть половина от прежнего – Корбуловского?