Моё дыхание рвано билось о его губы. Я смотрела на него из-под полузакрытых ресниц и чувствовала, как его руки с нетерпением проникают под мою одежду, обдавая холодком поясницу. Он всегда так жадно трогал меня, словно в первый раз. Я бы отдала многое за то, чтобы это всё происходило не здесь и не сейчас, за то, чтобы мы нуждались друг в друге не лишь по воле случая. Но происходило то, что происходило. Ни меня, ни его ничто не смущало – мы сидели прямо на земле, я на его бёдрах, обнимая его ногами, лицом к лицу. Так близко и так непозволительно пошло. Я целовала его, от нетерпения кусая губы. Том посмеивался, терпя мои звериные ласки, и я знала, ему нравилась эта игра. Между нами закручивался огромный клубок напряжения, связывая воедино наши разгорячённые головы.

– У тебя грязные руки, – словно между прочим напомнила я, ловя момент и снова прижимаясь к нему.

– Это так важно сейчас? – отозвался англичанин, специально протискивая ладонь сквозь узкий пояс моих штанов. – У нас не так много времени… К тому же руки тут, собственно, ни к чему.

Коротко простонав, я отрывисто задышала, вовремя перехватывая его ладонь. Под её напором натужно выскочила пуговица из петли и разъехалась молния штанов. Чёрт, даже моя одежда была на его стороне. Голова кружилась. То ли в тумане, то ли в бреду, я почувствовала, как пояс скользнул с бёдер. Внизу живота сладко заныло, вынуждая меня лихорадочно сравнять наши счёты. Но мужчина был так возбуждающе напряжён, что это оказалось непростой задачей.

– Может, тебе помочь? – издевательски улыбнулся Том.

Господи, какой же он милый.

– Помолчи, – заткнув его рот опухшими губами, я неловкими от волнения руками нащупала острый бегунок.

Наконец он поддался. Томас углубил поцелуй и подхватил меня под бёдра, усаживая сверху.

– Эй, ребя-ят! – вдруг донеслось издали. – Вы где-е?!

Раздосадовано уставившись друг на друга, мы разорвали поцелуй и испуганно вдохнули. Страсть между нами стремительно таяла, растворяясь в небытие. Тяжёлые шаги неспешно шуршали по траве, неумолимо приближаясь.

– Блять! – первой высказалась я, чуть не плача. – Саня…

– Я точно ему врежу сегодня, – помрачнел Томас, беспомощно позволяя мне вскочить на ноги.

От плохо скрываемой злости жилка на его виске активно пульсировала.

– Я сама ему сегодня врежу, – горячо пообещала я, быстро застёгивая штаны и поправляя волосы, которые в принципе и без того выглядели как обычно. – Вот этим ведром, прямо по голове!

Костеря Саньку на чём свет стоит, я наскоро перекинула подаренный им автомат через плечо и поспешила по примятой траве прочь от озера. Выйдя из укромного природного уголка, окружённого буйным приозёрным травостоем, я пошла дезертиру навстречу. Тот, как всегда широко и смешно улыбаясь, приветственно отсалютовал мне дробовиком и остановился, поджидая. К слову, был Дядька уже в опасной близости от нас. Хорошо, что хоть голос додумался подать, иначе пикантной ситуации было бы не избежать.

– А где Сойер? – задал резонный вопрос Санька, когда я с ним поравнялась, и тут же окинув меня проницательным взглядом, добавил: – Ой, я что, не вовремя, да?

– Нет, – вопреки всему обещанному сухо отозвалась я, одёргивая предательски задравшуюся рубашку.

Дезертир расплылся в многозначительной улыбке:

– А где вода?

Как раз подоспевший Стэнсбери без лишних слов вручил дезертиру полное ведро озёрной воды – как только в него не кинул, не понимаю – и молча побрёл вперёд, в сторону нашей временной стоянки.

– Вот вода, – сдержанно прокомментировала я произошедшее и, недолго думая, отправилась следом за англичанином.

– Вообще-то, когда я говорил вам сходить и принести воды, я имел в виду, что вы принесёте её быстро и сами! – воскликнул нам вослед Дядька, гоготнув. – А не пропадёте хрен знает насколько!

– Сань, – не выдержав, обернулась я, покраснев.

– Ась? – быстро нагнал меня тот, весело раскачивая ведром.

– Иди в жопу! – я выплюнула изо рта собственные волосы.

– А чё сразу в жопу-то? – вышагивая рядом со мной, состроил из себя оскорблённую невинность дезертир. – Я ж волновался начал! Ушли, пропали – мало ли чего! А вдруг… ведро сильно тяжёлым оказалось?

– Саня! – прыснув, я уткнула глаза в землю и затряслась от негодования. – Ты просто…

– Красавчик? – нашёлся тот, самодовольно закидывая на плечо дробовик.

– Говнюк ты, Саня! – от души сформулировала я.

Всё он понимал прекрасно, и его вымученное беспокойство не выдерживало никакой критики.

Настигнув Тома, что, признаться, было сделать крайне непросто, я подхватила его под руку. Тот, с тяжёлым вздохом вынув руку из кармана, мягко сжал мою ладонь. Наши пальцы напряжённо переплелись, концентрируя в себе всё то, что не нашло выхода в физической близости.

– Не знаю, надолго ли хватит моего терпения, но он своё рано или поздно получит, – быстро высказался Томас, сбавляя шаг, чтобы мне было проще поспевать за ним.

– Лучше поздно.

– Не могу обещать, – чистосердечно признался мне мужчина и тут же спросил, в который уже раз: – Тин, ты уверена, что он нам так уж нужен?

– Слушай, он отличный выживальщик, у него полно ресурсов и навыков, без которых нам придётся туго. К тому же он сам предложил свою помощь, и мы уже вроде как приняли её. Отказываться от задуманного глупо и нецелесообразно.

– Я думаю, мы бы справились и сами, – возразил Томас.

– А я думаю, что нет, – сказала я, неловко прижимаясь.

Обняв за плечи, Том коротко поцеловал меня в макушку.

– Как скажешь, милая.

– К тому же, попробуй его теперь выгони, – добавила я.

Я устало вздохнула, прекрасно зная, что как только вскипит вода, впереди нас ожидает очередной бесконечный марш-бросок.

Саня слов на ветер не бросал. Мы собрались на следующий же день, как о предстоящей дороге только зашёл разговор. Оперативно попрятав всё ценное из своего логова, Дядька собрал только самое необходимое и сам стал командовать парадом. Кажется, ему это было не впервой, слишком уж уверенно он раздавал нам свои ценные указания.

– Через горы не пойдём. Сильно сложно, да и долго. Через Казахстан пойдём, только немного по бездорожью срежем, а то прямо по дороге ходить опасно.

Всё хорошо, только длилось это «немного срежем» уже пятые сутки. В основном из-за меня, конечно. Что Том, что Саня были физически выносливее, а я выбилась из сил в попытке поспевать за ними и отбила все ноги о степные камни. Дезертир тем не менее на меня никогда не ворчал, лишь подшучивал и командовал привал, когда я начинала особенно настойчиво ныть. В итоге вечер застал нас в чистом поле, прерывающемся изредка на невысокие плавные холмы и одиночные угрюмые кустарники.

– Во-он до той возвышенности дойдём и там остановимся на ночь! – довольно оповестил нас Дядька, бодро вышагивая впереди. – Давай, Тинка, веселее нужно шевелить конечностями!

– Агрх! – отозвалась я, как всегда плетясь в конце.

Ночевать в чистом поле да ещё и на возвышенности… безумие какое-то! От одной подобной мысли меня бросало в дрожь. Да, степи были пустынными, и нам до сих пор никто не повстречался, но, чёрт возьми, я была почти уверена, что эта ночь вряд ли пройдёт спокойно. Стремительно темнеющее небо догнало нас, как только мы начали подъём на заветный холм. Сбросив рюкзаки, мы, наконец, остановились. Я тут же бухнулась на землю и расстелилась прямо на траве. Ноги гудели от изнуряющей ходьбы.

– Друзья, я тут отойду ненадолго, – быстро оповестил нас Саня, прохлопывая себя по карманам.

Я не стала уточнять, куда, зачем и надолго ли, только махнула ему рукой вослед, давая знать, что он услышан. Странно, но дезертир при разговоре каждый раз упрямо обращался к нам обоим, а не только ко мне лично. Томас в свою очередь лишь в общих чертах понимал, о чём мы ведём речь, в основном ориентируясь по эмоциям и жестам, а также безошибочно определяя маты. Особенно, если их произносила я. В общем, мой словарный запас становился скуден с каждым косым взглядом англичанина. Да, признаюсь, мне теперь почему-то становилось стыдно, когда он взирал на меня вот с таким вот молчаливым укором. Хотя на фоне Санькиной моя речь всё равно смотрелась куда выгоднее, хочу заметить!

Том не пытался разговаривать на русском, хотя раньше активно изъявлял желание. После первой встречи с Дядькой он вообще довольно часто молчал, не переспрашивал и обзавёлся ангельским терпением. Мне было тревожно за него, ибо я знала, что Стэнсбери был совсем не таким, и это временное затишье не сулило ничего хорошего. Он впитывал как губка всё происходящее, тщательно акцентируя внимание на деталях – любой неоднозначный жест, любое грубое слово – и он мог сорваться. Но дезертир мастерски избегал и того, и другого, сохраняя это хрупкое равновесие. Он, совершенно не напрягаясь, мог сделать то, что нужно ему, при этом не давая Тому и малейшего шанса на вспышку праведного гнева. Он только безнаказанно поддразнивал его, получая от этого какое-то своё изощрённое удовольствие и по-прежнему не реагируя на мои замечания по этому поводу.

Вернувшись, Саня скомандовал отбой, оставаясь на первое дежурство. Не дожидаясь особого приглашения, я нырнула в спальник к Тому, предоставив свой как одеяло. Тот, немного смутившись, сдался. Привалившись на его плечо, я довольно зажмурилась, получая долгожданные объятия. Англичанин отрывисто посмеялся, нежно касаясь моего лба губами. Чуть ли не счастливо повизгивая от свалившихся на меня поцелуев, я заёрзала, устраиваясь удобнее. После бесконечной степи и Саниного тотального контроля мне казалось, что я попала в рай.

– Ой, ну всё, цыц там! – прикрикнул Дядька, прикуривая от старенькой стальной зажигалки. – Как в летнем лагере, ей богу!

– А ты не завидуй! – ехидно пропела я.

– Я? – дезертир поспешно вытащил из зубов задымившую сигарету, грозящую выпасть. – Я да, я завидую! Я, может, тоже хотел бы вот так залезть к Сойеру под бок и повизжать чуток!

Уткнувшись в краешек спальника, я безостановочно заржала, красочно представляя эту сцену. Томас же демонстративно не обратил внимания на нашу короткую перепалку, сделав вид, что его это не касается.

– Передай нашему дорогому молчаливому другу, что у него есть всего несколько часов для сна, – добавил дезертир, пока я была обескуражена его шуткой. – Пусть потратит это время с умом. Я разбужу его. Слышишь? И прекращай уже это буйство гормонов, а то отселю нахрен!

– Всё-всё! – пообещала я, с трудом успокаиваясь.

Том заснул очень быстро. Уткнувшись в мои волосы, он глубоко и мерно дышал. Его рука безвольно сползла с меня, когда я в очередной раз заёрзала в попытке принять удобную для сна позу. Спать на земле было неудобно и жёстко. А ещё ночью заметно похолодало. Я с удивлением обнаружила, как от моего дыхания идёт лёгкий еле приметный пар. Вот теперь я могла с уверенностью заявлять, что осень наступила. Я не помню, сколько я лежала, всё ещё пытаясь заснуть, час или два?

Тёмное глубокое небо ощетинилось на нас яркими холодными звёздами. Откуда-то повеял промозглый ветер. Огромный враждебный мир заключил нас в свои объятия, словно убеждая, что бежать от него бесполезно. Я поёжилась. К счастью, Дядька подарил мне тёплую флисовую кофту взамен утраченной мною куртки. Однако и она меня вряд ли бы спасла, стоило ударить настоящему морозцу. Человек ведь так хрупок. Мы существуем в очень узких температурных пределах. Если бы не наши изобретения и тёплые дома, мы бы давно уже вымерли, как динозавры. Стоит законам природы измениться хоть на чуть-чуть – и привычный мир послушно покатится в тартарары. Стоит объявиться неизвестному доселе паразиту, превращающему людей в зомби – как вымрут целые города, страны, континенты…

Растеряв всё желание погружаться в сновидения под боком у любимого человека, я привстала. Мне было страшно от своей же мысли, а сна больше не было ни в одном глазу. Во мне назревала паника. Я, как и всё живое, хотела жить и продолжала бороться за это право. Но так ли это было необходимо? Может быть, зомби – это всего лишь антидот против человечества? Природа вольна сама запускать свои двигатели эволюции, когда ей вздумается. Так, может быть, мы и так уже все обречены, и сопротивляться бесполезно?

Я встала, заботливо прикрыв Томаса спальником. Мои глаза уже привыкли к темноте, так что я безошибочно отыскала Дядьку за сваленным в кучу нашим добром. Саня лежал на земле, подложив под голову рюкзак. Тонкая струйка дыма тянулась от очередной сигареты. Господи, разве ж можно так много курить?! Заметив меня, он приветственно отсалютовал ею. Я подошла к нему ближе, чтобы ненароком не разбудить англичанина.

– Чего не спишь? – тихо спросил он.

Лицо у него было отрешённое, практически блаженное, а на губах мужчины играла лёгкая полуулыбка.

– Мне страшно, – призналась я, окидывая окрестности растерянным взглядом и присаживаясь рядом с ним.

С занятой нами возвышенности окружающие нас степи просматривались до самого горизонта. Расстилаясь бесконечными чернеющими коврами, они разбегались в разные стороны, врезаясь в тёмные же очертания гор. Так размашисто и объёмно, что легко можно было почувствовать всю свою никчёмность.

– Я пару растяжек поставил, так что спи спокойно, – заверил меня дезертир. – Если кто и вздумает подобраться – бомбанёт так, что все проснёмся, не боись.

Я вымученно улыбнулась его словам и обхватила себя руками, уберегая нагретое тепло. Мы просто сидели и молчали – Дядька курил, а я всё думала. И растяжки его меня совсем не успокаивали.

– Жутко здесь, – наконец высказалась я.

– Да нет, – задумчиво ухмыльнулся мужчина. – Как везде.

– И часто ты так ночуешь, один в чистом поле? – решила я спросить, чтобы отвлечься от собственных страхов.

– Довольно часто приходится, по воле обстоятельств. Я привык, – он смотрел куда-то в небо, и его глаза блестели. – Мне даже нравится.

– Разве это может нравиться? – тихо спросила я, скорее у самой себя, чем у своего собеседника.

Что такого Саня находил в своём отшельничестве? Живя долгое мучительное время в покинутом всеми городе, я мечтала лишь о том, что когда-нибудь встречу выжившего. Выжившего человека, который спустя пару часов не накинется на тебя и не убьёт. Хоть одного. Я боялась любого шороха и пряталась за заколоченными окнами. Боялась даже допустить мысль о том, что ночью можно выйти на улицу, не говоря уже о совсем безумной идее – заночевать под открытым небом!

– Ляг на землю, – вдруг предложил он, подпихивая мне рюкзак. – И не смотри по сторонам. Лучше посмотри вверх!

Кинув осторожный взгляд на сумку, я привалилась на неё, нащупав внутри что-то жёсткое. Пристроив голову поудобнее, я попыталась отпустить съедавшее меня напряжение и успокоиться. Ведь всё-таки я находилась здесь не одна. И больше никогда, надеюсь, не буду. За меня теперь есть кому заступиться. Отпустив землю, мой взгляд всецело переключился на раскинувшуюся над нами звёздную карту. Когда-то я любила звёзды…

Саня вытянул вверх свободную от сигареты руку и прищурил глаза, измеряя какое-то одно ему известное расстояние. Наконец, довольно крякнув, он заговорил непривычно мягким голосом:

– Я долго шёл…

Он перевёл дыхание, будто собираясь с мыслями.

– …и, выбрав для ночлега

Холм ледяной, поставил гибкий шест.

В полярной тьме не Сириус, не Вега,

Как знак Любви, сверкает Южный Крест.

Вот дунул ветер, поднял вихри снега;

Запел унылый гимн безлюдных мест…

Но для мечты есть в скорбной песне нега,

И тени белые как сонм невест.

Да, я – один, во льдах пустых затерян,

Мой путь в снегах обманчив и неверен,

Мне призраки пророчат гибель вновь.

Но Южный Крест, мерцающий в тумане,

Залог, что я – не завершил скитаний,

Что впереди – последняя любовь!

Когда дезертир замолчал, на меня обрушилась давящая тишина. Не моргая, я смотрела в сине-чёрное небо и чувствовала, как по моим холодным от ночного воздуха щекам скользят горячие слёзы. Весь этот огромный мир в мгновение ока сжался до тесного вакуума и захлопнулся. Безмолвно открыв рот, как рыба, я силилась понять – откуда? Откуда этот совершенно случайный и чужой мне человек знает «Южный Крест»?

– Ты знаешь Брюсова? – тихо прошептала я вслух, чувствуя, как невыносимо жжёт в груди и предательски трясутся губы.

– Так-то, – осторожно отозвался сбитый с толку собеседник. – Мужик век назад жил, не мудрено…

– Чёрт с ним, с Брюсовым. Почему именно «Южный Крест»? – неровным голосом спросила я.

Приподнявшись, Дядька окинул меня озадаченным взглядом и поспешно притушил сигарету. Кажется, совсем не такой реакции он ожидал от меня на безобидное стихотворение.

– Этот стих… читал мне мой папа. Он очень любил его, – мой голос был словно чужой, бесцветный, сиплый. – Мы каждый летний вечер надеялись, что будет безоблачно. И когда наступала ночь, залазили по шаткой лестнице на крышу бабушкиного дома и смотрели на звёзды, – затараторила я, захлёбываясь. – Небо в деревне чистое, яркое, как здесь. Всё видно до самого горизонта! И если посмотреть в сторону леса, иногда можно было заметить крупную оранжевую звезду Венеры. Она постоянно то появлялась там, то исчезала, но всегда именно на этом месте – рядом с парой высоких ёлок. Сейчас я её не вижу. Она должна быть где-то там…

Сдавленно закончив, я всхлипнула и затихла, не в силах больше выдавить ни слова.

– Чёрт, – Саня потёр лоб, растерянно шаря глазами по сторонам. – Извини, я совсем не знаю, как реагировать на женские слёзы…

Подкатывающие рыдания заставляли мои плечи конвульсивно содрогаться. Прошлое вновь нахлынуло неумолимой волной, откупорив болезненную память, которую я бы предпочла запереть навсегда. Сжавшись, я уткнулась лицом в землю и судорожно вдохнула пыль.

– Тинка, – осторожно коснулся моего плеча дезертир. – Эй, харе! Вся морда будет в земле…

Подёргав меня за руку, он не добился ровным счётом ничего.

– Да, блин! – легко подхватив меня, Санька неловко потянул меня к себе.

Я безвольно тюкнулась ему сопливым носом в грудь и заревела пуще прежнего. Его руки были просто стальными. Не представляю, что могло вырваться из этой хватки. Но он лишь растерянно держал меня, чтобы я не упала обратно в траву. Вот уж не думала я, что эта ночь подарит мне такую истерику! А всё из-за этого сраного стихоплёта. Блеснул так блеснул – кто бы мог подумать! Я ненавидела Саню, я ненавидела Брюсова, сейчас я ненавидела буквально всех в этом мире. Но длилось это буквально до той поры, пока мы оба не услышали над нами осторожный голос:

– А что здесь, собственно, происходит?

Машинально отпрянув от Дядьки, я подняла заплаканное лицо и увидела перед нами Томаса. Лицо у него было просто каменное. Не сразу найдя слова, я, однако, мигом урезонила свои рыдания, сведя их к приемлемому минимуму.

– Кажется, я спросил – что здесь происходит? – деловито повторил он свой вопрос, не знаю каким чудом держа себя в рамках вежливого любопытства.

Его губы опасно сжались, превращаясь в тонкую струну.

– Ну-с, – поспешно встал и ретировался Саня. – Раз все всё равно проснулись раньше времени, пойду вздремну и я, наверное. Не скучайте, друзья, и доброй вам ночи!

Том лишь проводил его жёстким взглядом и моментально вернулся ко мне. Всё ещё сидя на земле, я шваркнула носом и вытерла его рукавом. «Чёрт возьми! Попала так попала, – хаотично промелькнуло у меня в голове. – Нужно ответить ему хоть что-то и чем скорее, тем лучше». Мужчина терпеливо выждал, пока я наберусь смелости.

– Ты всё неправильно понял, – взволнованно прошептала я.

«Не то! Не те слова! Совсем-совсем не те!» – орало мне моё подсознание, но сказанное уже было произнесено.

– Я проснулся от твоих рыданий, а потом увидел тебя в объятиях другого мужчины. Что я не так понял?

– Мы говорили о моём прошлом, – поспешила я исправить сложившуюся ситуацию.

– Прекрасно, – сквозь зубы проговорил Стэнсбери.

– Томас! – жалобно простонала я, умоляюще смотря на него снизу вверх.

– Он приставал к тебе?

– Нет! – возмутилась я, слабо посмеявшись. – Нет, что ты!

Мои руки сами собой вытерли раскрасневшиеся щёки и сцепились в напряжённый замок на коленях. Я даже не пыталась встать, боясь, что не удержусь на ногах. Англичанин посмотрел куда-то мимо меня и резко напряжённо выдохнул.

– Не защищай его, пожалуйста, – в голосе мужчины послышалось раздражение. – Не нужно.

– Да он правда тут ни при чём! Это всё я… – не договорив, я запнулась, внезапно понимая, что опять делаю совсем не то, что следовало. Но было уже поздно.

– Вот как? – удивлённо вскинул брови Том, неправильно истолковав моё затянувшееся молчание.

«Твою ма-ать! – схватилась я за голову. – Тин, что ты несёшь?!» Разозлившись на себя, я рывком поднялась на ноги, чтобы не смотреть на собеседника как побитая собачонка.

– Послушай, – как можно смелее обратилась я к англичанину, приблизившись. – Мне просто не спалось, и я…

Я вновь осеклась на полуслове.

«Да-да, – хмуро прокомментировал мой внутренний голос. – И ты пришла к Сане, и вы лежали вместе, смотрели на звёзды, он читал стихи, а потом ты разревелась… Может, лучше соврать, что он приставал к тебе? А то звучит слишком ванильно».

Как это вообще преподнести так, чтобы не смотрелось так… неправильно? Так и не дождавшись продолжения, мужчина тяжело выдохнул, разочарованно поморщился и сунул свои руки в карманы. Его взгляд настойчиво смотрел куда-то мимо меня.

– Тин, иди спать, – вдруг сдержанно попросил он. – Я останусь здесь до утра.

«Лучше просто скажи «хорошо», развернись и уйди, я прошу тебя, – настойчиво посоветовал мне мой разум. – Утром ты всё объяснишь ему, если понадобится». Томас вновь упрямо поджал губы, явно стараясь удержать себя в руках.

– Ты всё не так понял, – решила напоследок заверить я.

– Может быть, – пронзительный взгляд мужчины уколол меня. – И да, мне было неприятно увидеть это. А теперь, пожалуйста, прекрати оправдываться и уйди. Ты и так уже сказала много лишнего.

Наверное, и правда стоило сейчас уйти. И я ушла, оставив его одного. Без объятий, без поцелуя, без дальнейших бесполезных оправданий. Ещё не хватало нам ссориться при постороннем человеке! Саня, к слову, повернулся к нам своей широкой спиной, и мне было непонятно, спит он или всё-таки нет. Он всегда был таким самоуверенным, что его полная растерянность и неловкие попытки успокоить меня всё никак не выходили из головы. Когда я свернулась клубком в своём спальнике, я почувствовала, что от меня чуть уловимо пахнет табаком. Вот ведь въедливая зараза! На душе моей было тоскливо и тревожно.

Силуэт Томаса темнел перед моими глазами. Он сидел, широко расставив свои длинные ноги и напряжённо сцепив перед собою кисти рук. Что-то творилось сейчас в его голове. Надеюсь, я потом смогу распутать это. А сейчас я была способна сделать лишь хуже.

ГЛАВА 38. САНЯ

– Вы поссорились, что ли?

– А? – вынырнув из своих мыслей, я обернулась на бодрый голос Дядьки.

Прищурившись, он силился обвязать самодельное маленькое грузило леской. Руки его были не приспособлены для столь филигранной работы, потому прозрачная нить его не слушалась и упрямо выскальзывала из-под огрубевших пальцев.

– Дай мне, – не выдержав, я перехватила снасти.

По пути к трассе нам попалось довольно крупное озеро, и мы сделали последний привал перед длинной дорогой. Дальше нам предстояло найти транспорт и двигаться преимущественно без остановок до самых Урумчей. По крайней мере, таков был план дезертира. Как я поняла, в Урумчи он уже наведывался, так что можно было смело расслабиться и верить в светлое будущее. Изловчившись, я затянула узел и обвязала грузило ещё раз. Одно мы уже потеряли, не хотелось ещё раз проявлять изобретательность и смекалку – и так уже почти передумали рыбачить, пока собирались.

– Не смеётесь, не тискаетесь…

– Опять ты за своё, – вздохнула я, недовольно закатывая глаза. – Тебе-то какое дело?

– Да надоело смотреть на ваши кислые мины, знаешь ли! – отозвался Санька, подавая мне довольно умело сделанный крючок. – Я, конечно, не то чтобы за Сойера беспокоюсь…

Между делом мужчина обернулся к костру, словно проверяя, точно ли англичанин всё ещё здесь. На его месте я бы даже не сомневалась – Томас не спускал с нас глаз, я даже спиной это чувствовала!

1 2 3...7 >

На страницу:

Перейти

1 из 7

Другие книги автора